______________________
Он всё-таки пришёл, какая неожиданность. Или, лучше сказать, какая жалость? Всё-таки, сейчас я и вправду жалею о том, что впервые захотел помощи и получил её. Умереть от рук обезумевшего чокнутого ворона казалось исходом поинтереснее.______________________
- Хэнк, скажи мне одну вещь… какого хуя ты здесь забыл?.. Как тебя вообще- - Это абсолютно не в твоих интересах. - Вдруг перебил Хэнк, подняв голову и тяжело вздохнув, набираясь сил для последующего диалога и оправляясь после долгих мучений. - Ты ведь уже знаешь, в чём дело. К чему тебе ещё пытаться поговорить с потенциальной грудой металла, в которую я должен буду превратиться уже в течение следующих нескольких дней? Просто отключи меня и отведи до дома, я не собираюсь больше с тобой ни о чём говорить. Док слегка отклонился назад, в ответ лишь глядя с недоумением, несколько напряжённо. Пару секунд он молчал, пытаясь как бы убедить своего собеседника в том, что сказанное – сущий бред, но, кажется, выходило ужасно. - Что за абсурд ты несёшь? Что они сделали с тобой? Каким образом я могу тебя отключить? О чём ты?.. - Не прикидывайся идиотом, Док. Ты прекрасно осведомлён о моём происхождении и последующем обращении со мной. Просто заткнись и сделай то, о чём тебя прошу, пока за тебя это не сделает Статус-Кво. - Но… Тут прибывший «спасатель» неплохо занервничал, понимая, что ходит по тонкому льду и даже не пытается как-то увильнуть. Он тяжело выдохнул, поднимаясь с пола и виновато глядя в сторону, снимая окровавленные перчатки и плащ Командующего, после бросая их на пол. На такую тему было тяжело говорить, так ещё и с таким человеком, в особенности, когда ты устал после долгого пути. Хотя, если опираться на обвинения – никакой это не человек, и скрывать это дальше уже просто бессмысленно. - …Так, ладно, как я понимаю, тебе обо всём рассказала эта птаха? – Док небрежно пнул рядом лежащий труп Крэкпота, перевернув того на спину. – Я понимаю твоё стремление к знанию правды - каюсь, здесь есть и моя вина в том, что вечно таил от тебя истину - но ты же должен как-то думать и о своей безопасности, Боже мой! В ответ Хэнк молчал, лишь исподлобья смотря на своего собеседника, прожигая его взглядом. Каждое новое слово, вырвавшееся из уст Дока, всё больше и больше раздражали, накаливая обстановку. А он, кажется, и не собирался затыкаться. - Ты буквально подписался на свои собственные пытки, дружище? Что это за вид мазохизма? – Командующий уже не скупился на эмоции, выплёскивая всё не только на словах, но и в движениях, размахивая руками и жестикулируя почти каждую свою реплику. – Я смотрю, ты думаешь, что, раз ты какой-то там робот, то всем на тебя и твою сохранность глубоко наплевать? Я так понимаю, что этот ублюдок очень хорошо запудрил твои искусственные мозги за этот короткий срок, раз ты так считаешь. Хэнк всё молчал. Вновь стояло безмолвие, прерывающееся звоном и скрежетом металла, гудением техники и криками полуживого персонала вдалеке, которые чудом выжили после сильнейшего удара. Ситуация нагнетала, к тому же, местечко здесь не из комфортных, как уже успел заметить один из двух беседующих. Белые холодные стены, серый кафельный пол, который уже давно окрасился в тёмно-бардовый из-за многочисленных опытов, однажды проведённых здесь, высокий тёмный потолок, усеянный множеством проводов, а также отсутствие окон, что компенсируется холодным освещением люминесцентных ламп – нельзя всё это назвать чем-то достаточно уютным для каких-либо диалогов. - Ах, ну да, конечно - я же точно, узнав о том, что ты вышел из строя, просто тебя отключу, и дела с концами, так ты думаешь? Я же вообще не считаю тебя кем-то близким, вообще наплевать – выполню приказ и всё, верно? Всё же чувства Дока были сильнее его самого в данный момент. Каким бы он не старался быть холодным ежедневно, рано или поздно весь стресс всплыл бы в самом разрушительном проявлении, и он знал это, но, к сожалению, работа вынуждает. Даже маска, закрывающая всю область лица, не утаит накатывающихся в глазах слезинок, а тем более – дрожащего голоса, который медленными шажками перерастал в крик, какой-то обиженный и разочарованный. - Почему… Почему ты вообще так уверен в том, что стал ненужным, если совсем недавно сам узнал об этом? Ты даже не знаешь, блять, правда это или нет! – Он вновь всплеснул руками, подойдя ещё ближе Хэнку, которого успели охватить сомнения в услышанных им словах. - Ты настолько хотел знать правду, что веришь абсолютно во весь сказанный тебе бред этим псевдо-провидцем, который в итоге даже не пытался как-то помочь тебе, а просто использовал как расходный материал? - Мне никогда не требовалась помощь. – Внезапно послышался охрипший голос, вновь не желавший слушать кого-либо, верный своим выстроившимся суждениям. - Я пришёл только за информацией, которую бы никогда не услышал от «самого близкого человека», который сейчас со мной говорит. К тому же, как-то этот «близкий» ни разу не подтверждал свои беспокойства обо мне на деле. - Но ты попросил. Моей помощи. Разве уже забыл? – Голос становился с каждым словом всё тише и тише, превращаясь в почти что шёпот, выделявший обиду Дока. - Именно я услышал тебя, и именно я стою перед тобой, убив это чудовище, и теперь я слышу, что помощь тебе вовсе и не нужна была?.. - Это было только твоё дело – помогать мне или нет. Я только подал знак, ты сам пришёл на помощь, но я тебя о ней не просил. Никогда. Вновь тишина. Ранее громкий Док был ошеломлён настолько резкими и жгучими словами Хэнка, отчего замер и отказывался как-либо реагировать на происходящее. Всё это кажется какой-то крайней степенью абсурда, приправленной многочисленными ошибками перевода и отсутствием знаков препинания, иначе никак нельзя было назвать эту потерю доверия робота ко всему живому, его разочарование в событиях жизни и потерю смысла в своём существовании. Это мог быть кто угодно другой, но только не он. Просто в голове не укладывалось, чтобы кто-то такой постоянно пылающий внезапно остыл в бездействии и безмолвии, особенно сейчас, когда он должен был, напротив, зажечься только ярче. - Ты просто конченый идиот, Уимблтон. Самый отбитый придурок, которого я когда-либо встречал в своей скудной до знакомств жизни. - Снова лжёшь. Ты говоришь о том, кто был когда-то твоим «другом», но не обо мне. На меня тебе всегда было наплевать! - Ты ни капли не изменился. Хэнк хотел уж было сорваться с места от гнева, но как только попытался – всё его тело разразила обездвиживающая боль, терпеть которую было настолько тяжело, что на глазах вновь появились слёзы. И всё же это не послужило каким-то поводом для остановки своей злости, потому что даже сквозь зубы он всё равно проговорит всё, о чём думает. - Да что ты, блять, несешь?! – На его лице яркими красками выделился гнев, скрывающий глубокую обиду. – Как бы я мог измениться, если ты меня даже не знал никогда по-настоящему?! Я – не больше чем просто грёбаная копия, сделанная херовым мастером, а ты смеешь меня приравнять к оригиналу. Ты вообще имеешь хоть небольшое понятие о том, что говоришь? - Послушай, - Док подошёл ближе, вновь склонился к Хэнку, присев напротив него, и положил руку ему на плечо, - мне абсолютно плевать на то, «копия» ли ты, как говоришь, или тот самый оригинал – ты всё равно остаёшься для меня единственным другом, частью меня самого. Это, может быть, тяжело принять, но это так и есть. И вправду, принять такое высказывание тяжело, когда ты зарубил для себя, что ничего ни для кого не стоишь. Да и в принципе просто слушать подобное было невозможно, ведь Хэнк, казалось бы, ещё недавно уверял себя в том, что Доку доверять ни в коем случае нельзя. Проще было бы убить его прямо сейчас, ничего не разбирая, ничего не объясняя. Просто убрать все проблемы одним разом и остаться в полном одиночестве умирать от кровотечения, но что его останавливает? А что останавливает Дока от того, чтобы просто отключить Хэнка и уйти с чистой совестью, если он врёт? - Я тебе не верю. Ты всегда врал мне, врёшь и сейчас. Ты просто снова мной воспользуешься и выбросишь, как я стану не нужен. - Это было ожидаемо, - произнёс Док, медленно убирая руку с плеча Хэнка, с сожалением разочарованно отводя взгляд, - можно было и не надеяться на другой ответ от тебя. - Но ты ведь готовишься что-то ещё вякнуть, да? - Верно подметил. - Да по тебе и видно. Расстроенный всем происходящим Док на пару секунд даже передумал рассказывать то, что лежит у него на душе. С каждой секундой ему казалось, что он говорит всё это в никуда, что ни одна его мысль не имеет какого-либо веса и смысла для принимающего названную информацию. Хэнк даже не смотрел на него, по ощущениям – он смотрел куда-то вдаль - будто бы Дока и нет вовсе - куда-то в конец комнаты, не фокусируясь ни на чём. Словно взгляд мертвеца, застывший навсегда. И как бы ни хотелось хотя бы немного прервать эту подавленность на его лице, как бы ни хотелось видеть не такое хмурое замученное лицо – что может Док для этого сделать? Лишь в очередной раз пообещать, уже от самого себя будто отрывая куски плоти, терзаясь от угрызений совести. - Я не хочу причинять тебе какого-либо вреда и не собираюсь тебя отключать или вмешиваться в обновления системы… но Статус-Кво может. Всё что нужно – держать информацию о твоих нововведениях в секрете и жить почти как раньше… Железный воин, с отвращением и недоверием глядя на Дока, прорезал последнего взглядом – таким монотонным, убийственным и лишённым последней искры, в то же время огненным и, казалось, яростным. В принципе в этих тёмно-рубиновых глазах читалось много чувств, которые невозможно разложить отдельно друг от друга. Всё, что Хэнк ощущал – неразрывный клубок новых ощущений и разочарований, идущих вслед друг за другом огромной, бесконечной цепочкой, порождая новые и новые недовольства, которые с каждой секундой превращали лицо робота в гримасу отторжения, гнева и омерзения. Пусть даже обладатель всех этих спектров не до конца понимал причину своего резкого отвращения – он не мог с собой совладать. Ему, может, хотелось бы прислушаться к собеседнику хотя бы немного, но разум был так затуманен, что хотелось просто поскорее всё это прекратить. Неважно как, главное – прямо сейчас. Хэнк продолжал сверлить взглядом лицо Дока, всё также закрытое маской. Голос Командующего выдавал всю его тревогу, а также его собственное выражение лица, которое нетрудно было вообразить, слушая все эти обеспокоенные объяснения, оправдания и волнения. Роботу впервые за какое-то время показалась ситуация даже в каком-то роде комичной, если не жалкой – его собственный Командующий, казалось бы, такой серьёзный, холодный и бессердечный, сейчас уговаривает своего подчинённого вернуться, оправдываясь и неся какой-то сущий бред. Пока Хэнк обдумывал всё это, слова Дока им совершенно не воспринимались, будто бы это обычный шум и ссора где-то вдалеке, но только не рядом и только не с ним. И всё же весь этот гвалт так надоедал и мешал думать, что даже неразборчивые слова в нём играли на итак расшатанных нервах, совсем как на рвущихся струнах расстроенной гитары. - …И я не твой враг, Хэнк, я хочу помочь тебе хотя бы сейчас. Я хочу, чтобы твоё счастье оставалось только в твоих руках. - Всё, всё, хватит уже! – раздражённый робот махнул рукой и хотел уже отвернуться, но очередной болезненный импульс заставил его вновь согнуться пополам. - Прекрати об этом говорить уже, а? Мне надоело слушать твои занудные сочинения. - Если ты хочешь, чтобы я прекратил оправдываться, просто подай мне руку, и мы вернёмся домой… - Я не собираюсь с тобой возвращаться! Сколько ещё раз я должен это повторить?! Док взглянул на Хэнка ещё более опечаленно, чем прежде. Его искренность воспринималась как попытка в очередной раз обмануть, в очередной раз предать и дать ложное обещание, которое никто никогда не выполнит. И оттого было так тоскливо на душе, так тошно и до ужаса сыро, будто бы по нутру прошёлся ливень. Дополняет всё это скребущая изнутри совесть. Будто бы Док действительно нагло лжёт, будто бы он действительно ни разу в жизни так и не смог выполнить свои обещания или оправдать чьи-то надежды. Хотя, он никогда и не отрицал такой возможности, всё время виня себя о том одном данном слове, которое уже никогда не вернуть. Сложенные в могилу обещания воскреснут лишь с тем, кому они даны. И Док не хочет ощутить груз гнетущей совести в очередной раз, не успев сделать нужный шаг вовремя. - Хэнк послушай, - Командующий вновь приблизился, проговаривая свои слова чётко, но тихо, холодно описывая свои мысли, - ты сейчас не в том состоянии, чтобы отказываться от помощи. - С чего бы это? - Ты ведь хотел почувствовать себя человеком хотя бы раз, хотя бы день прожить полноценно. И ты действительно бросишь свою цель, не сделав один последний шаг к финалу? Лицо до этого раздражённого робота помутнело. Взгляд его опустился в пол, когда он обдумал всё сказанное. Здесь Док ударил так точно, что пробил сразу две слабых точки. Всё ведь итак завершилось. Все те мучения, которые Хэнк до этого переживал, кажется, наконец, нашли свой конец, а он всё также ожидает чего-то худшего, уже будто автоматически пробираясь по течению боли и страданий, которые сам же хотел прекратить. Невольно он продолжает мучить самого себя, терзая своё тело и душу наплевательским отношением к собственной жизни, за которую он когда-то боролся. Так почему же так происходит? Почему же сейчас, когда он выстоял все те испытания, на которые его обрекла жизнь, Хэнк никак не встаёт на ноги? Ведь то, чего он так хотел – уже прямо в его руках, но он никак не решается забрать ту вещь, то сокровище, ту свободу, которую он так страстно желал заполучить, которую, как он сам считал, заслуживает. - Док, я не уверен в том, чего я хотел. – Голос Хэнка прозвучал еле слышно, будто он продолжает говорить сам с собой. - Это не выглядит как то, чего я на самом деле желал. - Ты в силах исправить это. Всегда был. Иначе бы ты не дошёл до данного этапа никогда. Оба молча глядели друг на друга, прислушиваясь к звукам вокруг. Теперь был черёд Дока сверлить своего собеседника взглядом, пытаясь что-то вырвать из его образа. Так похожи, но настолько разные. Его поведение, его фразы, его характер – всё было видно в Хэнке прямо сейчас. Сильно терзает душу, когда видишь совсем такого же человека, но это…всё равно не то. Это как купить новую вещь, идентичную старой, заношенной и рваной. Во многих случаях прошлое тряпьё пойдёт на свалку и забудется. Но те случаи, когда тебя и эту грязную, никому ненужную тряпку связывает бесконечный поток воспоминаний – это и есть то исключение. Это и есть данный случай. Сколько бы не был удобен кто-то новый, кто-то идеальный вплоть до мелочей – всё это лишь мозолит глаза, отвлекает и раздражает, попросту меркнет пред лицом давящего груза воспоминаний. Этот гигантский камень не мешал бы, если бы оказался глубоко-глубоко, утопая где-то вдалеке, но как же это обеспечить, если ты сам пойдёшь за ним ко дну? Остаётся лишь жить прошлым днём, прошлым вечером и ночью, теми временами, когда в твоей жизни всё было наивно и глупо, мирно и смешно. Иначе Док, не поддерживая свой старый-добрый мир прожитых лет, сойдёт с ума, вслед за остальными несчастными людьми, так и не отпустившими свои старые мечты, достижения, обещания. Они все обречены жить прошлым для мнимого, но такого желанного, будущего, дни которого повторяются и повторяются, создавая цикл обременяющего времени, где каждая новая секунда вряд ли чем отличится от тех, что были несколько лет назад. И Док видел – вот оно, будущее, прямо перед ним, именно то, чего бы он хотел добиться, именно то, чего он так искал. Всё то же лицо, вся та же мимика и отговорки, но, однако, что-то всё равно ощущалось чужим. До ужаса чужим. Явление забытого прошлого в скором будущем стало делом жизни стольких людей, но оно же вызывало в них дрожь и страх. Связь живого с мёртвым, ушедшего с приходящим, исчезнувшего с рождающимся – вовсе не то, во что люди должны были ввязываться, исполняя свои отчаянные желания. Но никто никогда не останавливается, а потому воспоминания прожитых веков всё также паразитируют на настоящем, которое ни одна живая душа не ценит. - Ты всегда заслуживал то, чего добивался. Прошу, не заставляй меня доказывать тебе вновь, что ты стоишь слишком дорого, чтобы вот так просто опустить руки. Хэнк совершенно расстроился, когда уловил грустную нотку в голосе Дока. Это скорее был полушёпот, такой слабый, но всё же понятный и в меру громкий. Его не перебил ни единый скрип аппаратуры вокруг, ни единый крик где-то вдали. И потому эту эмоцию – искреннее сопереживание и сожаление – удалось так хорошо ощутить. Робот даже слегка почувствовал себя виноватым. Именно перед Доком, которого он сейчас подводит и предаёт. Наконец, Хэнк смог принять то, что его никто не пытается обмануть, напротив – Командующий терпеливо ожидал ответа, старался подобрать верные слова, подбодрить ими своего подчинённого, который уже стал ему чем-то родным, чем-то близким. Как-никак, существо, созданное руками творца, остаётся частью души его самого, невольно его дополняя и взаимно делающее его живым, полноценным. Хэнк понял это. Он ощутил от своего создателя ту искренность и молчаливую заботу, которую так ждал, не веря ни своим глазам, ни своему сердцу. Это что-то новое, что-то необъятное, чего роботу ещё никогда не удавалось ощутить полностью, сколько бы ни пытался. Что-то тёплое посреди ледяной пустыни в душе, будто бы где-то там, внутри, зажегся последний указующий факел пред потерявшимся в тумане человеком. Пытаться сопротивляться огню бесполезно, когда твоя оболочка пылает, а нутро гибнет от желания согреться. Вся ледяная защита Хэнка треснула, раскололась на части и растаяла, стекая парой скупых слезинок с его щёк. Его лицо было напряжено; брови сведены так, словно он всё ещё старается не показывать свой проигрыш в битве с эмоциями, но ломающаяся линия его губ, уголки которых корчились в горькую кривую улыбку, выкладывала на стол все карты. Было бесполезно молчать и дальше, ответ уже сам выскальзывал из уст как стая бьющихся птиц, вырывающихся из клетки. - Хорошо, ты меня убедил… Только не смей меня разочаровать снова, иначе я тебе голову кирпичом в осколки разобью, или ещё что похуже…verstanden? В глазах Командующего блеснула искра. Веки его распахнулись от удивления, затем сформировав «улыбку глазами». Слабый неслышный голос Хэнка сильно поразил его клином бушующих белых птиц, оставляющих за собой пух и перья, в суматохе пытаясь разлететься по разным сторонам. Док воспринял эти слова слегка иначе, понимая, что металлическому воину тяжело показать свою слабость, что в чужих глазах он всё ещё хочет выглядеть непробиваемой решёткой, держащей за собой уставшего узника, навеки заточённого и измученного. Напряжение в теле Командующего мгновенно спало, когда он уже по-новому смотрел на своё измученное творение, глядевшее ему в ответ. Ещё одна часть его души найдёт спокойствие, подарив таковое железному сердцу, горящему в желании ощутить настоящее тепло, увидеть обещанное счастье и плоды своих нескончаемых трудов, ценою в жизнь. Всё, что Док должен сделать для этого – сберечь и оберегать, не пытаясь посадить свободную птицу назад за металлические прутья. - Договорились! Док слегка усмехнулся, медленно протягивая руку помощи падшему ангелу смерти. Железный воин ещё не отвечал, но всё нерешительно смотрел на своего спасителя своими бордово-красными глазами, в которых начал появляться долгожданный блеск. Где-то вдалеке послышался грохот и очередной крик. Кто-то из персонала, оставшийся в живых даже после череды хладнокровных убийств, всё же закончил свою жизнь ничуть не лучше своих погибших товарищей. Прибывшие на место наряды двух остальных Командующих сметали это гиблое место прочь как мусор, грязь и всю ту мерзость, какая вообще встречается на Земле. Всё, что оставалось целым, превращалось в пыль. Люди в форме оставляли за собой лишь абсолютно пустые помещения, очищая коридоры от обломков и трупов, какие заполоняли всё пространство. Приказ полной аннигиляции – не оставлять после себя ничего, не допустить возрождения убиенных и реставрации здания. Всё живое подлежит полному исчезновению, а неживое – мгновенной переработке. Люди в масках не торопились, кропотливо выполняя свою жестокую, но справедливую, работу. Им уже было известно о прибытии на место Дока – некоторая часть войск продвигалась быстрее остальных с целью проверки обстановки и скорейшей помощи Командующему, а также его подчинённому. В здании ощущалась суматоха, пусть и большая часть комплекса была мертва. По пустым коридорам порой раздавался чей-то тихий смех, разносящийся далеко-далеко, эхом раздающийся в каждом уголке, словно этот голос находится везде. Но источника смеха нигде нет, будто это видение, страшное воспоминание, приводящее каждую клетку тела в неясный ужас, будто сама смерть в ликовании по-детски смеётся, лицезря прекрасную для неё картину абсолютного исчезновения, такой болезненной и чистой пустоты. Кафель и стены изредка отражали белый свет изредка работающих ламп, освещавших багровые брызги. Электричество в коридорах вовсе отключилось, но отчего-то комплекс ещё подавал признаки жизни. И каждый раз, когда над войсками включался свет, им казалось, что на них что-то смотрит. Смотрит через стены, через кафель и эти лампы, моргая алыми каплями крови. Пусть может это паранойя, пусть это лишь кошмар наяву – но как же это страшно, когда за тобой наблюдает что-то неосязаемое и необъятное, сравнимое с ликом смерти, которую ты приносишь невинным людям в погоне за выполнением приказа. Всё в мире обратимо и не длится вечно, как бы не хотелось думать иначе. Те вещи, какие ты делал по приказу других, обернутся тебе боком, когда такую же казнь проведут на тебе. За каждым падением будет идти свой взлёт, за каждой неудачей – счастье, длящееся так недолго в сравнении со степенным потоком времён, смиренно тянущимся к своему завершению. А пока жизни людей имеют даже такой малый смысл, пока живые существа продолжают существовать и смешиваться, разрушаться и возрождаться – за ними всегда будет стоять что-то, ожидающее своего часа, чтобы поставить последний приговор перед совершенным исчезновением. Невзгоды исчезнут, счастье превратится в пережитое воспоминание, разум помутнеет и превратится в умиротворяющий и спокойный сон. И тогда останутся лишь двое. Спокойствие и желание ощутить всю человеческую беспечность снова. Падший железный ангел улыбнулся, протягивая в ответ свою холодную руку и пытаясь ухватиться за спасителя, затем крепко сжимая его ладонь. Командующий начал приподниматься с места, не разрываясь со своим творением. Оба ощутили, как войска с грохотом, треском и скрипом приближаются к дверям главного экспериментального помещения. Услышав, как наряд спешно пробирается внутрь и спускается вниз по лестнице, ставя в приоритет помощь раненому и скорейший доклад обстановки Командующему, Док улыбнулся ещё шире, приободрившись и сбросив с себя последнюю тяжесть тревоги. Теперь всё кончено. Их миссия, наконец, выполнена. - Добро пожаловать назад, Хэнк Уимблтон.