Силенсиум — сонус

Вот уже пять лет прошло с тех пор, как я вернулся из снежных пустынь Кризалис. Оглушающие вьюги сменяли ослепительные снегопады. Я мог погибнуть, если бы не воля к жизни, это та невыносимая жажда Быть, которая гложет изнутри каждого пони. Работать успешным исследователем и посвятить себя путешествиям в мертвом мерцающем мире, быстро расхотелось. Я снова слышу. Это нарастающий гул сошедшего ледника. Тихий ужас сковывает грудь, меня как по новой уносит снежная лавина, родившаяся на далеких горных пиках... И я оказываюсь в уютном понивилльском кафе. Пленительная память выпустила меня из своих объятий. Мой столик, придвинутый к желтой стене, окружает пара вешалок. С кухни несет пряным ароматом, и я наслаждаюсь им в мягком креслице, ожидая свой заказ. Наконец, калитка прилавка открылась. Оттуда в припрыжку выпорхнула розовая пони, что-то себе напевая. Кудрявые волосы качались из стороны в сторону, и едва поспевали за движениями ее головы. Обычно, я бы счел такую личность инфантильной и отталкивающей, но было в ее лице что-то конкретное, осознанное. Она пела и танцевала, будто сегодня самый счастливый день в ее жизни. Каждая вещь в помещении служила ей декорацией в этом выступлении. Пони ловко скользила меж столиков, роняла посуду, но в последний момент ловила и ставила ровнее, чем она была до этого. Она выполнила акробатический кувырок, перехватив в поднос в воздухе, и задыхаясь взяла последний аккорд. В течение секунд пяти. Эта пони, так и стояла с широко открытым ртом, глотая воздух. Затем она заметила меня и подала холодный латте, из которого до сих пор не пролилось ни капли. "..." — ее губы испускают беззвучное ничего. Я не слышу эту пони. Проклятие, которым одарил меня север — т и ш и н а. С нелепой улыбкой я до некультурности долго смотрел на эту пони. Чего она от меня хочет? Ждет спасибо? Я осторожно кивнул ей, также улыбаясь при этом. Она махнула кудрявым хвостиком и в припрыжку удалилась прочь, сопровождая это беззвучным "хи-хи". Не могу сказать почему, но это меня развеселило. Я не чувствовал себя неловко, хоть и не смог объясниться в своей неразговорчивости. Я пил свой латте так долго, как мог, но как не желал, пони не появлялась. В конце концов мне пришлось выйти на улицу, оставив на столе щедрые чаевые. Завтра выдалось дождливым. На работе (работал я на почтовом складе) сотрудников отпустили раньше обычного. Я прогуливался по дороге домой, сделав большой крюк. Моя шерстка намокла, и сковывала движения. Я ощущал себя, словно одел тяжёлый бушлат. Но между тем, дождь был мне по душе, ведь через день - другой с неба должны были посыпаться первые снежинки. Мне противен снег. Я ненавидел легендарную Сноудроп почти также, как ненавидел фабрики Клаудсдейла, продолжившие ее дело в промышленных масштабах. Всякое достойное дело имеет своих противников. Однако я имел честь не осуждать любимый многими снег, также как этого не делают, пони, которым не нравится дождь. А дождь прекрасен. Когда он идет, на улицах становится чисто. Нет мусора, нет пыли, нет суетливых пони. Сейчас можно быть с собой. Чистые капли, совсем не жесткие как снег, разбиваются о землю кристальными кусочками. С крыш стекают изумительные водопады, а по дороге бегут дрожащие змейки ручейков. Я хочу петь и пою, не слыша голоса. И никто другой тоже не услышит мою изувеченную дикцию, я знаю, потому что в памяти еще осталась шипящая дробь, заглушающая все остальные звуки. Я танцую вокруг фонарного столба, прикрыв глаза от ливня. Ливня наслаждения. Когда я хотел перехватиться за столб очередной раз, мои копыта внезапно поймали чужие. В продолжение танца, я произвольно прокрутил нежданного партера и застыл, оставив ее полулежа у себя на предплечье. Словно во сне я открыл глаза. Это была вчерашняя официанточка. От пружинистых кудряшек не осталось и следа. Ее мокрая грива струилась темно-розовыми локонами. Капли стекали по мордочке и можно было бы подумать, что пони плачет, но она улыбалась. Я не умел вальсировать, даже никогда не пробовал. Но это было неважно, ведь в эти секунды мое тело двигалось без всяких усилий само по себе. Шаг вперед, шаг в сторону, поворот - ни с чем несравнимые чувства. Промокшие до каждой шерстинки, мы цокали по лужам, кружа в танцевальном опьянении. Меня не просто загнать до изнеможения. Я держал себя в тонусе, даже когда завязал с работой на крайнем севере, но пересилив жеребячью гордость я признал сегодняшнее поражение. Моя партнерша не просто вынослива, она гиперактивна! Как бы мне не нравилось это сумасшедшее мероприятие, и как бы я не хотел танцевать с этой пони, я устал. Я отпустил ее копыта и не принял их, после того, как мы раскрутились в разные стороны. Увидев ее озадаченное лицо, я пошел на хитрость: изобразил движение губ, будто что-то говорю. Пони крикнула, указывая на уши. Я оказался прав, когда подумал, что дождь издает сильный шум. Я помахал ей и пошел прочь, проклиная свой поганый слух. Мне не о чем болтать с ней дальше, спрятавшись от дождя в ресторане.