I’m not ready, eyes heavy now.
Корё, 934 г. Наверное, в жизни Тэхена впервые появилась тайна, о которой не знал никто из членов королевской династии. Если так подумать, вся его жизнь была каким-то заранее известным пророчеством: за его малейшим шагом следили даже стены. Но не сказать, что омега как-то жаловался прежде. Собственно, и в детстве он быстро смирился со своей участью — мальчик знал, что любви ему никогда не видать. Потому что династия — это не про любовь, семью и трепет. Династия — это про алчность, жестокость и власть. С раннего возраста юного омегу учили быть бездушным — ведь это самое главное качество успешного правителя. И не дай бог, у тебя эта душа появится. Так уж получилось, что именно на его долю выпало непосильное бремя императорской власти: у правящего в то время императора с его юным наложником очень долго не получалось зачать наследника, а когда наконец получилось, придворный шаман развеял все грандиозные надежды правителя — родится омега. Так что еще в утробе Тэхена начали ненавидеть: конечно, его пол разрушил все планы на великое продолжение династии. Неудачная попытка быстро забылась, поэтому, когда невинная душа появилась на свет, дитя тут же быстро сбагрили на дворцовых сиделок, а новоиспеченные «родители» отправились пытаться по новой — ожидаемо, корыстные цели не увенчались успехом. Лишь разгневали судьбу. Император сильно негодовал, хотя это даже мягко сказано. Не желая признавать свой промах, мужчина обвинил во всей этой несостоятельности своего избранника: поэтому в одночасье тот лишился своей головы. Так Тэхен потерял хоть какую-то потенциальную пародию на папу. Но правителю было мало — он не хотел мириться со злостной шуткой судьбы. Однако названная ведь дама обидчивая, это знают все: ей явно не понравилось то, что ее прекрасный дар отвергают. Так что за всевозможные попытки исправить положение, обмануть привычный порядок, она наказывала. Император пытался юлить, изобретать очередные хитрости, удумал вновь зачать ребенка с наложником — другим, более молодым и здоровым, однако, к всеобщему сожалению, тот долгое время не мог понести, как итог — его, конечно же, казнили. Однако мужчина не уступал судьбе в упорстве, дотошно рвал ее тонкие плетенья душ. И вот снова появился очередной любовник и все тот же сценарий — голова с плеч и душа на небеса. Так повторялось каждый раз: если и удавалось получить известие о долгожданной беременности, то стоило пройти паре недель, как данное событие вновь омрачалось — плод умирал, так и не получив шанса на жизнь. А головы все продолжали лететь. Дошло все до того, что к Его Величеству просто боялись приходить в ложе. Если раньше быть избранником императора стремился каждый омега благородных кровей, ведь еще бы, это было благословением богов, то теперь прекрасные создания молили Всевышнего спасти их от роковой участи — кровь династии стала самым настоящим проклятьем. И лишь один проворный лис сумел проникнуть в черное сердце императора. Не страшась проклятий и бездушия чужого. Кан Лиран — так звали худший кошмар всего Корё. В народе его нарекли «ведьмой», ведь как, если не колдовством, тот смог охмурить короля и получить равносильную в правах власть? Ответа на этот вопрос никто не знал, однако простой люд не прекращал судачить, поговаривая: если эта змея ядовитая закрепится в своих монарших правах — Корё падет. Госпожа Судьба размышляла также и уготовила собственный сюрприз. Подарила мнимую надежду, черную, едкую и слепую. Когда Лиран смог понести и выдержать плод дольше пары недель, император возликовал — родится достойный наследник. А тем временем настоящий преемник престола оставался еле заметной тенью — его не воспринимали всерьез даже сиделки. Мальчик был предоставлен сам себе. От полного одиночества спасал лишь старший сын придворной кухарки: тот всегда старался найти хотя бы минутку времени для белоснежной непоседливой макушки. Наверное, такой причудливый окрас волос тоже стал поводом для людского отчуждения. Конечно, не каждый день встретишь уроженца Коре с бело-золотистым власом. Никто не мог найти название сему недугу — ни дворцовые знахари, ни местные гадалки. Лишь позже бродячий колдун, что случайно столкнется с юным наследником, даст этому звездному ребенку ответы на мучающие его вопросы. Поведает о добром здравии и благословенном поцелуе Владык Небесных. Чтобы молвы люда потеряли силу, не смели ранить чистое дитя, нареченное «проклятьем». Чтобы омега силу обрел, с достоинством приняв заморскую красоту. Ведь он еще спасеньем станет. А пока, задолго до судьбоносных встреч, близился срок к родам нынешнего имперского избранника: их всевозможные астрологи, предсказатели, шаманы и лекари прогнозировали легкими и удачными — родится альфа. Как же правитель тогда сиял — ведь он единственный смог преодолеть проделки богов. Император настолько увлекся своим долгожданным «сильным» наследником, что напрочь забыл о том, что у него есть еще сын, которому, между прочим, было уже шесть лет от роду. Ох, Его Величество еще не знал, что ему придется так скоро вспомнить о своем первенце. В день родов все пошло не по-предначертанному: чувствовалось, даже природа взбунтовалась и обратила свою магию в обратный порядок. Лиран мучался долго: казалось, из него лезет сам бес. Плод все никак не хотел выходить, будто неведомой силой держался за столь излюбленное за девять месяцев место. Лекари еще не теряли надежды на удачный исход, однако все они не оправдались — ребенок появился на свет едва дышащим. Спасти то спасли, но, как потом рассуждал император, лучше бы удушили сразу как ненужного бродячего котенка. Это точно какая-то злая шутка богов, проделки строптивой судьбы: родился альфа, да слабее любого хрустального цветка. Каких недугов у него только не выявили позже, но ни один из них не шел в сравнение с главным. В их краях не было известно доселе о такой диковинке, но факт оставался таковым: маленький альфа мог умереть от любой незначительной травмы, даже самого крошечного пореза. А это было огромной проблемой для престола. В тот день правитель и вспомнил о Тэхене: светловолосому омеге тогда уж стукнуло семь лет. Ох, всю жизнь желавший выйти из тени мальчик тогда явно пожалел о своем когда-то сокровенном желании: его жизнь превратилась в настоящий ад, бесконечный и мучительный. Хотя даже в аду с ним обходились бы лучше. Началось все с того, что император лично занялся внезапным обучением своего сына. Привычная нагрузка увеличилась раз в пять: к базовым для королевских воспитанников предметам добавились многочасовые практики самого разнообразного боя — рукопашный, вольный, восточные направления, бой с оружием и еще бесконечное множество боевых техник. Стоило ли говорить о том, что омежий организм не был предназначен для такого образа жизни? Императору было плевать. Каждый промах или проявление слабости жестоко карались: причем наказание могло быть абсолютно любого рода. Тэхен и по сей день помнит, как однажды не смог добежать всего-лишь пару сантиметров до финишной прямой в установленное время. А наказание помнит еще лучше. В тот день мальчика держали человек семь служек, не меньше: его били около двух часов жестким деревянным прутом прямо по стертым в кровь от слишком частых тренировок ступням. Боль была просто адская — казалось, еще немного, и он самолично отрежет себе ноги, лишь бы не чувствовать этого сжигающего огня. Его крики были слышны даже на другом континенте — невозможно было сдерживать столь нечеловеческий вопль, отчаянный, душераздирающий, устрашающий. Но отцу-садисту явно было мало крови и зрелищ, поэтому он приказал слугам проследить за тем, чтобы его горячо «любимый» сын добежал оставшееся расстояние на искалеченных кровоточащих ногах. В противном случае повелитель готов был казнить каждого, кто воспрепятствует «воспитанию» наследника. Однако даже боль от полученных ран не была настолько сильной и беспощадной — дальше его ждало кое-что похуже. Помнится, у кухарки был сын, да? Уж больно сердечный мальчик, добрый — это его и погубило. Пожалел израненного юнца и вопреки приказу не помогать юному наследнику, ослушался своего правителя, пробравшись тайком в опочивальню совсем еще маленького, но такого разбитого омеги. Не смог стерпеть такой несправедливой пытки над ребенком, тут же принялся залечивать искалеченные стопы. Конечно же, правитель об этом узнал. Во дворце даже у стен есть глаза и уши. На следующий день измученного болью Тэхена, еле держащегося, побитого и истощенного, приволокли прямо в величественный тронный зал династии, где на дорогом возвышении из чистого золота восседал его личный мучитель. Мальчик не понимал, для чего его привели, какую очередную пытку застанет его тело. Через пару минут приволокли словно свинью на убой избитого сына кухарки. В этот день правитель заставил своего десятилетнего сына впервые пролить кровь невинного: всучив длинный острый кинжал в руки своему чаду, мужчина приказал избавиться от очередного проявления слабости. Тэхен помнит свою тотчас начавшуюся истерику, удушающую, липкую и горькую. Наверное, тогда была последняя попытка достучаться до черной души отца. Однако вот незадача — у того ее и вовсе не было. Схватив хрупкие запястья одной, но такой крепкой и массивной рукой, император самолично вонзил кинжал руками своего отпрыска в сердце слуги. Для него они были не больше, чем обычные разменные монеты. А омега в этот день лишился не только своей веры, но и всякой надежды на светлую сторону династии. Сейчас, идя по коридорам такого величественно красивого, но холодного и безумно чужого дворца, Тэхен вспоминал это без каких-либо явных эмоций, с напускным равнодушием и холодной отстраненностью. Так казалось лишь со стороны. Отец его всегда учил избавляться от любых слабостей, а если Тэхен не мог самолично этого сделать, то император успешно решал «проблему» за сына. Сейчас же, впервые за девятнадцать лет, у омеги она появилась. И он боялся.***
— Братец, — раздалось внезапным противным голосом из-за угла. Эх, а утро так хорошо начиналось. — Чего тебе, Лиен? — незаинтересованно бросил омега в ответ. С тиранией своего отца и отчима он смирился, но вот с тупостью брата так и не смог. Тот, несмотря на свою болезнь, был каким-то поразительно беспечным и наглым. Да, в этой семейке нормальных людей не было. — А я знаю твой маленький грязный секретик, — ехидно пропел младший альфа. — Я не понимаю ту околесицу, которую ты сейчас несешь, — холодно отчеканил Тэхен, даже не соизволив оторвать свой взор от документов, что внимательно перечитывал. Все-таки отец постепенно начал передавать ему императорские обязанности, проблем хватает и без Лиена. — Да брось, можешь не прикидываться, я видел, как ты сегодня снова задержался на площадке для боев, — закатив глаза, язвительно сказал брат. — Я там задерживаюсь каждый божий день, так что твоего бахвальства я все еще не понимаю. Как и не понимаю вот что: с каких это пор ты подглядываешь за кем-то аки течный наложник? — изогнув бровь, все-таки посмотрел на младшего. — Ты бы не завирался, братик, я все знаю. Про твоего генералишку, — обманчиво мягко протянул Лиен. — Я все еще не понимаю, о чем ты. Так что если ты не начнешь изъясняться разборчивей, я вышвырну тебя за дверь подобно нерадивому щенку, — вновь спокойно, даже отстраненно бросил омега. Его лицо все еще оставалось бесстрастным. Хотя сердце пропустило удар. — Посмотрим, как ты запоешь, когда вас поймают. Бойся, братик, рано или поздно за вами придут. И, кстати, целуйтесь тише, если ты не хочешь, чтобы твоему генералу оторвали язык на глазах у всей площади, — улыбнувшись во все тридцать два, молодой альфа наконец покинул кабинет будущего императора, оставив тяжелый напряженный шлейф угрозы, смешанной с тревогой. Тэхена сковали склизкие щупальца паники: если его брат нажалуется своему дражайшему папочке, быть великой беде. Осталось только понадеяться на милость богов, уповать на удачливый случай и благосклонную судьбу. Но юноша еще даже не представлял, что те приготовились лишь наблюдать за скорым представлением.***
— Тэхен, — раздалось низким басом в пустынном коридоре. Вот черт. — Да, Ваше Величество, — учтиво совершив поклон, произнес названный. Сколько бы он не пытался привыкнуть к встречам с отцом, все равно где-то внутри каждый раз что-то обрывалось. — Лиен тут обмолвился, что ты пропустил урок искусства боя и войны, ведя себя неподобающе правителю великой империи. А ты знаешь, что за это будет, ведь так? — обманчиво спокойно произнес император, даже не намереваясь узнать достоверность фактов хотя бы для приличия. — Да, отец, — холодно ответил Тэхен. Сын дворовой собаки. Он когда-нибудь подмешает яд в пищу Лиена и нисколечки не пожалеет о своем решении, точно будет со сладостными злорадством упиваться чужими страданиями. Как упиваются его. Смиренно опустив голову и плотно сжав челюсть, омега проследовал за правителем в самое ненавистное для него помещение. Он слишком хорошо знал, что дальше последует, сценарий до дыр заучен — боль, очередная и невыносимая. Да, с годами ничего не изменилось: Тэхен все еще получал наказания за любой промах, а последнее ему с завидной регулярностью обеспечивали братец с его обожаемым отчимом, что доносили до правителя абсолютно любую присказку, любое преувеличение и любую ошибку. Вообще-то, Тэхен прекрасно осознавал, что отец был совершенно не убежден глупыми доносами, нет, он верил в иные постулаты, что совсем не зависели от обстоятельств — лишь боль закаляет и делает из тебя настоящего непобедимого мужчину, так искренне считал нынешний правитель. Заходя в мрачную, как и прежде, комнату, куда не пробивался ни один хотя бы мизерный лучик света и где стоял слишком плотный запах тошнотворной сырости, ржавого металла и всегда свежей крови, омега вновь быстро пробежался по находившимся здесь предметам пыток. Взгляд его остановился на огромном, потертом, с трещинами и мелкими занозами, но прочном надежном столе, к которому были приделаны крепления в виде массивных железных кандалов сверху и снизу. Его всего передернуло: рябь прошлась по загривку, окутывая каждый сантиметр заранее пылающей от боли кожи — фантомные страдания уже легли на измученную душу. Это наказание он ненавидел больше всего. — Снимай обувь и ложись. Начнем с тридцати ударов, — сказал предвкушающе император, с извращенским удовольствием рассматривая выбранный деревянный прут в руках, параллельно закатывая рукава своего расшитого золотыми нитями кровавого цвета ханбока. А Тэхен сделал шаг в губительную тьму, мыслями утопая в сладостном утреннем поцелуе — единственный способ не сойти с ума от адских пыток.***
США, Калифорния,
г. Реддинг, 2023 г.
— Нет, пожалуйста, нет… — разразился громким болезненным плачем омега, выныривая из пучины кошмарных сновидений. Схватившись за стопы, что нещадно болели, будто полыхая в адском огне, Тэхен пытался прийти в себя, громко вдыхая спасительный кислород. Глубокий вдох, затем хриплый надорванный выдох. Вдох и еще раз выдох. Сердцебиение постепенно пришло в норму, дрожь рассеялась, а мышцы, скованные спазмом, отпустило. Проморгавшись от соленых кристалликов слез, Ким открыл глаза и уставился на циферблат будильника, что находился аккурат на небольшой прикроватной тумбочке: еще нет пяти часов утра. Снова очередной день, когда он не выспится, ему уже не привыкать. Хотя сегодня это не так критично — настал долгожданный момент отъезда первой группы на практику. Честно говоря, эта пара недель пролетела будто по щелчку пальцев — тех, кто уезжает первыми, завалили просто нереальным количеством разных работ: ей богу, будто не на пару месяцев отправляют, а на целый год. Что удивительно, даже этот наглый пучеглазик не беспокоил: тот будто пропал с радаров. Хотя омега все еще видел его в университете, быстро и мельком, ловя украдкой взгляд пристальных угольных очей. И даже таких моментов хватало, чтобы вновь обжечься об его дьявольскую природу. Простонав от нежелания вставать, Тэхен все-таки поднял свою бренную тушку с кровати и поплелся в душ. Даже отлично, что он так рано проснулся — надо еще собрать вещи и хоть немного провести время с Джином. Как никак омега уезжает из любимого дома аж на целых два месяца, хотя по его скромному мнению, это и не такая уж большая беда. Кураторы уже успели их известить, что рядом с базой лагеря неподалеку находится туристическая зона, где располагается небольшой отель. А там, соответственно, связь всегда имеется. Так что они успеют с братом еще надоесть друг другу. Закончив с водными процедурами и выйдя из душа, Тэхен направился, в чем папа родил, в самое любимое место этого дома — гардеробную. Остановившись около огромного широкого зеркала, что занимало аж половину стены, тот стал придирчиво себя рассматривать: красивая медовая кожа переливалась золотыми отблесками благодаря еще не до конца высохшим каплям кристальной воды, что плавно стекали вниз по мягкому бархату небольшого животика, продолжая путь по полным, в меру широким, загорелым бедрам. Взгляд ореховых глаз скользнул обратно к лицу, продолжая уже внимательно всматриваться в собственные черты: чуть полные, коралловые после горячего душа губы, аккуратный небольшой нос с милой родинкой на кончике, пышные длинные ресницы, что обрамляли яркие ореховые глаза. А дальше взгляд переместился к, пожалуй, самой любимой части — золотистым волосам, так красиво бликующим перламутровым блеском в свете еще работающих ночников. Мало кто знал, что Тэхен страдает альбиноидизмом. Ну как, страдает, ему очень даже хорошо — не нужно бесконечно портить волосы всякой химией ради такого необычного и привлекательного цвета. Но если говорить начистоту, в детстве омега из-за этого жутко комплексовал — ситуацию тогда спас его горячо любимый старший брат, что покрасил собственные волосы в такой же блонд, дабы младшему не было одиноко. Так и оставил по сей день, очевидно, образ больно полюбился. Закончив с ежедневным ритуалом самолюбования, омега наконец перешел к выбору одежды. На этот раз взор упал на мягкую кашемировую водолазку серого цвета и плотные черные скинни-джинсы: все-таки они едут на природу, там на солнышке явно не позагораешь. Быстро облачившись в теплые одеяния, Тэхен принялся собирать походный рюкзак — при всей его любви к классным брендовым шмоткам, в этот безвкусный мешок не удастся впихнуть любимые вещички — придется брать только самое необходимое. Мозгом, слава всем высшим силам, он не был обделен, так что взял несколько комплектов базовой одежды: пять черных футболок, несколько пар сменных джинс и спортивок, шорты, на случай, если будет жарко, теплые шерстяные носки — тоже по паре штук, нижнее белье, естественно, и еще три свитера на пару с большой черной толстовкой. Да уж, о светлых ярких вещах придется забыть, если он не хочет угробить их в земле. А омега очень не хочет, если уж говорить положа руку на сердце. Пробежавшись быстро взглядом еще по мелочевке, он напоследок закинул большой металлический термос, дорожную аптечку, куда заранее положил пару пачек снотворного и обезболивающих на случай течки, небольшой детективчик, записную книжку и спрей от насекомых. Вроде самое нужное собрал. Застегнув набитый под завязку рюкзак и накинув его на плечо, омега тихими шагами начал спускаться вниз: будить Джина в столь ранний час не хотелось, иначе это чревато его скорой кончиной, а умирать молодым Тэхен как-то не планировал. Аккуратно поставив свой личный багаж в прихожей, отправился на кухню — готовить завтрак. Так уж и быть, порадует сегодня одну любимую вредину. Тихо включив ненавязчивую мелодию, омега принялся творить кулинарные шедевры. Отлично, в запасе у него еще есть целый час.***
— У нас сегодня похороны или чей-то день рождения? — раздался хриплый ото сна голос сзади. Ну наконец-то эта сова проснулась — И тебе доброе утро, любимый братец, — пропел Тэхен, параллельно выкладывая на тарелку пышные панкейки. Хотя они и были корейцами, все же пищу родных краев не жаловали: в конечном счете, их родиной стала Америка, во всех возможных смыслах. — Оно не будет добрым, пока ты мне не объяснишься, что за повод для столь щедрого благотворительного акта, — прищурив глаза, ехидно бросил Джин и потянулся за уже готовой порцией. —Если ты забыл, я сегодня уезжаю. Меня так-то два месяца не будет, — прищурившись в ответ, напомнил омега. — Ох, и слава богу, отдохну от тебя, бездаря, — весело ответили ему. У кого-то сегодня игривое настроение. — Правильно, радуйся, твой младший братишка заботится о тебе, позволяя, наконец, наладить свою личную жизнь. Джин, тебе уже двадцать восемь лет, а секса у тебя, извини меня, как у дикобраза, честное слово, — деловито проговорил тот. — Ах ты-ж, мелкий засранец, совсем страх потерял? Постыдился бы такое брату родному говорить! — покраснев и натурально нахохлившись, недовольно воскликнул Джин. — Дикобразы! Это ж надо такое придумать, айщ… — А что, у них тоже раз в год и всего лишь на… ай, больно, — скуксившись от полученного подзатыльника, прокрехтел болезненно Тэхен. За что с ним так жестоко, он же переживает! Ох, никто не любит его в этой семье! — Жуй молча. Иначе ты на практику поедешь без языка, паршивец, — закончил старший. Далее завтрак прошел в приятной тишине: на самом деле, их семейные перепалки были самым высшим проявлением любви. Как-то так с детства повелось — братья не умели говорить прямо о своих чувствах, поэтому они нашли выход сказать о них именно в таких тупых бесячих шутках. Но, надо сказать, никто не жаловался — так было даже проще коммуницировать. — Ладно, если без шуток, береги себя, мелкий. Все-таки это твои первые серьезные раскопки, — серьезным голосом нарушил тишину Джин. — Будь осторожен. — Не волнуйся, я обещаю быть осмотрительным. В конце концов, мы, Кимы, живучий народ, так? — подмигнул задорно и отодвинул пустую тарелку. Они вместе встали из-за стола и проследовали к выходу — пора. Надев на ноги черные лакированные берцы на высокой платформе и накинув на плечи оверсайз-ветровку цвета хаки, Тэхен, наконец взяв рюкзак в руки, попрощался с Джином и вышел на улицу. Ну вот и все, да здравствует новая глава жизни. Омега надеется, что эта практика запомнится ему ярко. Ох, Ким Тэхен, ты понятия не имеешь, насколько яркой она будет.***
В этот раз добираться до института пришлось на общественном транспорте — благо, в такое раннее время было довольно свободно. Уже на подходе к главному входу Тэхен заметил приличную толпу студентов. Он даже не представлял, что их будет так много, зато теперь стало предельно понятно, почему их разделили на группы. — Привет, — раздалось веселым голосом прямо над ухом, отчего Тэхен чуть не свалился вперед под весом своего багажа. Черт, омега аж подпрыгнул, нельзя же так пугать его бедное сердечко, ему так-то уже целых двадцать лет! Здоровье отнюдь не железное. — Сука, Чон Чонгук, какого хера?! — возмутился Тэхен, все еще пытаясь отойти от испуга. — Мама в детстве не учила, что нельзя так подкрадываться к людям? Вот помру, на твоей совести будет! — Не помрешь, не беспокойся, — загадочно протянул альфа. — Получается, ты тоже в первой группе? — деланно удивились. — Чон, мать твою, у тебя же есть глаза, я стою тут с огромным рюкзаком в руках, думаешь, это я так прогуляться в шесть утра решил? — Ну, у тебя весьма необычные хобби: танцевать на барной стойке, плавать в одежде… Может, прогулки с огромным рюкзаком в шесть утра тоже входят в твои увлечения? — заигрывающе ответил тот. — Ха-ха, очень смешно. Надеюсь, мы будем в разных группах, иначе я не выдержу твоего ужасного юмора и задушу тебя во сне, — омега раздраженно процедил. Ох, осторожнее, Тэхен, судьба очень любит шутить. — Ты мне тоже нравишься, золотце, — проигнорировав все угрозы, тягуче пропел Чонгук и вновь уставился этими своими нереально чарующими глазами. Прямо в самую душу, чтоб ее… — А ты мне нет, ведешь себя как неандерталец, — коротко бросил Тэхен и двинулся в сторону заходящих в автобус студентов, стараясь абстрагироваться от раздражающей помехи. Да-да, это он так про несносного альфу! — Заметь, я тебя еще ни разу не оскорбил. А ты меня кроешь всеми ругательствами на свете. И кто из нас неандерталец? — спокойно задал вопрос Чонгук, не отставая ни на шаг от одной вредной язвы. — Да ты… — возмущенно запыхтел Тэхен, но, обернувшись, уже не обнаружил рядом с собой свой раздражитель. И куда уже успел свалить? Ладно, вообще-то, плевать ему, куда там этот напыщенный индюк делся. Не его это дело. Заходя наконец в удобный салон и доставая по пути наушники, омега проследовал к последним рядам: там всегда больше пространства, да и спокойнее как-то. Убрав свой рюкзак на верхнюю полку, Тэхен уселся на мягкое сиденье у окна. Переведя взгляд в окно, омега вновь пересекся с пугающим черным взором напротив — бесячий альфа сидел на таком же месте, как и он, только в соседнем автобусе. Он что, сталкер какой-то? Театрально сморщившись, Тэхен отвернулся и закрыл окно шторкой. А зря — видел бы тот, как в окне напротив звонко рассмеялись, являя на свет безумно яркую улыбку, точно бы безбожно залип, позабыв о былом раздражении. Что ж, до пункта назначения целых шесть часов езды, можно как раз спокойно вздремнуть, ибо в сон опять нещадно клонило.***
Из приятной неги его вырвали легкие толчки в плечо. Открыв глаза, Тэхен заметил перед собой одногруппника, который, как только убедился, что омега проснулся, направился к выходу из автобуса. Приехали. Не став раньше времени выглядывать в окна, чтобы оценить местные пейзажи, он быстро поднялся с тепленького кресла, смачно потянулся и принялся доставать свой рюкзак. Боже, как же Тэхен ждал этого момента, аж кровь начала бежать по венам с утроенной скоростью, разгоняя эндорфины по телу. Быстро, насколько это вообще возможно среди толкучки студентов, омега вылетел из автобуса и натурально обомлел. Перед глазами открылась просто фантастическая картина: дивный полузаброшенный фонтан, что был модернизирован под современный уклад жизни, но при этом не потерял своей исторической ценности, а рядом на небольшом склоне расположились полуразрушенные колонны и барельефы, что тянулись вдоль облагороженной тропинки, которая вела к небольшой ветке корпусов, сделанных на древний лад. Так Тэхен понял, что их высадили на территории того самого исторического отеля, от которого неподалеку располагался лагерь. Значит, самое интересное впереди. Однако омега уже впечатлен местными видами — что же будет, когда они доберутся до конечного пункта? Из раздумий выдернул громкий, четкий женский голос. Женский? — Прошу обратить все свое внимание на меня, дорогие студенты, — высоко подняв руки и похлопав несколько раз, громогласно проговорила темноволосая девушка. — Подходите ближе, сейчас будет важная информация, и если кто-то прохлопает своими ушами и не запомнит, то будет сидеть в ожидании второй группы здесь всю неделю, так как за вами, оболтусами, никто возвращаться не будет, — холодным тоном закончила та. Однако данная персона не могла не привлечь внимание — девушки как пол, в целом, очень редко встречались, особенно в их штате, так тут еще и альфа, что было явно видно по исходящей ауре и телосложению. Все студенты очень быстро собрались вокруг столь необычного «объекта», некрасиво и широко разинув рты. Дождавшись, пока все подтянутся, альфа продолжила: — Меня зовут Саманта, и я являюсь действующим исследователем-археологом Даремского университета и, по совершенно счастливой случайности, буду курировать ваш курс в этом году, — деловито сложив руки и внимательно окинув взглядом толпу, начала девушка. — Поскольку это ваша первая серьезная практика, прошу следовать всем правилам, которые будут озвучены. Неподчинение будет строго караться вплоть до отчисления, — по группе пошли шепотки. — Но паниковать не стоит, если вы планируете слушаться, — сверкнув угрожающе глазами, альфа сделала небольшую паузу. — Ух, ну и пугающая она, у меня аж мурашки пошли, — протянули прямо рядом с Тэхеном. Обернувшись, тот увидел несколько знакомых одногруппников, что действительно были напуганы и скованы. И эти нюни еще хотят стать археологами? Ему вот куратор очень даже понравилась — жесткая и беспринципная, как раз таким должен быть настоящий археолог! — Итак, первое, что вам нужно запомнить — без полученного от меня разрешения ни на какие раскопки или исследования не лазить! — продолжила строго после небольшой передышки девушка. — Это и вас касается, геологи. Данное место выбрано не просто так — здесь крайне много аномальных ценных захоронений, которые мы обнаружили не так давно, так что площадок для работы будет много, но, тем не менее, они все еще весьма опасны, особенно для таких сосунков, как вы. Так что правило номер два: всегда брать с собой полный комплект экипировки и пару человек из старшей исследовательской группы — с ними вы ближе познакомитесь на базе. Также вы будете поделены на смешанные группы, думаю, это вам уже известно: три практиканта и два опытных исследователя. Распределение будет проведено рандомно непосредственно на базе. Данная практика будет засчитана вам как полноценная работа. Если найдете что-то стоящее, а не ржавую ложку моей бабули, то ваши имена будут записаны наравне со старшими исследователями. Но бабки вам не заплатят, уж простите, — язвительным тоном добавила альфа. — Извините, но разве это будет справедливо? Мы ведь тоже будем работать наравне со всеми! — возмутился какой-то выскочка. Тэхен уже успел закатить глаза — он даже его имени не знает, а омега, на секундочку, знает почти весь университет, но этот хрен с горы решил кого-то из себя возомнить? Да стручок не вырос! Но зрелище явно будет интересным. Облизнув пересохшие губы, светловолосый еще внимательнее стал следить за разворачивающейся сценой. — Имя? — холодно процедила Саманта, пронзительно уставившись на потенциального смертника. — Джексон, — нахально проговорил тот. Да, дружок, ну ты и влип. — Итак, все слышали? Многоуважаемый Джексон доблестно решил проявить инициативу и присоединиться к нашей команде! — громко обратилась к толпе темноволосая альфа. — Слушай тогда внимательно, коллега, — процедила та. — Вот чем тебе придется заниматься каждый божий день: вставать в пять утра, отправляться со всем коллективом на часовые тренировки в лесу, далее душ и завтрак, а затем сразу же подготовка и проверка всего оборудования, написание отчетов, подготовка и проверка безопасности всех секторов раскопок, сопровождение и полный контроль таких же зазнавшихся спиногрызов, как ты, — все продолжала активно перечислять, — потом снова отчеты, анализ абсолютно всех полученных артефактов, затем опять ебучие отчеты, и дай бог, ты поешь за день второй раз. Ах да, и заплатят тебе за все это хер с маслом, так как премиальные ты получаешь только за стоящие открытия. Ну как, устраивают такие условия? — пылко обратилась. — Тогда вперед, милости прошу, завтра первым отправишься показывать мастер-класс по добыче ценного материала, а мы потом тогда уже и поговорим об оплате труда, идет? — обманчиво мило улыбнулась девушка в конце. Тэхен сражен, без шуток, огромной любовью в самое сердце. Нет, знаете, не как к романтическому объекту, а скорее, как к самому мудрому и лучшему наставнику. Он знает эту Саманту всего пять минут, но уже готов на нее молиться, возведя самый роскошный божественный алтарь. — Извините, мисс, не подумал, — стыдливо промямлил тот самый Джексон. Вот и сбилась вся спесь. — То-то же, но в наказание завтра сходишь с нами на тренировку, посмотрим, насколько тебя хватит, — хмыкнула Саманта, в то время как по толпе прошлись смешки. — Так, а вам тоже не советую хохотать, в ваш ежедневный график в том числе входят тренировки, — тут же студенты раздосадовано загудели, — Ну, а как вы хотели? Я вот не хочу, чтобы вас расплющило под какой-нибудь плитой только потому, что вы с утра не успели размять ножки. Так что отставить нытье! — снова хлопнула темноволосая в ладоши. — А теперь, господа, ножки в ручки, сумку под подмышку и вперед за мной, нам ковылять до лагеря по лесу еще минут сорок, — весело закончила та и резво развернулась, проследовав прямиком в густой лес. В отличие от своих товарищей, Тэхен полностью разделял энтузиазм их «командира» — а что, он как раз отлично выспался, зарядился местной энергетикой, так что теперь на все сто готов покорять необузданные просторы природы Реддинга! Улыбнувшись самому себе, омега уверенно водрузил на свои плечи тяжелый рюкзак и бодрой походкой проследовал дальше в лес. А тем временем, с не менее предвкушающей улыбкой на губах на него неотрывно смотрели одни чертовски пронзительные антрацитовые глаза.***
Наконец услышав возглас о том, что они добрались, Тэхен тут же стремительно сбросил рюкзак с плеч и упал на землю, тяжело дыша. Впрочем, он ни чем не отличался от других студентов — те тоже лежали полумертвыми крендельками. Один Чонгук только стоит, лыбу давит, ведь на нем нет ни капельки пота. Вот говнюк, и здесь этот выпендрежник смог отличиться. И это он еще Тэхену приписывал хобби в виде утренних прогулок с рюкзаком? Сам, видимо, только с грузом и бегает часов по восемь. Ну точно псих какой-то, не иначе. — Пока вы отдыхаете, давайте я быстро пробегусь по спискам команд, чтобы вы сразу смогли скооперироваться и занять вместе выбранную палатку, — начал вышедший откуда-то незнакомый парень. — Ох, чуть не забыл, я Алекс и я являюсь заместителем вашего главного куратора и руководителя, Саманты, поэтому вы также можете по интересующим вопросам обращаться непосредственно ко мне, — он чуть помедлил. — Так что давайте начнем, — в конце добродушно улыбнулся молодой человек. Сначала он показался весьма серьезным, но его мимика и тембр голоса полностью меняли первое впечатление, ведь тот был словно ходячий лучик летнего солнца, поэтому быстро расположил к себе не только других прибывших учеников, но и омегу, что уже сидел, облокотившись о дерево, делая небольшие глотки воды и внимательно слушая списки распределения. Его напрягало, что Чонгука пока тоже не назвали. И внутренняя чуйка Тэхена прямо-таки вопила о том, что он в жопе, полной, глубокой и беспросветной. — Итак, последняя группа, даже не знаю, повезло вам или нет, но можете начинать молиться, — задорно хмыкнул Алекс, — студенты Ким Тэхен, Форбс Лиам и Чон Чонгук, — где-то екнуло от ахуя сердце одного строптивого омеги. — А вашими старшими сопровождающими будут Ким Саманта и Моррис Итан, — закончив распределение, подмигнул альфа. А Ким Тэхен, собственно, все еще был где-то между миров: он даже не знал, ему плакать или радоваться? Пока как-то не определился. С одной стороны, он будет спать и жить в одной палатке с Чон Чонгуком, причем два месяца! Нет, ну это вообще никуда не годится. Но зато вот с другой стороны, куратор будет по совместительству их старшим исследователем, а это не могло не радовать внутреннего перфекциониста. Омега безумно хотел с ней поговорить хотя бы жалкую минутку, а тут они будут, вообще, вместе работать! Так, решено, Ким, только профессионализм, никаких Чон Чонгуков! — Ну что, сосед, какую палатку выберем? — раздалось горячим шепотом на ухо. Тело отозвалось приятной волной мурашек. Миссия «никаких Чон Чонгуков» успешно провалена, поздравляем. — Чон, я точно тебе когда-нибудь язык откушу! — подпрыгнув, громко завопил омега. — Ты можешь себя вести хотя бы иногда не как маньяк? Серьезно, это выглядит крипово, — пробурчал тот. — И вообще, у нас так-то еще один сосед есть, где он? — Отошел в кустики, попросил выбрать без него, — невозмутимо пожал плечами альфа. Ну, не будет же он говорить, что малек припугнул парнишку, чтобы тот сильно не мельтешил. У Чонгука тут грандиозные планы. — И я совсем не против, чтобы ты поработал своими чудными зубками с моим языком, — обольстительно ухмыльнулся. Тэхен уже было хотел вновь съязвить, но его еще неначатую речь прервал голос Саманты. — Так, сосунки, — та заговорщески посмотрела на парней, закинув им руки на плечи, — вы должны молиться на меня, поскольку я на правах главной отхватила нам самую лучшую и большую палатку, так что будем жить как короли, — хмыкнула девушка и повела своих подопечных в самую удаленную часть лагеря, что находилась ближе к необжитому лесу. Шли они в уютной тишине, а тем временем омега любовался видами: все пространство было устлано зеленым покровом свежей, в меру высокой травы, могучие деревья возвышались грозными столбами, что вверху образовывали плотный хвойный купол, сквозь который пробивались редкие лучи солнца. Картина завораживала. Пройдя еще пару метров, они вышли к дощатой дорожке. Стоп, дорожке? Перед взором открылся широкий деревянный помост, на котором прочно была закреплена палатка. Хотя таковой ее назвать было трудно — это уже был целый дом. Перед входом стояло разнообразное оборудование, а также небольшой раскладной столик и два деревянных стула. Выглядело все очень красиво и ново. Но больше светловолосый удивился, когда Саманта распахнула тканевую перегородку, и взору предстало просто дивное убранство. — Оу, а…эм… Почему тут так современно? — зависнув на пару секунд, удивленно спросил Тэхен. Кажется, на фоне где-то хмыкнул Чонгук. Конечно, он удивился, ведь явно представлял себе условия проживания не так: внутри все было устлано мягкими светлыми коврами, а рядом со спальными местами даже виднелся милый коврик в виде белого мишки; собственно, у входа их также встретил еще один раскладной столик, на котором стоял макбук, кружка и масляная лампа, а рядом расположилась пара походных стульев пастельного цвета; там же стояла переносная печка, на которой уже вовсю грелся компактный чайничек, а по периметру палатки стояли переносные полки, на которых можно было заметить разную мелочевку. Спальные места были даже лучше отельных условий — мягкие заправленные матрасы располагались на небольшом расстоянии друг от друга, но, тем не менее, у каждого было свое место для отдыха, что очень удобно, учитывая тот факт, что Тэхен был единственным омегой в своей группе. Также на каждом месте было несколько подушек. Они точно на практику приехали, а не на отдых? — Милый мой, мы археологи, а не туристы. Мы живем на таких базах, бывает, и по году, конечно, у нас будут лучшие удобства. Ну, если местность и климат позволяют. А тут очень даже благоприятненько все, — с гордостью промурлыкала альфа. — Это мы специально студентов кошмарим, чтобы неповадно было и не расслаблялись, ситуации разные бывают. А так, у других групп примерно такое же содержание, разве что размер поменьше. Когда приедут остальные, мы уже расширим лагерь и возведем новые палатки. — Честно, я в шоке, — все еще стоя с открытым ртом, промямлил омега. — Я думал, мы будем спать на земле, а не в теплых уютных кроватках. — Нет, ну если ты так сильно хочешь, можешь, конечно, но не советую. Тут очень противные жуки, которые замечательно отжарят твой зад, даже лучше, чем любовник. Так что просто радуйся, что вы с товарищами словили джекпот. Располагайтесь пока, а я пойду найду еще двоих потеряшек. На все про все у вас минут двадцать, потом общий сбор у костра, там перекусим и пробежимся еще по важной инфе. Не скучайте, пупсики, — чуть подумав, бросила: — И не шалите, — послав воздушный поцелуй и подмигнув, альфа удалилась из палатки. А Тэхен, пока есть возможность, быстренько побежал с рюкзаком наперевес до самой дальней кровати в уголке, чтобы успеть занять ее первым: все-таки он был очень придирчив в плане выбора спального места. Уже начиная раскладывать вещи, омега наконец обратил внимание на шевеление где-то совсем неподалеку — точно, он же здесь не один. И как он вообще мог забыть про одного вредного альфу? Обернувшись, Ким увидел, как Чонгук начал разбирать свою сумку прямо на кровати, что находилась именно, угадайте с кем, правильно, рядом с ним. Нет, ну… — У тебя вообще совести нет? — спросил возмущенно омега. — Ты про что? — выгнув бровь, спокойно бросили в ответ. — Ты меня решил преследовать? Какого хрена ты здесь свои манатки раскладываешь? — Золотце, а по-моему, ты уже перегибаешь палку с драматизмом. Мы с тобой буквально в одной команде, причем, заметь, я не участвовал в распределении, и я просто, черт возьми, выбрал ближайшую свободную кровать, поэтому, будь добр, не веди себя как избалованная принцесса, — серьезным тоном ему ответил Чонгук, устремив при этом снова свой загадочный взгляд прямо в душу омеги. Только в этот раз в угольной дымке виднелась лишь бескомпромиссная власть. Продержав зрительный контакт еще пару секунд, альфа развернулся и вышел из их временного «общежития». Отвернувшись, Тэхен густо покраснел щеками, мысленно коря себя за свою натуру. Ну, вот правда, что на него нашло? Он никогда не был истеричкой. Да, он часто эмоционально вспыхивал, но всегда был способен контролировать такие порывы. А с Чонгуком как-то не получается вести себя по правилам. Этот наглый альфа заставляет чувствовать себя типичной течной омегой в пубертате, что не умеет сдерживаться и ведет себя как бешеная собака. Фу, парень аж поморщился — да упаси Господь себя так вести. Надо помедитировать, что ли. Закончив с вещами, омега наконец распластался на кровати — он мечтал об этом весь день, серьезно. Прикрыв глаза, Тэхен вновь погрузился в спасительный сон.***
— Эй, Тэхен, проснись, — опять кто-то противно жужжит, пытаясь пробиться к сознанию омеги через сладкую сонную дымку. Заворочавшись, тот простонал — не хотелось открывать глаза совершенно, но раздражительное «Тэхен» все никак не давало снова расслабиться. Открыв глаза и сразу сморщившись, он увидел перед собой незнакомое лицо и даже сначала испугался и дернулся с непривычки. Но, сфокусировав взгляд, тот, слава богу, признал своего товарища по несчастью: перед ним стоял Лиам, что недовольно прожигал его взглядом. — Чего тебе? — хриплым ото сна голосом спросил Тэхен. — Вставай и пошли, у костра уже все собрались, а меня послали за тобой, соня… — забавно буркнул альфа, смутившись прямого орехового взора. — Окей, дай мне пару минут, я приведу себя в порядок, — со вздохом ответили. Коротко кивнув, альфа без лишних слов вышел из палатки, предоставляя омеге личное пространство. Собственно, Тэхен времени зря не терял — еще раз быстро потянувшись, резво встал с нагретого местечка, отыскал новые шмотки в рюкзаке и так же оперативно переоделся. Надо будет спросить потом у Саманты, где они тут принимают душ. Отодвинув в сторону плотную ткань, парень вышел на свежий воздух. Уже смеркалось, а он даже и не заметил, как быстро пролетело время. Или он на самом деле так долго проспал? Встретившись взглядом и поравнявшись с сокурсником, они синхронно двинулись в сторону большого скопления студентов. Что-ж, будет интересно.***
Нет, вот совсем неинтересно. Уже прошло тридцать минут от импровизированного собрания, но пока ничего толкового не было сказано: студенты лишь успели друг с другом по второму кругу перезнакомиться, да обсудить еще раз все правила безопасности и меры наказания. Саманта куда-то отлучилась еще в самом начале, так что был сущий тухляк. Кстати, Чонгука тоже не было видно среди студентов: волей не волей, а омега каждый раз искал среди толкучки знакомую смольноволосую макушку. Уже собираясь покинуть столь «информативное» мероприятие, парень только приподнялся с места, как взгляд зацепился за фигуру, что стремительным шагом двигалась к костру. Чуть прищурившись, он распознал в этом «неопознанном» объекте уже слишком знакомого альфу: ну конечно, ходячий Эверест на ножках, как он сразу не допер. Но, переведя взгляд за спину, Тэхен заметил чуть поодаль идущую Саманту. Они пришли вместе? Или это просто совпадение? — Так, салаги, мамочка все уладила, поэтому слушаем важную информацию, — вновь громко хлопнув в ладоши, резко воскликнула альфа. — Собственно, сегодня у вас по расписанию отдых, но с завтрашнего дня вы начнете потеть, это я вам гарантирую, — оскалилась та и начала перечислять: — Так, подъем в шесть утра, часовая тренировка, а для тебя, малыш Джексон, персональная двухчасовая с пяти, — найдя взглядом в толпе того самого бедолагу, подмигнула темноволосая, — затем завтрак, время на сборы, и пойдем в первую пробную экспедицию, искать ископаемые: геологи изучать породы, а археологи копаться в земельке, — поиграв бровями, сделала паузу девушка. — Ах, и еще момент: на протяжении всей недели каждой группе будут даваться индивидуальные задания, и если вы окажетесь лучшей командой, то заработаете себе день отдыха в отеле, вот так вот, — улыбнулась куратор. — Потратить вы его сможете в любое время, так что вперед, юные исследователи, главное, до крови не подеритесь, — заговорщически пропела. — А теперь марш спать, завтра тяжелый день! И помним про правила, мамочка следит за вами! Ну, наконец-то что-то стоящее. Перспектива отдохнуть халявно в отеле аж целый день весьма заманивает, надо бы завтра обсудить подробнее с командой план работы: все-таки Тэхен привык быть во всем лучшим, так что он не мог позволить себе облажаться и сейчас. Хотя, по правде сказать, отчего-то сильного волнения не было — в Чонгуке омега был уверен, тот пусть и напыщенный индюк, а проигрывать явно не привык, по нему это было очень хорошо видно. Про Саманту и говорить ничего не стоило, ибо она не стала бы просто так куратором огромного потока студентов — да и ее место работы говорит само за себя: туда дилетанты не попадают. Однако, стоит признать, остальные участники группы смущали: Лиам был каким-то тихушником, поэтому сложно было судить о его способностях, а вот со вторым старшим исследователем омега еще даже не познакомился — Саманта говорила, что их профессиональная группа задолго до прибытия студентов отправилась на изучение местности и пока не вернулась. Так что да, омега испытывал смешанные чувства. Но одно он знал точно — он зубами себе выгрызет первое место. В семье Ким не проигрывают! За размышлениями Тэхен опять не заметил, как оказался у палатки — да, в последнее время он стал слишком рассеянным. Все из-за чертовой сонливости, серьезно. На удивление, сегодня омегу слишком сильно клонит в сон, поэтому, не обращая ни на кого внимания, тот уверенно проследовал к своей «кровати», чтобы грациозно пасть в объятия уже полюбившейся мягкости. Но перед этим он весьма неграциозно разворотил рюкзак в поисках таблеток — вот же, клал ведь на самое видное место. Не рюкзак, а бермудский треугольник. Спустя пару минут усердного копошения Тэхен достал небольшую красную коробочку с полупрозрачными капсулами, быстренько открутил крышку и высыпал себе две штуки. Оперативно проглотив их, омега наконец выдохнул и плюхнулся на подушку и уже было хотел спокойно засопеть, как в уютной тишине раздалось: — Надеюсь, я не покажусь тебе слишком бестактным, но что это за таблетки? — поинтересовался приятный низкий с хрипотцой голос. Ну, конечно, Чонгук. — Надежды не оправдались, ты слишком бестактный. Но, на твое счастье, у меня хорошее настроение, — тихо ответили ему. — Это для сна. У меня нарколепсия, так что не могу без них надолго уснуть. — И что, ты постоянно просыпаешься по ночам? — с тревогой поинтересовались. — Ну, не совсем. Меня мучают кошмары, — поделился омега, уже постепенно проваливаясь в дрему. Почему-то сейчас не хотелось ерничать, просто немного открыть душу. Все-таки он тоже человек и устает от этого дерьма. — И как давно? — просипел альфа, но Тэхену уже не было никакого дела до анализа состояния собеседника, он почти уплыл в страну грез. — Ммм… С самого детства? Они настолько давно, что даже не вспомню, — причмокнув губами, ровно промурчал и провалился в сон. И он уже не слышал, как его душа надломлено прошептала: — Обещаю, сокровище, скоро твое сердце и разум будут свободны, — молвил Чонгук. — Теперь я всегда буду рядом, потерпи еще немного, — нежно проведя шершавой ладонью по мягкой, словно бархат, щеке и невесомо огладив большим пальцем такие желанные, но пока недоступные губы, альфа отстранился. И лишь звезды свидетели — сегодня Чонгук и глаз не сомкнет, будет верным сторожем покоя для своего любимого сердца.***
Корё, 934 г.
Сегодня отец точно превзошел самого себя — «наказание» длилось уже целых четыре часа. Не будь омега хотя бы каплю закаленным благодаря тяжелым ежедневным тренировкам, наверное, уже умер бы от потери крови или от болевого шока. Его вид был очень плачевным: красивый благородный ханбок небесного цвета безвозвратно испачкался в пыли и алых каплях крови, превращая когда-то искусный шедевр придворного портного в обычный кусок тряпки, по всему телу пот лился градом, отчего одежда неприятно липла к израненному телу. Но Тэхен уже не ощущал звенящей боли в теле — за все годы тирании он успел привыкнуть. Вначале всегда больно, а уже к середине ты перестаешь воспринимать реальность. С другой стороны, так даже проще — просто ждешь, когда, наконец, эта пытка прекратится. У императора всегда был собственный установленный лимит — все-таки он не хотел, чтобы его единственный наследник почил раньше него, кто же тогда возглавит империю? Однако сегодня ему будто было впервые плевать, выживет ли Тэхен аль падет презренной смертью. — Возможно, ты считаешь, что я велся на любые недостойные молвы о тебе и наказывал просто так. Отчасти, в этом есть истина, — медленно протянул мучитель. — Но знаешь что, сын мой? — правитель с холодом посмотрел в полуоткрытые ореховые глаза, где сегодня не горел привычный огонек надежды. — Я проверял факты каждый раз. От этого всегда и зависела степень твоего наказания, — задумчиво проговорил тот, прокручивая в руках раскаленную кочергу. — И сегодняшний день не стал исключением. Ты провинился, очень сильно, сынок. — За что, отец? — разлепив пересохшие губы, еле прохрипел омега. — За то, что ты посмел обрести сердце. А я говорил тебе, Тэхен, это непозволительная роскошь для монарха, — напомнил строго. — Ну, ничего, сын мой, обещаю тебе, я это исправлю, — чуть улыбнувшись уголком губ, небрежно бросил опасное заверение. Наконец, перехватив кочергу поудобнее, император поднес раскаленный край аккурат к распахнутой голой груди распластанного чада. — Нет, прошу, отец, — судорожно зашептали, пытаясь уйти от палящего касания, — молю, ради святых небес, — слезно лепетал тот, оказавшись не готовым к такой боли. Но боги сегодня были глухи. Никто на мольбы не откликнется. Еще секунда и по комнате раздался раздирающий горло крик — казалось, расплавленное железо пробило грудь насквозь — тело полыхало такой адской агонией, что даже в аду грешники бы содрогнулись. Но императору было плевать: тот совершенно не обращал своего внимания на надорванные протяжные крики, которые смешивались с громким скулежом и слезными мольбами, вдавливал раскаленный наконечник глубже, плавя кожу подобно воску. Наоборот, симфония чужих страданий лишь распаляла тирана — он с какой-то больной нежностью в глазах продолжал прокручивать горячее железо на когда-то мягкой и гладкой коже, точно в том месте, где бился самый важный человеческий орган. Он наслаждался. — Сегодня я забрал твое сердце вот этим огнем, — убрав орудие пыток, томно, с ненормальной похотью посмотрел на свое творение, — заклеймил этот позор навек, но теперь только попробуй впредь ослушаться моего приказа, — пригрозил тот пальцем. — В следующий раз я не буду столь милосерден и тогда точно заберу его, — покрытым льдом голосом заверил правитель, освободив, наконец, израненное тело от тяжелых оков, и вышел из помещения. Грудь жгло адски — казалось, железо проникло внутрь и мучительно плавило органы, не отпуская мученика из объятий агонии. Пытка словно все еще продолжалась — и не было ей конца, та в вечности застыла, очередным клеймом одаривая покрытое шрамами тело. Сквозь разрывающую боль Тэхен пришел к сокрушительному осознанию, что набатом било по пульсирующим вискам — надежды не было с самого начала. Сегодня будущий император навеки лишился своего сердца. Но, возможно, он сможет обрести его вновь?***
— Тэхен… — раздалось тревожное сквозь пелену. — Тэхен, пожалуйста, очнись, — снова кто-то настойчиво пытается пробить прочную стенку его сознания. Надо же, прям дежавю какое-то. Резко распахнув глаза, омега уставился в взволнованные антрацитовые — он даже не заметил, как продолжал глухо кричать, держась за сердце. Даже удивительно, что никто, кроме них, не проснулся. Хотя, возможно, крик тоже был миражом? Честно, невозможно разобрать — страх слишком сильно сковал тело. Наверное, он бы так и застрял в этом оглушающем чувстве, если бы не крепкие сильные руки, что начали нежно оглаживать его предплечья. Кажется, альфа напротив ему что-то нежно шептал, но Тэхен пока что не мог сконцентрироваться, оголтело бегал пустым взглядом по темноте. — Давай, сокровище, дыши, — взволнованно повторяли, но омега все никак не хотел реагировать. Кажется, тревога активно забирала власть над разумом. Вдруг Тэхен почувствовал обжигающее прикосновение на своих холодных губах, такое неожиданное и совершенно чуждое — и как-то в миг буря стихла. Он все еще продолжал смотреть в угольные зрачки, но теперь осознанно. Сердце перестало так отчаянно биться, наровясь пробить прочные кости, теперь замедляло свой ход. Дыхание возвращалось в норму, а руки перестали сумасшедше дрожать. Наконец разжав скомканную у груди футболку, Тэхен неожиданно смело переместил руки на широкие плечи, что сейчас могучей крепостью защищали хрупкое в ночном откровении тело. Ресницы чуть дрогнули, а веки опустились — юноша подался вперед, прямо в сладостный плен нежного, совершенно нежданного, но такого необходимого сейчас поцелуя. Губы слились в медленном чувственном танце, где каждую секунду менялся ведущий. Однако Тэхен стремительно сдался под сильным напором таких мягких, но настойчивых лепестков — и вот уже Чонгук целовал его бережно, но ощутимо, словно стараясь насытиться таким сочным запретным нектаром на целую жизнь вперед. Омега плавился, как масло в самый жаркий июльский день: такие ласковые касания стали его персональным глотком воздуха, которым он все никак не мог надышаться, судорожно втягивал и втягивал осевший на языке спасительный кислород. Руки уже невесомо блуждали по торсу напротив, плавно скользя обратно к ключицам, затем вновь расположившись на крепких плечах, слегка сжимая в неуверенности. Чонгук же, немного забывшись, переместил свои горячие ладони на тонкую талию, крепко ее сжав и притянув свою драгоценность ближе, плотнее к себе, так, чтобы кожа к коже, тело к телу. Нега буквально оплетала все омежье нутро — вмиг стало так хорошо и легко, что на секунду показалось, что он все еще спит. Однако это была приятная, неповторимая и такая желанная реальность. Вот тут сказка и кончилась. Осознав, что творит, Тэхен резко оттолкнул альфу, обескураженно озираясь по сторонам. Тот даже не успел удивиться столь резкой смене настроения, как омега уже выскочил из палатки, устремляясь куда-то к свободе и одиночеству, испугавшись странного тактильного порыва. Тихо рыкнув, Чонгук немедленно последовал за своим упрямым сокровищем. — Тэхен, стой, какого черта, ночь ведь на дворе?! — раздраженно продолжал рычать альфа. Его омега буквально чуть не откинулся от ебанного сна, но уже щеголяет по ночному лесу так, словно он здесь самый бессмертный, бесстрашный и совсем неуязвимый. Какой же этот человек упрямый и порой невыносимый, ей богу. — Да стой же ты, собрался меня игнорировать? — опять крикнул Чонгук. Они уже успели прилично отойти от лагеря, что в такое время суток крайне небезопасно. Диких зверей тут хоть и не водилось, однако это не исключало вероятности напороться на какую-нибудь природную ловушку. Неужели Тэхен этого не понимает? — Блять, да какого хуя? — наконец нагнав омегу и резко развернув к себе за локоть, прокричал альфа. — Да что ты прицепился ко мне?! Решил поиграть в героя?! — сквозь зубы прошипели змеей. Сейчас хотелось уйти максимально далеко и переварить то, что произошло, одному, в гордом отчуждении со своими беспощадными мыслями. Мало того, что омега не привык показываться в столь уязвимом состоянии кому-либо еще, кроме Джина, так вдобавок этот чертов поцелуй, который вообще произошел не к месту, да и не ко времени и обстоятельствам. Раздражение было сейчас на пике, но, кажется, человеку напротив было на это совершенно плевать. — Да что ты, блять, несешь? — не сдержался тот. — Сначала ты корчишься в каком-то ебанутом припадке, словно коньки сейчас откинешь, просыпаешься, блять, а потом, как гребанный ураган Иэн вылетаешь из палатки и несешься, как оголтелый, в лес, хуй знает куда?! И я не должен был, блять, за тобой идти, хочешь сказать?! Почему ты так беспечен?! — а Чонгук лишь распалялся яростью, не в силах сдержать гнева. Он, вообще-то, очень испугался — альфа еще никогда такого у Тэхена не наблюдал. Да, последнюю жизнь омеге тоже снилось что-то, но это «что-то» никогда не причиняло физическую боль, все было совершенно не так. — Да, блять, именно этого ты и не должен был делать! — также гневно прокричали ему в ответ. — Какого хуя ты вечно таскаешься за мной? Мне не сдалась твоя забота и ты! — в сердцах бросил фразу. Он даже не подозревал, как сильно это полоснуло по одной разбитой душе. Видимо, слова чересчур подкосили альфу, поскольку тот слегка ослабил хватку — этим Тэхен и воспользовался, тотчас вырываясь и снова продолжая свой желанный «побег». Не обращая внимания даже на ощутимую боль в ногах, парень все отдалялся и отдалялся, бесстыдно сбегая от чужой заботы. Сколько прошло времени, он даже не засекал, просто несся наобум, совершенно импульсивно и да, беспечно. Собравшись наконец уже перейти на спокойный шаг, под конец мини «забега» все-таки остыв, Тэхен почувствовал, что не может пошевелиться: ноги буквально что-то крепко держало, окутав прочными тягучими тисками. Резко опустив голову вниз, сквозь непроглядную тьму тот смог различить лишь какую-то вязкую субстанцию. Попробовав еще раз пошевелить ногой, он будто провалился еще глубже, куда-то в мягкую невесомую плотность. И тут осознание резко накатило. — Нет, нет, нет, пожалуйста, только не это, — отчаянно зашептал тот. Болото. Он угодил в ебучее болото. Ночью! Да, альфа был определенно прав в том, что он весьма беспечен. Господи, ну только идиот попрется ночью в лес. А совсем полный кретин еще и прогонит свой единственный шанс на спасение, глупо упиваясь бессмысленной обидой. Да, если омега не найдет выход из этой задницы, то его точно ждет очень нелепая, но мучительная смерть. Взгляд устремился за массивную ветвь дерева — чуть-чуть бы дотянуться, и он сможет выбраться. Давай, Тэхен, у тебя все получится, главное сконцентрируйся, еще потом внукам будешь рассказывать эту тупую историю. Прикинув на глаз расстояние, Ким сделал большой шаг в сторону необходимого для спасения объекта — но он не учел, что, вообще-то, болото может углубляться, укрыв свои хитрые ловушки. От неожиданности вскрикнув, омега резко ухватился за край ветки, от чего та надломилась аккурат посередине, и он погрузился в смертельную пучину до самой груди, теперь совсем приближаясь к последней грани. — Нет, пожалуйста, господи, я не хочу умирать, — от безысходности на глаза набежала едкая пелена кристальных слез. — Чонгук, — всхлипнув, тот продолжил чуть ощутимее, — пожалуйста, Чонгук, — уже заходясь в истерике, молил омега. — Тэхен, — раздалось где-то поблизости, и, повернув голову на звук, он наконец заметил знакомый силуэт. Не бросил. — Чонгук… — прошептал тот дрогнувшими губами. Почему-то теперь он был уверен, что все будет хорошо. — Слушай меня внимательно, Тэхен, — начал Чонгук спокойным, но осторожным тоном. — Я сейчас пройду аккуратно по периметру к дереву, а ты должен будешь обхватить целый край ветки, — бегло объяснял альфа, пока уверенными шагами двигался к могучему дубу, подсвечивая путь тусклым фонариком от телефона. — Но ты должен сделать это быстро, хорошо? А я тебя сразу поймаю, — уже на подходе закончил тот. — Нет, Чонгук, я не смогу, — судорожно залепетал омега, мотая головой. Ему, честно говоря, было очень страшно. Руки уже из последних сил удерживали край надломанной конструкции, а тело еще больше проваливалось в пучину. — Сможешь, сокровище, давай на счет три, я уже здесь, рядом, — облокотившись грудью на могучий ствол, Чонгук протянул одну руку в сторону такого напуганного сейчас светловолосого воробушка, в то время, как другой пытался подсвечивать себе пространство. Он бы и сам вытащил Тэхена, но тот слишком далеко от берега, а проблем добавляет еще и плотный пласт темноты — так что рисковать он не собирался. Точно не им. — Давай, слушай мой голос, — глубинно сказал сосредоточенный альфа. — Раз, — омега разжал сомкнутые от страха веки, — два, — облизнув губы, тот устремил свой взгляд на хлипкую ветку, — три, — действуя на голых инстинктах, Тэхен резко ухватился за более устойчивый целый край, тем самым продвинув свое тело вперед. Чонгук, не мешкая, резко обхватил кольцом рук грудь омеги, потянув наверх — правда, не рассчитав вязкость болота, выронил телефон и оступился, вмиг попадая в такой же зыбучий плен. Но матушка-природа тоже не учла одного — мужчина был не только чересчур сильным, но и до чертиков целеустремленным. Особенно когда дело касается его любимого сердца. Собрав последние силы и стиснув челюсть так, что аж жевалки хаотично перекатывались, тот сделал рывок и одним резким движением выбрался на берег и рухнул вместе с находившимся в его крепких объятиях омегой спиной прямо на твердую землю. Черт, это было непросто. — Ты как? — не отпуская кольца рук, поинтересовался Чонгук, продолжая хватать такой нужный кислород, восстанавливая сбитое напрочь дыхание. Тело продолжало потряхивать от избыточного адреналина, но несмотря на это, мужчина продолжал бережно, но крепко сжимать свое сокровище. Он так перепугался. — Я… н-нормально, — заикаясь, сипло ответило сжавшееся в комок крохотное тело. — Спасибо, — добавило оно же шепотом. Тэхен был сейчас крайне уязвим. Не физически, вновь душой. Сил у альфы хватило только на ответный кивок и робкий короткий поцелуй в светлую макушку. Они лежали и переводили дух в тишине, так и не отстранившись друг от друга ни на миллиметр. Сколько прошло времени — неизвестно, и, возможно, они бы так и продолжали отходить от пережитого, но обоих начало ощутимо потряхивать уже не от страха, а от холода. Надо было что-то делать, поэтому первым тишину разрушил альфа: — До лагеря по такой темени мы не доберемся, иначе утонем теперь уже вдвоем в очередном болоте, — слабо фыркнул тот. — Но пока я тебя искал, успел недалеко отсюда найти небольшую заброшенную хижину, — шепотом. — Думаю, стоит пойти туда, наверняка там есть хоть что-нибудь, что поможет согреться, — трепетно поглаживая золотистые локоны, предложил Чонгук. — Хорошо, — на удивление не став спорить, сразу согласился парень. Поднявшись с теплого местечка, он обхватил себя руками, судорожно пытаясь растереть кожу под мокрой грязной одеждой — холод уже пробирал до костей, кажется, кусая льдом даже внутренности. Тело тоже продолжало ныть пульсирующей болью — все-таки приключение они пережили весьма рисковое. — Возьмись, — поднявшись, уверенно сказал Чонгук, протягивая свою раскрытую широкую ладонь. — Ну же, Тэ, сейчас не время для упрямства, я знаю дорогу, к тому же так безопасней, — сразу заверил, видя в глазах напротив сомнения. Что ж, выбирать не приходить. В конце концов, мужчина после сегодняшнего заслужил как минимум один спокойный вечер без препирательств и бесконечной язвительности. Поэтому, вложив свою изящную ладонь в чужую грубую, Тэхен беспрекословно последовал за спасителем, в этот раз смиренно подчиняясь.***
Нет, забудьте, этот дикарь нисколечки не заслужил спокойный вечер, потому что: — Нет, я туда не полезу, ты издеваешься? — возмущенно пробухтел омега, глядя на дом Бабы Яги, не иначе. Хотя домом эту хрень язык не повернется назвать. Именно об этой земляной конструкции говорил Чонгук: перед их глазами свою «красоту» показывал небольшой, но высокий холм, прямо внутри которого было вырыто жилище, где вход был обозначен ветхой, еле держащейся на петельках дверью. Ей богу, лучше уж было б без нее — голая дыра тогда вписалась бы идеально в природный ландшафт. — Тэхен, я проверял, там все нормально, пойдем, — уже устал повторять в миллионный раз альфа. Он, конечно, любил омегу всем своим существом, но тот порой был просто невыносим. — Я не полезу в эту нору, я похож на крота? — Во-первых, это не нора, а очень даже неплохая заброшенная землянка, а во-вторых, учитывая, что ты не смог заметить огромное болото почти на весь лес и провалился в него, мы можем сделать вывод, что со зрением у тебя явно не все в порядке. Так что да, из тебя вышел бы очень даже милый кротик, — хмыкнул Чонгук, щелкнув кончик возмущенного носика. — Ты охуел? Там было темно! Как и сейчас, между прочим! Кто знает, какая живность водится здесь, в этой чертовой медвежьей яме, — продолжал возмущаться. — Я уху не ел, тебя кормил, — бросил спокойно альфа, проигнорировав остальные реплики, и так же невозмутимо прошествовал внутрь небольшой земляной хибары. Да, Тэхен готов забрать свои слова обратно, Джин шутит еще очень даже ничего. Раздосадованно вздохнув, упрямец все-таки проследовал за своим спасителем в эту темную старую берлогу. Хотя внутри оказалось очень даже ничего: помещение было небольшого размера и тут ощутимо пахло сыростью и землей, однако убранство можно было назвать даже милым. Пока он робко ступал внутрь, Чонгук успел найти и зажечь масляную лампу, так что уже можно было хорошо разглядеть интерьер. В углу стоял небольшой деревянный столик, на котором имелась пошарпанная временем, но все еще рабочая лампа, мягкий свет которой огибал каждый уголок столь колоритного домика, а рядом располагался компактный деревянный шифоньер; чуть поодаль от всего этого стояла маленькая двуспальная кровать, которая была заправлена накрахмаленным хлопковым бельем, что, к удивлению, даже не запылилось, лишь покрылось сырым инеем. Поражало, что пыли практически не было — видимо, в этой землянке все же кто-то периодически оставался, причем на весьма продолжительный срок. Пол же, вопреки уже изученной незамысловатой отделке, был оббит досками, на которых лежали чудаковатые вязаные коврики, видимо, созданные вручную. — Нам нужно переодеться, иначе в такой дивной экипировке мы сляжем на всю практику с соплями, — отвлек от разглядывания обстановки голос альфы. Да, с этим Тэхен полностью был согласен, потому что липкая грязная одежда все еще ощутимо мешала, вызывая противный зуд и крупную дрожь. Промокший груз хотелось поскорее снять, желательно, конечно, помывшись, но парень был согласен и на обычную сухость. — Ты прав, но, думаешь, тут есть шмотки? — поинтересовались в ответ. — Ну, сейчас и проверим, иначе придется спать голышом, — подмигнул альфа, тотчас разворачиваясь и направляясь к шкафу. Открыв хлипкие дверцы, тот присвистнул: — Ох, не к добру это. — Что там? — подойдя ближе, спросил Тэхен, пытаясь рассмотреть содержимое через чужое плечо. — Ох, тебе точно понравится, — дьявольски скалясь, проинформировал тот. Сначала омега ничего не понял, стоял в смятении и размышлениях, но как только заметил ярко-красный кусок ткани, что свисал с предплечья напротив, от шока даже рот раскрыл: — Нет… — ошарашенно протянул тот. — О, да, — улыбнулся Чонгук, разворачивая в руках изящное красное платье в легкий белый горошек. Если жизнь — это фильм, то омега точно попал в комедию. В самую шаблонную, дешевую комедию, не дотягивающую даже до уровня пресловутого ромкома. — Я это не надену, неа, ни за что, — активно замотав головой, уверенно заговорил Тэхен. — Нет, ты наденешь его, если не хочешь заболеть, — с нажимом повторил альфа. — Значит, заболею и умру от лихорадки, но в эту мечту девочки-пятилетки я не влезу! — попытался достучаться. От негодования аж руками замахал. Тэхен и в платье? Ни за что! — Господи, Тэ, мы что, снова вернулись в начало? — возмущенно простонал Чонгук, приложившись лбом к деревянной дверке. — Мы могли бы поменяться, Тэхен, но, как видишь, я в него не влезу и буду щеголять перед тобой голым. Я, конечно, не против, но ты этого хочешь? — спросил тот. — Здесь остались только штаны, в которых ты просто утонешь. Мне тоже неудобно, но разве у нас есть выбор? Ведя нелегкий пятиминутный поединок со своими внутренними тараканами, Тэхен все-таки сдался. М-да, в его арсенале теперь появилась история, которая превзошла его знаменитую пьянку с Заком, вследствие которой он получил такое ненавистное прозвище «кикимора». — Отвернись, — проговорив сквозь зубы и выхватив несчастное платье, гневно проговорил омега. Хмыкнув, Чонгук отвернулся, принимаясь раздеваться. Вообще, у них давно было прогрессивное общество — все-таки они жили в Америке, так что омеги — как девушки, так и парни, преспокойно носили платья, юбки и прочую необычную атрибутику. Да что уж там, даже альфы таким грешили, не стесняясь облачаться в хрупкие наряды. Но лично для Тэхена это был удар ниже пояса — тот зарекся никогда не быть типичным слащавым омегой, со всей брезгливостью отвергая нежные одеяния. Никакой уязвимости. Почему-то с детства тот ненавидел слабость, поэтому о «типичных омежьих вещах» он старался вообще не думать, всегда те избегая. Скинув с себя неприятный груз в виде грязной сырой одежды, Тэхен вдруг моментально смутился: осознание того, что он находится голым рядом с Чонгуком на пару в одной комнате, делало его слишком уязвимым и открытым. Да, они стояли спиной друг к другу, но казалось, омега все равно ощущал пышущее жаром обнаженное сильное тело — только руку протяни и сможешь ощутить твердый рельеф мышц и горячую бушующую кровь. Тряхнув головой и отогнав лишние мысли, он быстро натянул на себя ненавистный объект одежды — на удивление, то село просто идеально как влитое, словно размер подбирали именно для него. И все-таки одна проблемка была — он никак не мог дотянуться до чертовой застежки сзади, та ускользала из-под липких от нервного пота пальцев, никак не даваясь в руки. Уже собираясь психануть и бросить это ненавистное дело, омега крупно вздрогнул, стоило оголенной коже почувствовать теплое дыхание. Внезапно он ощутил горячий поцелуй на своей неприкрытой спине — щеки тут же опалило ярким румянцем, а по телу пробежался табун мурашек. Сильные теплые руки коснулись плеч, плавно перейдя легкими касаниями пальцев на лопатки, поглаживая их с каким-то затаенным трепетом и нежностью. Затем спустились чуть ниже, прямо вдоль выпирающих позвонков, также невесомо очерчивая их, словно пересчитывая, чтобы под конец подхватить застрявший замочек и легко дернуть его вверх. — Ты выглядишь превосходно, — жарко шепнули в порозовевшее ухо. — Ч-что? — непривычно заикнувшись, тихо пролепетал Тэхен. Он был словно гремучая змея, которую умело загипнотизировали завораживающей тактильной мелодией. Почему-то тело перестало слушаться — сопротивляться не хотелось от слова совсем, лишь отдаваться в умелые касания и забывать о воздвигнутых когда-то принципах. — Тебе очень идет, посмотри, — сказал томно Чонгук и, уверенно перехватив такие манящие руки, развернул омегу к себе. Оказалось, за спиной альфы, прямо в дверце старого шкафа висело длинное зеркало, что теперь переливалось звездным сиянием в лучах лампы. Такую картину было очень непривычно видеть — обычно уверенный и сильный омега сейчас хрусталем смотрелся в таких могучих руках, тронь и рассыпется. Из отражения на Тэхена глядел какой-то сказочный эльф, но точно он: золотистые локоны небрежными волнами спадали на лоб, а ореховые глаза были широко распахнуты и лихорадочно блестели, ресницы трепетали, а губы персикового цвета красиво переливались в теплом свете на пару с медовой кожей, что сейчас также превосходно сияла. Но платье — вот что по настоящему делало данную картину необычной и особенно завораживающей. Красная хлопковая ткань идеально облегала такие манящие изгибы тела: пухлые бедра отчетливо виднелись, а изящная талия наконец была ничем не прикрыта; рукава-фонарики выделяли красивые длинные руки, а небольшой вырез у горла открывал вид на уязвимые манящие ключицы и тонкую шею. Честное слово, в этом омеге хотелось полностью раствориться. Настоящее сокровище. — Присядь, — вновь развернув Тэхена к себе лицом, альфа плавно опустил хрупкий силуэт на простыни. Тот и не дернулся даже — полностью отдавался во власть альфы. Быстро отвернувшись к шкафу, тот, немного порывшись, отыскал теплые белые гольфы, откуда только взялись, непонятно. Не став теперь медлить, загораясь ощутимым энтузиазмом, Чонгук быстро вернулся к своему спутнику, что, казалось, находился сейчас в прострации. В который раз встретившись с пленительными ореховыми глазами, глядя четко в расширенные зрачки напротив, Чонгук медленно опустился перед своим Визави на колени — ради этого прекрасного хрупкого цветка он готов повторять сие действие хоть миллион раз на дню, беспрекословно и без раздумий. Лишь перед своим императором генерал готов преклонять колени. — Это чтобы ты не замерз, — зачем-то оповестил альфа, плавно скользя пальчиками вдоль загорелой изящной ноги, чтобы затем, легко огладив худую лодыжку, обхватить ладонью красивую мягкую стопу. Одним быстрым движением стянув уже ненужные промокшие короткие носочки, тот вновь дал волю чувствам, что неожиданно лавиной обрушились на него — не сдержавшись, он нежно коснулся поцелуем острой гладкой коленки и медленно, словно растягивая удовольствие, ловко натянул белоснежный гольф. Неотрывно глядя прямо в ореховые очи, что сейчас завороженно наблюдали за такими чарующими действиями умелых рук, Чонгук проделал такие же манипуляции со вторым чулочком, снова поцеловав коленку, даря наполненный теплотой отпечаток. Хотелось остаться в этом моменте навсегда, но большей вольности альфа не мог себе позволить. — Ложись, я сейчас вернусь, надо успеть просушить обувь до утра, — указав на стоящие в углу ботинки, что они оба успели снять еще при входе, бросил тихо Чонгук и нехотя отстранился, легкой поступью выходя из домика. Честно говоря, Тэхен все еще не осознал, что произошло. В голове не было ни одной толковой мысли. Хотя нет, была все-таки одна: почему он все это позволил? Но мозг уже не выдержал такой эмоциональной перегрузки, поэтому, зарывшись носом в мягкое одеяло, что почему-то отдавало легким запахом пороха и свежей бумаги, сразу же отключился. И только сквозь сон едва почувствовал, как его укутали в пушистое перьевое облако, подарив напоследок горячие приятные объятия. Эта ночь стала первой, когда омеге не снились кошмары.