И встретимся завтра
12 июня 2023 г. в 10:34
Твик восторженно вскрикнул и подбежал к окну дома недалеко от нас. Там, за пластиком, на подоконнике сидел рыжий кот, пухлый и пушистый, и смотрел на Твика, медленно закрывая и открывая глаза. Может, выражал симпатию, а может, находясь в тени, пока вокруг палило солнце, он просто чувствовал себя слишком хорошо и слишком лениво, чтобы моргать, как обычно. Твик дрожащими руками достал телефон из сумки, висящей на плече, и, едва удерживая телефон в одном положении, сфотографировал зверька. После он повернул голову и улыбнулся мне. Твик улыбался одними губами: не любил показывать зубы. По этой же причине во время смеха он прикрывал рот рукой. Я терпеливо ждал, пока Твик засунет телефон обратно в сумку, после чего мы неторопливо пошли дальше. Меня всегда удивляло, насколько сильно преображался посёлок из-за погоды и времени суток. Сейчас было около трёх, солнце палило, казалось, стараясь сжечь всё вокруг, но, тем не менее, дул ласковый, холодноватый ветер, влажный воздух приятно заполнял лёгкие, а единый запах травы, листьев и цветов мог, по ощущениям, полностью обратить жар звезды в ноль.
Твик всегда ходил странно. Его ноги с силой опирались на пятку при ходьбе, из-за чего казалось, будто он старается пробить землю, зацепиться за неё, чтобы, например, внезапно поднявшийся вихрь его не унёс. Тем не менее, Твик был очень быстр. Пожалуй, если бы не мой превосходящий рост и какие-никакие занятия спортом, я бы постоянно от него отставал, да и то мне иногда приходилось ускоряться, чтобы идти с ним на одном уровне.
Ноги приятно стучали по асфальту, когда мы направлялись к парку. Парк представлял из себя огромный лесной массив, испещрённый узкими тропинками. В центре него, словно цитадель, высилось здание, когда-то служившее местным дворцом культуры, где справляли выпускные, проводили дискотеки, посещали самые разные кружки и секции. Нынче же эта махина представляла из себя печальное зрелище: покрытое, словно язвами, граффи́ти, обвалившееся в некоторых местах, мёртвенно-пустое внутри. Но самое тревожное впечатление создавала новенькая крыша, блестящая в некоторых местах на солнце, и огромные плакаты на фасаде с тем, как здание должно было бы выглядеть, если бы тот, кто получил тендер на его восстановление, не забил бы на это дело, прибрав деньги к руками. Словно ярко-красный прыщ, на одной из стен висела горящая лампа сигнализации. Могла ли она нас остановить? Не думаю.
Твик, однако, никогда не ходил к зданию напрямую. Извилисто, словно по каким-то одним им понимаемым знакам, он выстраивал свой маршрут. Я шёл за ним, наслаждаясь природой и его присутствием. Мне на глаза то и дело попадались разбитые тёмно-коричневые бутылки, какие-то бумажки, обёртки, упаковки. Один раз мы с Твиком даже нашли брошенные кем-то санки, а в другой - оставленный кем-то в углублении, закрытом палками, мокрый оранжевый пакет.
Щебетали птицы на деревьях, а те, что были на земле, шуршали травой, через которую им то и дело приходилось проходить. Не считая звуков природы и наших с Твиком шагов, вокруг была полнейшая тишина. Казалось бы, заброшенный дворец культуры, бутылки - всё это должно было бы создать пугающую атмосферу, неуютную. Но мне было хорошо. И я уверен, что Твику тоже. Парк был одним из тех мест, где мы знали, что нас никто не заметит. И никто не уличит.
Немного времени мы всегда уделяли осмотру здания. На предмет новых настенных надписей, конечно. Одна из тех, что уже были, была оставлена нами.
"К + Т = Л"
Банально? Неимоверно. Но кто сказал, что она не грела душу? Твик сам раздобыл где-то тёмно-синий балончик и дрожащими руками сделал надпись. Пожалуй, именно по этой причине вместо традиционного сердечка стояла немного кривая "Л": Твик боялся залажать сердечко.
Обойдя здание пару раз, мы решили направиться внутрь. Не через парадный вход, разумеется. Сзади стена обвалилась слишком удобно, чтобы этим не пользоваться: кирпичи создавали некое подобие ступенек, с помощью которых можно было подняться на второй этаж. Несмотря на неуклюжесть и гиперкинез, Твик сделал это быстрее меня. Мгновение, и вот он уже с лёгкой смешинкой смотрит мне в глаза, стоя на краю пола второго этажа. Я улыбаюсь ему уголками губ и старательно, шаг за шагом, восхожу по этой самобытной лестнице.
Мы проведём там почти всю оставшуюся часть дня. Сначала в топку беседы пойдут школьные, семейные дела, недавние происшествия, курьёзные случаи, забавные ситуации, потом взгляды на будущее, из уст Твика больше представляющие из себя утопические фантазии (но кто может запретить?). А затем, когда уже небо окрасится в оранжево-розовый, а пространство дорог посёлка осветят фонари, мы замолчим. Я возьму Твика за руку и ласково пройдусь по длинным пальцам, грубой коже ладони. Он положит голову мне на плечо, и мы обратимся взглядами в лес, ещё не полностью покрытый тёмной пеленой, но уже и не заполненный только светом солнца. Подует ветер, в ответ на это застучат ветви деревьев, Твик вздохнёт полной грудью, как он обычно делает в моменты, которые ему хочется запомнить. Так мы посидим ещё некоторое время, прежде чем я аккуратно поцелую его в щёку. Толстовка, до этого служившая нам защитой от холодного бетона, вновь окажется на моих плечах. Дорогу назад мы пройдём вместе, в полной тишине, крепко держась за руки: кто теперь обратит на нас внимание? Пройдём мимо шумящей компании подростков, что заняли детскую площадку под свои посиделки, пройдём мимо одной из множества школ, что проводит нас светом окон на первом этаже, пройдём мимо большого, одинокого стоящего дерева с огромными ветвями. А потом мы попрощаемся. И встретимся завтра.