***
Эти два дня прошли для Джима как одно мгновение. Он ехал почти сутки без остановки, а когда страх отпустил и его окатила волна усталости, остановился в небольшом мотеле и проспал ещё десяток часов. — Выглядишь не ахти, парень, — сказал ему хозяин заправки, пока Джим пытался достать всю мелочь из карманов старой куртки. — Долго ехал, — ответил он, высыпая монеты на прилавок. — Устал. Джим прощается и идёт заливать бак, как боковым зрением замечает мужчину, очень напоминающего Джона Райдера. Какова вероятность встретить похожего человека в пустыни, где за несколько часов навстречу попадается не больше десяти машин. Очевидно, нулевая. — Не может быть… Джим ставит пистолет в бак и задерживает дыхание, когда холодное дуло касается его шеи. — Привет, малыш. Соскучился? — в горле вмиг пересохло. Сердце зашлось в таком ритме, что готово пробить грудную клетку. Паника охватывает его, и он дрожащими руками вынимает пистолет и ставит его на место. Благо Джон позволяет это сделать. И когда все готово к отправке в путь, Райдер хватает Джима за руку и сажает за руль, а сам, обходя вокруг и все это время держа парня на прицеле, садится на пассажирское. — Думал, что отделался от меня, Джимми? — Джим часто дышит, не зная, что сделать на этот раз. Теперь некому помочь ему. И если Джон сумел сбежать от полиции, то ему не составит труда закончить начатое. На этот раз Джиму придется самому выкарабкиваться из этой передряги. — Поехали, — машина срывается с места. Джон держит револьвер у своих ног, но достаточно далеко, чтобы Джим попросту не успел бы схватить его, если бы даже попытался. — Что тебе от меня нужно? — снова с паникой в голосе спрашивает Джим, смотря на то, какой искрой веселья горят голубые глаза напротив. — Ответ «тебя» пойдет? — Джон улыбается. И «лучики» собираются вокруг глаз, делая его таким добрым человеком, что Джим все никак не может поверить в то, что это тот самый человек, который чуть не убил его. И точно убил несчастного в том Фольксвагене. И наверняка, ещё много невинных жертв. — Нет, — он понимает, что сейчас, скорее всего, услышит выстрел, поэтому вжимается в кресло, как будто это может его спасти. Но выстрела нет. А лишь раскатистый смех и дружелюбная улыбка. — Не страшно. Все и так ясно, — что ясно, Джим уточнять не собирается. Он и так уже походил по лезвию, когда ответил отрицательно. Поэтому молча едет дальше, стараясь забыть, что на него направлен револьвер. А голубые невозможные глаза неотрывно следят за ним. — Останови, — Джим видит вдалеке машину, и страх, что Джон хочет сделать с ее хозяином то же, что и с прошлым, заставляет его прибавить газу. — Я сказал «останови». Ужасно спокойно, но Джим не обращает внимания на его угрозы. Уже прокатило несколько раз, может, и в этот раз получится. Не тут то было. Резкая боль пронзает ногу, и Джим от неожиданности сворачивает руль на встречную полосу, ужасно громко завопив. Но так и не тормозит. Джон загоняет нож глубже, и Джиму ничего не остаётся сделать, кроме как исполнить требование и заорать от очередной порции боли. Кадиллак паркуется дальше синего Форда, и Джон выходит из машины, не переживая, что Джим попробует уехать. Но ключи из зажигания забирает. — Сукин сын, сволочь, — Джим баюкает свою ногу, не смея вытаскивать нож из раны. Всё-таки иногда полезно читать газеты с новостями. Ещё бы к маминым словам всегда прислушиваться… Он видит в зеркале заднего вида, как Джон копошится в багажнике пустой машины и достаёт оттуда голубой с красным крестиком чемоданчик. — Раскаиваешься, мудила? Джим откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Ждать месяц возможности перегнать крутую тачку и на тебе, пожалуйста, чокнутого на все голову попутчика, который присел ему на шею и отказывается оттуда слезать. — Не делай вид, что тебе не больно, — Джон уже разложил на коленях дорожную аптечку, найдя в ее недрах спирт, бинты, шприц и баночку с прозрачной жидкостью. Джим смотрит исподлобья. И в нем бушует ненависть к этому человеку и в то же время благодарность за то, что он не бросил его истекать кровью. — Хочешь закурить? — Джон протянул ему заженную сигарету, и Джим взял ее, тут же делая затяжку. — А теперь терпи, — резким движением Джон вытащил нож из раны, и Джим от боли сжал сигарету так сильно, что раскусил ее. — Вот и все, — Джон вытирает кровь с лезвия тем же платком, что использовал в их первую общую поездку, когда вытирал капли дождя с себя. — Сними штаны. — Что?! — Джим стряхивает с себя пепел от сигареты и смотрит на Джона непонимающим взглядом. Что у этого чокнутого на уме? — Нужно обработать рану. Снимай. — Нет, — Джон закатывает глаза и хватает Джима за руку, говоря: Хватит противиться, малыш. Я лишь помогаю. Джон кусает губу и мокрыми пальцами расстегивает молнию. Приподнимается на здоровой ноге и спускает джинсы до колен. Ему неловко. Он не старается смотреть на лицо Джона, когда тот начинает заниматься ранением, сосредотачивая все внимание на его больших ладонях и ловких пальцах. Он задаёт себе вопрос: почему на безымянном пальце два кольца, а на пальцах второй, уже не первой свежести лейкопластыри. Спросить об этом Джиму хочется, но в душе он понимает, что от этого могут быть одни проблемы. Или подробности, от которых тело покроется мурашками ужаса. В раздумьях он не замечает, как мало времени прошло и его нога перебинтована и даже не ноет так сильно. Ведь Джон предусмотрительно использовал обезболивающее. — Будешь пассажиром, — аптечка на заднем сиденье. А сам Джон уже обошел машину и стоял, поигрывая ключами, возле опустившего голову Джима, желая поскорее занять место водителя. — Это моя машина. — Не ври, Джимми. Я помню, что ты сказал мне в ту дождливую ночь, — Джон опять улыбается, и Джим сжимает кулаки, желая въехать по этой наглой морде. Но, конечно, это бы привело к чему-нибудь похуже ножа в ноге. — Помоги мне, — Джим поздно спохватывается, когда говорит это. Он отнюдь не хотел показывать, что сейчас слаб. Но Джон без лишних слов подхватил его под локоть и помог пересесть. В этот момент Джим почувствовал себя калекой. Ужасно. Он зависит от этого человека. — Куда мы едем? — Джон уже вывел машину на трассу, асфальт которой блестел, словно здесь проехал водовоз. — Нам стоит подкрепиться, — Райдер смотрел на него с лёгкой приятной улыбкой, от чего по рукам Джима прошлись мурашки. — И поспать не помешало бы. Джим задерживает свой взгляд на окне, где мелькает бесконечный пейзаж пустыни и голубого безоблачного неба. А потом не замечает как от мирного рёва двигателя, его глаза закрываются, и он проваливается в сон. Когда Джим просыпается, солнце уже садится. В окно светит яркий свет, который заставляет его щуриться. Машина стоит на обочине, и за рулём никого нет. — Вода в бардачке, — Джон поглядывает на трущего глаза Джима, с нескрываемым озорством неожиданно появившись у его окна, — и тебе нужно переодеться. — Что? — Иногда я думаю, что у тебя проблемы со слухом, — Джон улыбается во все тридцать два, чем раздражает Джима. Поэтому он бросает на него злой взгляд. Но когда эмоции утихают, он и сам понимает, что неплохо бы снять с себя джинсы с огромным кровавым пятном. Джим открывает дверь и вылезает из машины. С трудом, но помощи не просит, как и не получает ее. Считая, что так даже лучше, он от души хлопает дверью и слышит позади себя смех. — Береги чужое имущество, — Джим игнорирует непонятную радость Джона и, хромая, словно старый дед, доходит до багажника. — Помочь? — Джон не ждёт ответа и подходит вплотную, отчего его дыхание касается щеки Джима, и тот невольно прикрывает глаза, будто сейчас последует удар. — Ты меня боишься? — Джон поднимает руку, располагая ее на шее парня, и притягивает ближе - так, что их носы почти соприкасаются. Джим не понимает, что происходит. Он не знает, как реагировать на эту близость. Но не спешит сопротивляться. Он хочет, чтобы Джон прикасался к нему. И это пугает. Джим чувствует, как сердце бьётся все сильнее, а потом и вовсе замирает, когда Джон касается губами его виска. — Можешь не отвечать, — Джон отстраняется сам, чем сильно радует Джима, и отходит на несколько шагов, намеренно разворачиваясь спиной. Джим видит, как рядом с ним медленно клубится серый дым. И как от такого количества сигарет, у него ещё нет рака лёгких? Помощь так оказана и не была. И Джим, кусая губы при неосторожных движениях, переодевается в запасные джинсы и свежую футболку. Куртку он повязывает на талии. И, не зная, что делать дальше, ведь Джон так и стоит к нему спиной, будто вообще забыл о существовании парня, стучит по машине, стараясь привлечь внимание. Звать попутчика по имени он совершенно не желает, считая такое знаком уважения к этому психу. — В машину, — его голос как гром среди ясного неба. Джим дёргается и провожает взглядом очередную сигарету, которая была безжалостно растоптана большой ступнёй. Джон оборачивается, и его глаза проходятся по всему телу Джима, будто оценивая. Джим чувствует себя так, словно его только что раздели догола. — Как новенький, — хмыкает Джон и снова идёт занимать водительское сиденье. Джиму больше ничего не остаётся, кроме как последовать за ним и сесть в машину, ожидая новых испытаний судьбы.***
— Одноместный номер, пожалуйста, — женщина отнюдь не миловидной внешности смеривает их взглядом, от которого у Джима мурашки похлеще, чем от взгляда голубых глаз. Может, стоило остановиться в другом придорожном мотеле? — О, мы с сыном экономим. Недавно он лишился матери, а я прекрасной жены, — Джон демонстрирует ей левую руку, и до Джима доходят подозрения, что это просто его способ втираться в доверие к наивным людям. — Тридцать четвертый, свободный. И вам нужен ужин, полагаю? — ее взгляд сменился на сочувствующий, когда она принимала мятые наличные из рук Джона. Джим состроил лицо, которому можно было бы посочувствовать, чтобы влиться в образ спектакля Джона. Женщина дала им ключи, сказала, что ужин принесёт не менее, чем через полчаса, и удалилась с их поля зрения. — Пошли, сынок, — Джон ухмыляется, беря Джима за талию, чтобы помочь шагать парню. И вместе они доходят до номера в самом конце здания. Джим сразу же просится в ванну и, получив утвердительный кивок, скрывается от Райдера на долгие полчаса, где тщательно моет голову, тело и с интересом, граничащим с ужасом, разглядывает рану на ноге. Она выглядит не такой, какой он представлял ее увидеть, и наверняка это хромота пройдет, как только все затянется. Нехотя Джим выходит из ванны с торчащими во все стороны волосами, которые он усердно вытирал полотенцем. Джон сидит на постели, на которой они поместятся вдвоем, только если прижмутся друг к другу спинами. Его плащ висит на спинке стула и без него, Джон словно лишился чего-то важного. Чего-то, что дополняло его «образ». Джим удивляется мыслям, которые ушли в настолько далёкие дебри. Он часто моргает, будто таким образом пытается их прогнать. И только потом замечает, что на кровати разложены принадлежности из аптечки. — Садись, тебе нужна новая перевязка, — мужчина указывает на край кровати напротив себя. Джим молча подходит, не забыв спустить штаны до колен. — Быстро учишься, малыш, — Джон улыбается и смачивает кусок бинта спиртом. Вытирает поражённую кожу и тут же дует на рану, когда Джим вцепляется в одеяло до белых пятен на костяшках. Этот жест заботы ошарашивает Джима. Играет Джон или он и вправду хочет помочь — не важно. Ибо этот человек насквозь состоит из противоречий и жажды крови. Понять его Джим больше не пытается. Нога была в аккуратном бинте, когда в дверь постучали. Джим был усажен за стол, пока Джон принял две тарелки макарон и чай, от которого шел приятный запах и серый пар. Он поблагодарил хозяйку, закрыл дверь на ключ, спрятав его в карман брюк, и сел напротив Джима. Ели в полном молчании. Лишь бросали взгляды, которые, по их мнению, не были заметны друг другу. Спали они по разные стороны одной кровати. Как себе «напророчил» Джим ранее.***
Прошло ещё три дня скучной езды, где каждую ночь они проводили в мотеле на одной кровати. Джон исправно обрабатывал рану Джиму, кормил его и давал выспаться. Ни разу он не заставлял его вставать в то время, в которое вставал сам. Да Джим и не мог сказать, спал ли Райдер вообще. Он не видел, чтобы он ходил в душ, переодевался, да и вообще делал те вещи, что делают обычные люди. И удивительно, что от него всегда пахло не то чтобы приятно — сигаретами и бензином, но это не вызывало отторжения. Джим сделал вывод, что пока он мирно спал на своей стороне кровати, Джон приводил себя в относительный порядок. Щетины на его лице не было, в отличие от Джима, который стеснялся своей растительности на лице, поэтому всегда старался скорее от нее избавиться. Но по понятным причинам бритвы в руки ему никто не даст. — Сегодня вынужден тебя покинуть, Джимми, — Джон сказал это, когда делал очередную перебинтовку. Джим был в ужасе, когда услышал. Значит ли это, что Джон собрался убить очередного несчастного? И зачем он вообще говорит ему об этом? Позлить? Напугать? — Не задавай вопросов. Я все равно на них не отвечу, — Джон встал, убирая все, что осталось после перевязки. Джим остался сидеть неподвижно, не зная, что такого сказать или сделать, чтобы остановить его. Если он и был последней жертвой Попутчика, то зачем таскать его за собой. Почему не убить так же, как прошлых? — Почему ты до сих пор сохранил мне жизнь? — Джим подаётся вперёд. Так сильно хочет услышать ответ. Джон поворачивается к нему и смотрит в глаза. Но это не тот взгляд, от которого можно спрятаться. Это взгляд в самую душу. — Ты не готов, — хлопок дверью и два поворота ключа. Джим остаётся один на один с собой. И осознанием того, что просто не посмеет отсюда сбежать. Потому что как бы он не старался, его обязательно догонят.***
Джон приходит на утро с горящими глазами и улыбкой в тридцать два зуба. Он хватает только вышедшего из ванны Джима за плечи и обнимает, отчего парень замирает, не смея шевельнуться. От него пахнет дорогим парфюмом. А лейкопластыри на руках покрыты мелкими бурыми пятнами. Опасения Джима подтвердились. Больше он не последняя жертва Попутчика. Может, если Джон оставил его в живых, это что-то значит? Может, его фраза: «Я хочу умереть» предназначалась не Джиму. Может, Джим должен стать освободителем мира от этого монстра? — Ох, Джимми, — Джон хлопает его по плечу и садится на стол, закуривая. — Ты был хорошим мальчиком, пока я отсутствовал? — счастливая улыбка так и не сходит с его лица, и Джим понимает, что над ним просто издеваются. — Ну, не молчи. Я так люблю твой голос, — Джим смотрит исподлобья, абсолютно не скрывая своей раздражимости. — Что ты хочешь? — наконец говорит парень. И говорит более дерзко, чем стоит позволять себе. Может, снова прокатит? — Ты милый, когда злишься, — Джон докуривает сигарету и тушит ее о поверхность стола. Встаёт, берет Джима за руку, ведет к выходу из мотеля. Мужчина на стойке регистрации провожает их удивлённым взглядом. На что Джон лишь сильнее сжимает ладонь Джима и подмигивает хозяину, причмокивая воздух. Сесть в машину после такого кажется очень правильным решением, и Джим не сопротивляется. Играть разные роли для людей Джону видимо, доставляет радость. Как и не говорить своих дальнейших планов. — Поехали в наше маленькое путешествие, — Джим позволяет себе слабую улыбку, смотря в эти невозможные льдистые глаза. Скоро все кончится. Нужно просто верить.***
Джим даёт себе слово больше никогда не останавливаться в мотелях, в которых он был с Райдером. Каждый из них содержал в себе воспоминания об «интимных» моментах между ним и Джоном. Будь то просто взгляды или полноценные касания при обработке раны. Да и шрам на ноге, который останется на всю жизнь, будет мозолить глаза. Он никогда не сможет забыть Джона Райдера, ведь тот уже пробрался под его кожу. Намеренно или же Джим настолько впечатлительный… Кто знает? — Я в ванну. Как обычно получив одобрительный кивок, Джим тут же запирает дверь на замок и занимается собственной гигиеной. А когда с ней покончено, включает все краны для создания шума. Заматывает стеклянную бутылку шампуня в полотенце и разбивает. Мелкие осколки прячет в бачок унитаза, а с собой берет самый острый. Складывает его в карман. Выходит и видит Джона, лежащего на краю постели. Глаза у него закрыты. И это чертовски редкое явление. Он кажется таким добрым и уязвимым без своего плаща и взгляда, пронизывающего насквозь. Джим подходит ближе, медленно ложится на свою сторону и вытаскивает из кармана осколок, крепко сжимая его в руке. Прислушивается к дыханию Джона и старается успокоить свое. Он не знает, сколько прошло времени, прежде чем ему кажется, что Джон реально спит. Джим не смеет шевелиться, чтобы не разбудить ненароком. Сердце бьётся как заведенное, когда он думает о том, как ему придется использовать осколок, чтобы лишить жизни человека, что кардиально изменил его устои и самого его. И это пугает. Но либо сейчас, либо никогда. Джим глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться. Собирается с духом, разворачивается и заносит импровизированное оружие над головой. В тот самый момент, как к его собственной шее приставляют настоящий нож. — Умница, — Джим не может пошевелиться. Паника охватывает все его тело, да и вторая рука Джона мягко ложится на его бедро. — Что ты несёшь?! — к Джиму возвращается голос. Но не владение телом. Нож Джона проходит по подбородку, почти невесомо касаясь кожи. — Я ждал, когда ты осмелишься, — Джон улыбается. Его глаза лучатся нежностью. И этот взгляд заставляет Джима забыть, что ему хотелось сделать. Словно он попал под гипноз. Как кролик перед удавом. Джим оказывается под Джоном в одно мгновение. Рука с осколком поднята над головой и крепко прижата к мягкой подушке большой ладонью. — Малыш Джимми, — нож опасно упирается в оголившийся бок. А бедра надёжно зафиксированы коленями. Джим в ловушке, и он добровольно загнал себя туда. — Не называй меня так! — раздражённо шипит Джим, выгибая спину и пытаясь освободиться, давя свободной рукой на плечо Джону. Хотя что тут сделаешь человеку в два раза превышающего тебя в размерах? — Поиграешь со мной? — Джон медленно проводит по щеке, по губам Джима ножом, а потом убирает его в карман и целует замершего в страхе парня. Сперва нежно, будто пробуя на вкус, потом по-звериному, чуть ли не рыча от желания. Холзи не отвечает. Давление на плечо Джона прекращается, рука парня безвольно опускается вниз. Джим не пытается бороться. Джон облизывается, словно сытый волк, когда прекращает терзать юные губы. И, не разрывая зрительного контакта, отпускает руку Джима с осколком, будто давая шанс закончить начатое. И Джим, отойдя от транса, всаживает осколок ему в шею, испытывая доселе невиданное наслаждение. Он научил его этому. Джон издаёт хрип, но улыбка не покидает его лица, когда он зажимает рану, из которой толчками выходит кровь. — Ты не бесполезный мусор, — Джон напоследок проводит окровавленной ладонью по щеке испуганного Джима и падает замертво прямо на него. Джим часто дышит, отбрасывает осколок в сторону, от чего давящую тишину комнаты нарушает звон стекла. Он аккуратно вылезает из-под тяжёлого тела Джона и старается не смотреть на его лицо. Ведь там посмертно запечатлена счастливая улыбка. Он и вправду хотел умереть… И Джим стал его освобождением. Он аккуратно сует руку в его карман, забирает ключи от машины. Натыкается на нож и, подумав, тоже берет с собой. Что-то внутри него хочет памятную вещь от человека, что изменил его жизнь. Потом идёт в ванну, смывает кровь с лица и ладоней. Переодевает футболку. Снова проходит мимо тела Джона, и прежде чем уйти окончательно, проводит рукой по его светлым волосам, будто пытаясь запомнить этот момент. Момент единения с убийцей. — Прости, Джон.***
«В аварии между грузовым и легковым автомобилем на трассе 66 в штате Нью-Мексико погиб молодой человек. При нем не было обнаружено документов, и личность его устанавливается следствием. Это не первый случай за этот месяц. Мы просим вас быть осторожными на дороге, соблюдать скоростной режим и не быть за рулём в течении восьми часов подряд. И, пожалуйста, ради вашей же безопасности, не подбирайте попутчиков.»