***
Стоя в начале причала, Калеб Ривз с трудом проглотил ком в горле. Казалось, что его вот-вот вырвет. На мгновение ему захотелось просто взять и сигануть в воду. Он почувствует себя лучше после того, как все закончится. Затем в его памяти промелькнули последние несколько дней, когда он так сильно кашлял в отеле в Огайо, что чуть не попал в больницу. Если подумать, с него хватит больниц на всю оставшуюся жизнь. — Не веди себя как слабак, — сказал он себе, глядя на мальчика, который сидел на конце причала. — Либо спускайся туда, либо возвращайся в дом. Прими решение. Прежде чем он струсил, Калеб прошел по причалу. Если не смотреть на саму воду, все было не так уж плохо. Но поскольку он сел рядом с Дином, не было никакой возможности избежать воды. Мальчик никак не отреагировал на его присутствие, только его плечи напряглись. Пятилетний ребенок качал ногами над водой и он так сильно сжал руки на коленях, что костяшки пальцев побелели. Калеб на мгновение задумался, с чего ребенку вздумалось сидеть на причале. — Привет, Дин. Я Калеб, помнишь меня? Мальчик не поднял глаз и не прекращал болтать ногами. — Несколько дней назад мы вместе читали «Трех мушкетеров». Ответа так и не последовало. Калеб посмотрел на свои руки, а не на Дина. Что он делает? Это Мак был доктором, который умел подбирать нужные слова. Калеб ничего не знал о детях. Он посмотрел на воду, и по его спине побежали мурашки. Возможно, он ничего не знал о детях, но знал кое-что о душевной боли. — Мак рассказал о твоей маме. Мне очень жаль. Мальчик напрягся еще больше, его тело задрожало так сильно, что плавучий док слегка начал раскачивался. — Я тоже потерял маму и папу. Это действительно отстой. Это, наконец, привлекло внимание Дина. Он посмотрел на подростка, но ничего не сказал. Дин практически все время молчал в Огайо и тихо засмеялся лишь один раз за то время, что Калеб с Маком были в номере мотеля. Видимо, сейчас он вообще не разговаривал. Подросток уставился на слегка взлохмаченные светлые волосы мальчика и у него екнуло сердце. Да, он знал о душевной боли, и этот ребенок тонул в ней. — Знаешь, Мак не настоящий мой папа. Он просто взял меня к себе. Он довольно крут для старика. Я думаю, он и пастор Джим собираются помочь твоему отцу с кое чем. Подросток нахмурился, когда Дина отвел от него взгляд и безучастно уставился на воду. — Мне тоже не очень хотелось разговаривать после смерти моих родителей. — У Калеба перехватило дыхание. Заставив себя сосредоточиться на руках мальчика вместо того, чтобы смотреть на пруд, он с трудом сглотнул. — Так что я не против, если ты ничего не хочешь говорить и будешь просто слушать. Я могу говорить за нас обоих. Взрослые думают, что они все знают. — Чуть-чуть наклонив голову к мальчику, он прошептал так, словно открывал секрет: — Пусть это останется только между нами, но я думаю, они полны дерьма. Дин широко распахнул ярко-зеленые глаза и посмотрел на Калеба. — Да ладно, — рассмеялся подросток. — Я знаю, что ты уже слышал слово «дерьмо» раньше. Я встречался с твоим отцом, помнишь? Не отвечая на шутку, Дин снова отвернулся. — Значит, тебе нравится вода, да? А я ненавижу ее. Калеб не собирался рассказывать мальчику, откуда взялось его отвращение. Конечно, у него были счастливые воспоминания о том, как он катался на лодке с родителями, но большую часть времени видеть воду было слишком тяжело. Слова из далекого прошлого, из тех времен, когда любимый голос не превратился в кошмар, крутились в голове. Калеб опустил взгляд, уловив отблеск солнечного света на воде. Следуя тому же неведомому инстинкту, который привел его на пристань, Калеб открыл рот прежде, чем у него действительно появился шанс подумать о том, что он делает. — Ты знаешь, что такое "двойка"? Конечно, не знаешь. Ты еще не умеешь играть в карты. Не волнуйся, я научу тебя, когда ты подрастешь. Двойка самая популярная карта в колоде. Это означает, что она может изменить расклад в любую сторону. Ты понимаешь? — Он подождал мгновение, чтобы увидеть, отреагирует ли ребенок. Но когда Дин не пошевелился, Калеб все равно продолжил: — Я буду звать тебя Двойка. Знаешь почему? Потому что однажды ты решишь, что пришло время снова поговорить, и когда ты это сделаешь, ты изменишь всех вокруг себя. Он не мог обернуться, чтобы увидеть реакцию мальчика, не мог рисковать, боясь отказа. Но молчание побудило Калеба произнести слова, которые он сдерживал семь долгих лет. — И я обещаю, что никому не скажу, что тебе сейчас слишком больно говорить. Впервые с тех пор, как он сел рядом с Дином, мальчик не просто повернул голову к Калебу. Маленькие плечи дрожали, и он выглядел таким несчастным, что подростку хотелось успокоить его. — Это будет нашим секретом, Двойка. Огромные зеленые глаза наполнились слезами, и соленые капли побежали по щекам. И все же мальчик не издал ни звука, только безмолвное выплескивал свое горе, которое Калеб так хорошо знал. Дин снова посмотрел на пруд, медленно подвигаясь, пока его рука не коснулась руки Калеба. Подросток инстинктивно застыл при контакте, и прикосновение исчезло прежде, чем он успел отреагировать. Дерьмо. Почему он должен был таким глупым? Двигаясь осторожно, но обдуманно, он поднял левую руку и обхватил сгорбленные плечи Дина, притягивая его ближе к себе. Мальчики не смотрели друг на друга, но Калеб чувствовал, как Дин немного расслабился, и его тело прижалось к боку подростка. — Я обещаю тебе, Двойка, что однажды тебе не будет так больно. У него защипало глаза, дыхание перехватило. А потом плотина прорвалась, и слезы потекли по щекам, оставляя маленькие темные пятна на его джинсах.***
— Глазам своим не верю, — прошептал Макленд. Он не мог оторвать взгляд от сына и маленького мальчика. — Он присматривал за детьми, пока мы с Джоном разговаривали. Калеб сказал, что сделает это только один раз. Я даже не подумал о том, что Калеб может помочь с Дином. Несмотря на свою веру в чудеса, Джим был поражен. Когда Бог отвечал на молитву, иногда Он отвечал на все молитвы сразу. — Я тоже. Но он делает больше, чем просто помогает Дину, Макленд. — Что это значит? — Иногда представление Бога об исцелении и наше совершенно разные. — Аминь, — сказал Мак. — Но ты чего-то недоговариваешь. Джим взглянул на серебряное кольцо на своей руке, один раз покрутив его вокруг пальца. Потом снова взглянул на двух мальчиков, сидевших в конце причала. — Однажды эти мальчики спасут друг друга. — Это говорит пастор или Хранитель? — Может быть, немного того и другого. Макленд провел рукой по лицу. — Я не знаю, что меня больше беспокоит. Джим кивнул, не в силах ответить, когда глубоко внутри у него возникло то же самое беспокойство. Время от времени, он жалел, что его выбрали Хранителем Братства. Он мог бы продолжать жизнь простого охотника и пастора. Вот и сейчас ему было тяжело наблюдать за тем, как Дин и Калеб молча сидят на причале. Со вздохом он отвернулся, увлекая за собой Макленда. — Давай оставим их в покое на некоторое время. Нам кое-что нужно обсудить до возвращения Джона. — Я удивлен тем, что он оставил детей на твое попечение. Он едва позволил им выйти из комнаты, когда мы впервые встретились. — Джон был готов выслушать меня, — ответил Джим, и когда Ученый удивленно приподнял брови, пастор пожал плечами. — Ну ладно, я вскользь упомянул о том, что ферма защищена. Посмеиваясь, доктор погрозил пальцем своему другу. — Ты хитрый, Джим. Я горжусь тобой. Этим мальчикам не помешал бы отдых, пусть и ненадолго. Так ты хотел поговорить о делах Братства? — О Триаде. У него было предчувствие, что Макленд выйдет из себя, как только Джим выскажет эту идею. Лучше дать ему время успокоиться, прежде чем он снова увидит Джона. Позволив Макленду выйти из кухни впереди себя, Джим остановился возле большого стола и украдкой бросил последний взгляд в окно. — Позаботься о нем, мой мальчик. Потому что, в конце концов, он позаботится обо всех нас. А затем пастор быстро вышел из комнаты.