Мы по-прежнему глубоко в сердцах друг друга

Всё должно было быть не так. Их вечер и близко не планировался обернуться таким образом. Они сидят в машине на вершине холма, на улице льёт как из ведра, городские огни выглядят размытыми и почти волшебными, проникая сквозь тонированные окна. Йор сидит рядом с ним; Лойд накинул ей на плечи своё зелёное пальто, чувствуя, что ей, должно быть, холодно. Её обнажённая белоснежная кожа, скрывающаяся под прекрасным и соблазнительным платьем, так аппетитна. Лойд хочет высказать ей, какая она красивая и неземная в лунном свете, но он этого не делает. Вместо этого он в глубоком разочаровании сжимает переносицу, ненавидя то, как всё пошло не так: фильм, на который он пригласил её - ни с того ни с сего отменили; ресторан пропустил заказ, который он сделал; и машина внезапно заглохла как раз перед тем, как с неба обрушилась гроза - пришлось остановиться на этом самом холме, после того, как дорога уже заняла час. Сумрак всегда выполнял свои планы с расчётливым совершенством - но с Йор, его женой, это всегда, кажется, терпит неудачу по какой-то проклятой причине. Он заметил, что она снова вернулась в каком-то плохом настроении после долгой ночной работы, но на этот раз она оставалась в таком состоянии несколько дней, привлекая внимание даже Ани. Вот почему он решил в очередной раз пригласить её на свидание, как она того заслуживает, но, конечно, всё складывается наихудшим образом из возможных. Величайший шпион чувствует себя дураком, и тревога подступает к нему - он боится взглянуть на неё. Но когда он снова украдкой бросает взгляд на её фигуру, она выглядит такой же прелестной, как всегда, а выражение её лица мягкое и наполнено какой-то меланхолией, от которой у него сжимается грудь. Всё что связано с ней, всегда заставляет его сердце трепетать, но на этот раз вперемешку со стрессом и чувством вины. "Мне очень жаль, Йор...", - внезапно говорит он, привлекая её внимание, его голос приглушён каплями дождя, бьющими по стеклу. "Я хотел ещё раз поблагодарить тебя за всю твою тяжёлую работу и избавить тебя от стресса, но всё обернулось большой катастрофой". Её глаза затуманены чем-то ещё, и каким-то образом румянец на щеках становится сильнее - как будто она чего-то ожидает. Её голос так сладко звучит, когда она бормочет в ответ, уставившись на свои сжатые руки. "Вовсе нет. Мне было так весело просто проводить с тобой время, Лойд, большое тебе спасибо за то, что всегда водишь меня в новые места. Эмм, быть вместе с тобой более чем достаточно". Что-то мелькает в его голубых глазах, и он поглощает весь её образ целиком, когда он сливается с дождём и жёлтыми огнями, плывущими снаружи. Она всегда очаровательна. Лойду вдруг захотелось протянуть руку и прикоснуться к всегда присутствующему румянцу на её щеках - и он сделал это. И как только он касается её кожи, она тут же вздрагивает и тает от мимолётного прикосновения его руки в перчатке к ней, только кончики его пальцев прослеживают путь по особой, очень слабой отметине, которую он находит возле её уха. Ни один из них ничего не говорит, и Лойду приходится мысленно пнуть себя, чтобы остановить то безумие, которое он творит, - в этот момент он даже не понимает самого себя. Но прежде чем он успевает отстраниться и извиниться, сымпровизировать любую ложь, какую только сможет придумать, Йор сильнее прижимает его ладонь к своей щеке. Её глаза наполняются нежностью, которой там быть не должно. То, как она произносит его имя своими губами, впитывая каждый слог, словно это волшебство, тоже не должно заставлять его сердце таять, как это происходит сейчас. Но прежде чем Лойд снова сможет трезво мыслить, Йор тянется к его губам - и он не особо осознаёт, что обхватывает её лицо своими ладонями, когда пожирает её. Прежде чем они успевают полностью это заметить, они оба, спотыкаясь, направляются к заднему сиденью, наполовину раздетые, его пальто соскальзывает с её плеч, когда он ищет молнию у неё на спине. Они чувствуют себя кем-то вроде подростков или заново переживают юность, которой ни у кого из них никогда не было: поцелуи и прикосновения друг к другу на заднем сиденье маленькой машины под проливным дождём, звук капель, барабанящих по крыше и стеклу, прерываемый только далёким эхом грома. В ту грозовую ночь под ним стонет его жена, тонет, цепляется за него - и его тревога улетучивается, когда он наблюдает за ней: он всё делает правильно, он всё делает правильно, и ей это нравится, когда она проводит пальцами по его волосам, постанывая от силы его толчков, и Лойд выводит тайные слова на её шее. (дождь поливает их, как цветы, и они распускаются, и сплетаются, как нежные виноградные лозы).