***
Тэхену 21, и он снова что-то забыл в автомастерской. Ему нравятся машины, но скорее их красивый вид и рев мотора. А вот Чонгук — его лучший друг — знает их как пять пальцев, разбирается в теории и, кажется, при желании может самостоятельно собрать новую хонду. И вот он лежит под темно-синей маздой — в потрепанном, испачканном машинным маслом комбинезоне, который он по привычке стягивает до пояса, ноги широко расставлены, под рукой лежат гаечные ключи разных номеров. Тэхену такая атмосфера нравится. Он совершенно чужой в ней: запах пота стойко и неприятно смешался с запахом машинного масла, тусклый свет люминесцентных ламп едва помогает в работе, а на фоне играет плейлист испанских песен из »Форсажа» — и интеллигентному Тэхену из высшего общества здесь не место. Но он сидит на удобном пластиковом стуле красного цвета, подпевает любимому Дон Омару и терпеливо ждет, когда Чонгук закончит. — Эй, я понимаю, машины важнее меня, но все же нам нужно отметить мою пятерку, — все же сдается Тэхен, потому что Чонгук с широко расставленными ногами за работой выглядит незаконно — особенно, когда Тэхен чувствует чувства. — И мне холодно, декабрь на дворе! Чонгук откладывает гаечный ключ — будь он проклят, этот чертов инструмент — хватается за бампер и отъезжает из-под машины, и у Тэхена, кажется, замирает сердце. Его лучший друг делает самые простые движения: встает на ноги, отряхивается, чистит грязные руки уже черно-белым от пятен полотенцем и идет умываться к потрепанной раковине — а Тэхен не может отвести взгляд от крепкого молодого тела, пружинистой походки хищника, даже небрежно собранных в хвост волос. Чонгук великолепен, и самое ужасное — он даже не старается ради этого. Возможно, в этом и кроется весь секрет. — Пятерка за испанский, да? — уточняет парень. — Куда поедем? — Он возвращается к машине, собирает ключи в деревянный ящик, опускает на домкрате машину и уходит в подсобку, чтобы принять быстро душ и переодеться. — Возьмем кфс и поедем на смотровую площадку, как тебе такая идея? — слегка повышает голос Тэхен, но знает: его услышат. — И снова я твой водитель, хён, – слышится глухо, но даже так Тэхен знает, что Чонгук закатил глаза. — Что ж, у меня нет выхода, — он возвращается через пять минут в простых темных джинсах и черной толстовке, волосы влажные, но он чист и относительно свеж. «и сейчас я обращаюсь не к новому тебе и даже не к январскому тебе, а декабрьскому — когда мы были с тобой единым целом вопреки всему окружающему миру, до тех слов «а что с нами будет?». мы всегда думали, что с нами будет, но я никогда не ожидал такого результата, потому что мы не должны были это пережить».***
На смотровой — никого, только ледяной декабрьский ветер, звездная ночь, slow down чейзов и много-много вредной, но вкусной еды из кфс. Тэхен все еще интеллигент из высшего общества, но с Чонгуком, в его черной хонде, ему чертовски уютно и хорошо. Они третий час обсуждают тупых американцев, Северную и Южную Кореи, политику менеджмента айдолов и фламенко — что угодно и как угодно, потому что они друг с другом, им тепло и хорошо. И никто больше не нужен. — Как у тебя с ним? — как бы между делом спрашивает Тэхен. Ли Сынги — странный выбор Чонгука. Тэхен, конечно, не имеет права осуждать, он друг и полностью поддерживает решение Чона, Сынги также обожает машины и многому научил своего парня — однако кому Тэхен врет, он не понимает, что они нашли друг в друге и как вообще сошлись. — Такое себе, — пожимает плечи Чонгук. Обычно он не говорит о проблемах со своим парнем, но ему уютно и хорошо — Тэхен это видит и чувствует. И всегда готов выслушать своего друга и помочь ему советом. — Мы снова посрались… Влюбленный лучший друг, выступающий психологом в отношениях своего возлюбленного — та еще банальщина, не так ли? Но Тэхен подавляет свои — возможно еще зарождающиеся — чувства, внимательно слушает друга и дает совет. Понимает, что глупо, что ноет где-то в груди, что хочет быть на месте Сынги и получать внимание от Чонгука, но не лезет. Он друг, и это его место. Они переводят тему, Чонгук расслабляется и сам заводит темы, они переслушивают весь плейлист испанских песен, и Тэхен переводит некоторые из них. На часах уже перевалило за полночь — им чертовски хорошо. — Какая у тебя мечта, Чонгук? Чонгук зависает и дожевывает свой наггетс с таким лицом, словно пытается понять значение слова «мечта» — или словно ему никогда такое не задавали. — Мы трезвые для таких разговоров, хён, — отшучивается. — Я серьезно, какая у тебя мечта, чего ты хочешь в этой жизни? — совершенно серьезно спрашивает Тэхен. И Чонгук рассказывает: что хочет открыть свою мастерскую, чинить и тюнинговать классные тачки, участвовать в гонках и прокатиться на своей любимой хонде по всей Корее. — С тобой, — неожиданно добавляет Чон, и сердце Тэхена пропускает удар. — В моих мечтах ты сидишь вот здесь, на пассажирском сидении, читаешь мне вслух, а я катаю нас по всей стране. — А какой шоколад ты любишь? – резко переводит тему. Тэхен чертовски влюблен. «блять, мы чувствовали то, чего не чувствовали многие. они не пережили того, что было между нами. они не знают, как хорошо нам было в объятиях друг друга. и никогда, сука, никогда они этого не узнают. потому что это только ты и я. я и ты».***
Тэхен стягивает рубашку и надевает простую черную футболку Чонгука: он решил устроить сюрприз другу и заявился к нему ночью, часам к десяти. Он все еще чертов аристократ из высшего общества, но в холостяцкой квартире Чонгука на окраине Сеула ему чертовски уютно и хорошо. И он хочет остаться здесь навсегда. — Чем займемся? — спрашивает Чон, лежа на кровати, пока Тэхен стягивает брюки, чтобы надеть шорты. — Будем смотреть порно, конечно же, — шутит. — Давай, — не шутит. Они снова заказывают вредный фастфуд и включают «Поймай меня, если сможешь», но увлекательная история Франка Эбегнейла не особенно увлекает их. Тэхен ложится на постель, пока Чон все еще сидит на полу, прислонившись спиной к кровати, и они начинают обсуждать все на свете: от японской оккупации Кореи в начале двадцатого века до наркокартелей в Колумбии. Тэхен почти не видит его лица, но в очередной раз понимает, насколько он влюблен в этого человека. Именно Чонгук убегает от реальности и проблем с семьей и парнем к Тэхену, но Ким — тот, кто бессовестно тонет в нем и не желает быть спасенным. — Знаешь, есть одна песня. — вспоминает Тэхен под утро, пока они лежат под одним одеялом на постели. Греются. — Помнишь мою любимую испанскую певицу? — Розалию? – хрипло спрашивает Чон и выдыхает дым от чапмана. — Да, есть одна песня. Послушай, я переведу ее тебе. Маленькое окно пропускает тусклый лунный свет, на улице все еще декабрь, но им тепло в комнате, что пропахла вишневым дымом от сигарет. Тэхен включает клип на ютубе и пододвигается совсем немного ближе. «если бы мне пришлось выбирать между тобой и богатством, со всем величием, что следует ему, о любовь моя, я выберу тебя». Он обожает чистый и сильный голос Розалии, но больше всего — ассоциировать себя и Чонгука с этой песней. Он выберет его — всегда и везде, при любых обстоятельствах, что бы ни случилось и как бы жизнь ни повернулась к ним. Чонгук тушит сигарету и внимательно вслушивается, но не отводит взгляд от Тэхена. Вид испанской певицы его сейчас совсем не интересует. «я влюблен, и я люблю тебя, люблю. лишь желаю быть рядом с тобой, мечтать о твоих глазах, целовать твои губы, чувствовать себя самым счастливым в твоих объятиях». Он готов кричать эти строчки, потому что это именно то, что он чувствует. Он ужасно и бесконечно влюблен в родного и до безумия уютного Чонгука. Его лучшего друга, соулмейта, с кем он может разделить и счастье, и горе, кого он выслушает в любой момент дня и ночи. «я помню, как временами ты застывал, по несколько минут разглядывая меня. возможно, такое было и со мной, когда я думал «черт, мне так повезло с этим человеком». думал ли ты так же? ощущал ли то же, что и я?» Он переводит и дальше, но в один момент его нагло затыкают: Чонгук первым подается ближе и целует Тэхена. Целует, в губы, по-настоящему, именно так, как Ким мечтал эти несколько месяцев. — Это было твое признание, да? — хрипло шепчет Чон, и единственное, что ощущает Тэхен — вишневое послевкусие первого поцелуя. Чертовски вкусно и соблазнительно. Чонгук вновь подается вперед, увлекая в глубокий поцелуй, а кто такой Тэхен, чтобы отказываться от такого подарка судьбы? Только вот он совсем не замечает, что хоть его и поцеловали, но не признались в ответ. «и я ненавижу тебя, я ненавижу себя за то, во что мы превратились в итоге. я всегда считал нашу любовь другой, но неужели мы с тобой оказались лишь свечой, которой в определенный момент суждено было выгореть».***
Больше они к той ночи не возвращались: дружили, словно ничего не было, словно Тэхен не засыпал в руках Чона, словно не пел о любви и выборе. Были примерными друзьями, только вот Тэхен больше не был старым Тэхеном: едва попробовав губы Чона, он навсегда отдал ему свое сердце. Они в очередной раз проводили вечер в мастерской, на фоне играла Bandoleros Дон Омара в замедленной версии, Тэхен сидел на том самом красном пластиковом стуле в теплом пальто, пока Чонгук рассказывал про очередную ссору с матерью и Сынги. — Я прикупил бондаж на торс, кстати, — бросает меж слов Чон. — Сделал кое-какие фотки, но их я тебе не могу показать. Делал я их для Сынги, — без ножа режет. Тэхен никогда не считал себя ревнивым человеком: все предыдущие пассии в его жизни не вызывали противоречивых чувств, но та жгучая боль, которую Тэхен ощутил от трех слов, так просто брошенных Чонгуком, он запомнит надолго. Он сдерживается. Сжимает кулаки до ярких полумесяцев на ладони, оправдывает Чона, пытается быть большим и взрослым, пытается быть другом — но он тоже человек. Имеет ли он право на эту злость? — Чонгук, я понимаю, мы друзья, — голос едва заметно дрожит, но он старается держать себя в руках. — И я всегда буду твоим другом. Но… пожалуйста, уважай меня тоже. Я не хочу слышать о ваших отношениях, точнее о таких деталях… Чонгук мгновенно замирает и откладывает гаечный ключ. Тэхен хочет сбежать, как только видит взгляд Чонгука, полный вины — здесь виноват только Ким. — Прости, хён, я не подумал, — он мгновенно подходит ближе и обнимает парня. Становится тепло в руках любимого человека, но почему его все еще бьет озноб? — Это я виноват, — слон, которого они так долго старались игнорировать, наконец топает ногой. В какую дружбу они хотели сыграть, когда оба влюблены? — Я не должен портить ваши отношения и лезть в это. Правда, прости… мы будем друзьями. — Хёни, хён, — зовет Чон и обхватывает ладонями лицо: он чувствует запах машинного масла, и почему-то ему становится хорошо. Спокойнее. — Мы не сможем больше это игнорировать. Я брошу его, обещаю. Новый укол вины. Последнее, чего хотел Тэхен, так это рушить чужие отношения, тем более отношения его лучшего друга (и любимого). Он знает, что у них не все идеально и Чонгук не очень-то и влюблен в него, но все равно — это чужой монастырь, в который ему совершенно точно не стоило лезть. — Тэхен, посмотри сюда, — строже говорит Чонгук, но Тэхен все еще слышит нотки волнения (или даже паники?) в его голосе. — Я не люблю его и давно хочу бросить. Просто сейчас у него проблемы, и я… мне нужно время. Тэхен молча соглашается, но что-то ему подсказывает, что они катятся в пропасть. «я помню тот последний разговор. снова тот долгий взгляд, громкое молчание, мои неловкие попытки отвлечься. это был понедельник. я не мог проговорить ни слова, лишь смотрел на тебя и прощался. как, возможно, и ты. ты цеплялся, я это чувствовал, но ты тоже понимал, что больше у нас такого не будет. оставил ли я запись в своем дневнике в тот вечер? стоит проверить». Проходит месяц. Тэхен больше эту тему не поднимает, как и не показывает свою ревность каждый раз, когда разговор заходит о Сынги — и теперь она ощущается отчетливо и ярко, каждый раз бьет Тэхена по лицу и кричит «смотри, у него есть другой, а ты никто». В тот январский день Тэхен был на нервах с утра. Вся эта ситуация нервировала его — до того, что он не мог сосредоточиться на любимом испанском и вечно отвлекался на телефон. «Совсем скоро» висело на душе, обещания Чонгука, казалось, давали надежду, но оправдания из-за проблем Сынги пугали. Неопределенность раздражала, и самое ужасное — Тэхен во всем винил себя. Он понимал, что они оба любят друг друга, но вся эта ситуация не казалась ему правильной. На чужом несчастье счастье не построить — мудрая мысль, которую Тэхен отчаянно игнорировал. Неожиданный дверной звонок в тишине вызывает табун мурашек, Тэхен бежит открывать дверь и видит его: лицо осунулось, губы потрескались, но перед ним все тот же любимый Чонгук. Невеселый Чонгук. В сердце поселилось напряжение. — Я расстался с ним. Вдох. — Но я не уверен, что это правильное решение. «и я ненавижу тебя, я ненавижу себя за то, во что мы превратились в итоге. я всегда считал нашу любовь другой, но неужели мы с тобой оказались лишь свечой, которой в определенный момент суждено было выгореть». Тэхен ничего не помнит. Лишь как чувство вины отчетливо душит его, руки немеют, а сам он не может ни слова сказать. Неужели так начинают отношения? Неужели такое говорят человеку, с которым хотят начать отношения? Хлопок двери и первые, но последние слезы. Тэхен выгнал Чонгука. «нет. расставаясь, мы любили друг друга. мы горели бы и дальше, и любовь наша — не минуты горения маленькой свечи, любовь наша — дикое пламя, что сжигает леса. свои корни мы и подпалили».***
Тэхен впервые оглядывается: все молчат, слушают внимательно, не смеют двинуться, нарушить тяжелую тишину, лишь некоторые шмыгают и плачут в платки. Тэхен не плачет. Снова. Он разучился плакать в тот январский день, когда захлопнул дверь перед своим любимым — и будущим. «и после стольких красивых строк я вспоминаю, что между нами произошло. как ты поступил. что ты делал. и мне становится тошно от себя, от своей слабости. нормальный человек отрубит хвост прошлого без сожалений и с удовольствием, а я же, отвратительный, все еще люблю тебя. любил ли ты меня? мое сердце не желало более никого, я, ненавидящий цепи любви, сам себя заковал в них, сделал бантик, преподнес себя в подарок. не мне жаловаться, да? да. это было мое желание, я и не жалею. я хотя бы понял, что могу быть верным. но мы говорим о редкой любви, взаимной любви. поэтому мне и интересно, каково было тебе хотеть его, уходить в его руки. или же лишь я надумал себе счастье, чтобы снова спрятаться в отличном от реальности мире. сейчас, кажется, меня волнует лишь этот вопрос. самое ужасное, что буря обиды бушует у меня внутри, я так и не смог выплеснуть ее, потому что ты так сильно застрял внутри, я просто не могу выветрить тебя. пожалуйста, уйди. уйди отовсюду. я не хочу слышать тебя в наших песнях, не хочу читать тебя в наших строчках. я не хочу видеть тебя в себе. это самое отвратительное, потому что я не знаю, куда мне спрятаться от тебя. я плачу, я очень громко плачу, но ни одна слеза не может коснуться подбородка. и как мне быть?» Прошло полгода с того злополучного дня. Тэхен похоронен под чувством вины и сожаления, а еще — убит любовью. «ты — моя утопия. увижу ли я тебя, когда буду умирать? вернусь ли в момент смерти я в тот момент, когда счастливо и беспамятно смотрел в твои глаза, когда смущенно улыбался от одного твоего ответного взгляда. будет ли этот момент самым счастливым за всю мою жизнь? не знаю. но уже сейчас я хочу вернуть самый лучший декабрь своей жизни, когда я дышал тобою. и твоей заботой. я помню каждое слово, сказанное мне. я правда помню». Он замолкает и оглядывается. Тяжело выдыхает. Молчит, не знает, что делать. Как быть. Кто-то говорит, что отпустить человека сложно. Другие же считают, что сложнее ждать. Тэхен скажет, что самое сложное — не знать, стоит ли ждать или все же пора отпустить. Он собирается вернуться на своё место, но в какой-то момент взгляд цепляется за парня в черном: тяжелые байкерские ботинки, джинсы и свободная черная футболка. В старом, потрепанном временем помещении в подвале недостроенного здания в пригороде Сеула каждую пятницу собираются влюбленные люди. История у каждого разная, итог — один. И чонгук — один из них.