Прокатиться на Ниле

Прокатиться по Нилу (на Ниле)

Страна пирамид – Египет очаровал Нила своими достопримечательностями та манящими каменными сооружениями пирамидальных форм, что окружались красивой и живописной долиной реки Нил. Эти многовековые сооружения проступали еще за несколько часов до их приближения, отчего отчетливо вырисовывались на фоне безоблачного неба и пустынного песка. Выбрались Лисы в неурочное время, так как в этот весенний сезон со стороны пустыни дул горячий «хамсин», неся с собой пыль и песок, что недурно щекотал носы взволнованной толпе, но даже это не помешало им вдоволь наслаждаться всеми прелестями пляжного отдыха на побережье, а нынче и восьмидневным речным круизом по Нилу. Удивительно, но эту поездку, как только начались весенние каникулы, из всех Лис организовал не кто иной, как знаменитый экс-наркоман, студент-историк Кевин Дэй, и именно он протолкнул эту идею. По его словам, именно эта солнечная страна позволит ему окунуться в историю древности и почувствовать дух тех времен, что хорошо скажется на его успеваемости. Разумеется, Ваймак поддержал идею сына и, под предлогом того, что это очень действенный способ сплотить их команду и укрепить боевой дух, тут же выпроводил их под приказание не совершать ничего запрещенного в рамках действующего законодательства, но все прекрасно знали, что он попросту хотел избавиться от них, дабы хорошенько провести время вдали от них в компании очаровательной медсестры — Эбигейл. В отличие от всех, Эндрю мало разделял всеобщего энтузиазма, особенно ему не нравился сухой и жаркий климат и долгие неутомимые прогулки, где к концу от усталости уже не чувствуешь своих конечностей. Но его попросил Нил — и Миньярд не смог ему отказать. Он действительно всей душой ненавидел его и эту незапланированную поездку, перелет оказался особенно тяжелым, но почему-то в тот самый момент договоренности, когда на лице парня расплылась нежная благодарная улыбка, ему было наплевать на все причиненные неудобства, особенно когда его губы столкнулись с его ртом в грубом протяжном поцелуе. Вместе с тем он прекрасно осознавал, что в случае отказа, Джостен не будет возражать, он просто примет это как нечто совершенно неважное и останется вместе с ним в Пальметто, если он того пожелает, не выясняя при этом причин его отказа. И все же они здесь. Вся команда Лисов собралась в полном составе — за исключением недавно прибывших игроков-новичков — отдыхает на правом крыле лайнера, наслаждаясь величественными берегами Нила, вместе с этим слушая гида о множестве мифов и легенд, связанных с этой могучей рекой. Девушки, как и почти плачущий от счастья Николас, трепетали от восторга при таком красочном зрелище Египта, к тому же от них раздавались только радостные восклицания, от которых у Эндрю раскалывалась голова. Он нашел отличное место вдали от шумной команды на одной стороне палубы, ближе к правому борту, достаточно, чтобы иметь хороший вид на свою семью и не отвлекаться на пустую болтовню. Вспотевшие ладони отвратительно прилипали к телефону, а задница онемела на жестком лежаке, на котором он просидел более полутора адских часов. Эндрю злился, что Джостена не было рядом с ним в эти минуты, что сейчас жадно внимал каждое слово проводника, не обращая на него никакого внимания, пока палящее надоедливое солнце убивало всякое желание курить, а уж тем более покинуть это скромное местечко под навесом большого зонта, скрывающего его в спасительной тени. Так что у Миньярда не было другого предпочтения, кроме как медленно уплетать свой третий судочек мороженого с тремя дополнительными добавками за обе щеки и с раздражением в глазах примечать, как этот самый смуглявый двадцатилетний мальчишка, сопровождавший их и ответственный за их поездку — Хапи, чуть ли не преклонял колени перед Нилом, как пред самим древнеегипетским божеством, сошедшего из самого царства Дуата — загробного мира — на человеческую землю. Эндрю же чувствовал себя в шкуре Амата — этаким древним мифологическим чудовищем с телом гиппопотама, львиными лапами и гривой с пастью крокодила, обитающего в Дуате, грозящего разорвать на куски любое человеческое сердце, если великая Эннеада, в его случае Нил, — подаст ему обвинительный тревожный набат о надвигающейся опасности. Но экс-наркоман молчал и не подавал никаких признаков об возможном подводном камене, грозившейся его жизни. Он знал, что разговор десятого игрока с гидом не представлял опасности ни для него, ни для его семьи, поэтому Миньярд, скрепя сердце, не собирался вмешиваться. Позволив ситуации идти своим чередом, но не сводя тяжелого взгляда с жестикулирующих рук, почти касавшихся кожи Лиса. В то время, как навязчивые мысли не прекращая вбивались в его ноющую голову, напоминая, что Нил не его собственность. А то, что этот Хассан, Хари, Хапи, или кто бы он ни был, постоянно флиртовал и ухаживал за Джостеном, как за девчонкой, когда тот, как всегда, этого не замечал, — не было проблемой Миньярда, только до тех пор, пока сам Нил не попросит его конкретного вмешательства. Но тем не менее что-то тошнотворное давило в области солнечного сплетения, при наблюдении за этими двумя, что хотелось избавиться от этого на корню или хотя бы прекратить это зудящее неприятное чувство, с которым он упорно не хотел мириться. Даже замороженная сладко-молочная смесь не доставляла ему такого же наслаждения, как ранее. На этот раз вкус мороженого был ненасыщенным, а послевкусие – коротким, не принося с собой ровным счётом ничего. Кажется, в Египте это чувство обозначают как «хлебнуть уксуса»? Или это в Китае? Поразмыслив несколько минут, Эндрю с досадой отмахнулся от этого, как от какой-то надоедливой мошкары. Лицо его приняло прежнее бесстрастное выражение, а взгляд устремился куда-то за горизонт. Солнце почти приближалось к зениту. В это время воздух становился очень сухим и сильно нагревался, что слишком раздражало Эндрю. Или дело было не только в погоде? Ответ на этот вопрос маячил где-то на задворках его сознания и был слишком смелым, чтобы позволить ему оформиться в цельную мысль. Он раздражённо ткнул ложкой в недоеденное мороженое и слишком резко встал со своего насиженного места, направляясь к Рене. Но его мягко остановили, потянув за край его выцветшей футболки. Это был Нил. Нил, который смотрел на него с явным беспокойством. — Эндрю, — осторожно начал Абрам, но запнулся, словно раздумывая, продолжать или нет. Миньярд же посмотрел на то, что парень держал в руках, и спросил, пока тот о чем-то напряженно размышлял, нахмурив брови: — Что это? На какое-то время воцарилось молчание. А потом Нил всё же ответил: — Ах, ты за это, — очнулся он и спохватился, чтобы радостно показать то, что все это время теребил в руках. Это была недопитая бутылка воды и болеутоляющие, как понял Эндрю, от головной боли: — Я заметил, как ты время от времени морщишься от громких криков ребят, и попросил у Хапи то, что мне нужно. Эндрю мысленно закатил глаза. Ну да, куда же без этого упоротого экскурсовода. — Вот, выпей, — Нил протянул обе руки, безмолвно предлагая Эндрю принять его помощь, но тот отказался и под растерянным лицом парня провел рукой по его взлохмаченным кудрям, которые еще ярче переливались на солнце рыжеватым цветом. В этот момент со всех сторон доносились непрекращающийся, как шум моря, рев мотора и топот ног туристов, а также беспрерывные веселые выкрики и препирательства ребят, вновь делающих ставки на что-то. Новый приступ головной боли не заставил себя ждать. Но вместо того, чтобы унять боль, Эндрю заправил за ухо выбившуюся оранжевую прядь волос, которая явно мешала парню, отдернул руки и устало уткнулся лбом куда-то в изгиб шеи Нила. Он был уверен, что Джостен почувствовал его облегченный вздох. — Почему ты избегал меня? — голос звучит менее равнодушно, чем хотелось бы. Через секунду он сжал руки достаточно крепко, чтобы убедиться, что ногти, впившиеся в кожу, несомненно, оставят следы в виде четких полумесяцев. Эндрю не понимал, почему его так сильно беспокоит ответ Джостена. — Что? Нет! Все не так, Эндрю! Я не избегал тебя! Этот идиот размашисто замотал головой, отчего несколько прядей волос защекотали ему нос, и он, не в силах сопротивляться, чихнул, потирая нос тыльной стороной ладони. — Тогда что? — тихо спросил Эндрю сдавленным голосом. Он ненавидел чувствовать себя таким слабым и уязвимым. Он слегка приподнял свинцовую голову, чтобы посмотреть на человека, которого считал несбыточной мечтой, но то, что он увидел, тут же поразило его наотмашь. Нил пребывал в растрёпанных чувствах, а Эндрю почувствовал нечто близкое к сожалению. Острое желание, как игла, вонзилось ему в грудь с молчаливым обещанием сделать все, что в его силах, чтобы больше никогда не видеть этого выражения на его глупом лице. — Я… — никаких вразумительных объяснений за этим не последовало. Его лазурные глаза изменились — они по-прежнему были полны беспокойства, но уже как-то изнурены. Отсутствие здорового сна и питания заметно отзывалось на нем. — Хватит. Нил, наконец справившись с собой, в своей обычной манере раздраженно-оскорбленно фыркает, и это почему-то радует. — Ладно, — сказал он и глубоко вздохнул. — Я не хотел утомлять тебя своей болтовней. Какое-то мгновение оба смотрели друг на друга в упор, ведя молчаливый диалог. Уединенное место и тихий плеск волн, разбивающихся о борт лайнера — умиротворяли и давали возможность выразить сложную гамму недосказанности чувств. Но вдруг их безмолвный диалог глаз был прерван чудесной музыкой и радостным гиканьем Лис. Миньярд ещё некоторое время молча разглядывал его, а после, раздраженно щёлкнув языком. — Не глупи, Джостен, — ответил Эндрю. Его голова вернулась в исходное положение на плече парня, а нос уткнулся в сгиб шеи. За этим последовал еще один взрыв истерического смеха, — который, казалось, принадлежал Ники, — и отборное французское ругательство, принадлежавшее уже Кевину. Они же, спрятавшись ото всех под навесом большого зонта, умело игнорировали все раздражающие факторы. Лайнер тем временем продолжал размеренно покачиваться на водной глади. Эндрю мазнул взглядом на обильные водные потоки и мерно покачал головой. Его сухие и холодные губы легонько прикоснулись к его разгоряченной коже. Нил от неожиданного контрастна вздрогнул, но и не подумал уклониться от вожделенных губ, наслаждаясь редким моментом. — Так, значить… – проговорил Нил, прерывисто дыша. Что, как убежден Эндрю, было явно не от удушающей жары. Что касается хода мыслей нападающего, Джостен — идиот, рассуждал Эндрю. Однажды он даже позволил это. Нил должен был знать, что это никогда не было для него проблемой. — Не напрягайся, — тихо сказал он и позволил себе на мгновение закрыть глаза. Совершенно отвлеченный умом и сердцем недавним приходом Нила, он не заметил, как немного притупилась его пронизывающая головная боль в левом виске. — Для меня это никогда не было проблемой, — повторил он вслух и, подумав, добавил: — И не будет. Его молчаливое присутствие, ненавистное мученичество, крыша, совместное курение, фанатичные монотонные рассказы об Экси, поцелуи, обещания, его прошлое и их совместное будущее, включая кошек, — осталось невысказанным. И Нил понял, что он имел в виду. Свидетель — это его собственное тело. И его одна из редких улыбок, принадлежащих только ему. Эндрю не понимал, как после всех причиненных ему страданий он мог выразить кому-то вроде Миньярда ту счастливую и искреннюю благодарность, которую он мог увидеть во взгляде сияющей глади. И Эндрю искренне, всем сердцем ненавидел это в нем до кончиков пальцев, как и ненавидел разрывать свои внутренние стены в щент от ощущений, заставлявших его что-то чувствовать, чувствовать, чувствовать... — Чёрт возьми, Эндрю. А утверждал, что мой фетиш насчёт шеи отвратителен, — Нил засмеялся, когда его укусили за шею, а потом кончиком языка слизали покрасневшую отметину, но поперхнулся, услышав ответ парня: — Тебе нравится. И мне нравится, что тебе нравится, — передразнил Эндрю. Благоговейный трепет прошёлся по его телу, когда слова достигли разума Нила. Он вспомнил собственную фразу, сохранившуюся где-то в глубине эйдетической памяти Эндрю, и от этого осознания что-то внутри перевернулось. Его сдавленный стон оставил мысли на потом, вернув Джостена к реальности. Задрав к небу свой острый красивый кадык, он с видимым удовольствием отдавался под грубые ласки своего партнера, то и дело облизывая пересохшие губы. Миньярд, напротив, упивался всем зрелищем, представляемым его взору, давно с этим смирившись. Тем временем Нил ловко увернулся в сторону, и Эндрю мог поклясться, что увидел настоящий лисьий блеск в его глазах. Очевидно, в его дурацкую голову пришла такая же дурацкая идея. И Миньярд солгал бы, если бы сказал, что не предвкушал этого. Подойдя к лежаку, нападающий несколько секунд усердно рылся в вещах, разбрасывая все, что только можно, сокрушаясь, как вообще можно здесь лежать под грудой всех этих вещей. Потом, счастливо найдя, взял в руки пачку пилюль, которую бросил ранее, вынул одну из блистера, положил себе на язык и, довольный собой, повернулся к нему лицом. — Да или... Смекнув, что задумал этот наркоман, Эндрю сглотнул обильно вязкую слюну. Он не хотел идти на поводу у чужих желаний, быть как собака на привязи, а также чисто из-за вредоносности своего характера, но в отличие от всего этого, именно он всегда первым цеплялся за знакомые и любимые губы, как это и произошло и сейчас. Миньярд лучше всех осознает, что сам разрешил повесить себе на шею поводок, и что еще хуже, он уже не вызывал у него бывалого отвращения. Приглошенное «нет» раздалось уже в момент их соприкосновения губ и стука зубов. Оба проигнорировали это. Нил тут же переплел язык Эндрю со своим, и Миньярд, прикрыв глаза, почувствовав горький вкус раскрашенной пилюли, подкатывающей к его рту. Затем Эндрю положил руку на его щеку, провел кончиком пальца по знакомым рубцам и углубил поцелуй. В эти интимные моменты он всегда целует его так, будто после этого у него отнимут его Нила, как, собственно, и все хорошее, что было в жизни Эндрю. Поэтому его память машинально запоминает все моменты, связанные с ним. Нил отстраняется, прерывает поцелуй и устремляет затуманенный взгляд на открытые участки ключиц и шеи вратаря. Эндрю перевёл на него взгляд, и Нил истолковал это, как молчаливое разрешение, прижался губами к его бледной коже, выцеловывая маленькие веснушки на плечах. Это было... Чувственно. Они оба растаяли в лужице сладкой истомы, как любимые, но позабытые шарики мороженого Эндрю, теперь тающие на палящем солнце. Вдоволь нацеловавшись и вообще побывав наедине рядом с Нилом, Эндрю явно почувствовал себя лучше. Джостен, должно быть, прочел это сквозь толщу его маски, так что его самодовольное, слишком понимающее выражение лица заставило Эндрю лишь сильнее стиснуть зубы от возмущения. Сменив угол, он потянул Нила за шею и грубо поцеловал в сжатые от удовольствия губы, проведя по ним языком, прежде чем сильно укусить в отместку. Нил застонал от удовольствия. Звук приближающихся шлёпающих шагов эхом разнесся по палубе корабля и остановился в насмешку неподалеку от них, разрушая всю мгновенную безмятежность момента. Почувствовав чьё-то присутствие Эндрю никак не отреагировал, как собственно и Нил, но в отличие от него его плечи напряглись. Прижав руку к его затылку, Эндрю успокоил Абрама, не позволяя его уничижительным инстинктам бегунка, накопившимся за эти годы, взять над ним верх. Нил посылает ему нежную благодарную улыбку, когда его сердце наполняется ноющим теплом. – Нил? Вы здесь? — Хапи обошел зонтик, скрывавшийся двух Лисов от чуждых пересудов, и замер. Миньярд смерил безразличным взглядом представшего перед ними человека. Он по-прежнему держал голову на плече Нила, лаская своим дыханием его загорелую кожу, покрытую старыми шрамами. Проводник подошел к ним поближе, и Эндрю, не обращая внимания на чужой растерянный взгляд, безмятежно вглядывался вдаль. Река игриво извивается, а песчаные отмели выглядывали уже неподалеку, а значит, скоро их прибытие в Храм в Ком-Омбо. Хапи какое-то время изучал его, затем повернулся к Джостену. — Нил! Наконец, я нашел тебя! — прогремел зычный голос юноши. Брови Эндрю резко сошлись к переносице. Его голова запульсировала еще сильнее, а гнев взлетел в нем пылким пламенем. Он едва заметно сдерживает желание извлечь из повязок свои заточенные ножи. — Не надо, — шепотом остановил Нил, заметив изменения в его лице, а затем добродушно обратился к Хапи: — Говори тише. Почему ты искал меня? — Я… это… я хотел тебя кое о чем спросить, — лицо его раскраснелось, взгляд был беглым, расфокусированным, в конце своего сумбурного монолога он смущенно сменил тему: — Ребята, а что вы, собственно, здесь делаете? — Там шумно, — не вдаваясь в объяснения, ответил Нил. — Разумеется, — он издал тихий смешок. Вслед за этим, неловко переминаясь с ноги на ногу, он вдруг на что-то нахмурился и спросил: — Эндрю, ты все еще плохо себя чувствуешь? Не нужно так наваливаться на Нила, ему должно быть тяжело. Эндрю, до этого поддерживающий ледяное выражение лица, слегка приподнял уголки губ, показав слабую улыбку. Но эта улыбка была вовсе не благоприятной, скорее пугающей. Предупреждающая — отъебаться от них, но Эндрю явно переоценил его исключительный умственные интеллект. Затем, думая, что это хорошая идея, он придвинулся к Нилу еще ближе, коснувшись кончиком носа его шеи, где пробежали мурашки, и безучастно поглядел на лакированный паркет их роскошного круизного лайнера. Тот переливался причудливыми бликами солнечного света, что и привлекло притаившегося черного жучка пробравшегося на борт. Насекомое медленно перебирало своими тоненькими лапками, двигаясь к непопадам брошенным на лежаке вещам, пока в кратчайшие сроки не подоспели сотрудники, забрав с собой мелкого нарушителя порядка. Эндрю поймал себя на мысли, что было бы неплохо, если бы то же самое случилось и с этим Хапи. — Все в порядке, — ответил Нил, и Эндрю мысленно закатил глаза. — Не волнуйся. Что-то другое? — Да, — сказал он, почесав затылок, а потом набравшись смелости, на одном дыхании спросил: — Может, пообедаем вместе? Хапи игриво повел плечами и посмотрел на Нила такими загадочно-прозрачными глазами, что тот несколько смешался. Эндрю резко сжал зубы, почувствовал, как что-то неприятно свернулось в животе, а его и так неподвижный взгляд стал как бы еще неподвижнее, упорнее, ужаснее... – Но ведь мы и так обедаем все вместе, разве нет? – не понял Нил. Хапи сжался на месте, но не отступил. – Да, ты прав, но… – он смешно скорчил рожицу, – там собираются очень шумливые ребята. Может, мы наедине... — Он с тобой не пойдет, — вставил Эндрю. О том, что Нил уже пообещал совместный ланч-ужин с Лисами, Эндрю решил благополучно умолчать. «Даже если он поразмыслит, что он неприятен Нилу, это не его проблема», — заключил Эндрю. — Что? Почему? Их проводник-египтянин с чаянием взирал на Нила взглядом побитого щенка, а потом, не в силах сдержать свои чувства в повиновении, смущенно уставился в пол. По этой причине он не заметил покрасневших от зноя щек и опухших от поцелуев губ у мужчины своего воздыхания. У Эндрю уже не было сил смотреть на это. — У тебя проблемы со слухом? — высказал предположение. Щеки Хапи распухли от негодования, он походил на избалованного ребенка, который не получил заветную погремушку в свои жадные ручонки. Вскоре он сердито цокнул языком. — Ты всегда такой грубый? — А ты всегда такой непонятливый? — отпарировал Эндрю. Хапи вскипел: — За что ты на меня так обозлился? Миньярд игнорирует его вопрос. — Нил, — одновременно окликнули оба парня притихшего Джостена, что наблюдал за их пререканиями с искрящимся любопытством. Недолго думая, он повернулся к блондину. — Да Эндрю? — ответил Нил, солнечно улыбаясь, что делало крапинки-веснушки на его лице еще более привлекательными. Эндрю замирает, немигающе наблюдая за ним. Он забывает, что хотел сказать. Между тем, лицо Хапи было искажено всемирным разочарованием, он хотел было уйти, чувствуя себя нелепо, когда его остановил вежливый голос Нила: — Извини, но Эндрю прав. Я действительно не могу, ведь обещал девочкам, — Джостен выглядел огорченным, увидев, что его новоприобретенный друг был подавлен отказом. Но он ничего не мог с собой поделать, ведь выбирая между ним и Лисами — Нил всегда будет выбирать свою семью. — Ты — сплошная неприятность, — произнес Эндрю, убедившись, что нет никаких признаков чьего-либо присутствия. — Я тебе нравлюсь. — Ты мне не нравишься. — Ты меня ненавидишь, — поправил Нил, улыбаясь. — В точку. Воссияв, Нил растягивает губы в глупой улыбке. Эндрю тут же фыркает и пытается поцелуем стереть с губ назойливую улыбку.