×××
Песнь клинков лилась через край, по камням и жёлтой сухой траве. Очередная миссия, очередной обожжённый кровью клочок земли где-то в Междумирье. Ножи как литые ложатся в ладони, на рукоятях - отпечатки красным, убийца - сама плавность и нежность. Лезвие впивается в плоть, ведёт вверх от бока, пока не упрётся чётким ударом в нижнюю челюсть жертвы. Ни гнева, ни ярости, лишь уверенность и мысль в голове, которую легко подтвердить на практике: «Обернёшься - лови взгляд серых глаз и будь уверен, он будет полон тепла и гордости». И как только последняя душа, что против воли Зари стоит, покинет эти территории, всё пройдёт по заранее выверенной схеме, как в первый раз. Время идёт. Горячие безумные огоньки сменяются бликами, сияющими, здоровыми, ещё более родными, чем пламя, что когда-то в них горело, обозначая границу дозволенного. Дома становится лучше, настаёт весна, цветут вишни. Всё так же струится кровь по клинкам компаньона-оружия, так же жесток настоятель храма к еретикам, так же вечером они сидят на кухне за чаем... Наблюдательность - одна из важнейших черт бойца особого назначения. Вот только сейчас объект - это не цель, а напарник, и изучать его хочется по собственной воле, а не по причине задания. Дело не в том, что Ему не нравилась эта работа, а в том, что жертвы за редким исключением были удостоены детального рассмотрения, и то только изнутри, и только при поедании. Сожрать своего напарника иногда хотелось без меры. За гаденький характер, неумеренную агрессию и шуточки, которыми он вечно целился в самые больные места. Особенно в то, что Рахилс знатно отставал от коллеги по навыкам управления магией. «Да ты без меня и до точки назначения не доберёшься» – Удар лезвием в шею, голову долой, лишь бы добраться до спинного мозга. «Только глянь на себя! Хоть одно пятно от крови на обоях увижу, будешь жить на улице» – Тычок в плечо, а через секунду всю кисть отламывают от сустава. «Проснись и пой, садовая лужайка, мне позарез нужны твои навыки живого оружия» – Плесень разъедает мягкие ткани, оставляя голый скелет. Это всё исключительно в мечтах. Но больше всего его хотелось сожрать оттого, что тот был слишком открытым. Слишком красивым. Просто слишком. Комплекция, на первый взгляд худая, но мягкая до одури, стоит только коснуться пальцами бедра или щеки. Голос, всё же высоковатый для мужчины, особенно в моменты, когда тот смеётся - стекло можно резать! Вот только никто кроме Раха не слышал, как голос его напарника опускается до глубокого рокочущего баритона с лёгкой картавостью и хрипотцой, и это его коронное «E'ne lirine»... Оно стало универсальным средством награды, будто собаке, правильно выполнившей трюк. Он не говорил на их языке, и до встречи с оператором-самозванцем мог только гадать, что на самом деле значит эта фраза. А когда узнал - слышать её стало в разы ценнее. «E'ne lirine, e'ne miheno, e'ne ia'mara, e'ne lumine...» – у него будто на виниловой пластинке в голове были выгравированы эти фразы, произносимые напарником в "особенные" моменты. Такие моменты начались ещё на первой их совместной миссии, ибо кое-кто оказался слишком восприимчивым к тому, как порождение закулисья разбирается с противниками. Сложно было представить, что-то произнесет такое по отношению к явно нечеловеческой твари, перемазанной кровью и ошмётками. Но он сказал. У коренных имперцев была речевая особенность: их язык был будто бы мурчащим, ласковым, но точно так же быстро переходил на яростное шипение. И вот опять, они снова сражаются, только уже друг с другом, на кухне. Прижимая напарника к стене, он вдавливает его сжатые запястья в обои и почти отрывает его худое тело от пола, а тот улыбается, с этими самыми безумными огоньками в блекло-серых глазах, и просовывает колено между его ног, мурча на ухо какую-то чушь на местном наречии, отвлекая, завораживая, распаляя... Что-то хозяин зачастил выводить из себя своё оружие, всё больше требовал к себе внимания, тактильности, слов. А тот не мог дать ему полноценную любовь. Как найти в себе то, чего ты никогда не видел, чего никогда даже не пытался делать? Красивый парень с красивой фамилией, которого стороной обошла и весна, и букетно-конфетные периоды, вообще всё, что хоть немного относилось к романтике и касалось отношений между взрослыми людьми, тем более мужчинами. Даже близость поначалу воспринималась как нечто, "интересное, но разовое". Как попробовать курить за школой. Как вступить в секту, ищущую порталы в другие миры. Как пить в лесу с незнакомцем из другого мира. Никакой привязанности, никаких последствий, только разочек и не более того, хватит, верно? Неверно, чтоб его. Это стало понятно во время их первой миссии. Его напарник - психопат, и у него поднимается не только настроение, когда он смотрит на зверские убийства. И у него теперь тоже, за компанию, так сказать. Это условный рефлекс, как у Собаки Павлова: выполни работу, будь хорошим мальчиком, и получишь награду. «E'ne lirine» точно из сердца в колени, а потом этим самым голосом Его имя, выкрикнутое в перерывах между стонами, сбивающими дыхание. Зависимость, привычка потакать напарнику, чтобы получить желаемое. Хотя, он тоже тот ещё манипулятор, иногда ведущий себя как маленький капризный ребёнок. А его напарник психологически зависим, и стоит только пальцем показать на понравившуюся игрушку, как её тут же принесут, купят или украдут - зависит от обстоятельств. Они срутся как две собаки, кидаются всем, что только попадается под руку, а потом засыпают в обнимку. Проснуться всегда тяжело, Рахилс может спать неделями, ибо тело его только внешне схоже с человеческим, а Лэйн спит как убитый. Поэтому в предверии миссий с четкими временными рамками они не спали, иногда по несколько суток. И это было хорошо, лучше, чем у других, по их собственному мнению. Они оба не могли долго сидеть на одном месте, начиная страдать от скуки уже через пару часов, зато прекрасно выдерживали долгие прогулки по незнакомым местам, исследование заброшенных объектов и миссии в отдалённых регионах. Неизменными оставались только три вещи, как в старой сказке: чай, долгая дорога и безумные огоньки в блекло-серых глазах.[]
11 июня 2023 г. в 22:23
Примечания:
Офигеть, я что, снова выкладываю что-то сюда???
Тонкая худая кисть начинала болеть, кожа на костяшках стёрлась, оставляя смазанные подтёки крови на тыльной стороне ладони. Лэйн не имел привычки носить перчатки, поэтому, сломав горящую дверь рукой, поплатился её целостностью. Но Такемаро волновало не это, сейчас, только ему удалось выломать каркас двери, он рванул к своему напарнику.
Рахилс возвышался скалой над забившимся в угол Охровцем, у которого из оружия был только нож и сломанная рука. Судя по тому, что форма порождения Закулисья уже была в крови, он разобрался со всеми повстанцами на этом этаже, оставив одного напоследок, как самого вкусного. Издав утробный рык, он поддел пальцами свою маску жнеца, оторвав её вместе с лицом. Несчастный повстанец мог видеть, как разрываются глазные нервы, а кожа хлюпает, отделяясь от чёрных костей, покрытых зеленоватой субстанцией. Задушенный крик разнёсся по коридорам горящего аванпоста. Насладившись чужим ужасом, тварь дёрнулась вперёд и вгрызлась в шею добычи. Кровь брызнула на стену, голова отлетела в сторону, существо разрывало плоть, выгрызая куски и отправляя их в рот, шумно глотая. Добравшись до позвоночника, оно с удовлетворённым рыком начало выковыривать спинной мозг. Пастор улыбнулся, подходя поближе и кладя руку на плечо напарника. Тот поднял голову, сначала смотря как бы сквозь, а потом, отрастив себе лицо назад, улыбнулся. Вышло жутковато, с учётом того, что он был весь вымазан ошмётками живых существ, и смотрелось это грязно и мерзко, для кого угодно, но не для Лэйна.
Он был психологически одержим этим чудовищем, любил его до одури и смысла жизни без него не видел как факт. Синдром Адель, чтоб его... Опустившись на колени, Лэйн накрыл щёки Рахилса ладонями, коснулся его лба своим, закрывая глаза. Тот же помог немного сменить положение, усадил своего поехавшего к себе на колени, позволяя ему спрятать лицо в своём плече.
– Упс... Кажется, здание горит? – Очевидный и несвоевременный вопрос, но Плесень всё равно запускает ладонь в белоснежные волосы, пачкая их кровью. – Может, пойдём? А то надышишься всем этим... Дышать угарным газом не угарно, знаешь ли.
– Мхм. – Выдаёт Лэйн куда ему в шею, и не думая вставать.
«Ну вот опять... Ладно, значит домой». Спрашивать о том, «с хуя ли баня загорелась», Рахилс не хотел. Ему было лень, он наелся и хотел спать.
Прошло уже несколько недель с того момента, как его во всё это втянули. Привыкать к обществу, магии и местным порядкам было сложно, но можно. К тому же пастор всё время крутился рядом, таская за собой то в храм, то на миссии, то на базу к Звёздным, к которым тоже надо было привыкать. Именно тогда он выучил эту фишку с отрывом лица, сделав её случайно, но крайне эффективно напугав что Лэйна, что поцапавшегося с ним Аико, а вместе с ними и часть других сюжетников. Спокойным остался только Джеймс, пообещавший в следующий раз кинуть в живую плесень зажигательную гранату. Там было весело, но по прежнему слишком шумно.
А дома тихо и спокойно, даже при их постоянных перебежках от одного места к другому, всегда было приятно возвращаться сюда. Дом потихоньку превращался в склад всего, что Рах собирает с мест зачистки, и сейчас это было полезно. Лэйн был чистюлей до мозга костей и терпеть не мог "последствия" миссий в доме, поэтому было решено остаться во дворе. Весьма кстати на прошлой неделе они разместили в беседке добытый надувной матрац, вот только откуда он взят они оба не могли вспомнить.
Дикий виноград почти полностью оплёл каркас беседки, начав цвести, и сейчас к нему прилетали местные "драконы" - маленькие всеядные ящерки с крыльями. Они копошились в листьях, шипя и иногда тихо пища.
Уложив отрубившегося напарника, Рахилс пошёл отмываться. Хотя бы руки и лицо, иначе скандала не избежать. Куртку пришлось оставить там же, около генератора, а вот футболка и штаны практически не пострадали, да и сам пастор ограничился парой пятен на голове. Вернувшись к нему, плесень улеглась рядом, понимая, что проспят они долго. После сильных эмоциональных потрясений Такемаро практически впадал в анабиоз, а Рах... Он мог спать сколько угодно, только после часов восьми-десяти терял целостность оболочки и расползался, чего и сегодня не удалось бы избежать.
Ночи здесь всё-таки были прохладными, поэтому, накинув на человека плед, он приобнял его и лёг рядом, утыкаясь носом в пахнущие дымом и кровью седые волосы. Хаар заходил за горизонт, Сигиль поднималась выше, вставая в зенит. По дивану стремительно расползалась болотно-зелёная субстанция. Оболочка сохранила свою целостность только на руках и лице, всё остальное поросло мицелием, создавая неплотный, но хорошо держащий тепло кокон. Коммуникатор в кармане включился, оповещая о новом сообщении с приоритетного контакта, но это точно подождёт до завтра, ибо сейчас было дело поважнее.
Уже утром единичка проснулся на удивление раньше компаньона, но так и не решился встать, только вернул себе человеческий вид и покрепче прижал к груди того, к кому с недавних пор начинал испытывать нечто на подобии чувств.
Они привыкали друг к другу, медленно, но верно. Осознать то, что тебя, оказывается, любят, да ещё и бескорыстно, несмотря ни на что, что бы ты не делал, как бы ни был опасен, было странно, тяжело и непривычно. Вопросы в стиле "почему" и "зачем" рыжеволосый держал при себе. Заранее знал, что толкового ответа не получит, зато всегда, даже на немые вопросы получал безумные огоньки в чужих выцвевших глазах и начинал понимать, что ему это нравится. Он никогда раньше не задерживался с кем-то настолько долго, никогда так не сближался, а теперь подрывался на каждый неровный вздох. За неимением других примеров Рахилс перенимал эти психопатические повадки, которые отдалённо можно было назвать романтической привязанностью. Контроль, тотальный и безоговорочный, собственничество вплоть до присваивания себе чужого тела, но при этом понимание без слов по малейшим жестам и изменениям в мимике, чрезвычайная внимательность к деталям, и, что самое главное - доверие и послушание. Скажи: «Достань мне звезду с неба», и тебе её принесут на серебряной тарелке, самую красивую и большую, какую найдут.
Тяжело быть поломанным взрослым, когда у тебя никого нет. Либо цепляешься как репей за каждого встречного, либо замыкаешься в себе, прячешься как улитка в раковину, и там внутри умираешь . Даже не гниёшь, а медленно засыхаешь, превращаясь в пыль. А так хочется быть не пылью, а хотя бы плесенью, из которой потом выйдет почва, а на ней прорастут цветы...
Примечания:
Юхуу, живём!