Я поджигаю свой дом

ФИО: Яшин Александр Александрович Дата рождения: 02.05.199* Дата поступления в АДД: 17.02.200* Место рождения: Саха

Край листа уже начал подгорать. Саша смотрел на него, как олень смотрит на машину, которая несется на него со скоростью 200км/ч. Спокойно, расслабленно, совсем не осознавая, какие последствия прячутся за ярким светом. Бумажка горела красиво. Ярко. Слишком весело и активно для такой паршивой вещицы. Но он с этим смирился. В конце концов, она горела. Сгорала, превращаясь в кучку пепла. Она уже ничего не значила. Не имела никакого веса. Потеряла смысл. - Как инфантильно. Может, еще свое письмо деду Морозу откапаешь и сожжешь? - это был не голос, а мерзкий скрежет. Ехидный, самодовольный, который сейчас ничем нельзя было заглушить. Ни таблетками, ни сигаретами, ничем. Но Саша все равно вытащил из кармана куртки пачку синего собрания. Вытряхнул себе на ладонь последнюю сигарету и поднес к горящим "АДД". Он затянулся. Глубоко и медленно, позволяя никотину отравить каждую клеточку мозга. Всего одна тяга и сигарета потухла, встретившись с тыльной стороной ладони. Окурок полетел в ржавое ведро, к личному делу. - Заткнись нахуй! Не мешай мне. Он знал, что канистры с бензином стоят в сарае. Еще совсем мелким он помогал Егору сливать топливо с соседских машин. Почему-то, им прилетало и за успешную, и за провальную операцию. Разница была только в том, кто именно проявлял инициативу в наказании - соседи или отец. В последний раз, Егор принял весь родительский гнев на себя. А через неделю после этого, Александра Яшина лишили родительских прав. Егора Яшина посадили за покушение на жизнь человека. А Он радовался этому, словно какому-то празднику. Саша не хотел заходить в дом, но он понимал, что надо. Последний раз он был в этой ветхой двухэтажке очень давно. Так давно, что можно было бы подумать, что это никогда не было правдой. С тех пор прошло столько лет, столько событий, столько жизней пролетели... А он все помнил, что запасной ключ лежит в ящике с инструментами под крыльцом. Может, потому что в этот самый ящик его тыкали лицом, крепко держа за волосы, когда он говорил, что потерял ключ, пока гулял. А может потому, что тысячу раз прокручивал в голове этот вечер. - Натка, какого хера... Какого хера ты так долго...?! - голос доносился из кухни. Пропитый, прокуренный бас. Судя по интонации, он успел выжрать минимум две бутылки самогона. - Опять с этим ублюдком терлась, шлюха?! Почти шестнадцать лет его не было в этом доме, но за это время ничего не изменилось. Отец все так же стучал кулаком по столу, а он инстинктивно напрягался, готовый к удару. Но этого больше не будет. - Смотри-ка, а матушки дома нет... Пойдем плакать в кусты? Хотелось послать Его нахуй, но сейчас было нельзя. Надо было оставаться незамеченным, как можно дольше. Что бы все прошло именно так, как он хотел. И приходилось слушать едкие комментарии, откручивая крышку канистры. В нос ударил запах бензина. Тяжелая тара казалась легкой пушинкой. Саша быстро обошел первый этаж, минуя кухню, стараясь при этом не наступать в лужи. Потом полил скрипучие ступеньки. Он ненавидел это место всей душой. Он хотел бы, что бы его никогда не было. Ни этого дома, ни его обитателей. Что бы его самого никогда не было, что бы не было Егора, блохастой сучки Янки, мужиков матери и друзей отца. Он хотел бы не рождаться, или родиться в другом месте. В другой семье. В семье Юли и Димы, например. Тогда он не был бы для них проблемой, потому что был бы желанным запланированным ребенком, а не актом милосердия. Он бы читал девчонкам сказки, вроде тех, которые рассказывал Илья. Провожал бы их в школу, учил бы кататься на байке. Все было бы хорошо. Но все изначально было не так. Он был бракованным, потому что его сделал тот, кто добровольно себя сломал. И если он не мог исправить себя... То мог уничтожить того, из-за кого все это случилось. - Привет, - он зашел на кухню так, будто имел на это полное право. Из полупустой канистры продолжал капать на пол бензин. Саша улыбнулся, криво и широко. Посмотрел в заплывшие глаза, буквально наслаждаясь смесью тревоги и непонимания. - Ты... Ты кто нахуй такой, а? - тело медленно отлипло от спинки стула и приподнялось, но на большее у него ожидаемо не хватило сил. Взгляд скользнул по полу и остановился на канистре. Несколько секунд тяжелого мыслительно процесса. И никакого результата. - Свали нахер из моего дома, утырок! - Совсем не узнаешь? - он изобразил разочарование. Потом бросил канистру на пол и пнул ее ногой в сторону стола. Взгляд зацепился за кухонный нож. Саша взял его и без секунды размышлений резанул по волосам. Желтые и красные пряди упали на пол. Криво стриженный, с немытой головой и со слезами на глазах. Теперь он отличался от того, маленького себя, только шрамом на шее, да крошечным огоньком под глазом. - Нет! Пожалуйста! Не надо! Папа, пожалуйста! Я больше не буду убегать, честно! Честно! Пожалуйста, прекрати! - он не планировал этого. Не думал, что эта встреча настолько его покарежит. Но Саша орал так, будто его действительно били головой об стену, срываясь на визг и обливаясь слезами. Мыслями он был там, на этой же кухне, только в декабре. За окошком шел снег и он видел, как Егор медленно идет по двору. Чем ближе он был к дому, тем громче Саша орал, в надежде, что брат его защитит. Мысли о Егоре вернули его в реальность. В ту, где синюшное лицо с лопнувшими капилярами смотрело на него как на больного. Тревога в чужих глазах превратилась в настоящий ужас, а потом сменилась спокойствием. Нет, даже равнодушием. А потом чужие губы растянулись в усмешке, и ему окончательно сорвало крышу. - Тебе смешно, да? Весело? - от былой уверенности не осталось и следа. Саша заметил, что его голос дрожит, а ладони непроизвольно сжимаются. Ему хотелось куда-нибудь уйти, прямо сейчас, как можно скорее. Далеко и надолго, никогда больше сюда не возвращаться и забыть, как страшный сон. - Я же говорил, сученыш, что ничего путного из тебя не вырастет... Ты вломился в мой дом, выблядок. Так по раздолбаю-братцу скучаешь? Так не ной, я ща... Ща корешу своему звякну и тебя быстренько повяжут. - Не повяжут. Ни за что, моя радость. Мы же не бросим дело на полпути? - Не бросим. - Мы не позволим никому себя обижать, да? Он кивнул, утирая рукавом слезы. - Он ответит за все, что сделал. А эта сучка придет на руины и будет страдать. Так ведь даже лучше, правда? - Да. - Че ты там бормочешь, а? Ты не понял? Я сказал: вали нахер из моего дома! Саша ему не ответил. Он достал из кармана пустую пачку сигарет и бросил на пол, в лужу бензина. Вышел в коридор, забирая с полки все ключи. Вышел на улицу и запер дверь снаружи. Потом вернулся в сарай за второй канистрой и обошел дом по периметру, обливая стены. Потом дверь. Потом крыльцо. Он дошел до калитки, повторяя свой путь горючей жижей. Потом достал из кармана гравированную "Зиппо". Из дома доносилась пьяная брань. Не соображающий толком отец, судя по всему, пытался выбить дверь. У сетчатого забора, отделяющего их участок от соседского, собралась семья. Баба Нина, к которой приехала дочка, видимо с мужем и их ребятенком. Саша помахал малому рукой, прекрасно понимая, что мальчик не увидит его за бушующим пламенем. - Красиво горит... - Погано. - Давай теперь бензобак ебнем? Саша не ответил Ему. Только покачал головой и вышел за территорию участка. Дом весело трещал в языках пламени, словно прощался с ним. Огонь осветил тёмную улицу. Улыбаясь, Саша влез на Феникс. Надел шлем и перчатки. Где-то очень далеко уже выла пожарная сирена. А он счастливо улыбался, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Их больше нет. И не будет. Егор обязательно узнает об этом и обрадуется. Может, успокоится наконец-то... Он убрал подножку и завел мотоцикл. За пару минут разогнался до трех сотен. Впереди была долгая дорога. Долгая и, возможно опасная, но вряд ли его кто-то будет искать в таких ебенях. Тихого даже на картах не было... Зато, в Тихом был Илья.