***
Сначала Цзян Чэн думал, что не может уснуть из-за отсутствия теплых щенячьих комочков под боком. Но в конце концов он признался себе, что не может перестать думать о словах того мальчика. “Они больше не вернутся. Они мертвы”. С тех пор, как Цзян Чэн понял, что происходит на ночной охоте, с тех пор, как один из товарищей отца впервые был убит, он жил в постоянном страхе, что и отец однажды не вернется домой. Последняя отлучка тоже пугала, ведь Цзян Чэн знал только то, что отец отправился по какому-то важному делу, чтобы исполнить свой долг. Это было странное чувство: радость от возвращения отца целым и невредимым в одно мгновение оказалась испорчена присутствием этого… человека. Отец обращался с ним так, будто он был фарфоровой статуэткой, а Принцессу, Жасмин и Милашку прогнали только для того, чтобы этот… человек не впал в истерику. И всё же. Отец этого Вэй Ина никогда не придёт за ним. Цзян Чэн попытался представить мир без родителей, сестры, дома, собак… Собак у него теперь так и так не было из-за этого дурацкого Вэй Ина, но… Но. Он вздохнул. У него могут быть неприятности, если узнают, что он выгнал Вэй Ина. Наверно надо его впустить. Уже прошло достаточно времени, чтобы преподать ему урок. Но когда Цзян Чэн открыл дверь, Вэй Ина уже не было, и сердце принялось бешено колотиться. У него проблемы. У него очень большие проблемы. Закусив губу, Цзян Чэн пошёл искать сестру.***
Цзян Яньли нашла Вэй Ина прячущимся на деревне, а позже и Цзян Чэна плачущим в канаве. Все они жутко испугались, но, попробовав восхитительный суп сестры, быстро успокоились. В конце концов два мальчика тайком прошмыгнули обратно в свою комнату. Цзян Чэн даже подумал, что не так уж и возражает против соседа. Может, это и хорошо - иметь друга, пускай он бы и предпочел вернуть своих щенков.***
Цзян Чэн никогда не хотел, чтобы Вэй Усянь был его братом. - Твой отец думает, что он может просто приводить своих ублюдков сюда, в мой дом, и ожидать, что я закрою на это глаза, - пробормотала Юй Цзыюань, пристально глядя туда, где в лодке смеялись Вэй Ин и Цзян Яньли. - Он считает, что я во что бы то ни стало буду держать лицо и ничего не сделаю, что бы ни говорили люди за моей спиной. - Мама, - с несчастным видом запротестовал Цзян Чэн. - Мама, это не так. Ты же знаешь, что это не так. Они были просто друзьями, отец и та женщина. Он так сказал, он поклялся честью. Когда Цзян Чэн стал старше, он, конечно, услышал те отвратительные предположения о настоящем происхождении Вэй Усяня. Он понимал причину гнева своей матери. Но Цзян Фэнмянь твёрдо заявлял, что никогда не нарушал брачных клятв и Вэй Усянь ему не сын. Цзян Чэну пришлось поверить. - Честь! - сердито рявкнула мать. - Что он знает о чести? - Мама, пожалуйста! - если бы только она не была такой. - Не вздумай сближаться с этим мальчишкой, - наконец сказала мать. - Даже если это просто слухи и он не бастард, он всего лишь сын слуги. - Его мать была заклинательницей, - возразил Цзян Чэн, что было очень смело с его стороны. - Он не виноват в ошибках своих родителей и, ты же знаешь, он старается. Иногда. - Он тебе не ровня. - Он сражается лучше меня! - было неприятно об этом говорить, но они оба знали правду. - И в заклинательстве он тоже лучше меня! - И ты позволишь ему затмить себя? Украсть твою славу и опозорить тебя перед подчиненными? Очнись, Цзян Чэн! Он тебе не нужен! - Теперь он часть нашей семьи. Он… он мне как брат, даже если это на самом деле не так. - Он тебе не брат, Цзян Чэн. Никогда не забывай об этом. Кем бы ни был его отец, он не твой брат, и ему нельзя доверять.***
Цзян Чэн не хотел, чтобы Вэй Усянь был его братом. Впервые он осознал, что возможно хочет чего-то другого, в самый жаркий день лета. Всё утро они усердно тренировались с мечами, сосредоточенно отрабатывая каждое движение, делая выпады, уворачиваясь и смеясь. После они отправились поплавать в тихое место недалеко от Пристани Лотоса, где небо было бесконечно голубым, а розовые цветы покачивались на воде. Вэй Усянь запрокинул голову и смеялся так, как никто другой никогда бы не смог - словно жизнь была удивительной шуткой, словно госпожа Юй не приказала вчера высечь его так, что до сих пор оставались следы. Впрочем, это нисколько не повлияло на качество тренировки. Он смеялся так, как будто был самым счастливым человеком на свете, и Цзян Чэн внезапно осознал, что в этой жизни не встречал существа прекраснее, чем Вэй Усянь.***
Вэй Усянь был прекрасен. Неоспоримый жизненный факт. Он был образцовым заклинателем с цепкой памятью и творческим складом ума и удручающе великолепным фехтовальщиком. Он проглатывал книги одну за другой, задавал множество вопросов и требовал объяснений. Ответ “потому что так делают все” его не устраивал, он всегда жаждал выяснить почему и есть ли способ получше. Вэй Усянь смотрел на вещи под неожиданным углом, изобретал и переделывал снова. Он заставлял Цзян Фэнмяня сиять и хмуриться, но почти никогда не разочаровывал его. Казалось, он строил всю свою жизнь вокруг девиза “Стремись достичь невозможного”. А ещё он был совершенно ошеломляюще, душераздирающе красив. Цзян Чэн был сильным заклинателем и упорно трудился, чтобы добиться высот в самосовершенствовании, но никто не мог угнаться за Вэй Усянем. У него был талант. Казалось, ему всё давалось легко. Трудно было не думать о том, что, родной, не родной, а Вэй Усянь был гораздо более лучшим сыном для Цзянь Фэнмяня и мог бы стать лучшим наследником. Цзян Чэн был уверен, что отец это тоже понимал - а как тут не понять? Стрела Вэй Усяня летела дальше всех, меч Вэй Усяня двигался быстрее всех, талисманы Вэй Усяня были настоящей инновацией. Цзян Чэн разрывался между немым восхищением и жгучей завистью, и эта постоянно пульсирующая в голове мысль о том, насколько красив Вэй Усянь, и может быть, может быть… Цзян Чэн понятия не имел, что с этим делать. Впрочем, не он один замечал красоту Вэй Усяня: девушки и женщины Юньмэна не скрывали своей симпатии к нему. О, Цзян Чэну тоже делали комплименты и даже флиртовали с ним, заставляя чувствовать довольство и неловкость одновременно, но объектом всеобщего обожания всё равно оставался Вэй Усянь, который всегда лучезарно улыбался и подмигивал в ответ на комплименты. - Так странно думать о том, что шицзе скоро выйдет замуж, - Вэй Усянь сидел на борту лодки, сунув пальцы ног в воду. Цзян Чэн, чистивший семечко лотоса, согласно кивнул. - Твой брак тоже устроят? - лениво спросил Вэй Усянь, и Цзян Чэна одолела сложная смесь эмоций. Он просто уставился на семенной стручок в своей руке и попытался представить этот неизбежный союз. - Я… думаю, да. В смысле… да, обычно так и бывает. Ещё не решили, с каким кланом лучше образовать альянс, так что я не знаю, с кем… - его голос затих. Где-то сейчас жила девушка, не подозревающая о том, что однажды станет его женой. Он попытался представить, как привозит её в Пристань Лотоса и делает… что там полагается делать с женой, помимо секса. Вряд ли сбегать ночью за лотосами, чтобы потом сидеть и говорить о будущем. - Держу пари, она будет хорошенькой, - произнёс Вэй Усянь. Он лёг на спину, любуясь луной и продолжая поглощать семена лотоса. - Я имею в виду… она, конечно, будет из влиятельного клана, ваш брак будет договорным и всё такое, но я уверен, что дядя Цзян выберет тебе кого-нибудь покрасивее, - он ухмыльнулся. - Только представь: какой-то красавице придётся прожить с тобой всю жизнь! - Уж лучше чем прожить всю жизнь с тобой! - на автомате отозвался Цзян Чэн. - Я буду главой клана. Что можешь предложить ты? - Моё милое личико! - Вэй Усянь показал ему язык. - Не будь таким злым, братишка. Я знаю, что красотки из великих кланов мне не светят, - он слегка улыбнулся, пародируя госпожу Юй. - “Он всего лишь сын слуги!” Цзян Чэн почувствовал укол вины. - Ты заклинатель, - возразил он. - Ты прекрасный заклинатель. Ещё как светят! Твоя мать была ученицей Баошань Саньжэнь! - Да я-то ладно, - Вэй Усянь пожал плечами, чем только разозлил Цзян Чэна. - Это тебе придётся выбирать из лучших красавиц мира заклинателей, - он откинул голову назад, глядя на Цзян Чэна вверх ногами. - У тебя есть девушка мечты? Цзян Чэн сглотнул. - Я… э, - только и смог выдать он. Ответ, который немедленно пришёл ему в голову, ни в коем случае нельзя было озвучивать. - Давай, не говори, что не думал об этом, - Вэй Усянь втянул мокрые ноги обратно в лодку. Он окинул Цзян Чэна оценивающим взглядом. - Все красавицы Юньмэна строят тебе глазки - ты наверняка думал об этом! Тебе надо составить для дяди Цзяна список качеств, которыми должна обладать твоя будущая жена, - он посмотрел на воду, словно бы ища в ней вдохновение. - Красивая, конечно… - Конечно, - согласился Цзян Чэн, беспомощно уставившись на профиль Вэй Усяня. - Что ещё? Высокая? Низкая? - на его щеках появились ямочки, руками он обрисовал воображаемые формы этой идеальной девушки. - Нет, - слишком быстро ответил Цзян Чэн, а когда Вэй Усянь растерянно моргнул, спохватился. - В смысле… красота бывает разной. Рост не так важен. - Ха! Думаю, ты прав. Красавицы бывают разные - ты можешь жениться на милашке или королеве. Расскажи мне ещё про эту девушку мечты. У тебя есть какой-то образ в голове? Или ты её уже встречал? Точно, так и есть! - Я… ну, может быть, - у Цзян Чэна в голове было много образов. Некоторые довольно яркие. Ничего из этого, конечно же, никогда не могло произойти. - Я так и знал! Ты думаешь о ней по ночам? Ну знаешь, когда… Цзян Чэн почувствовал, как его лицо заливается краской. - Когда что? - А-Чэн, братишка, у нас с тобой одна комната на двоих! Ты знаешь что! Цзян Чэн закрыл глаза, внутренне пребывая на грани обморока, и наконец сказал сдавленным голосом: - Да… - Так и знал! Ты думаешь о ее прелестном ротике, и о ее прелестных глазах, и о ее прелестном… - Я иногда думаю о… ней, - поспешно произнес Цзян Чэн. - О кое-ком. Да, думаю. Это же нормально? - Абсолютно нормально! Ты уже представлял вашу первую брачную ночь? - Нет! Я имею в виду… да, в смысле… Что ты всё обо мне? - в отчаянии воскликнул Цзян Чэн, поняв, что не сможет пережить рассказ о полночных мыслях Вэй Усяня, в то время как он… о боги. - Так ведь это у тебя будет хорошенькая жена! - Заткнись. Это с тобой флиртуют все девушки. Уже бы дюжину заимел, если бы захотел. Вэй Усянь сперва удивился, но тут же расплылся в улыбке. - Ты думаешь? - Это очевидно! Стоит тебе улыбнуться, как все тут же влюбляются в тебя. Это вызвало у Вэй Усяня приступ смеха. - Ерунду говоришь. Цзян Чэн не был уверен, осознавал ли Вэй Усянь, какое влияние он оказывал на людей. Должен же он был понимать, что одно его появление вызывало всеобщий ажиотаж? Когда какая-то девушка дарила ему цветок или фрукт, он не стеснялся протрубить об этом на всю округу, и всё же… Иногда Цзян Чэну казалось, что Вэй Усянь не ценил свою исключительность или по крайней мере не воспринимал её всерьёз. - Влюбляются, - тихо сказал Цзян Чэн, втайне желая, чтобы это было неправдой. Вэй Усянь закатил глаза. - Видимо ненадолго. Повисла пауза, во время которой Цзян Чэну хотелось сказать множество неразумных вещей, но он продолжал молчать. - Ты когда-нибудь… - начал было Вэй Усянь, но прервался. - А, не важно. - Что? - Ты когда-нибудь целовал девушку? Цзян Чэн поколебался между честностью и бравадой и всё же выбрал первое. - Нет, - снова возникла пауза. - А ты? - Ха! Конечно, с десяток! - ответил Вэй Усянь, и Цзян Чэн провёл несколько неприятных мгновений, разрываясь между тем чтобы закатить глаза и принять его слова на веру. Возможностей было много, но… - Нет, - мгновение спустя признался Вэй Усянь. - Конечно, нет. Хотя мне интересно, каково это. Целоваться и всё такое. Цзян Чэн сглотнул. - Можно выяснить, - его голос был пронзительным и грубым. После обжигающего, бесконечного мгновения на краю пропасти он всё-таки добавил: - Думаю, многие девушки охотно научили бы тебя. Вэй Усянь удивленно рассмеялся. - Ты хотел сказать: охотно соблазнили бы заклинателя? Пускай даже сироту? Цзян Чэн имел в виду не это, но решил оставить всё как есть. Вэй Усянь скорчил гримасу. - Ты прав. Но тебе не кажется, что это должно произойти как-то… по-особенному? - Что? - уставился на него Цзян Чэн. - Я имею в виду - мои родители… - голос Вэй Усяня дрогнул. Если бы Цзян Чэн не знал его, то решил бы, что он стесняется. Вэй Усянь почти не упоминал своих погибших родителей. - Мои родители любили друг друга, - сказал он, не глядя Цзян Чэну в глаза. Никто из них не сказал ничего о родителях Цзян Чэна. - Они держались за руки, целовались и… Я не так много помню, я был маленьким, но я знаю, что они обожали друг друга. Тебе не кажется, что так и должно быть? По-особенному? С кем-то особенным? Цзян Чэн не знал, что сказать. Он бы и не подумал, что Вэй Усянь, беспечный и вечно со всеми флиртующий, который с удовольствием делился купленными порнографическими рисунками и рассуждал о том, в какой позе удобнее этим заниматься, в душе такой романтик. Осознание этого факта словно бы ударило Цзян Чэна в грудь. - Я… да, - сказал он наконец безнадёжно. - Думаю, должно.***
Когда дыхание Вэй Усяня на другом конце комнаты выровнялось в медленном ритме сна, Цзян Чэн сунул дрожащую руку под одежду, от всего сердца желая, чтобы Вэй Усянь не был его братом.***
Цзян Чэн не хотел, чтобы Вэй Усянь был его братом, но он научился жить с этим. Может, он и желал чего-то другого, но Вэй Усянь был не таким, а Цзян Чэн не должен был быть таким, ведь однажды ему предстояло стать главой клана и жениться, чтобы продолжить род Цзян. Так что… братья так братья. Быть братьями вполне неплохо. Он знал, что Вэй Усянь всегда будет рядом с ним, всегда прикроет его спину. Они женятся на красивых девушках из достойных семей и их дети будут играть вместе - этого более чем достаточно. Этого должно было быть достаточно, хотя Цзян Чэн не представлял, что будет испытывать чувства к какой-то девушке из Юньмэна или откуда-то ещё. Иногда его охватывало непреодолимое желание просто протянуть руку, обхватить запястье Вэй Усяня и притянуть его к себе, особенно когда он отчитывал его за очередную глупость, а Вэй Усянь дулся на него так, что тень от его нижней губы скрывала веснушки на подбородке. Этого должно было быть достаточно, потому что так устроена жизнь. Он надеялся, что они с его будущей невестой смогут хотя бы стать друзьями, если не возлюбленными, но вот Вэй Усянь должен всегда оставаться рядом. А пока - да, Вэй Усяню нравились девушки, но он так и не влюбился ни в одну из них. Никто не угрожал их дружбе, хотя Вэй Усянь и был приветлив с другими мальчиками. Иногда, поздно ночью, когда лунный свет смягчал резкие грани реальности, а Вэй Усянь спал на другом конце комнаты, Цзян Чэн позволял себе надеяться. А потом они отправились в Облачные Глубины, где Вэй Усянь впервые увидел Лань Ванцзи, и всё покатилось прямиком в ад.***
Цзян Чэн не хотел, чтобы Вэй Усянь был его братом, но он определенно хотел, чтобы Вэй Усянь был его. Цзян Чэн сразу понял, что Лань Ванцзи станет мишенью для провокаций Вэй Усяня. В таких случаях он закатывал глаза, но таков уж был Вэй Усянь, временами это даже забавляло. Правда, не тогда, когда это заканчивалось избиением, что происходило довольно часто. Тем не менее, одни из лучших воспоминаний Цзян Чэна начинались с горящего в предвкушении очередной передряги взгляда Вэй Усяня. Так что поначалу Цзян Чэн думал, что жертвой проделок Вэй Усяня вместо его матери теперь станет Второй Нефрит. Цзян Чэн поворчал бы для приличия, но втайне он всегда наслаждался чувством дерзости, которое охватывало его во время их совместных авантюр. Но Вэй Усянь смотрел на Лань Ванцзи совсем не так, как на госпожу Юй. Он смотрел на него так, словно тот был нерешаемой головоломкой или праздничным угощением, которое запретили трогать. Он смотрел на этого Ланя так, будто мечтал украсть эту вырезанную из драгоценнейшего нефрита статую. Цзян Чэн видел, как зачарованно сверкают глаза Вэй Усяня, как становится ярче его улыбка, и чувствовал, что внутри него рождается жуткая, неконтролируемая ревность. Вэй Усянь никогда не смотрел так на него. Он никогда не смотрел так на девушек в Юньмэне. - Если бы Лань Ванцзи был девушкой, он был бы самой красивой девушкой, которую я когда-либо видел, - задумчиво сказал Вэй Усянь на второй день их пребывания в Облачных Глубинах. Цзян Чэн нахмурился. - Но он не девушка. - Нет, но хорошенький, как девушка! Это лицо! Эти ресницы! Девушки в Юньмэне клялись, что отдали бы всё, чтобы воочию увидеть Двух Нефритов клана Лань, и их можно понять. Хотя я считаю, что Лань Ванцзи красивее; не понимаю, почему все сначала говорят про Лань Сичэня. Может, потому что он улыбается. Лань Ванцзи выглядит таким холодным и скучным, но он достойный заклинатель, тут не поспоришь. - Очень достойный, - со вздохом согласился Не Хуайсан. - Идеальный. Ужасающий, но идеальный. - Меня он не пугает, - пожал плечами Вэй Усянь. - Значит, ты идиот, потому что он явно ненавидит тебя, - огрызнулся Цзян Чэн. - А-Чэн! Зачем так грубо, братишка? Ему просто нужно привыкнуть. Я ему понравлюсь. Цзян Чэн очень боялся, что это окажется правдой.***
Иногда Цзян Чэн хотел, чтобы Вэй Усянь был его братом. Если бы он был братом Цзян Чэна, его старшим братом, это он стал бы следующим главой клана. Он, а не Цзян Чэн. И хотя Цзян Чэн отчаянно стремился к тому, чтобы родители гордились им, перспектива занять место отца приводила его в ужас. Цзян Чэн знал, что он недостаточно хорош. Он понимал, что на его месте должен быть Вэй Усянь. Вэй Усянь смог бы вдохновить своих людей и завоевать уважение других глав кланов. Он смог бы достичь невозможного. Цзян Чэн с радостью принял бы роль младшего брата. Ему было бы достаточно быть рядом с Вэй Усянем и следовать за ним в бой. Он мог бы просто так кричать на него, не чувствуя на своих плечах ужасающего груза ответственности. В конце концов, он был младшим в семье. Нельзя же столько взваливать на него одного, верно? Но Вэй Усянь не был его братом. Вэй Усянь не был его братом, вот почему чужие люди оказались ему важнее собственного клана. Важнее Цзян Чэна. Вэй Усянь не был его братом, и поэтому он подверг себя опасности ради Второго Нефрита и даже Цзинь Цзысюаня, которого они оба искренне презирали. Вэй Усянь не был его братом, но ожидал, что Цзян Чэн будет доверять ему и безоговорочно поддерживать, поэтому пока Цзян Чэн помогал остальным покинуть пещеру Черепахи-Губительницы, Вэй Усянь остался и разыгрывал из себя героя со своим драгоценным Лань Ванцзи. Когда он, наконец, снова увидел Вэй Усяня, мокрого и красного от лихорадки, но живого на руках у Лань Ванцзи, Цзян Чэн испытал огромное облегчение и такую же огромную ярость. - Я его заберу, - рявкнул он на Лань Ванцзи, вырывая Вэй Усяня из его рук. Впрочем, ему тут же стало стыдно за собственную грубость. Лань Ванцзи выглядел так, словно и сам был близок к обмороку. По правде говоря, он был не в лучшем состоянии, чем Вэй Усянь - его безупречно белая одежда порвалась и пропиталась водой и кровью, а его великолепные волосы висели сосульками. Цзян Чэн запоздало вспомнил, что не так давно Лань Ванцзи сломали ногу, и неуверенно опустил взгляд, так и не извинившись. - Хорошо, - только и сказал Лань Ванцзи. - Он был очень храбрым. Он убил Черепаху-Губительницу. “Конечно, черт возьми, он это сделал”, - зло подумал Цзян Чэн и тут же всхлипнул, прижимая обмякшее тело Вэй Усяня к груди. Конечно. - Я должен идти, - произнёс Лань Ванцзи. И, возможно, Цзян Чэну следовало бы сказать какие-нибудь слова утешения, предложить ему убежище или поблагодарить, но... он не смог. Ему хотелось оттолкнуть Лань Ванцзи, посмотреть, как он, спотыкаясь, уходит в лес. Ему хотелось сказать этому второму Ланю, что у них всё было прекрасно, пока он не появился в их жизни. Но он знал, что это неправда. Лань Ванцзи не был виноват. И всё же Цзян Чэн радовался, провожая взглядом трясущегося Второго Нефрита.***
Вэй Усянь не был его братом. Будь это так, Юй Цзыюань скорее разорвала бы каждого из Вэней на мелкие кусочки, чем позволила пальцем прикоснуться к нему. Вместо этого она натянуто улыбалась возомнившей о себе служанке и соглашалась наказать Вэй Усяня за его воображаемые преступления против Вэней - Вэней, которые судили детей за стрельбу по воздушным змеям. - Если клан Цзян станет его покрывать, это заставит нас подозревать, что некоторые слухи… в самом деле правдивы, - хихикнула Ван Линцзяо, и сердце Цзян Чэна дрогнуло при виде того, как потемнело лицо его матери. - Какие слухи? - воскликнул он, вынуждая её произнести это вслух, но бесстыдная служанка не смутилась. - Какие слухи? Конечно, слухи о давних любовных связях главы Цзян… Вэй Усянь моментально взорвался, и Цзыдянь, очертив круг в воздухе, повалил его на пол. Не веря в происходящее, Цзян Чэн отпрянул: его мать и раньше била Вэй Усяня, но никогда своим духовным оружием. Он попытался вмешаться, толком не придя в себя, но безуспешно. Мать была в ярости, а этот невообразимый идиот Вэй Усянь даже в такой ситуации думал не о себе. - Цзян Чэн, уйди! Не беспокойся обо мне! Цзян Чэн чувствовал себя так, словно это его избивали плетью, но когда он бросился к Вэй Усяню, его с силой оттолкнули. На мгновение Юй Цзыюань и Вэй Усянь уставились на него с одинаковым выражением лица, словно веля ему держаться подальше от всего этого. Цзян Чэн застыл в жалком повиновении, любя их обоих и ненавидя одновременно. - Я всегда говорила, что ты, нарушитель правил, рано или поздно навлечешь на клан Цзян большую беду! - рычала его мать, снова и снова обрушивая плеть на Вэй Усяня. Цзян Чэн и сам не понял, когда начал всхлипывать. Он даже не представлял, какую боль испытывал Вэй Усянь под ударами такого мощного духовного оружия. Это было несправедливо, и Цзян Чэн был абсолютно уверен, что его мать не поступила бы так ни с кем из своих детей, несмотря на все её угрозы. Но Вэй Усянь не был ни ее сыном, ни его братом, так что она продолжала бить.***
Вэй Усянь не был его братом. И глядя, как псы клана Вэнь направляются в его сторону, Цзян Чэну на мгновение пришло в голову просто позволить им забрать его. Не будь Вэй Усяня, его родители были бы живы, а Пристань Лотоса была бы свободна. Если бы Вэй Усянь повёл себя как брат и выбрал клан Цзян, а не незнакомцев, - не Ланя, - всё было бы хорошо. Возможно. Но он не мог этого сделать. Пускай его сердце кипело от ярости, он не мог позволить им забрать Вэй Усяня, брата или нет. Цзян Чэн уже потерял своих родителей и дом; он не мог потерять и Вэй Усяня тоже. Поэтому он позволил им забрать себя вместо него.***
У Цзян Чэна не было брата. Его новое золотое ядро пульсировало в груди, когда он спустился с горы и отправился на встречу с Вэй Усянем в условленное место. Но его там не было. Его не было ни там, ни тут. Его не было нигде, где бы Цзян Чэн ни искал его. Дни превращались в недели и месяцы, раздражение перерастало в страх, а затем и в откровенный ужас, но Цзян Чэн отказывался сдаваться, пока сам не увидит тело. Цзян Чэн никогда бы не подумал, что однажды будет работать бок о бок с Лань Ванцзи, но Аннигиляция Солнца порождала странные союзы. Ему все ещё не очень нравился Второй Нефрит, но нельзя было не уважать его как заклинателя, и, кажется, он был единственным человеком, которого волновало, что случилось с Вэй Усянем. И наконец, после трёх бесконечных месяцев, в течение которых Цзян Чэну пришлось быстро повзрослеть и научиться заменять своего отца, Вэй Усянь вернулся. Но в нём была тьма, которой Цзян Чэн не знал, твёрдость, холодность и жестокость, которые пугали его. Вэй Усянь улыбался, и его улыбка по-прежнему была потрясающе красивой, но она была хрупкой и острой, как битое стекло, и теперь в нём была беспощадность, которая ранила сердце Цзян Чэна. Но он всё ещё был Вэй Усянем. По-прежнему великолепный во всём, по-прежнему гениальный и смертоносный. Он был нужен им. Им был нужен этот Вэй Усянь, основатель Тёмного пути, который мог обратить мертвецов против их собственного клана. Это было грязное, жестокое искусство, но именно оно могло выиграть войну, поэтому Цзян Чэн заставил себя принять это. Как только они победят, у него ещё будет время отыскать своего брата в оболочке человека, который вернулся с горы Луаньцзан. Сейчас он нуждался в оружии больше, чем в брате или друге, или в чем-либо еще, если хотел, чтобы у Цзян Яньли и клана Юньмэн Цзян было хоть какое-то будущее.***
У Цзян Чэна нет брата. У него нет сестры. У него нет ни матери, ни отца. У него нет лучшего друга или безответной любви. У него нет ничего, кроме сухих глаз и разъедающих внутренности вины и ярости. Ему нужно растить маленького племянника и руководить кланом. Всё, что у него осталось — это чёрная флейта, которой больше никто не воспользуется и которую он никак не решится сжечь.