Как в кино

Человек не может жить обособленно, не может жить всю жизнь один. Так или иначе, каким бы изгоем он не был, контактировать с другими представителями своего вида ему придется. Абсолютного одиночества, как и абсолютных одиночек не существует. Кто-то в этом явлении отмечает свою прелесть, однако она особенно остро ощущается, когда одиночества в меру. Сейчас я разбираюсь в этом как никогда. Пять лет жизни в себе кардинально меняют взгляды на жизнь. Начинаешь ценить каждую мелочь, казавшуюся чем-то обыденным и серым. Например, поход с подругой в кино, посиделки по пятницам в баре с друзьями – все это чудесно. Пять лет назад я даже не задумывался об одиночестве. Казалось, вокруг меня всегда кто-нибудь будет, я не останусь один. Но Судьбе было угодно иначе. В одно мгновение все изменилось. Вместе с машиной в кювет слетела и моя жизнь. И теперь, то время, которое мне осталось я буду во снах переживать эту трагедию раз за разом. Это меньшая плата, которую я могу заплатить. Приближалась зима. В тот осенний вечер асфальт впервые покрылся хоть и тонкой, но довольно скользкой коркой льда. Мы с женой задержались у ее родителей, а потому выехали, когда смеркалось. Теща слезно молила нас быть осторожнее. До чего же чутко материнское сердце! Катрина весело смеялась, садясь в машину, и отмахивалась: - Мам, не волнуйся, Виктор отлично водит машину. Все будет хорошо. Мы попрощались с родителями и двинулись в путь. Темнело с бешеной скоростью, а после даже начался снегопад. Трасса явно не располагала к езде. От асфальта отражался свет фар. Жена одной рукой держалась за ручку дверцы, а второй поглаживала живот. В этот момент она выглядела самой счастливой на свете. Она была так прекрасна, что я невольно залюбовался ей, матерью моего будущего ребенка. Это был первый раз, когда повело машину. Катрина засмеялась, маскируя страх, и легонько стукнула по руке, обозвав дураком, когда я выровнял машину и сбавил скорость. Признаться, я сам испугался за тот момент. Опасность была позади, и мы расслабились. А впереди был Чертов обрыв, место, где случается наибольшее количество аварий. Только мы начали заезжать на кольцевую. Любимая схватила меня за рукав. Очевидно, сильно испугалась поверья. Я улыбнулся ей и заверил, что все будет хорошо. Она расцвела в ответ. Потом – раз и все потемнело. Сознание вернулось через пару недель. Я думал, что в каждой клетке моего тела сидит маленький жук с дрелью и сверлит нервные окончания. Я пришел в себя, кажется, даже моргал, но почему-то ничего не видел, что-то мешало. Позже все прояснилось. Ко мне пришел врач и рассказал мне, что я попал в страшную аварию. - Я до сих пор удивляюсь, как вы выбрались из сильно искореженной машины! – Говорил седовласый медик, снимая бинты с лица, по левой части которого пролегал отвратительный шрам, который изуродовал мое лицо основательно. – Вас нашли в 10 метрах от взорвавшейся машины. Это чудо, что сейчас вы живой. Я выпытывал у него все подробности. Он охотно рассказывал, только вот о Катрине, жене моей, молчал. Когда я потребовал отвести меня к ней, мужчина лишь покачал головой и сказал слова, которые я никогда не забуду: - Она пошла по той тропе, с которой свел тебя ангел-хранитель. Это была невыносимая потеря. Я закрыл лицо руками и сел на колени. Меня разрывала изнутри боль, сожаление и невыносимая печаль. Я тер лицо, пытаясь остановить поток слез. Врач положил руку мне на плечо и похлопал по нему. С тех пор с двумя шрамами: в душе и на сердце я влачил свое одинокое существование. С тех пор я не захотел видеть кого-либо из людей. В каждой женщине была она, в каждом младенце – наш не родившийся ребенок. Я побоялся сойти с ума. К тому же, люди не стремились общаться со мной. Конечно, когда на лице есть признаки уродства, ты заведомо чудовище. Я не перестал рисовать, даже иногда рисовал под заказ. Ради моей любимой Катрины. В память о ней. Чтобы не пугать заказчиков пришлось кардинально сменить имидж. Шрам, пролегающий через правую часть лица, отныне скрывали длинные волосы, с левой стороны, я зачесывал их назад. Темные очки в круглой оправе стали вторыми глазами, а в шкафу кроме плащей в пол и шляп не было ничего. Я являю собой этого загадочного, скорее сумасшедшего художника. Постоянно за спиной шепчутся, но я научился не обращать внимания. Вот так обособленно я жил, пока не произошла встреча, которая поменяла меня и мое мировоззрение. Это был летний день. Мне поступил заказ на портрет сына владелицы местного кинотеатра. Мы условились встретиться в ее кабинете. Я собрал все необходимое и пришел в кинотеатр к назначенному времени. Заведение было среднего уровня и стандартного дизайна. Очевидно, Миссис Морис не очень напрягалась по этому поводу. Напротив стеклянных дверей находился кассовый блок. Четыре кассы, фойе с диванчиками, маленький бар и входы в зал. Я, по обыкновению своему, подошел раньше. Пунктуальность не пропьешь. Несмотря на простоту расположения, я все-таки не знал, куда мне идти. В трех кассах были опущены жалюзи. Очевидно, они не работали. Я подошел к работающей, уже хотел спросить, как мне найти директора, как замер в оцепенении. За стеклом с прорезанным круглым окошечком сидел молодой парень лет девятнадцати. Светлые непослушные волосы торчали в разные стороны, немного вытянутое улыбающееся лицо и пронзительно зеленые глаза. В нем было что-то такое, чего уже не встретишь в людях, особенно его возраста. Не смотря на столь раннее время, парнишка был в отличном настроении. Завидев меня, он выпрямился и включил микрофон: -Доброе утро. Мне показалось, что я слышал пение ангелов, но не небесных, а тех, кого называют падшими. От кого отреклись за малейший проступок. Возможно, он таковым и являлся. Всего две фразы, но они ввели меня в некоторый ступор. Мелодика голоса окутала меня с ног до головы. Тоже захотелось улыбнуться. А за спиной, словно, крылья выросли. Он снова повторил приветствие, потому что я просто застыл и смотрел сквозь черные стекла очков. На груди красовался бейдж с именем «Марк». Даже имя подходило ему. - Здравствуйте, - я, наконец, взял себя в руки и вымолил. – Не могли бы вы подсказать мне, как пройти в кабинет директора? Марк удивленно окинул меня взглядом и призадумался. В ясных глазах не было усмешки или страха. Перед ним стоял такой чудак, а юноша задумался лишь над просьбой. Он спешно исчез под прилавком и закопошился там. Я сделал шаг ближе к кассе и приподнялся на носочки, чтобы рассмотреть, что он там делает. Блондин появился так же быстро, как и исчез, чем напугал меня. Я пошатнулся. Перед ним появился белый лист и ручка. - Сейчас я нарисую вам схему, - пояснил свои действия. – Иначе вы заблудитесь. Я не стал спорить, просто терпеливо ждал, когда работа будет закончена. Не мог не отметить, что рисует он довольно твердо и уверенно. Я чуть склонил голову набок, изучая снова парнишку. Он был похож на склонившуюся горгулью на стенах храма. Сильные руки, широкие плечи и необыкновенно теплая аура. Сейчас, когда он рисовал, его лицо приобрело некоторую серьезность. Брови нахмурены, а из-за положения головы я смог оценить длину ресниц. В отличие от волос брови и ресницы были черные. А в правой брови красовалось серебряное колечко. Когда он закончил, на лицо вернулось веселье. - Вот, держите, - Марк протянул мне листок и, придвинувшись ближе к окошку, прошептал. – Только будьте осторожны, она не в духе с утра. Я благодарно поклонился и отправился в кабинет директора, разглядывая четкую схему пути. Каждая линия была твердой и прямой. Похоже, молодой человек когда-то занимался рисованием. Бережно свернув листок, убрал его в карман и вошел в кабинет, предварительно постучав. В жизни бывают такие встречи, которые полностью переворачивают жизнь с ног на голову. Встреча с Марком стала для меня исцеляющим бальзамом. Я вернулся домой и взялся не за заказ, а за портрет юноши с проколотой бровью. Не хочу упускать не единой детали. Почему я так увлекся? Кто знает. Находясь рядом, я будто на своем месте, будто дома. Очень давно не испытывал такого чувства. Теперь я каждый раз прихожу в этот кинотеатр, в его смены. Подхожу к той самой кассе, где сидит Марк, и покупаю билет на фильм. Стандартная процедура обслуживания . - Добрый день, - поприветствовал меня молодой человек. Наступило молчание. Забыл, как покупают билет в кино. Марк выжидающе на меня смотрел. Чего он от меня ждет? Остальные кассиры рядом тихо смеются надо мной и перешептываются. Честно, для меня это ни имеет никакого значения. Я достиг того, чего хотел. Снова увидел Марка. По выражению лица парня понятно – он меня узнал. Чуть склонил голову набок и спросил: - На какой фильм хотите приобрести билет? Вот оно! Я не выбрал фильм. В надежде найти хоть какой-нибудь список фильмов, которые сейчас в прокате верчу головой по сторонам. Тихо смеется отнюдь ненасмешливым смехом, а тем, которым смеются, когда весело. Мягкий доброжелательный смех. Заразительный и очень мелодичный. - Могу я вам подсказать фильм? - Это было бы замечательно. – Отвечаю и снова смотрю на собеседника. Мы выбирали из множества фильмов тот, который мне бы понравился. Жаль, что его старания будут напрасными. Я все равно не пойду в зал. Не вижу в этом необходимости. Лучший кинотеатр – наша голова. Стоит взять книгу, начать читать, как вы сразу, словно в кино, смотрите сюжет рассказа. Выбрав фильм, выбираем место. Я расплачиваюсь и забираю билет. Наш диалог заканчивается. Марк желает мне приятного просмотра, и я ухожу, будто в сторону залов, однако у ближайшей урны рассматриваю билет. «Кассир Маркус Эриксон». Билет летит в урну, а я ухожу домой. Такое происходит раз за разом. Я прихожу в кинотеатр, когда у Марка смена, покупаю билет, чтобы хоть ненадолго, да окунуться в то самое чувство нужности. Чтобы увидеть человека, в присутствии, которого я стал нуждаться. Словно наваждение. Ураган Маркус. По-иному я не могу его назвать. Мы не знакомы толком, но кажется, будто закадычные друзья. Но наступает время отходить от кассы. Я тихо прощаюсь и ухожу. С улицы еще какое-то время наблюдаю за ним с улицы, а потом ухожу. Спустя пару месяцев таких походов, я стал принимать сдачу и билет прямо из его рук. Короткое прикосновение пальцев светловолосого парня наполняло меня уверенностью и силой. У него руки не просто теплые, можно сказать горячие. Если присмотреться, улыбка тоже изменилась. За это время мы, будто, стали ближе. Я ходил только к нему. Марк знал, что мне нужно. Со мной он расслаблялся и мог не пользоваться нормами обслуживания, что делало более непринужденной атмосферу во время покупки билета. Кажется, так будет всегда. Но ничего не может быть вечно. Однажды я пришел в кинотеатр в привычное для меня время, а моего кассира не было на месте. Я недоуменно окинул взглядом кассы. На месте Марка сидела незнакомая мне девушка. Помаячив у расписания, я вышел из кинотеатра. Плечи опустились, как будто на меня водрузили кусок мраморной плиты. В сердце поселилась темная грусть. Возможно, я больше никогда не увижу моего Маркуса. Выхожу из кинотеатра, а на скамеечке у входа под старым дубом, где обычно сидел я, расположился молодой человек. Он кутался в куртку и грел ладони, потирая друг о друга. Знакомую светлую шевелюру трепал осенний ветер. В озябшем пареньке, я узнал Марка. Я замер у самого выхода, а от неожиданности отпустил дверь. Та довольно громко хлопнула, привлекая внимание кассира. - Добрый день, - завидев меня, блондин заулыбался. Голос не искаженный микрофоном был более глубокий, но менее хриплый. Я кивнул, присаживаясь от него по левую руку, чтоб шальной ветер не обнажил мой шрам и не показал парню изуродованную часть лица и слепой глаз с мутным зрачком. С некоторых пор я редко надевал очки. Только когда солнечно. - А меня уволили. Новость, словно гром среди ясного неба, поразила меня. Я чуть повернул голову, чтобы видеть Марка. Он сидел, запрокинув голову к небу. Из-под шарфа видно было шею. Кадык парня довольно заметно выпирал. Я снова поразился тому, какие прямые линии у его тела. Я посмотрел на небо, желая понять, что именно увидел юноша. Неожиданно мою руку, сжали горячие пальцы. Я не решался пошевелится. Просто смотрел в серое небо . Странное волнение охватило меня, а пальцы немного задрожали. - Я думал, что не смогу дождаться вас и замерзну на этой скамейке, - мелодичный смех. Он заметил дрожь моих рук и взял их в свои. Я посмотрел на него удивленно. Дар речи покинул меня, словно, я никогда не умел разговаривать. Не отводя от моего лица взгляда, Марк подышал на них в попытке согреть. Поток ветра растрепал мои волосы, представляя лицо во всей красе. Я спешно выдернул руки и попытался прикрыть изъян. Блондин остановил меня и заправил скрывающую прядь за ухо. - Не стыдитесь, - провел кончиками пальцев по шрамам. Жаль, что там нет чувствительности. Он вернул прядь на место и встал, протягивая мне руку. Я вопросительно посмотрел на его ладонь, потом положил свою поверх. Лучезарная улыбка озарила его лицо. Помогая мне подняться, Марк поинтересовался: -Вы любите кофе? Я знаю одну уютную кофейню… Мы пошли вниз по улице к кофейне, о которой говорил мой спутник. Странное ощущение окутывало меня, начиная с руки, за которую держал меня Марк, заканчивая сердцем. Лед одиночества треснул, а плотина, огораживающая меня от внешнего мира, дала течь. С ароматом кофе, пришло осознание… Я не одинок.