whisper that your heart shows

в последнее время ежедневно заваливаться в кофейню в самый разгар рабочего дня и сидеть перед лучшим другом, работающим бариста в этом поистине прекрасном заведении, стало для хёнджина уже традицией. в хорошей компании ведь и часы пролетают быстро, а за чашкой кофе, который сынмин каждый раз заставляет заказывать, чтобы друг не занимал просто так пространство, и дни становились краше. но разве подозревал кто, что причина этих посиделок кроется далеко не в сильнейшей братской любви и скуке, в которой проходят серые будни хёнджина? вот сынмин не просто подозревал, а знал это наверняка, наблюдая за резко замолчавшим посреди разговора другом, взгляд которого зацепился за вошедшую в тёплое помещение фигуру. — земля вызывает хёнджина, — щёлкая пальцами прямо перед его лицом, вздохнул бариста. вздрогнув от неожиданности, тот непонимающе смотрит на сынмина, наконец возвращая своё внимание к другу: — а? — говорю, не пялься на людей так открыто. — я просто задумался. хёнджин пожимает плечами, закатывая глаза, а сынмин едва сдерживается от копирования последнего действия. тайна любви друга к этой кофейне давно была им раскрыта, пусть и втихую, путём долгих наблюдений и анализа, а потому то, как хёнджин постоянно отнекивался от уже почти что прямых намёков, слегка начинало раздражать. но сынмин не настаивал, справедливо решая, что это лишь его дело, а значит и разбираться с предметом своего воздыхания он должен сам. а тот, словно чувствуя, что мысли обоих людей, находящихся почти что с краю за и перед стойкой, в данный момент прикованы к нему, подходит ближе, заставляя хёнджина заметно напрячься и прилепить свой "я абсолютно и не специально пялюсь на очень красивого человека" взгляд к фигуре молодого человека. он миловидный, с россыпью веснушек на лице и солнечной улыбкой, которая, казалось, любого может согреть в этот холодный зимний день. он заказывает латте и какое-то пирожное, а после отходит в сторону, чтобы не мешать бариста в его работе, а хёнджин, казалось, растечётся лужицей прямо здесь, на этом стуле, от одного только его голоса. сынмин тихо усмехается, косясь на друга, но приступает к готовке кофе, умело возясь с нужными ингредиентами. хёнджин наблюдает за его махинациями пару минут, поворачивает голову на печатающего что-то на телефоне молодого человека с веснушками, возвращает взгляд к почти готовому латте, и, охваченный гениальной мыслью, двигается вперёд к другу, шепча так, чтобы парень рядом не услышал: — нарисуй ему здесь что-нибудь, — тычет пальцем на чашку хёнджин. — чего? — хмурится сынмин, скорее не ожидавший хоть каких-либо слов со стороны погружённого в любовные мечтания друга, а уж тем более такого приказного тона. — я же знаю, что ты умеешь. ну, простое сердечко хотя-бы. — сам ему сердечки и рисуй, не надо меня в это втягивать, — бормочет сынмин, но медлит с тем, чтобы отдать готовый заказ своему постоянному посетителю. — ну пожалуйста, — почти что умоляет хёнджин, одними глазами уверяя, что готов на всё, ради этого простого развода на молочной пене. и сынмин сдаётся, выполняя его просьбу и стараясь игнорировать светящегося от счастья друга. молодой человек с веснушками смущённо улыбается и благодарит бариста, забирая свой заказ, а сынмин уже жалеет, что не настоял на отказе хёнджину. это задумчиво-счастливое выражение лица уж точно не предвещает ничего хорошего.

***

интуиция сынмина подводила редко, особенно в те моменты, когда его насильно втягивали в любые сомнительные операции. шестое чувство с самого утра било тревогу, но игнорировать его удавалось ровно до того часа, когда в кофейне материализовался хёнджин и с уж больно решительным видом направился в сторону бариста. — он ещё не приходил? — без приветствий начал друг, нервно оглядываясь по сторонам, явно пытаясь выцепить среди немногочисленной толпы знакомую светлую макушку. — это ты знаешь точное время любого дня недели, когда он здесь появляется. проверь расписание и сам мне скажи, — равнодушно пожимает плечами сынмин. про расписание он, вообще-то, шутил, но то, как хёнджин достал телефон, проверил что-то, кажется, в заметках и, поджав губы, покачал головой, слегка сынмина напрягло. — должен придти только через час, — подтверждая все самые ужасные догадки бариста оповещает хёнджин и, глубоко вздохнув, усаживается на стул перед стойкой, подпирая щёки руками. — у меня в друзьях завёлся сталкер, — поражённо бормочет сынмин. хёнджин, конечно, тут же закатывает глаза, начиная активно отстаивать свою невиновность, приплетая придуманные на ходу аргументы, но укрепившееся о друге мнение сынмина уже вряд ли можно было как-то изменить. остаётся лишь принять и простить. а заодно понадеяться, что дальше записей о времени посещения тем парнем кофейни дело не зашло. почти ровно через час, как и предсказывал хёнджин, дверь кофейни открылась, впуская очередного посетителя. и сынмин не видел, кто именно это был, поглощённый работой, но, бросив взгляд на неожиданно расплывшегося в глупой улыбке друга, бариста вздыхает, а понимание приходит к нему уж слишком быстро. — сынмин, мы же друзья? — вдруг задаёт вопрос хёнджин, заставляя друга в недоумении вскинуть брови. — смотря для чего ты спрашиваешь. — ты можешь передать это, — хёнджин, видимо воображая себя фокусником, достаёт из пустоты сложенный в несколько раз простой лист бумаги и суёт его другу. — вон тому парню. сынмину даже следить за направлением его кивка не нужно, чтобы понять, кого хёнджин имеет ввиду. бариста берёт записку в руки и крутит её, рассматривая. обычный белый лист, ничего особенного, даже никаких посланий снаружи нет, явно вся основная информация содержится внутри. — ладно, — в итоге сдаётся он и тихо фыркает, глядя на то, как лицо друга обретает благодарно-счастливое выражение. всё же, это просто записка. скорее всего в ней номер или что-то типа того, а значит уже совсем скоро сынмин перестанет быть свидетелем бессмысленных наблюдений хёнджина за предметом своего обожания. ох, как же он ошибался.

***

следующая записка упала на стойку перед сынмином уже на следующий день. и ведь хёнджин, который неожиданно спешил по каким-то своим важным делам, даже не удосужился сообщить другу, кому именно в этот раз она предназначалась, видимо, считая, что тот сам уже должен обо всём догадаться. сынмин, конечно, мог бы посчитать этот факт за признак доверия и даже порадоваться, что за столько лет дружбы они оба научились понимать друг друга без слов, если бы всю ситуацию вырвали из контекста. но сейчас ему остаётся лишь раздражённо выдохнуть, дождаться, пока тот молодой человек с веснушками появится в кофейне, и передать бумажку точно так же, как и в прошлый раз. причём лицо у парня было таким же удивлённым, как и вчера, хотя скорее ещё удивлённее, будто второй записки он никак не ожидал. сынмину даже интересно стало, что он сделал с предыдущей. под конец смены бариста, ему всё же прилетело сообщение от хёнджина с просьбой, которую он забыл озвучить ещё несколько часов назад. сынмин смотрит на экран телефона и выключает тот, решая просто хёнджина проигнорировать, потому что нужно думать, прежде чем что-либо делать.

***

третью записку хёнджин сунул сынмину прямо в руки спустя пару дней. о, это были прекрасные два дня, полные тишины и спокойствия, ведь всё это время хёнджин даже не заглядывал в кофейню, разбираясь со своими резко возникшими делами. но, как говорится, хорошего понемногу. — почему ты просто не можешь оставить в ней свой номер? что за старомодные подкаты? — всё же не выдерживая задаёт сынмин вопрос, вертя в руках очередную бумажку. — я оставлял в первой, — пожимает плечами хёнджин, как-то грустно морщась. — он мне не написал. и, кажется, вообще её выкинул. — я бы также сделал. — никакой от тебя поддержки, — закатывает хёнджин глаза и ставит локти на стойку, а щёки подпирает ладонями. сынмин неопределённо качает головой. теперь многое для него встаёт на свои места. кроме одной вещи: — так если тебя откровенно отшили, зачем продолжаешь писать ему? этот вопрос так и остался витать где-то в атмосфере, повисшей над ними обоими, но устное подтверждение своей догадки сынмину уже не требовалось. по лицу и так всё было ясно. — мда, сочувствую. новую записку молодой человек с веснушками встретил с задумчивым и даже слегка хмурым выражением лица, какое сынмин ещё никогда не видел у него. по правде говоря, баристе даже казалось, что и хмуриться этот человек не умеет. и от того всё интереснее становится, что такого в этих записках пишет хёнджин, что способно вызывать такие эмоции у этого светлого и милого существа. но спрашивать у друга он точно не будет, выслушивать оды молодому человеку с веснушками он ещё не готов морально.

***

увидев на следующий день запыхавшегося хёнджина в расстегнутой куртке и с сползающим шарфом, сынмин даже не удивился. даже он уже успел запомнить, что предмет воздыхания друга приходит ровно в пять часов каждый день, а сейчас часы показывали двадцать минут седьмого. — он ещё не ушёл? — в панике оглядываясь по сторонам спросил хёнджин, попутно пытаясь отдышаться от своего забега с места работы до кофейни. — вон, сидит. тебя, видимо, ждёт, — кивает сынмин на столик почти что в самом углу заведения. молодой человек с веснушками всегда садился именно сюда, когда столик был свободен, но обычно не задерживался в кофейне дольше часа. да и сейчас как-то подозрительно осматривался по сторонам, что только подтверждало фразу сынмина, которая, вообще-то была всего лишь шуткой. — отлично, — выдыхает хёнджин, плюхаясь за стойку и вытаскивая из кармана куртки очередную записку. — может на этот раз сам её и отдашь? — всё же предлагает сынмин, на что друг смотрит на него так, словно ким выдал несусветную чушь. — да ты вообще видишь меня сейчас? — тоном возмущённого человека произносит хёнджин. и действительно, запыхавшийся и раскраснейшися вид друга вряд ли сможет расположить к себе незнакомца, что выкидывал его записки в мусорку. — тоже верно, — вздыхает сынмин, прежде чем забрать бумажку из чужих рук и направиться в сторону молодого человека, который, только уловив движение со стороны стойки, впился в бариста взглядом и не отрывал его вплоть до момента, когда записка оказалась уже у него. что-то явно изменилось после прошлого раза, иначе сынмин не может объяснить, почему сегодня на лице молодого человека читается искренний интерес и даже какая-то радость от получения очередной бумажки. но это всё ещё не его дело, поскорее бы это почтовое отделение закрылось.

***

новый день – новая записка. сынмин молча прожигает взглядом хёнджина, стоящего напротив с самым невинным видом, на который тот только был способен. потом поворачивает голову в направлении своего постоянного посетителя, всё стреляющего глазами в их сторону, что тоже не могло остаться им незамеченным. возвращает взгляд на хвана, уже потерявшего интерес к другу и начавшего откровенно пялиться на молодого человека с веснушками. и глубоко вздыхает, понимая, что дела у них гораздо хуже, чем казалось на первый взгляд. бумажку сынмин, конечно, забирает. а после ждёт, когда хёнджин наконец усядется на стул, закажет чашку кофе, чтобы, по его же словам, слишком сильно не палиться, – хотя казалось, куда ещё больше, – и получает сигнал о том, что может идти записку отдавать. а ведь молодой человек с веснушками наверняка только её и ждёт. и план у сынмина рождается мгновенно, подгоняемый нежеланием участвовать в дальнейшей любовной истории этих двух романтиков, предпочитающих бумажные письма вместо электронных. — вам снова передали это, — проговаривает бариста уже приевшуюся фразу, наблюдая за тем, как молодой человек с веснушками безуспешно пытается скрыть улыбку. — спасибо, — вежливо кивает тот, забирая бумажку из рук сынмина и раскрывая её. впервые ким хотя бы мельком улавливает содержание записок хёнджина и едва сдерживает смешок, замечая текст практически на всю страницу, подкрепляемый маленькими и простыми рисунками. но вместо того, чтобы, как обычно, вернуться на своё законное место, бариста вновь привлекает внимание молодого человека. — возможно я не в своё дело лезу, но видите, у стойки парень сидит, — дождавшись кивка, сынмин продолжает. — это он вам поэмы пишет. я вас умоляю, идите и наконец поговорите с ним сами. я бариста, а не почтовая сова из гарри поттера. просьба звучала как крик души, и судя по тут же появившемуся виноватому выражению на лице молодого человека, сынмин слегка перестарался со своей актерской игрой. но так было даже лучше, учитывая, что парень тут же кивнул пару раз, бормоча тихое "хорошо, простите", а после поднялся с места и решительно направился к стойке. на удивлённо-вопросительный взгляд хёнджина, направленный на бариста, сынмин просто пожимает плечами и медленно движется следом за молодым человеком, решая дать им время на разговор. — … хван хёнджин, — слышит сынмин обрывок диалога, когда подходит уже совсем близко. — приятно познакомиться, — обезоруживающе улыбается молодой человек с веснушками, и сынмин видит, каких усилий стоит другу, чтобы остаться стоять на ногах. — дадите снова мне свой номер? первую бумажку с ним я выбросил. — да, да, конечно, — тут же кивает хёнджин, приходя в себя. ручка оказывается у него в руках через пару мгновений, словно всегда лежала в недрах кармана на такой случай, а молодой человек протягивает хвану его последнюю записку, чтобы тот записал номер на обратной стороне. потом благодарит его, всё также улыбаясь, обещает, что напишет ему, как вернётся домой, и прощается, после возвращаясь к своему столику, чтобы забрать вещи и окончательно покинуть кофейню. сынмину казалось, что всё это время хёнджин даже не дышал. а стоило двери захлопнуться, как друг плюхается на стул, поражённо смотря в никуда. — можешь не благодарить, — усмехается бариста, рассматривая картину "хёнджин в прострации", а попутно возвращаясь к своей привычной работе.

***

в кофейню заходят двое, стряхивая снег с друг друга и бурно обсуждая что-то, а звонкий смех светловолосого человека разносится по всему помещению, заставляя редких посетителей обернуться на вошедших. они подходят к стойке, здороваясь с бариста, и заказывают два латте. — я кстати умею рисунки на кофе делать, — неожиданно заявляет хёнджин, привлекая к себе скептичный взгляд сынмина и заинтересованный феликса, но обращается тот именно к последнему. — хочешь что-нибудь тебе нарисую? — давай, — улыбается тот, усаживаясь на стул перед стойкой и с самым внимательным видом начиная следить за происходящим. — можно? — на этот раз поворачивается хван к сынмину, на что тот лишь пожимает плечами, двигая всё необходимое к другу. — ну попробуй. хёнджин сгребает всё к себе ближе и отодвигается в сторону, явно намереваясь сделать сюрприз обоим наблюдающим. феликс тихо хихикает на это действие, а сынмин молча надеется на то, что другу хватит навыков не испортить сам кофе своим рисунком. — готово, — возвращается к ним хван и с улыбкой двигает чашку к феликсу. на молочной пене красуется сердце. кривое правда, даже слишком, да и саму задумку напоминает лишь издалека. но засветившемуся от счастья феликсу явно глубоко плевать на такие детали. и сынмин отворачивается, понимая, что ещё немного, и они поцелуются прямо перед его лицом, а такого ким определённого пережить не сможет.