***
Что же это за мир? Ради какого мира я живу? Скажи мне, что всё будет хорошо. Скажи мне, и я поверю, в последний раз поверю. Ханья Янагихара «До самого рая».
Лес еле слышно напевает мелодии, пока Рома шагает по замёрзшей земле, вытирает рукавом выступающие слëзы, тихо, чтобы лес не услышал и не принял его за слабого мальчугана, всхлипывает, тяжело держится на ногах, но идёт, упрямо идёт, по знакомой тропе. Чаща могучих голых деревьев сочувственно склонилась над Ромой, будто предлагая скрыть его в своих объятиях, спрятать ото всех ужасов неприветливого мира, того, что вне досягаемости леса. Рома никогда не задумывался — а что находится там, за нескончаемыми сибирскими зарослями, болотами, забытых богом деревнями? Какая там жизнь — лучше или хуже? Там, определённо, другая жизнь, наполненная яркими красками, и, что, родись ты в каком-нибудь из них, умирать совершенно необязательно, ведь там есть какие-никакие перспективы, в отличие от этих мест. Дорога ведёт Рому, сквозь ямы и сугробы, ветер его тоже сопровождает, мягко шепчет на ухо, успокаивает своим тонким голоском. Некогда красивое однотонное полотно неба наполняется алыми всполохами, окрашивается в багровый, точно кровью. Рома быстро идёт, встречая знакомые деревья, когда над головой наконец сомкнулись тёмные небеса, дорога стала столь непредсказуема и размыта, что Рома почти не видит собственных ног — а те и сами ведут его к пункту назначения. Лес не отстаёт за ним ни на шаг — он догоняет, поглощает в себя, входит в мутное сознание Пятифана, врывается вместе с оглушительно громкими причитаниями: «Антона теперь тоже нет». Рома бессмысленно трясёт головой, чтобы отогнать скверные мысли. Где-то вдали по-прежнему раздаётся песнь ветра, похожая на флейту, в незамысловатой мелодии которой Рома услышал предупреждение, что добром этот вечер точно не кончится. В голове мелькают обрывки разговоров с Антоном, в которых Рома принимал участие, или невольно услышал и подслушал, его дом, тёплое обиталище, где его принимали, как родного, и слëзы снова наворачиваются на глаза. Внутри так больно, что Рома жмурится и стискивает кофту на груди, чтобы хоть как-то уменьшить боль. В глазах стелится тёмная пелена густым туманом, руки и ноги словно перестают быть частью его собственного тела, боль пронизывает каждую клетку головного мозга. Рома не знает, что думать: отряхнувшись и смахнув с глаз очередной поток слëз, он перебирает всевозможные варианты в голове, анализирует то немногое, что произошло за день, чтобы составить хоть какую-то цельную картину. Итак, сегодня Рома прогулял последний урок, чтобы добыть ромашек и подготовить себя морально. После окончания уроков он нехотя явился на так называемую «репетицию», как и договорились заранее с Антоном. А пришёл он нехотя потому, что перед этим уж было успел несколько раз передумать, стоит ли ему заворачивать на эту дорогу, с которой нет пути назад. Рома начал сомневаться, не столько в своих чувствах к Полине, сколько в том, что его вообще кто-то может полюбить — без гроша в кармане, далеко не самого привлекательного, не самого умного, с семьёй алкоголиков, его, без малейшей перспективы на счастливое будущее, ведь там его, он уверен, ждёт алкоголизм, нищета, нелюбимая работа, ненависть к себе и окружающему миру, возможно, тюрьма, и, наконец, долгожданная смерть. В глазах — пылал огонь, сжигались мосты и лил проливной дождь. Будущего нет. Ему нечего дать такой девушке, как Полина — амбициозной, начитанной, доброй, волшебно красивой. Между ними — необъятная бездна, в которую можно разве что броситься с разбегу. Рома понимает, что если его не любит собственная семья — его не полюбит никто. Сердце разрывалось от этих мыслей, но Рома научился перестать себя жалеть. Он смирился с тем, что ничего хорошего его не ждёт в этом мире, жизнь решила всë за него. Рома и не пытается сбежать, на пути стоит слишком много преград. Его судьба — сгнить в бедности, будучи с головою поглощённым в трясине своих ужасных мыслей, последствий решений других людей, которые он не в силах изменить, окажется в настоящем океанском дне, Марианской впадине, откуда его никто не спасёт. Да, он правда смирился, вот только сегодня эти мысли, что, словно дождевые черви, ползали у Ромы в голове, сплетаясь в клубки и мешая сосредоточиться на важных вещах, в неподходящий момент снова вошли и подкосили его, из-за чего он почти сдался. Однако была и другая проблема, проблема по имени Антон. Для Ромы тот оказался единственным якорем спасения, маяком посреди смертельного шторма. Около Антона он чувствовал себя в безопасности, несмотря на всë происходящее в деревне. Ему он мог доверить сокровенное, попросить совета, быть честным, ведь знал, что его не прогонят, в отличие от собственного дома. В родном обиталище воспоминания как волны прибиваются: пьяный отец, пьяная мать, стопки алкоголя и дешёвых сигарет, незнакомые лица, которым было на него плевать, как и родителям, он прячется под кроватью, закрывает уши, чтобы не слышать драк и ругани. Не сказать, что ситуация значительно изменилось — матери не стало, собутыльники испарились, а отец обозлился на сына из-за своих же ошибок. А в доме Антона его всегда принимали: Пятифан, конечно, знал о их семейных проблемах, но в присутствии Ромы родители Антона никогда не показывали внутренних размолвок, улыбались, поили тёплым чаем с печеньями, и Рома знал — тут его место. Антон дал знать, что, если Рома не хочет ночевать у себя, он всегда может остаться здесь. Рома не смог переступить гордость, чтобы заявиться к ним, хотя уйти хотелось каждую ночь, но он очень ценил их заботу. Антон понимал, как тяжело Роме находиться в такой обстановке, и даже думал, что ему, Антону, ещё повезло — его родители ведь не пьют и не бьют, хоть и не любят друг друга, да и на них, своих детей им, во многом, всë равно. Те немногие моменты временных перемирий наступали при Ромке, когда родители, хоть и стояли совсем рядом, не сыпали друг друга проклятиями, и всë это походило на семейную идиллию, лучшую версию их беспокойной жизни. В этом понимании Рома стал частью их семьи. Они были благодарны друг другу за редкое спокойствие в душе. Без Антона, думал Рома, он никто, лишь жалкая пылинка в столь огромном мире. Мире, что кружится, не останавливаясь, не даёт сделать и шага на пути к счастью. Без Ромы, думал Антон, он бесполезен, ведь больше ничего хорошего он не приносит — одни проблемы. Присутствие Антона он ощущал на каком-то подсознательном уровне, что давало ему поддержку, повод проснуться в новый день. Итак, потом Рома, всë-таки решив дать ещё один шанс жизни, пришёл на репетицию, но Антон не явился, даже через полчаса ожиданий. Рома замёрз, как собака, продолжал смиренно ждать, но так и не дождался. Полина, стоит заметить, мимо не проходила, хотя должна была. Рома переборол себя, вернулся в школу, и, стойко выслушав возмущения учительницы из-за прогула, выяснил, что Антон ушёл с последнего урока, сославшись на зубную боль, а Полины и вовсе не было без всякой причины. Рому этот ответ ни капли не успокоил — Антон бы обязательно предупредил его, что не придёт, ведь понимает, что Рома подумает о самом худшем и забьёт тревогу. Значит, что-то случилось. И где же Полина? Неужели их обоих похитили? Роме снова хочется плакать, неприятный ком нарастает в горле, давя на кадык, но слёз больше нет. Он может только дальше идти по вытоптанной на бурой земле тропинке к дому Антона, молясь, чтобы всë обошлось. После разговора с учительницей он сначала побежал к себе домой, хоть и понимал, что это не лучшая идея. Дома его встретил отец, конечно, изрядно выпивший. Рома, с нескрываемой дрожью в голосе, смог только жалобно выдать: — Пап... Пожалуйста, позвони в милицию. — Зачем это? — Отец после продолжительного молчания наконец ответил, кинув грозный взгляд на сына. — Мой одноклассник и одноклассница, кажется, пропали... — слëзы, которые Рома долго держал в себе, сами брызнули из глаз, не в силах больше оставаться внутри. Он боялся своего отца. — Нужно позвонить в милицию, пап, пожалуйста, умоляю! — Иди отсюда, пока я тебя не убил! — выкрикнул отец. — Иди, блять, кому говорю! Рома выбежал из дома, давая волю слезам и той боли, которая копилась у него с самого детства. Мгновение, и вокруг лишь пустота, что давит, невыносимо давит. Ощущение, будто внутри головы вот-вот произойдёт взрыв, который разломает череп и разбросает повсюду остатки головного мозга — Рому загнали в угол, он не в силах защититься. Он проигрывает очередной бой против самого себя, сердце пронизывает тянущее чувство, что утаскивает в темноту, в бездну. Он чувствует, как собственные демоны пинают его, тараторя, как же он жалок, бесполезен, беспомощен, ведь в мире без Антона он снова будет никому не нужен, как и было до него, а помочь ему он не может. Что ему останется делать, если завтрашним днём фотография Антона окажется на той же доске, где висят фотографии пропавших Вовы, Семëна и Кати? А что, если Рома всё же умер тогда, пять лет назад, когда отец впервые избил его до полусмерти? Что, если его бездыханное тело лежит на полу под огромной тушей отца, оно полно синяков и порезов, в глазах застыли беспомощные слëзы, а в горле — мольбы о помощи? Что, если он валяется со сломанными костями в собственном доме? Что, если всë это — бесконечный сон, бег по кругу, спираль истории, которую ему не дано было увидеть, не дано было продолжить свою жалкую жизнь, и этот день — конец этого кошмарного сна? А лес смеётся над ним. Из-за деревьев, в далёкой тайге, доносится волчья песнь на восходящую полную луну. Рома и сам готов выть во весь голос, драть глотку до тех пор, пока не вывернет наизнанку душу, пока не выплеснет наружу последний горький крик, что не даёт сделать свободного вдоха без выламывающей рёбра боли. Лес наблюдает за его беспомощностью, но никак не мешает — ждёт, что будет дальше. Лес знает, что Антон действительно не дома, но он находится в тёплых объятиях девушки, которую любит втайне от Ромы, которого он принимал у себя дома из жалости и страха, что тот о чём-то догадается. Лес знает, что Антон — предатель и трус, воплотивший в себе спасение и крах, ставший освобождением и заточением. Но лес ничего не расскажет, пока Рома сам не поймёт, несколько был глуп и наивен, что поверил, будто в чьей-то жизни он будет иметь значительное место в лучшем смысле. Но пока Пятифан этого не понимает — он уже напротив дома Антоши. Рома поправляет одежду и смахивает засохшие слëзы, чтобы не выглядеть слишком напуганно. Его губы дрожат, а сердце колотится так быстро, как никогда. Он не хочет раньше времени пугать мать Антона, предположив, что и её сын пропал. Несмотря на то, что Карина была далеко не лучшей матерью, Рома видел, что она любит Антона хотя бы той малой материнской любовью, которую он не смог познать. Рома неуверенно стучит в дверь, и через минуту она отворяется. Этот вид запечатлелся надолго в глазах Ромы и навсегда остался в его воспоминаниях — перед ним стоит мать Антона, с абсолютно пустым безучастным взглядом, смотрит куда-то сквозь Рому, будто она не здесь, а где-то ещё. Внутри неё также мало живности, как и снаружи. Резко наступившая тишина прокатывает через кости Пятифана, даже лес притих, вслушиваясь в мысли Ромы. За несколько секунд он успевает надумать себе самый худший из всех вариантов событий, о котором впредь не решится подумать ещё раз. Боясь лишний раз пошевелиться или вздохнуть, Рома наконец заговорил. — Здравствуйте, Карина... Я... — Роме не удаётся скрыть испуг в голосе, когда он без спроса переступает порог дома. — Хотел узнать... Антон дома? — Ром... — Карина замолкает, её зрачки расширяются. — Он ещё не вернулся... Я думала, он с тобой... «Вот и всë. Конец», — решил Рома. Он уже настроил себя на такой исход. Перед глазами пронеслась первая встреча в школе, драка с участием ещё живого Семëна, начало их дружбы, которой они оба заполнили пустоту в душе, каждый — по-своему, дурацкие шутки, подколы, первая сигарета Антона, прогулки втроём, с Бяшей, чаепития с семьёй, в которой он сумел найти себе место и потерял спустя жалких два месяца, глупые репетиции и ласки Антона, которые Рома не смог познать где-либо ещё, и впредь не сможет узнать их в ком-либо другом. Он увидел Антона, которому в будущем не суждено стать известным художником, не суждено получить вознаграждение за поимку маньяка, чтобы Оля смогла побывать в Диснейленде, не суждено увидеть счастливых родителей, которые забыли старые обиды и дали своей любви второй шанс, не суждено лицезреть Ромку, по-прежнему беспомощного и чуждого всему миру, уже постаревшего, но счастливого за Антона потому, что теперь у него всë хорошо. Антоша был для него всем. И вот — у него опять не будет никого и ничего. Рому будто выбросило в космос. Он не слышал ничего, ни мать Антона, ни потешающийся над ним лес. Противный ветер утихомирился, флейта замолчала. Пятифан думал только об Антоне, с которым он узнал, что есть дружба, что такое любовь, что есть надежда, и что такое доверие — о том, чему не научили его родители. Антон показал ему, что не всë потеряно, даже в глуши сибирских лесов есть искра веры, надо только её найти, держать в себе и не отпускать ни при каких обстоятельствах. Антон дал понять, что не всë решается насилием и угрозами, что, помимо чёрствых людей, существуют и такие, которые примут тебя, и которых примешь ты такими, какие они есть, что не нужно строить из себя кого-то, чтобы не показаться уязвимым, что быть слабым — это нормально. Вот только какое это имеет значение, если рядом нет Антона? Рома искал дом. Дом, где не будут избивать и унижать. Дом, где будут любить и ценить. Он нашёл его в лице семьи Антона. Но и его потерял, как потерял всë остальное. Что остаётся Роме? Пятифан, недолго думая, побежал к дому Полины. Осталась надежда только на неё. Рома этого не заметил, но из окна своей спальни взглядом его провожала Оля... Снова нахлынули слëзы. Рома бежал без передышки, глотка испускала крик, больше похожий на волчий вой. Он точно знал, куда бежать, ведь неоднократно страдал от любви под её окнами. Лес смеялся пуще прежнего, повалил томный снег, становилось всë холодней, но Рома не обращал внимания. Он не смог защитить Антона, так пусть поможет хотя бы Полине пережить этот кошмар! Больше у него никого не осталось. Рома бежит, спотыкается, но снова поднимается, пусть и разбивает колени в кровь, но он точно знает — его где-то ждут. Где-то он нужен. И Рома не сомневается, что нужен именно Полине, а не лесу, чтобы тот поглотил его в своей чаще, не оставив после себя ни следа, и стëр его со страниц истории навсегда. — Р-р-омка, неужели ты уверен, что кому-то на тебя не всë равно? — шептал некий голос где-то изнутри. — Ты никому не нужен, смирись с этим, пойди и убейся! Но Рома не слушал — он до последнего верил, что непременно нужен Полине. Верил, пока не увидел силуэт Антона выходящим из дома Полины.***