Искренность

Когда всё началось, она не помнила. А началось, конечно, по одной только причине, богам смерти отлично известной, - от скуки. Скука - важнейший эволюционный механизм, побуждающий людей творить выдающиеся вещи. Причем в обе стороны: как потрясающие открытия, так и ужаснейшие глупости. Очевидно, синигами не сильно отличаются от своих жертв. Бедняга Джелос. Сколько она за ним наблюдала. Скрывалась в тени, надеясь найти объяснение его просиживанию у самого края их серого мира. Пыталась понять причину, по которой тот так старательно всматривается в туманный кисель под корявыми ногами. И не видела в девчонке, за которой он следил, ничего стоящего. Красота? Она увянет спустя пару мгновений: для богов смерти десятки лет проходят в мгновение ока. Успешная карьера модели? Критерий, значимый только для смертных. Что ей карьера, если сотни столетий приходится делать одно и то же без какого-либо выбора? Рем всматривалась, анализировала, но по наитию, интуитивно понимала, что логически тут ответа не найти. Нужно искать иначе. Внутри. Сердцем. Атавизмом, которого у таких, как Рем, отродясь не было. Но… Она ошибалась. Дважды. Первый - когда имя влюбленного в Мису безумца судорожными росчерками легло в тетрадь нескладного тихого Джелоса. Второй - когда от улыбки девчонки внутри что-то дрогнуло, осыпалось толстым слоем пыли и вопреки всему, несмотря на логику и физиологию (хотя какая там, к чёрту, анатомия у синигами!) забилось, отдалось пульсацией. Налилось красным, как глянцевые яблоки мира людей. Как помада на губах Амане, отблеск её глаз Бога Смерти. Рем ненавидела людей. Не могла понять любопытства Рюка, его страсти забавляться человеческими делами. В честолюбии, корысти, похоти нет ничего смешного, вызывающего интерес. Каким бы многоцветным ни казался мир смертных, внутренность, души его жителей были так же блеклы, как скудный рельеф обиталища синигами. Все они преследуют свои цели, готовы идти по головам в надежде обрести иллюзорное счастье… Серые, порочные, однообразно-эгоистичные. Но не Миса. Нет, в одном она не отличалась: ради своего желания Амане шла по головам так же, как и Хигучи, и Лайт. С той лишь разницей, что делала она это ради любви. Того чистого, незамутненного корыстью чувства, которое многими лишь использовалось и презиралось. Те же Ягами и Кеске для достижения цели использовали других, Амане же использовала себя и всё, что у неё было. Когда другие строили выдающиеся аналитические алгоритмы, Миса вырывала из груди живое, бьющееся и с улыбкой складывала к любимым ногам. И даже толика, огрызок тепла в ответ для нее были сущей радостью. Чистое, незамутнённое корыстью существо. Искреннее в своей привязанности, в своём желании видеть мир и людей в нём светлыми и добрыми. Желании, доходящим порой до откровенной наивности. Её хотелось оберегать. Уберечь от всего этого прогнившего мира нежное, искреннее, своей ценности не понимающее. Она видела, как Амане тянет к Лайту. Видела, что в том едва ли наскребёшь на ту широту чувств, которые девчонка к нему испытывала. Считывала его корыстные мотивы. Знала, что Ягами просто удобно иметь послушного, готового на всё последователя, тогда как для Мисы он был целым миром. Рем всё это знала, но… ничего не могла возразить, когда по-детски большие глаза светились непритворным восторгом, отражая в себе своего кумира - бога Нового Мира, Киру. Она принимала Мису Амане во всех её недостатках, единственную из людей. Потому что ни один из них не мог так же, самозабвенно, пожертвовать всем собой ради другого. Миса светилась искренней до исступления любовью, распространяла её, как вирус. Вирус, на который оказались падки и боги смерти. И нескладный, неуклюжий Джелос. И украдкой наблюдающая за ним синигами, вдыхающая тот же самый воздух. Умирая, Рем не видит абсолютно никаких сожалений. Перекрути время, она сделала бы точно так же. Только жаль, что она больше не сможет её уберечь. Но знает: когда-нибудь она еще ее встретит.