8000 дней без тебя

Вики. Влажный ночной воздух летнего Нью-Йорка освежал. Освежал тело и разум. Снова я поддалась мимолетному желанию. Снова кинулась в эту пучину его глаз, губ, рук…устоять перед Мальбонте невозможно совершенно. Это за гранью. Ведь хотела забыться, отвлечься, оставить этот вечер позади и вообще ничего больше не иметь общего ни с ним, ни с матерью. Но ноги сами занесли в незнакомый клуб, сами залезли на барную стойку. Я не пила ничего алкогольного, мне просто было легко и свободно. Я чувствовала, как весь негатив и боль растворяются в плавных движениях тела. Как под громкие биты музыки отбивали ритм сердце, пульс, дыхание. Отключив свой мозг, старалась отдаться танцу полностью, не жалея себя. А потом уехать загород — в мое личное место силы, в маленький домик на берегу крохотной речушки — единственное место, где мне действительно хорошо. Мальбонте подошел к спортивному мотоциклу, оставленному на парковке, взял шлем с ручки и надел на себя. Черный с серебром, красивый такой, мощный. И, хоть для меня не новость наличие у мужчины данного вида транспорта, видеть это воочию — потрясное зрелище. Принц на черном коне. — Харлей? — Да. Разбираешься? — На нем написано. Смеется и протягивает мне шлем. — Надевай, — Мальбонте перекидывает длинные ноги через мотоцикл и устраивается на водительском месте, заводя мотор. — Садись сзади. Его взгляд прожигает насквозь даже в открытом визоре. Как такое возможно? Какой-то чертов гипноз. Его плечи, напряженные бицепсы и кисти с острым рисунком вен сводят с ума. — Не бойся, я хорошо вожу. А я не боюсь. Просто пялюсь. Это не тягучее томление или легкое желание. Это жажда. Огромная, ярая, поглощающая любой голос разума. Прежде я не испытывала такого. Я не знала, что мое тело способно так реагировать на мужчину, чтобы покрываться мурашками от каждого прикосновения и дрожать от поцелуев. Я хочу его. До одури хочу. Прерываю поток своих мыслей и сажусь сзади Мальбонте, прижавшись к нему бедрами. В платье это крайне не удобно, но почему-то сейчас абсолютно плевать. Обхватываю его за талию и прижимаюсь к крепкой спине. Сердце грохочет. — Держись крепче, — Мальбонте, закрывая стекло визора на шлеме, подмигнув перед этим, трогается с места. Мы мчимся на высокой скорости, но мне ни капельки не страшно. Почему-то я уверена, несмотря на смелую езду, Мальбонте не допустит никакого происшествия на дороге. Он из тех людей, кто не выделывается, не показывает дешевые понты, не рискует зря. Ему, безусловно, нравятся острые ощущения, но он точно знает предел, где остановиться. И сейчас управляет мотоциклом очень умело и уверенно. Где-то мы все же пролетали на красный. Резко выезжали сзади машин. В западной части города мчались почти по пустому проспекту, усеянному огнями ночных фонарей и неоновых вывесок билбордов. — Почти на месте, – крикнул, чуть обернувшись. Мы ехали по шоссе, Мальбонте сбавил скорость, дав мне возможность расслабиться и вдохнуть полной грудью. Я отстранилась от него и развела руки в сторону, пальцами касаясь ветра. Мне было хорошо, в голове совершенно пусто. Я прикрыла глаза и громко рассмеялась. Даже если все завтра же закончится и станет лишь красивой иллюзией, сейчас я счастлива. Свежий воздух проник мне под платье, обдувая грудь и плечи. Становилось ощутимо прохладнее. Мальбонте остановился на светофоре и погладил мое обнаженное бедро, пустив по телу электрические импульсы. От неожиданности я дернулась, с шумом вдохнула и крепко прижалась обратно к его спине. Казалось, что это сейчас самое безопасное место во всем мире. Секунды светофора словно постукивали в такт ударам сердца. Мальбонте выжал газ и через несколько минут мы остановились в совершенно обычном районе посреди высоток. — Приехали, — он снял шлем, слезая с мотоцикла, подал мне руку. Черные волосы пришли в беспорядок, но Мальбонте это совсем не волновало, он просто тряхнул головой, решив, что и так достаточно. — Все в порядке? — Да, — также сняв шлем, поправила растрепавшиеся волосы. — Не передумала? — Я — нет. Ты же обещал мне круассаны. — Вот как, у нас корыстные цели, — приподнял одну бровь, улыбался так высокомерно. — Налопаться сладеньким. — Конечно. А ты как думал? Только поэтому и согласилась. Мальбонте хмыкнул и открыл ворота гаража, нажав на кнопку маленького пульта, закатил мотоцикл внутрь. Вернулся ко мне демонстративно медленно, обхватил талию ладонями, чуть сжал. — Я тоже сегодня планирую налопаться сладеньким, — наклонился к уху и обдал кожу горячим дыханием, отчего по телу мигом побежали мурашки. — Тобой. Провел языком по скуле, финально засосав мочку. Любит он это делать, я уже поняла. Задрожала. То ли от его действий, то ли от холода. — Пошли, — он взял меня за руку и повел за собой к входной двери, но резко остановился. — Ты же ледяная. Почему молчишь? — Все нормально. — Угу, я поверил. Ничего, сейчас согреем тебя. Мне легко, я словно знаю его не несколько дней, а целую жизнь. Ни на одного парня не было такой реакции. Буквально полчаса назад он грубо брал меня за углом ночного клуба, а сейчас просто держит за руку, его ладонь посылает по руке нервные импульсы, заставляя трепетать. Этот мужчина…от него голова кругом. Как ни от кого прежде. А когда, поднявшись на лифте на семнадцатый этаж, мы только переступаем порог его квартиры и он сразу целует — сердце замирает, в груди разливается тепло. Мальбонте поднимает меня, хватая под бедра, я тут же опоясываю его талию ногами. Не переставая целоваться, двигаемся в только одному ему известном направлении. Ничего не замечаю, глаза не открываю, не хочу, доверяю ему полностью. — Если хочешь выпить, там… — Нет. «Мне не нужен градус, я и так пьяна…тобой» — чуть не сказала вслух… — Хорошо. Как скажешь. Но тебя надо согреть. В следующую минуту он расстегивает пояс на моем платье, проходится ладонями по плечам, стаскивая рукава. Платье скользит по телу и приземляется у наших ног светлым пятном. Я остаюсь в одном белье и босоножках. Приблизившись вплотную, расстегивает бюст, тот отправляется на пол вслед за платьем. Мальбонте мягко целует меня в губы, проводя большим пальцем по скуле. Я стою в одних трусиках, прижимаясь обнаженным телом к его широкой груди. Он оттягивает резинку, которая чуть щелкнула по коже. Отходит на два шага назад. — Сними их для меня, мышонок, — меня сразу же отбросило на несколько дней назад, когда он еще не знал моего имени и называл именно так. Но это не мешало ему вытворять со мной такие вещи, от которых при одном воспоминании закипает кровь и подкашиваются ноги. Я растерялась, не зная, как именно это нужно сделать. Хотелось выглядеть для него очень круто и соблазнительно, но строить из себя роковую женщину показалось глупым. Я подцепила стринги большими пальцами и спустила их до колен. Чуть медленнее, чем обычно. Позволила им упасть на пол к остальной одежде. Мальбонте снова сократил между нами расстояние, взял меня за лицо. — Очень красивая, — поцеловал. Кратко, но дерзко и страстно, не забыв пройтись языком по нижней губе. — А ты очень одетый. Он мягко рассмеялся. Пробормотал что-то про хулиганку. Отошел, чтобы я видела. Первым полетел на пол пиджак. За ним — ремень. Брюки. A вот рубашку он расстегивал медленно. Слишком медленно. Пуговицу за пуговицей. Наблюдал за моей реакцией. А я…я хотела его съесть. Поглотить. Забрать себе, прижиматься, трогать и облизывать, когда захочу. И пусть катится к чертям собачьим моя мать с ее отношением, их какие-то совместные договоренности, вообще весь мир пусть провалится в ад. Не существует чего-то более правильного и настоящего, чем мы сейчас. И химия между нами, невообразимо страшная, сжигающая весь здравый смысл. — Подожди, — остановила его, когда он уже собирался полностью стянуть с себя рубашку. — Хочу сама. Я подошла и положила руки ему на запястья. Стянула рукава двумя резкими движениями и шумно втянула ртом воздух. Просто не могла отвести взгляда от его тела. То, что я нащупала во время езды на мотоцикле, то, что не удалось как следует рассмотреть в тусклом свете, теперь предстало во всей красе в чистом виде. Этот мужчина был регулярным посетителем тренажерного зала. Его тело было невероятным. Подтянутый и мускулистый, абсолютно без каких-либо недостатков. А эти косые мышцы, ярко-выраженные, совсем не оставляющие места для фантазии. Рот наполнился слюной, как захотелось провести по ним языком. Взгляд зацепился за рисунки на его идеальном теле. На правой руке узоры начинались на запястье и уходили на плечо. Тонкая вязь сплетенных в один ковер рисунков, символов, цифр, даже цветов. Придется долго рассматривать каждый. Как же хотелось прикоснуться... Провела пальчиками по твердым мышцам, чуть дольше задерживаясь на выступающих венах, невольно приближаясь. Разумеется, Мальбонте уловил мой блуждающий взгляд. — Все устраивает? — Спросил, прищуриваясь. — Вполне. В ту же секунду его губы оказываются на моих. Сразу захватывает их целиком, выпивая дыхание. Поцелуй становится все глубже. Быстрее. Наши языки сплетаются в страстной агонии. Я выгибаюсь, запуская руки в его волосы. Он рефлекторно двигает бедрами, стремясь сократить и так мизерное расстояние между нами. Через несколько мгновений подо мной оказывается мягкая и гладкая поверхность. Я открываю глаза, чтобы тут же столкнуться с его, прожигающими меня насквозь. В полутьме спальни, освещенной только двумя ночниками на тумбочках с обеих сторон от кровати, я чувствую, с какой жадностью Мальбонте изучает очертания моего тела. И столько восторга, как сейчас, в его глазах я еще не видела. Проводит руками по голым ногам, не прерывая зрительного контакта, от бедер до щиколоток. останавливается, расстегивает хлястик на босоножках, куда-то скидывает их. А после отводит одну ногу в сторону и касается клитора, отчего меня словно пронзает током. Наклоняется, снова целует в губы, не переставая ласкать. Каждая клетка моего тела поет от удовольствия. От его прикосновений. Мальбонте бесцеремонно и грубо трахает мой рот своим языком, пока пальцы дарят несравнимое удовольствие. Его губы перемещаются ниже, я чувствую их уже на груди. Он изучает мое тело языком, обводит круговыми движениями соски, дует на них, покусывает. Прокладывает влажную дорожку ниже, к пупку, где легонько кусает кожу на животе. Я издаю сдавленный стон, а Мальбонте широко разводит мои ноги, приподнимает бедра и входит сразу двумя пальцами. Я закусываю нижнюю губу. Пальцы движутся во мне с невероятно порочным, хлюпающим звуком, от которого мне хочется сквозь землю провалиться. — Все нормально. Ты так хочешь меня, — шепчет на ухо, читая мои эмоции. — Это охрененные звуки. Присоединяет к двум пальцам еще большой, и потирает им чувствительный клитор, водит по кругу все быстрее. Ощущения усилены настолько, что я зажмуриваюсь. Меня потряхивает. Кажется, еще немного, и я получу освобождение. А он как будто улавливает нужный момент и убирает руку. Хочу возмутиться, чуть приподнимаюсь на локтях и передумываю в ту же секунду, потому что Мальбонте избавил себя от последнего элемента одежды — боксеров — и абсолютно голый шуршит чем-то в тумбочке. Зубами рвет упаковку презерватива, раскатывает тонкий латекс. А я смотрю на этого красивого обнаженного мужчину с таким же красивым большим членом и чувствую, как теку еще больше. — Тебя можно выжимать, — снова шепот в ушко. За разглядыванием того, что у Мальбонте ниже пояса, я совсем не заметила, как он уже нависает надо мной, шире разводит мои ноги и ведет членом по влажным складкам. — Мокрая, изнывающая, подо мной. Охуенно. Он забрасывает мои ноги себе на плечи и погружается, а я едва не задыхаюсь от наслаждения. Глаза закатываются, соски напряжены до покалывающей боли, я хватаю их пальцами и чуть оттягиваю, чтобы унять это сладко-ноющее напряжение. Он не вошел и наполовину и делает это так медленно, так аккуратно и нежно, что меня переполняют чувства. Возбуждение переходит на новый уровень — мои ощущения становятся острее, тело отзывается волной удовольствия на каждое движение. И когда Мальбонте входит целиком, меня выгибает под ним дугой. Легкими прикосновениями губ он целует мои щиколотки, и я издаю долгий стон, окончательно расслабляясь и растворяясь в его ласке. — Не больно? — Нет, — выдыхаю я. Его забота обескураживает. Я не могу лежать на месте, но он не двигается, видимо, позволяя мне привыкнуть. — Расслабься. Мальбонте делает какое-то движение бедрами, а я будто воспламеняюсь. Ощущения взрываются в теле фейерверком. Он касается клитора и выводит круговые движения, пока снова медленно выходит и погружается. У меня от удовольствия даже пальцы на ногах подгибаются, чувствую, как сокращаются мышцы. — Вот черт...Так ты сжимаешь меня словно тисками… — Двигайся, — шепчу. — Ради всего святого... — Ты хочешь быстрее? — Да, — терпеть его нарочито медленное проникновение, его сладкую пытку, больше нет сил. — Пожалуйста, быстрее. — Моя девочка, — одобрительно хмыкает. — Я с ней как с принцессой, а ее надо как следует оттрахать, да? Ему не нужен ответ. Он не нужен даже мне. Он убирает с плеч мои ноги, с тихим рыком подхватывает под попку, впиваясь в кожу, наверняка оставив после себя синяки, склоняется надо мной и ударяет бедрами, резко, выбивая из меня остатки воздуха. Я вскрикиваю, потому что боль все-таки появляется, но несильная. Мальбонте не замедляется, трахает меня жестко, грубо, на смену боли очень быстро приходит наслаждение. Сладкое, густое и терпкое, как вино. Я царапаю его плечи ногтями, он с безумным азартом покусывает мои соски, обводит их языком, штангой пирсинга, отчего контраст распаленной кожи и холодного металла так отчетливо ощутим, что остается только мычать что-то нечленораздельное. Удовольствие растекается густой карамелью, заполняя каждую клетку моего тела. Я растворяюсь в ритме, стонах и наших смешивающихся между собой ароматах. Извиваюсь всем телом и вздрагиваю, когда Мальбонте делает несколько очень глубоких толчков, словно хочет остаться во мне навсегда. Я задыхаюсь и захлебываюсь стонами. Он ни на минуту не прекращает ласкать меня. Везде, где только достают его руки, губы, язык. Снова делает круговое движение бедрами, и у меня разве что искры из глаз не сыпятся. Я абсолютно теряю контроль над телом, которое теперь живет собственной жизнью. Кажется, я рычу и сама подаюсь к нему навстречу. Порочно-сладкие влажные звуки соединения наших тел и шлепки о мои ягодицы множатся и целиком заполняют комнату. Мальбонте легко скользит во мне, при этом не стесняясь собственных стонов, и от низкого мужского рычания, утробного такого, с кайфом, от ласкающих меня рук, от потрясающего давления внутри, я наконец-то кончаю с такой силой, что даже по ногам течет, а постель подо мной становится мокрой. Все мое тело сжимается и дрожит в долгожданном оргазме, а горло саднит от криков. Тянусь к его губам, рвано и быстро целую. Ощущаю пульсацию его члена внутри себя, чувствую его тяжелое влажное тело рядом. Он сгребает меня в охапку, накрывает одеялом. — Не ерзай, — это слышу уже сквозь сон, и просто отключаюсь в переплетении рук и ног. *** Медленно просыпаюсь, с трудом разлепив веки, зажмуриваюсь от яркого света, который исходит от окна. Лучи солнца пробираются сквозь матовые шторы, освещая темный интерьер спальни. Чуть приподнявшись, откидываю одеяло в угол кровати, свешиваю ноги, потянувшись. Смотрю на разбросанную на полу одежду. Мое платье, белье, мужская рубашка и брюки, разглядываю этот бардак. Быстро пробегаюсь глазами по обстановке. Нечего сказать, красиво и стильно. Очень по-мужски. Темные тона, деревянные предметы и поверхности, тумбы, полки. Потолок с современным дизайном освещения, много встроенных деталей. Встаю с кровати, обернувшись в простынь, на мне-то совсем одежды нет. Одергиваю шторы. За ними — окно во всю стену и небольшой балкон с креслами и столиком. Обычный вид на город, вокруг зелено, внизу машины. Спокойно. Тихо. Прикрыла глаза, вдохнула свежий воздух. — Доброе утро. Вздрагиваю, поворачиваюсь на голос. Мальбонте стоит, облокотившись на дверной косяк, на нем обычные трикотажные брюки, торс в чем-то испачкан. В утреннем свете он выглядит еще лучше. — Доброе утро. Давно встал? — Пару часов назад, — выпрямляется и буквально через секунду оказывается возле меня, обняв за талию, целует. — Хорошо спала? — Как убитая, — чуть отстраняюсь, мне неловко перед ним в таком виде, не умытой и не причесанной. Я ведь даже в зеркало еще не посмотрелась. — А ты? — Хорошо. Только жарко было. Кое-кто обвил меня всеми конечностями, выбраться не представлялось возможным, — снова притягивает к себе, я вмиг краснею. — Ты просто под руку подвернулся, обычно я с плюшевыми игрушками в обнимку сплю. — Язва, — заправляет прядь волос мне за ухо, проводит по щеке. Так нежно, что дыхание перехватывает. — Не стесняйся меня. — Я не… — Мне нравится, когда ты такая. — Какая? — Сглатываю. Момент какой-то…волшебный. — Настоящая. Моргаю несколько раз, ресницами хлопаю. Меня будто парализовало, пошевелиться не могу. — Душ прими, я там тебе свою футболку положил, наденешь, — ладонью оглаживает плечи, пальцем проводит по ключицам. — И я жду тебя завтракать. Тебе кофе или чай? — К-кофе. Без молока, — смотрю на него, как будто впервые вижу. Может, я просто до сих пор сплю? — Заказ принят, — целует и удаляется. Я же, еще немного загипнотизированная произошедшим, на еле гнущихся ногах захожу в ванную комнату. Прикладываю пальцы к зацелованным губам, смотрю на себя в зеркало. Голая, растрепанная, в глазах лихорадочный блеск. В голове целый рой разных мыслей. Мальбонте брал меня так медленно и глубоко, что хотелось плакать. А перед этим терзал тело, грудь, засасывая твердые соски. Доводил до желеобразного состояния. Это был секс, самый настоящий, чистый, возбуждающий до предела, до моих криков и судорог оргазма. Было все до такой степени иначе, чем в первый раз, да и во второй, что я терялась в ощущениях. А ведь совсем недавно давала себе четкую установку не подпускать больше этого человека так близко. Самой себе со стороны кажусь тупой истеричкой. То не подходи, то делай со мной что хочешь. Совсем запуталась. А сейчас…это был совсем другой Мальбонте. Или он притворяется, не знаю. Но вот именно ночью в нем был не агрессор, наседающий и берущий что хочет, а мужчина, рождающий во мне желание. Принимаю душ, привожу себя в порядок. Футболка Мальбонте сидит на мне огромным мешком, но я перетягиваю ее своим поясом на талии. Так получается вид короткого спортивного платья. Кухню нахожу по невероятным запахам, доносящихся с нее. И пахнет не только кофе, а, могу поклясться, сладкой выпечкой. — Какие ароматы! Ты правда заказал для меня круассаны? — Я присела за большой стеклянный стол, взяла чашку горячего напитка и сделала глоток, прикрыв глаза от удовольствия. — Обижаешь. Я пеку их сам. Резко распахнула глаза. Чего?! Печет?! Сам?! — Как раз готовы, — Мальбонте повернулся к духовому шкафу позади него, и достал противень с пышными рогаликами. У него еще и крылья на спине. Во всю спину, вернее. Охренеть. Наверняка со стороны я выглядела полной дурой, пялясь с открытым ртом на мужчину. Но это неподдельный шок. Огромный мускулистый мужик в татуировках, сейчас стоит на собственной кухне, раскладывает по тарелкам завтрак, который сам же и приготовил! Картинка с пинтереста, не иначе. Помимо свежеиспеченных круассанов, на столе ваза с фруктами, кувшин с апельсиновым соком и банка шоколадной пасты. — Вики! Прием! — Щелкает перед лицом пальцами, улыбается. — Ты удивительный человек, Мальбонте, — наконец, отмираю и могу даже свои мысли формулировать. — Чем? — Ты готовишь. — И что? — Ну, это круто, — я откусываю кусочек. — Боже мой, как же вкусно! Слюной можно подавиться, я в жизни вкуснее круассанов не ела. Даже во Франции. — Где ты этому научился? — Жадно отламываю куски слоеного теста, макая их в шоколад. — Мама научила. Еще в школе. — Это божественно. — На здоровье. Пока без какого-либо неудобства уплетаю вкуснейший завтрак, замечаю, что сам Мальбонте к круассанам не притронулся, он ест омлет и пьет зеленый чай. — А ты почему не ешь? — Потому что они очень калорийные. — Брось, у тебя идеальное тело, — сказала и тут же закусила губу. — Сочту за комплимент, — Мальбонте прищуривается, уголки губ поднимаются в улыбке. — Но поэтому оно и идеальное. У меня режим питания и тренировок. — Фу, скукота, — запиваю выпечку кофе. — А почему крылья? — Ты про тату? — Угу. Красиво. Я прям залипла. — Ты знаешь, как переводится мое имя? — Нет, не интересовалась. Оно для меня просто необычное. — Маль — это «плохой», а Бонт — это «добрый». Крылья — как олицетворение моего имени. С одной стороны крылья ангела, с другой — дьявола. Собственно, в этом весь я. — Ух ты, здорово. Со смыслом. — У меня каждая татуировка со смыслом, — облокачивается на спинку стула, подносит чашку ко рту. Я встаю, огибаю стол и забираюсь мужчине на колени. Хрен знает, откуда во мне столько смелости, но почему-то мне очень захотелось так сделать. Мальбонте даже не удивляется, сразу кладет руки мне на талию. — Мои руки на тебе — это уже условный рефлекс какой-то, — от его действий и слов на секунду забываюсь, но вовремя беру себя в руки и макаю палец в шоколадную пасту. — Попробуй, это вкусно. — Неа. — А так? — Кладу палец в рот, облизываю как можно эротичнее, смотрю прямо в глаза, чувствую шевеление в его брюках. Мысленно ликую. — Хорошая попытка, но нет. Крепкий орешек. Но расколоть его теперь хочется еще больше. — А так? Стягиваю футболку на одно плечо, оголяя его. Снова макаю палец в банку, но проношу мимо рта и размазываю всю шоколадную массу по оголенным участкам кожи. Смотрю с вызовом, водя пальцем по телу. Глаза в глаза. И снова эта магнетическая бездна. Марево. Пекло. Он рычит, сильно сжимает мою талию, впиваясь в кожу пальцами, глаза чернеют максимально. — Ведьма. Ты ведьма, Вики Уокер, черт знает что такое, — накидывается, слизывая вредный для него шоколад, а я издаю тихий стон, обнимая его за шею, притягивая ближе. — Хочу тебя. Этот раунд я выиграла. *** — А я сразу сказала, что он не оставит тебя в покое. — Кому это ты такое сказала? — Мальбонте твоему. — Он не… — Не твой, да, конечно. Кэтрин смеется, закатывая глаза. Я приехала к ней, поделиться последними новостями, рассказать о всем произошедшем со мной за два дня. Всего два дня! С ума сойти! А кажется, что минимум месяц. Столько событий… Надеялась застать Леона, а застала Лиз — подругу Кэт. Леон с ее мужем Ходжем дружат с подросткового возраста, а теперь они дружат семьями. У них сын, Алекс, ему на днях будет годик. К слову, маленький Алекс не отходит от крошки Эндж, они безумно милые и трогательные. Мы все трое умиляемся, смотря на розовощеких карапузов. — Точно поженятся, когда вырастут, — заключаю. — Вот увидите. Кэтрин и Лиз улыбаются и переглядываются. — Только Леону не говори, его хватит удар, — смеются обе. — Почему? — Это уже совсем другая история, потом расскажу. Сейчас мы хотим знать, что еще такого особенного в твоем испанце. — Почему испанце? — Лиз делает глоток безалкогольного коктейля. — Потому что горяч? — У него отец испанец. Ну, и это тоже, — краснею, вспоминая поджарое тело, сильные руки, увитые узором вен и татуировок, его губы, горячие и влажные, доводящие до безумия. — Мы хотим знать все пикантные подробности! — Да подождите вы, вот же испорченные женщины! Все заливисто смеемся, наполняя бокалы, звонко чокаемся. — Пикантные — потом. Утром он приготовил завтрак. Сам. Своими руками. — Заче-е-ет, — Кэт поднимает большой палец вверх, растягивая гласные. — Это еще не все. Он испек круассаны! — Точно сам? Не покупные? — Точно. — Охренеть! — Лиз, не выражайся при детях! — Ой, простите. — Этот бугай на мотоцикле, забитый татуировками — и у плиты? — B глазах подружки такое искреннее, неподдельное удивление. Мне кажется, заяви я ей, что пью кровь девственниц на растущую луну, она была бы менее шокирована. — Дааа! И, если честно, я совсем запуталась, — сминаю подол своего мини-платья, футболки Мальбонте. Я в таком виде и пришла, мне нравится осознавать, что на мне его вещь. — В чем? — То он говорит, что отношения — не его тема, что это «просто секс», без продолжения. То везет к себе домой, доводит до исступления, целуя ноги, укутывая в одеяло и обнимая во сне. А потом еще и завтрак. И слова такие… — Обескураживает? — Да. И еще я поняла, что действительно боюсь, что он наиграется. Он подцепил меня в баре. Трахнул там же через полчаса. У нас отношения начались с секса по пьяни. Если это вообще можно назвать отношениями. — Поплыла наша Ви… — Ой поплыла… — Девочки! Делать-то что? — Жить, — говорит Кэтрин совершенно серьезно. — И наслаждаться этой жизнью. Кайфуй от происходящего, от проявления заботы, от космического секса. Тебе подвернулся такой шанс, используй его. Обо всем остальном будешь думать позже. А что там у них за мутки с Ребеккой — забей, рано или поздно узнаешь. Не забивай себе голову. Я как будто перестаю нервничать. Отпускаю себя. Я ведь правда совсем не хочу сейчас заморачиваться. Хочу кайфовать. — И, кстати, об отношениях с «секса по пьяни», — включается в разговор Лиз. — Ты результат таких же отношений можешь сейчас лицезреть ползающим по ковру. — Да ладно? У вас с Ходжем начиналось также? — Да, — она подложила подушку под ноги, принимая удобную позу. — Знакомство в клубе перетекло в горизонтальное положение через пару часов. Мы были пьяные и одинокие. Я согласилась поехать к нему домой. Про презервативы мы благополучно забыли. А через три недели я узнала, что беременна. — Прикинь, умудрилась залететь с одного раза! — Восклицает Кэтрин и в нее тут же летит подушка. — Как Ходж принял эту новость? — Конечно, он был в шоке, несколько дней от него не было никаких вестей, — Лиз хмыкает и смотрит на сына. — Но потом мне по секрету сказали, что наш мудрец Макграт вправил ему мозги. Потом было еще много чего, но даже после рождения Алекса мы не были вместе, как пара. Трудности, проблемы, обиды. Препятствий преодолели немало. Но… оно того стоило. Этот период был однозначно самым интересным в моей жизни. — Мораль: предохраняйтесь, бестолочи. Кэт хохочет, Лиз цокает языком, а мне в это время приходит сообщение в мессенджер. Он. На лице тут же улыбка, сразу сияю как лампочка. М: «Встретим рассвет на озере?» Рассвет. На озере. Убейте меня, если это не свидание. Я: «Рассвет, в отличие от меня, ждать не будет.» М: «Это нокаут, мышонок. Заберу тебя в пять? Напиши адрес.» Я: «До встречи.» Только не влюбляться в него! Я хоть и не знаю, как это, но что-то мне подсказывает, что будет больно.