Спаси нас

— Ты прикалываешься? — именно с этим вопросом в мой кабинет ворвался Кирилл сегодня утром. Его лицо исказила тень раздражения, усталости и, кажется, задетого самолюбия. Между бровей пролегла складка, под глазами небольшие синяки. Признаться честно, я думал, он обрушится с обвинениями на меня сразу же, как узнает, что я дал согласие Лере на свое сотрудничество в проекте строительства детского сада. Но, видимо, ему понадобилось время, чтобы «переспать» с этой новостью, потому что, не буду отрицать, она безумна. — И тебе доброе утро. — То есть, когда к тебе с просьбой обращается твой лучший друг, предлагая сотрудничество и небольшие плюшки в виде рекламы, ты безоговорочно отказываешься, потому что, цитирую: «детский сад — херня полная, и это не мой формат»! А когда это предложение звучит из уст телки, твое решение сразу меняется! Какого черта, Никитос? Я хмуро буравлю взглядом Платонова, потому что не знаю, что сказать. Мое вчерашнее согласие — мера вынужденная. Слишком много событий слились в один клубок пиздеца, что у меня… что? Не было другого выбора? Во-первых, давление со стороны отца и острое желание доказать ему, что я смогу справиться сам, без его ориентирования. В конце концов, я не слепой котенок, и ему бы уже стоило это понять и смириться. Во-вторых, сумбур между мной и Аленой. И главное — ее отец, который обязательно пошлет меня на хер, когда узнает, что я выставил его горячо любимую доченьку из машины поздно вечером посреди улицы, заставляя добираться домой самостоятельно. Зачем давать возможность старику втоптать меня в грязь, если я могу прикрыть зад новым проектом, тем самым оказав помощь другу? Расчетливый говнюк! Предприимчивый бизнесмен. — Приоритеты меняются. — я откинулся на спинку офисного кресла и сдавленно улыбнулся. — Я тебе не верю, потому что слишком хорошо тебя знаю. — хмурится друг. — Тогда зачем отправил ее ко мне? Не знаю, что удивило меня вчера больше всего: Казанцева в моем офисе и ее предложение или то, что она работает на Платонова, а я об этом не знаю? — Потому что твои приоритеты до вчерашнего вечера на тему детского сада были абсолютно предсказуемы. — я нахмурился, совершенно не понимая намерений Кирилла. — Я рассчитывал на твой отказ, но ты меня подвел и теперь должен мне! — Что-то я не до конца уловил суть… Кирилл закатил глаза и растер лицо руками, пытаясь взбодриться. Кажется, он действительно не спал ночь. Нажав на кнопку селектора, я попросил у секретарши две чашки крепкого кофе без сахара, на что друг благодарно кивнул. — Та девушка, что приходила к тебе вчера, настоящая катастрофа. — я хмыкнул и согласно кивнул, потому что это слово давало совершенно точную характеристику Лере. И Кирилл пересказал историю появления Казанцевой в его фирме, не скупясь на эмоциональные вставки касаемо ее истеричного характера и длинного языка. Наверное, не появись она вчера в моем офисе и не устрой всю эту канитель с вероломным проникновением, погонями и прочей фигней, я бы вряд ли поверил другу просто потому, что та Лера, с которой у нас была дружба с привилегиями, хотя сама девушка настоятельно считала, что мы встречались, так вот, та Лера была другой. Кроткая, стеснительная, нежная, податливая, удобная. С ней было слишком легко, иногда даже пресно, но что-то таинственное и притягательное тянуло к ней. Быть может, чувственный рот, упругий зад и нежная кожа? Стоп, а разве внешние качества идут в зачет? — Теперь она главный сподручный моей жены! — из уст Кирилла это прозвучало так, словно Лера — страшное оружие в руках неумелого киллера. — И в этом виноват ты! — Воу, дружище, если бы я знал… — я поднял руки в знак защиты и улыбнулся, хотя прекрасно понимал, что даже, если бы я знал об их уговоре заранее, вряд ли бы это отменило наше с Казанцевой соглашение. Несмотря на ее вчерашнюю воинственность и ядовитость, я увидел в ее уязвленных страхом глазах, как сильно она нуждалась в этой работе. А я нуждался в оружии против отца, Алены и Самойлова, и Лера, как ни странно, отлично подходила на эту роль. — Все еще можно исправить. Позвони ей и скажи, что передумал. — Ты шутишь? — А что, похоже, что я шучу? Ты хоть понимаешь, во что превратится работа в офисе с этой неумехой? У меня нет дополнительных ресурсов, чтобы обучать безграмотного специалиста. Не сейчас, когда на кон поставлено так много. — во взгляде друга пролегла излишняя усталость, в словах не то просьба, не то мольба. Я засомневался. В институте Казанцевой не было равных. Старательная, жадная до знаний студенточка, по доброте душевной помогающая таким раздолбаям, как я. Несмотря на то, что училась она на курс младше, ее активно эксплуатировали мои однокурсники, да и чего таить, я сам. Мы, кстати, так и начали тесно общаться. Лера — кладезь знаний и идей. Во всяком случае, была им. Что случилось с ее цепкой рабочей хваткой, страстью к дизайну и врожденному профессионализму за три года, остается только гадать. Но я готов был поручиться за нее, рассказать, как легко ей давалась учеба и как крепко ее любили педагоги. Не готов был только посвящать Кирилла в историю наших непростых взаимоотношений, иначе бы на еще одну терзающую мысль в его голове стало бы больше. — Дай ей шанс. — отхлебнув из чашки, я поморщился собственным словам, как будто они адресованы были именно мне, не другу, и внутри разлилось какое-то странное чувство пустоты и горечи.

***

Прогуливаясь по набережной, я то и дело поглядывал на часы. Алиса попросила забрать ее с танцев, и я мгновенно согласился, потому что она моя сестра, и мы редко видимся. К сожалению, проводить время вместе часто не получается из-за работы и из-за моих редких визитов домой по обоснованным причинам, но мы стараемся хотя бы раз в неделю выделять окошечко для братско-сестринских отношений. Потому что это одинаково важно для нас. Роднее Алиски в моей жизни больше никого нет. Совершенно. — Господи, у тебя всегда такой вид? — вместо приветствия произносит сестра, а я вопросительно хмурюсь. — Как будто тебе мизинец прищемило. Неудивительно, что у тебя нет девушки. Алиса манерно фыркает, отбрасывая светлую прядь за спину и лукаво улыбается своим каким-то мыслям. Я снова хмурюсь. — Я много работаю, Пиявка. И много думаю. Мне совершенно некогда заниматься такой ерундой, как отношения. Мы идем вдоль набережной к парку, где уже по традиции возьмем по горячему хот-догу и чаю, сядем на скамейку рядом с фонтаном и будем болтать до тех пор, пока чай не остынет, а булочка не размокнет от соусов. — Хочу признаться. — неуверенный тон сестры меня насторожил. — Алена мне совсем не нравится. Она какая-то непонятная, что ли… Неестественная. Круто, конечно, что хотя бы она у тебя есть, но что-то меня в ней смущает. Я тихо рассмеялся и закатил глаза. Девочки есть девочки. — Раз уж у нас пошел разговор на чистоту, скажу, что мне она тоже нравится не особо. — сестренка удивленно вскинула брови. — У вас с ней что-то типа «без обязательств»? — Алиска нарисовала пальцами в воздухе кавычки, тактично опустив слово «секс». И когда моя семнадцатилетняя сестра стала такой проницательной? — Родителям она понравилась. Папа только и говорит о ней. Даже нет, скорее, он говорит об ее отце… Это странно. Неужели меня ждет такая же участь, и родители будут насильно заставлять обратить на кого-то внимание? — в серо-голубых глазах поселился страх и негодование. — Не переживай, Пиявка. Это родовое проклятие передается только по мужской линии. — сестренка грустно хмыкнула и прижалась ко мне. Мы так и сидели под старым кленом в обнимку, наслаждаясь моментом душевного спокойствия. Оба молчали. А когда чай уже остыл, а булка совсем размякла, мы выбросили их в мусорный бак, возвращаясь на место. Алиса загадочно поглядывала на меня снизу вверх, и эти короткие гляделки сопровождались театральными вздохами. Я чувствовал, как в ее голове происходили всякие нейронные процессы, и как она хотела что-то сказать, но не решалась. — В чем дело? — не выдержал я. — Ни в чем. — ее щеки порозовели, и она отвернулась. — Я ведь чувствую, что ты хочешь что-то сказать или спросить. Давай, Пиявка. Признавайся, что натворила? — я по-детски пихнул ее в бок, и на губах сестры промелькнула стеснительная улыбка, как будто то, о чем она молчала, было из разряда «девичьих секретиков». О, нет! А что если, так оно и было? Мы уже добрались до той стадии братско-сестринских отношений, когда младшая делится своими тайнами, а старший раздает советы? — Я ничего не натворила. — нахмурилась она. — Пока. — Тааак… — дурное предчувствие разлилось по телу, а ткань футболки неприятно прилипла к спине. — Мне нравится один парень. Мы вместе ходим на танцы. Мы общаемся. По-дружески. Но я бы хотела, чтобы не по-дружески, понимаешь? Но он не делает никаких попыток вывести нас на новый уровень. И мне нужен совет, как намекнуть парню, что я готова? — К чему? — я насторожился еще больше, потому что история с каким-то парнем меня совсем не обрадовала. — К отношениям. — Каким отношениями, Алиса? Тебе семнадцать. — Вот именно! — всколыхнулась сестренка. — Мне уже семнадцать! А я еще ни разу по-настоящему не целовалась! — это возмущение было настолько искренним и детским, что я едва сдержал улыбку. — Я не хочу становиться монахиней, как ты! — Но я не монах. — Пока еще! — буркнула она, пряча голову за копной длинных волос. — Но близится час, когда ты им точно станешь! — Так, стоп. Не переводи стрелки на меня, когда мы говорим о тебе! — эту особенность она явно унаследовала от отца. — Ты мне поможешь? — Алиса нахмурила брови и выжидающе уставилась на меня. Я ощутил давление от ее взгляда, как будто от моего ответа зависела чья-то жизнь, и мне стало не по себе. Отказать я, разумеется, не мог, но и стать соучастником ее возможно разбитого сердца тоже. Уж кому, как не мне, знать, что на уме у мальчиков в семнадцать лет. — Вообще-то ему двадцать один! — фыркнула Алиска. Видимо, последнюю фразу я произнес вслух. Стоп! ЧТО? — ЧТО? Девушка покраснела и отвела глаза, а мои кулаки непроизвольно сжались. Желание познакомиться с этим «недодругом» взлетело на первую позицию хит-парада разбитых лиц. — Его зовут Егор. И он мой преподаватель по танцам. — звучало в моей голове сиреной опасности.