Сердца Воинов

Небо сегодня особенно чистое и яркое. А звезды-то какие! Так бывает, что перед волнующими событиями приходит хорошая погода. Влажный песок и прохладная вода реки мягко обволакивали босые стопы Ангараджа Карны. Ветер гладил его сияющие черные волосы. А взгляд прекрасных карих глаз, как всегда, устремлялся к горизонту, откуда скоро появятся лучи восходящего Солнца. В этом взгляде отражалась глубокая печаль. Страсть. Смелость. Негодование. И тоска. Все, что хранило измученное сердце Карны. Все то, что сделало его таким сильным. До начала войны идет обратный отсчет. Но прямо сейчас есть только это небо. Эта река. Беспокойство прошлого и неуверенность в будущем, кажется, исчезают, и остается тишина настоящего момента. Так пусть же предрассветная безмятежность укроет его уставшее сердце подобно тому, как прохладные воды реки – теплый песок. Карна глубоко вдыхает свежий утренний воздух, глядя вдаль. Сияние далеких звезд освещает его красоту: густые волнистые волосы, точеные скулы, стройное, сильное тело, накрытое лишь тонкой золотистой уттарией. Сын Солнца умеет усмирять блуждающий разум, но нечто другое потревожило его. Чье-то присутствие позади. Он услышал шаги еще издалека. Только один человек способен всколыхнуть в нем гнев и горечь, настолько яркие. Арджуна. Сильный и грациозный, он уверенно шел прямо к Карне. Их взгляды встретились, не отпуская друг друга, подобно тому, как охотник не сводит глаз со своей цели. Так они стояли лицом к лицу, два прекрасных силуэта, украшающих сияние реки. “Еще не время для встречи с тобой, – сказал Арджуна, первым прервав молчание. – Но я не мог не прийти.” “И все же я не звал тебя.” – Ответил Карна и отвернулся в сторону горизонта, где уже светлело синее небо и на воду медленно опускался туман. Но Арджуна не собирался оставить Ангараджа одного. “Мой отец, Багаван Индра… Я не вправе его судить. Но и согласиться с ним я тоже не могу. Вашей жертвой вы показали, насколько вы сильны. Но не думайте, что я боюсь вас. Чем вы сильнее, тем желаннее для меня будет победа над вами, Карна.” “Боги не должны вмешиваться в дела людей. – Прозвучал спокойный ответ. – Однако, то, что произошло, лишь укрепило мою решимость и веру в себя. Если вы пришли сказать, что не хотели моей жертвы, – то напрасно. Потому что я и так это знаю.” “Я не хочу использовать никаких уловок. Каждый из нас готов идти до конца за свои ценности. Но вы сделали верность злодеям своим долгом, и вы непременно получите плоды своего выбора.” – Сказал Арджуна, глядя на красивый профиль Карны. Он стоял, словно мраморная статуя, и тело его было здесь, совсем рядом, но где же в этот раз находились его мысли? “Я также хочу, чтобы наш поединок был примером справедливости и честности. И чтобы люди оценивали наши навыки, а не происхождение и слова.” – Ответил Сын Солнца. Его твердый низкий голос звучал успокаивающе в предрассветной тишине, окутывал Арджуну, подобно теплому пламени, обжигающему и согревающему одновременно. Медленные речные волны вновь укрыли берег, касаясь стоп Карны, как будто желая продлить его умиротворение. “Как вы могли! – чуть слышно произнес Арджуна и подошел совсем близко. – Вы так уверены в своей способности победить? Вы не допускаете мысли, что оказываете службу тем, кто искажает понятие справедливости?" - спросил он, и глаза его сверкали вызовом. Ангарадж наконец снова посмотрел на него. “Вам ли рассуждать о справедливости? Не вы ли получили возможность обучаться боевым искусствам лишь по праву рождения? Не из-за вас ли ваш Гуру заставил Экалавью принести такую жертву? Не вы ли пытались высмеивать меня вместе с остальными, обращая внимание лишь на мое происхождение? И теперь вы упрекаете меня в преданности тому, кто настолько ценит меня, что не боится доверить мне свою жизнь.” – Голос его был все так же мягок, но горечь, отраженная во взгляде, показала беспокойство и твердость его сердца. "У каждого из нас своя Дхарма, Арджуна, – продолжил Карна. – И, может быть, эта битва станет мерилом истины, которую каждый из нас ищет." Арджуна смотрел в его сияющие глаза, безмолвно признавая, что только время и судьба покажут, чья правда окажется сильнее. И хотя пути, которыми они следовали, были такие разные, два великих воина продолжали поддерживать свои убеждения, готовые доказать их миру. Друг другу. И себе. Если Арджуна был подобен океану со своей спокойной поверхностью и таинственными глубинами, то Карна был словно солнечное сияние во плоти – ярким, гордым и величественным. Но, как и Солнце, и Океан, они оба обладали невероятной мощью и энергией, которые могли проявиться через сложные испытания. Вот они стояли совсем рядом. Высокий и стройный Карна; глаза – крепкий чай с золотом. В них отражались мысли о тех событиях, которые закаляют его на протяжении всей жизни. Сильный и статный Арджуна; волосы – черный шелк, взгляд – жар огней ягьи. Они не знали, что произойдет. Однако стрела судьбы уже была пущена. И теперь Арджуна обратился к пламени в своем сердце. Он сделал уверенный шаг ближе к Ангараджу, чтобы коснуться его лица. Изумление и растерянность отразились в прекрасных чертах Карны. Он медленно коснулся кончиками пальцев руки Арджуны на своей щеке. Неизвестно, насколько осознанными были причины такого поступка, однако они уже перешагнули невидимую грань и приняли очередной вызов судьбы. "Возможно, наши пути переплетены куда теснее, чем мы могли себе представить." – Сказал Арджуна, и его голос звучал уверенно, несмотря на неловкость момента. Они смотрели друг другу в глаза, и с прохладным ветром смешалось их горячее дыхание, так же касаясь волос. Когда они снова оказываются рядом, кажется, что весь мир исчезает, и не существует ничего, кроме их двоих, и глубоких эмоций, отражающихся в их прекрасных карих глазах. Другой рукой Арджуна медленно коснулся груди Ангараджа и почувствовал биение сердца, которое так мечтал пронзить своими стрелами. “Арджуна?” – все с тем же удивлением произнес Карна. “Вам было больно. Вы едва не умерли.” – прошептал Пандав, глядя на его стройное, закаленное в боях тело, и недавно затянувшиеся раны на коже бронзового цвета, где всего два дня назад были доспехи, сотканные из солнечного света. “Что делает нас сильнее, если не боль.” – Ответил Карна. На его губах появилась легкая улыбка, что была прекраснее тысячи облаков, красивее прозрачной реки и отраженных в ней звездных бликов. На лице Арджуны вдруг возникло не отторжение. А сопереживание. То была не жалость, которую испытывают к слабым и обездоленным, а сострадание, которое проявляют к тому, чью боль понимают. “Мадхава приходил к вам. Я не буду спрашивать, зачем, потому что Он сказал бы мне, если бы счел это правильным. Однако это навело меня на мысль. Мы предлагаем цветы Всевышнему. Но внешний вид цветка – лишь часть его сущности, – истинное очарование скрывается в аромате, который делает его невероятно привлекательным. И пока я звал вас Сутапутра, Мадхава звал вас Васушена.”* Арджуна закрыл глаза, не в силах смотреть на Карну. Возможно, он чувствовал, что ненавистный ему Ангарадж заново переживает воспоминания о своей борьбе и боли. Так они и стояли напротив друг друга, обнажая свои сердца перед немым свидетелем – предрассветной тишиной. Они оба знали, что Карна не остановится, пока лук Гандива не будет сломан. Арджуна же не отступит, пока с этим луком в руках не победит Ангараджа. Скоро настанет утро. И тогда они вновь станут непримиримы, их взоры – холодны, а разум напомнит, что в этой жизни, видимо, есть место только для одного из них. Но – утром. Все еще не сейчас. У них есть несколько минут, прежде чем взойдет Солнце; тогда Карна останется один, чтобы сделать подношение Бхагавану Сурье; а потом остальной мир проснется, и начнется дневная суета. Ангарадж аккуратно убрал прядь волос с лица Арджуны, и тот открыл глаза, чтобы вновь увидеть Карну. Их лбы слегка соприкоснулись, и они оставались в таком положении на несколько последних мгновений, словно желая навсегда запечатлеть происходящее в памяти друг друга. А потом сделать вид, что все было лишь сном. Арджуна касался лица Карны, вместе с легким утренним ветром. В ответ Карна проводил пальцами по сияющим волосам Арджуны, и руке, которая все еще прижималась к его сердцу. Эти руки и тела являются свидетельством многих сражений и одержанных побед. Но сейчас они стремились обнять друг друга, первый и последний раз. В этот момент они оба ступили на недоступную противоположную сторону вражды и соперничества – сторону особой связи, которую всегда отвергали подобно страшному греху. Но действительно ли это грешно – восхищаться своим врагом? “Я не буду желать вам победы или поражения, – тихо сказал Арджуна. – Но я желаю, чтобы вы обрели славу и справедливость, к которой стремитесь. Васушена.” “В момент смятения пусть рядом с вами будет тот, кто направит вас на верный путь. Партха.” – ответил Карна. Первые лучи солнца начинают появляться из-за горизонта, заливая реку теплым золотым сиянием. Через несколько часов двум великим воинам предстоит столкнуться на поле боя. Они оба годами искали этой возможности. Карна и Арджуна сразятся, каждый надеясь выйти победителем. Их пути разошлись; и они оба несли на себе тяжесть своей судьбы и соперничества, готовясь к предстоящей битве. Но также оба они знали, что в этот момент нашли нечто особенное, способное жить. Что бы ни случилось в конце. Так же, как солнечный свет возвещал наступление нового дня, спокойные воды реки стерли с песка две пары следов, уходящих в разные стороны.