Свечи на алтаре

      — Чёрт! — Юлиан с всей силы вмазал по стене. Полупрозрачная грань барьера дрогнула, но выдержала, амортизируя мощный удар.       — Хватит, Юу, — тихо попросил Кросс выцветшим хриплым голосом.       — Этого не может быть! — рявкнул Юлиан, словно не услышав просьбы. — Не может, слышишь? Я чувствую, что…       — Она мертва, Юу! — закричал в ответ съёжившийся в кресле Мариан, утыкаясь носом в подтянутые к груди колени. — Она мертва…       Юлиан прекратил метаться и обратил внимание на Кросса. Рыжий друг ненавидел показывать слабость, тем более слёзы, но сейчас его плечи знакомо дрожали. Так легко увидеть его же десятилетней давности, точно так же съёжившегося в кресле в родовом замке Крори в Румынии. Они с Ал тогда пришли за ним, узнав о произошедшем спустя почти месяц. Руки алого покрывали свежие бинты, во взгляде застыло полубезумное выражение горя и отчаянья, а вокруг правого глаза тлела серая от чёрной материи кожа, исходящая полупрозрачным дымком. Они, конечно, привели его в чувства, но этот надлом остался в алом навечно. Тем более, что с тех пор он так ни на день и не постарел…       Так, хватит! Юлиан встряхнул головой. Он привык быть сильным, ему эта стойкость давалась лучше, чем любому из компании. И сейчас у него было нечто более важное чем горе.       — Соберись, рыжая поганка, — Юлиан присел на подлокотник кресла, давая Кроссу лёгкий подзатыльник. Тот качнулся, но из своего состояния не вышел. Какое-то время они молчали, Юлиан ждал, когда с другом можно будет разговаривать по существу. За много лет было немудрено хорошо выучить друг друга. Тем более если вы напарники перед лицом акум.       — Почему они? Почему не мы? — хрипло от задушенных рыданий спросил Кросс, не поднимая головы. — Они же… Они этого не заслужили! И мы тоже. Так больно…       Канда тяжело вздохнул: он ненавидел такие сцены, но сейчас терпел. Порой рыжий расклеивается как девчонка, и в такие моменты его надо сначала выслушать, а потом пнуть. Морально.       — Я знаю, — ответил Юлиан. — Теперь знаю. А ты теперь должен собраться и поддерживать меня, а не сам впадать в депрессию! — ещё один подзатыльник и эхом ему глухой смешок Кросса.       — Зачем? Какой теперь смысл жить? Скажи, Юу, почему ты ещё держишься? Почему должен держаться я?       Беззвучно процедив сквозь зубы ругательства, Юлиан задумался. Ему горько, разум пожирает это осознание, но сердце не верит. Любимая ещё жива. Поэтому он может сконцентрироваться на том, кто стопроцентно угробится, если дойдёт до кондиции. А может, в этом дело и есть? В надежде на возвращение?       Медленно вдохнув и выдохнув, чтоб успокоиться, Юлиан достал из кармана кольцо. Всё, что он смог спасти на память. Зажав в кулак, мечник сначала огрел рыжую заразу по башке, чтоб пришёл в себя и перестал разводить сырость, а потом вложил украшение в его руку. Кросс посмотрел на кольцо и поднял на мечника неверящий взгляд.       — Юу, это же… Как ты его достал? — но, наткнувшись на нечитаемый взгляд, опустил глаза. — Прости, не стоило спрашивать. Зачем ты его дал мне?       — Ради смысла, — Юлиан откинулся на спинку. — Уверен, ты намного переживёшь меня. Поэтому сохрани его до нашего с Ал возвращения. Верни его нам, пусть даже в следующей жизни. Пусть это и будет смыслом жить.       Кросс скривил губы в какой-то странной горькой усмешке и захохотал. Страшный это был смех, и горький, и обречённый, и совершенно безумный, но, когда он оборвался, во взгляде рыжего черти привычно уже отплясывали.       — Хорошо. Сохраню. Но ты будешь должен, Юу.       Оскал у Юлиана вышел абсолютно безумным.       — Сочтёмся.

***

      Алтарь погибших всегда сиял от свечей. Обычно их зажигали Смотрители, но бывали исключения. Например, Кросс никому не позволил помянуть Виолетту, Ами и Марию, он сам поставил свечи и создал красивые цветные огоньки в их честь. Сейчас Юлиан собирался сделать это для Алмы. Он не умел делать такое прекрасное пламя, но у него было что сказать.       Решительный шаг вперёд. Маленькая свеча в руках. Шершавый холод пустого места на Алтаре. Опаляющее ощущение зажжённого на фитиле огонька.       И громкие, абсолютно уверенные слова.       — Я не верю, что ты умерла. Знаю, ты ещё есть где-то в этом мире. И где бы ты ни была, я найду тебя. Клянусь.       Излишне резкий разворот и твёрдое движение вперёд, не обращать внимание на полные ужаса глаза, одобрительные смешинки в алом глазу, цепочку от кольца, выглядывающую из кармана Кросса. Это всё правильно. Если экзорцистам обязательно нужно во что-то верить, Юу верит в них самих.

***

      После веселья с Четвёртым Уровнем Главное Управление напоминало пряничный домик, готовый вот-вот раскрошиться. Всё вокруг казалось хрупким.       Канда осторожно облокотился на колонну, наблюдая, как суетятся вокруг Хевласки. По идее, была уже ночь, но ему не спалось настолько, что Канда сбежал из-под строгого надзора Матроны и пришёл сюда. В последнее время кошмары особенно его мучали.       — Стоишь? — хриплый, прокуренный голос Маршалла Кросса почти заставил вздрогнуть, но Канда силой воли устоял на месте.       — Вы же вроде под надзором, — сухо заметил мечник, краем глаза отслеживая, как Кросс подходит ближе и облокачивается на перила.       Алый дьявол насмешливо фыркнул, показывая, что думает о своих надсмотрщиках, и вытянул из кармана цепочку, на которой болталось колечко. Красивое, простое. Три маленьких солнечных топаза, заключённых в рамочку из крошечных льдистых кварцев, красиво смотрелись на изящном кружке золота. Самым странным было то, что оно явно женское. И обручальное. В общем, его наличие у Кросса представить было совсем невозможно.       — Это принадлежит моим друзьям, — произнёс Маршалл, закуривая, и Юу сразу ощутил возвращение мира на правильную орбиту. Такое он ещё мог предположить.       — И зачем вы мне это говорите? — спросил Канда, не зная, что ожидать от этого человека.       Кросс ухмыльнулся, прокрутил цепочку на пальце и снова заговорил:       — Один человек попросил меня сохранить, пока он не вернётся, а если точнее, не возродится. Я сдержал обещание, — Кросс резко выпрямился и посмотрел на Канду абсолютно серьёзным, но каким-то больным взглядом, — Юу. Так что пока могу — возвращаю, — мужчина ловко набросил цепочку на застывшего Канду, пытающегося переварить эту мысль, и положил руку ему на плечо, нагибаясь к уху, чтоб прошептать: — В уплату долга присмотри за мной, — а потом пошёл дальше, на ходу закуривая.       — Стой! — Канда наконец отмер и вышел на середину коридора, буравя спину Кросса. Тот обернулся, и на лице у него застыла привычная всем маска насмешливого превосходства, так хорошо сочетающаяся с другой, атласной, скрывающей истерзанную Тёмной Материей правую часть лица.       — Ты знаешь её? — Канда стиснул кольцо крепко, но осторожно, чтоб не сломать хрупкую, дорогую сердцу побрякушку.       — Знал, — поправил его Мариан, выдыхая дым и рассматривая его завитки.       — И знаешь, кто она сейчас?       Кросс выламывает бровь в жесте бесконечного «Ну а что, если да?»       — Не скажешь?       Кросс отвернулся и пошёл прочь, махнув ему рукой на прощание.       — Помолюсь, чтоб ты не вспомнил прошлое. Может, ничего и не случится. Хотя не рассчитывай особо: я слишком ужасный священник.       Канда озадаченно проводил его взглядом и вновь посмотрел на кольцо, лежавшее в ладони. Красивое, чем-то даже смутно знакомое. Похоже, в прошлом, которого он не помнит, было много интересного. Жаль, менталист-сволочь уже ушёл и помогать не собирается. Придётся узнавать всё по старинке.

***

      Под Матилом жар суховеев почти неощутим. Юу жадно вглядывается в белую, фарфоровую маску лица Алмы, покрытую сеткой трещин. Он всё ещё любит этого человека, эту прекрасную душу, и не может сопротивляться этой просьбе. Они оба знают, что, если Алма исчезнет в самоуничножении Акумы, Канда последует за ней. Может, позже, может, много что выполнив, но это случится. Слишком эта привязанность сильная, сильнее любой любви, и она абсолютно верная. Лишь бы быть вместе, лишь бы не разжимать рук.       — Ты носишь на шее моё кольцо, — каменные губы крошатся, растягиваясь в пугающе нежной улыбке, а слишком длинные для человеческих пальцы касаются металлического ободка.       Юу дёргает кольцо, рвя цепочку и смотрит, не отрываясь, глаза в глаза.       — Это подарок от рыжего. Он сохранил его, — в уголках каменных глаз вновь собираются слёзы. — Скажи, Алма Карма, ты выйдешь за меня?       Акума полузадушенно всхлипывает, через силу кивает.       — Да. Всем сердцем, Юу, — камень холодом и крошкой скользит по щеке в нежном касании.       Кольцо чуть мало, но на безымянном пальце правой руки Алмы оно смотрится прекрасно. Канде так казалось всегда. Он наклоняется и целует солнечные топазы, такие же, как её волосы в его воспоминаниях.       — Я люблю тебя, — слова о боли, ожидании и скорби, единственные слова, которые могут выразить все его чувства к ней.       — Я тебя люблю, — эмоции эхом эха, она понимает, потому что знает, что за фразой это скрывается, потому что в её сердце тот же вихрь.       Вспышка. Зелёный свет разливается по просторной зале, и кольцо горит, пульсирует, зелёным пламенем расползается по каменному телу и очищает душу.       — Чистая Сила? — удивлённо спрашивает Алма, но не кричит, не возмущается, ибо на лице Канды говорящее выражении удивления. Да и сохранила память алого дьявола и его способности. Сделать такой «подарочек» — как раз в стиле Кросса.       Бывшая экзорцистка истерично хохочет, запрокидывая голову, но быстро обрывает себя. Мало, слишком мало времени.       — Юу, кажется, мне придётся вернуться, — горько шепчет Алма, накрывая ещё целыми пальцами его губы. — Послушай, прошу, — Юу кивает, обнимая её, приближая к уху, чтоб можно было шептать, не тратя силы. — Найдёшь рыжего — дай по мозгам и от меня. Только постарайся не убить, он нам всё-таки живым дороже. Поблагодари от меня Неа за это. Не дай Ордену его замучить. И прошу, не жди меня.       — Буду, — коротко произносит Юу, отрубая все возмущения. Алма кусает губы, кроша их, но чувствует, как время утекает сквозь пальцы, и лихорадочно шепчет:       — Я не хочу возвращаться туда. Я больше не хочу быть экзорцистом.       — Я найду тебя первым и никому не отдам. Обещаю. Больше Орден тебя никогда не коснётся. — Юу закрывает глаза, молча о том, что все, кто уже коснулись, будут убиты, а тем, кто попробует, он перегрызёт глотки. Но она знает и безмолвно рыдает.       — Прости меня, — шепчет она напоследок.       — Я буду ждать, — обещает он.       Камень взрывается зелёным крошевом, очищая душу.

***

      Как ни странно, из-за второй, официально подтверждённой смерти Кросса Орден был в трауре. Несмотря на все нелестные характеристики этого человека, он всё равно был сильнейшим экзорцистом. И, пусть мало кто помнит, хорошим боевым товарищем.       Алтарь здесь выглядит иначе, чем в прежнем здании Главного Управления, но Канда знает, что делать. По идее, это должен делать ученик, но у этого опять душевный раздрай.       Подойти к Алтарю. Зажечь свечу и поставить её на холодный камень, потом неожиданно для всех достать сигареты — любимый сорт Кросса — и подпалить их от огонька, положив рядом.       — Я знаю тебя, рыжий, — шепчет Канда, не отрывая взгляда от тлеющей сигареты. — Ты не мог так подставиться. Я не верю в твою смерть и буду ждать. За мной всё ещё висит огромный долг.       Он разворачивается на каблуках и уходит. Во что ещё верить, как не в мозги их штатного стратега?