Легче жопой съесть арбуз, чем окончить этот вуз

      Эймон шел по коридору и прокручивал в голове предложение Ксавьера, которое сам же так некстати перебил. Была ли это обычная вежливость, с которой один коллега общается с другим? Или же Ксавьер так же заинтересован в более близком общении, как и Эймон? Математик не хотел делать поспешных выводов.       Насчет своих чувств Эймон был уже уверен на сто процентов: он хочет профессора. Рядом с ним критичность мышления Пэксли снижалась до минимальной отметки. Перед собой он видел только слегка растегнутый ворот рубашки, широкую линию плеч, изящный изгиб талии и бедра в облегающих брюках. Все это постоянно вызывало желание дотронуться, сжать, провести языком, а не только взглядом. Тогда в машине, если бы не звонок младшего брата, ничто не помешало бы Эймону вжать профессора в сиденье страстным поцелуем, затем избавить того от рубашки, почувствовать каждый сантиметр его тела под своими прикосновениями и сладко трахнуть его. От этих мыслей Эймон почувствовал, как по телу разливается приятное тепло. Черт. Появись у него еще одна возможность остаться с профессором наедине, и он без раздумий ею воспользуется.       Но все же было кое-что, что пока удерживало похотливое вожделение преподавателя мат анализа на предохранителе. С одной стороны, Эймон чувствовал себя вполне уверенно, когда речь шла о его собственном желании, но с другой, он не мог знать наверняка, как воспримет всю эту ситуацию объект его влажных фантазий. Быть отвергнутым, конечно, неприятно, но и портить тем самым дружеские отношения с коллегой тоже не хотелось. Однако просто общения Эймону явно было уже недостаточно.       Поглощенный этими мыслями, он не заметил, как добрался до нужной аудитории. Ну что ж, а теперь лекция. Натянув свою дежурную улыбочку для общения со студентами, он открыл дверь и зашел внутрь. На него тут же уставилось несколько десятков пар глаз. Все-таки первокурсники более прилежны в посещаемости. Почти все места были заняты студентами, а ведь это всего лишь какая-то лекция по бжд. Неужели пары Госсена пользуются такой популярностью? Эймон почувствовал что-то вроде гордости за младшего брата. Очевидно, в искусстве обольщения и умении произвести хорошее впечатление молодому поколению Пэксли не было равных. Хоть в чем-то они похожи.       – Добрый день, – поприветствовал учащихся математик. – Меня зовут Эймон Пэксли. Ваш преподаватель попросил меня провести сегодняшнюю лекцию вместо него. Я не с вашей кафедры и довольно далек от безопасной жизнедеятельности, поэтому надеюсь, вы не против полтора часа смотреть видео про противогазы?       Первокурсники заулыбались и согласно закивали. Некоторые студентки кокетливо переглянулись между собой. Братец их препода пришелся им явно по вкусу.       Эймон сел за компьютер и включил первый попавшийся видос с ютуба, где группа каких-то зумеров в лабораторных халатах ставила эксперименты над противогазами и проверяла их на прочность. Кто-то из студентов выключил свет, чтобы было лучше видно, и в аудитории установилась расслабляющая и ненавязчивая атмосфера. Эймон без особого интереса посмотрел первые две минуты видео, а потом достал телефон и принялся проверять почту. Похоже, сегодня он покинет университет только ночью. Наступил конец семестра – время, когда нужно досдать все отчетности, закончить курсовые и много чего еще другого. Пэксли не любил брать работу на дом и старался по возможности решать все рабочие вопросы в стенах учебного заведения. А так как каждый второй студент писал работу под его началом, после лекции Эймона ожидали долгие часы плотной работы. Хотя по его общению с учащимися можно было подумать, что преподаватель мат анализа слишком легкомысленно относится к своей работе, на самом деле, во всех остальных ее аспектах он был предельно серьезен и пунктуален.       Когда первое видео подошло к концу, Эймон позволил автовоспроизведению выполнять свою функцию и включить следующий ролик. На экран он больше не смотрел. Со стороны выглядело так, будто он задремал, сидя за столом, но в действительности он просто пребывал в глубоких раздумьях относительно сегодняшнего распорядка дня и своего отношения к профессору квантовой механики, который, кстати, прямо сейчас проходил мимо приоткрытой двери аудитории.       Дорога к учебному отделу лежала через кафедру физкультуры, поэтому не было ничего удивительного в том, что Ксавьер здесь оказался. После того, как Эймон поспешно отступил, бросив его на произвол собственных помыслов, профессор провел какое-то время за заполнением ведомостей и рефлексией над недавними событиями. Будучи человеком не глупым, Ксавьер, конечно же, заметил, что преподаватель мат анализа оказывает ему недвусмысленные знаки внимания: покупает чай, предлагает свою помощь в работе, проявляет интерес к его научной деятельности, пристраиваясь сзади настолько близко, что мурашки бегут по коже. Сегодняшнее «похлопывание» по плечу напомнило Ксавьеру о его неловкой попытке заплатить за чай в машине. Профессор поймал себя на мысли, что был бы не против вновь ощутить прикосновения рук Эймона. Но еще больше ему хотелось самому дотронуться до преподавателя. Повторить изгибы его изящного тела, скользя ладонями вниз к бедрам. Сжать упругие ягодицы и притянуть к себе. Выплеснуть укоренившееся желание в долгом и жарком поцелуе. Забраться руками под рубашку и огладить твердые мышцы пресса. Ксавьер шумно выдохнул. Хотелось многого. И теперь он уже не мог и дальше врать самому себе, что ищет компании Эймона, чтобы просто попить чайку и обсудить работу.       Ему срочно нужно найти себе занятие, иначе он за себя не отвечает. Поэтому профессор собрал ведомости и направился в сторону учебного отдела. Кто ж знал, что прогуливаясь по коридорам университета с целью проветриться и освободить голову, он вдруг снова встретит своего коллегу.       «А он что здесь делает?» – нахмурился профессор. Через приоткрытую дверь перед ним разворачивался чудесный вид на преподавателя мат анализа, который сидел с закрытыми глазами и подпирал рукой голову. Лицо его было настолько безмятежным и спокойным, что казалось, будто он и правда заснул. В полумраке аудитории на него иногда падал свет от проектора, придавая Эймону вид какого-то неземного великолепия. Внезапно, будто почувствовав на себе чужой взгляд, математик открыл глаза. Ксавьер поспешно скрылся из его поля зрения. Пообещав себе как-нибудь выяснить, почему преподаватель мат анализа спит на лекции на кафедре физкультуры, профессор продолжил свой путь в учебный отдел.       К тому времени, как он разобрался с ведомостями и ответил на все колкости сотрудников по поводу оценок за экзамен, «лекция» Эймона уже подошла к концу. Ксавьер решил дождаться коллегу и остановился у дверей, издалека наблюдая, как юные первокурсницы со всех сторон окружили привлекательного преподавателя. Эймон беседовал с ними, не изменяя своей дежурной улыбочке, от которой студентки таяли на глазах. Одна особо бойкая девушка подошла к математику практически вплотную и, заглядывая тому в глаза, кокетливо спрашивала:       – А вы еще будете вести у нас занятия?       – К сожалению, нет, – ответил Эймон. – Я преподаю на другой кафедре.       Студентка расстроенно поджала губы, но флирт не прекратила. Отчего-то, глядя на эту картину, Ксавьер словил приступ тошноты. И чего они так привязались к его коллеге? Уж вряд ли они горят желанием прокачать свои знания в математическом анализе.       – А какой предмет вы ведете? – поинтересовалась она, наклонив голову набок и усиленно захлопав ресницами. Ксавьер закатил глаза, не в силах это переваривать. – Я бы хотела прийти послушать.       Эймон засмеялся. Но прежде чем он успел ответить, между ним и студенткой возникла зловещая фигура профессора квантовой механики, чья ледяная аура мигом охладила романтический настрой юной совратительницы.       – Прошу меня извинить. Коллега, вас ищет декан, – произнес Ксавьер, не отводя от студентки взгляда, от которого та вмиг покрылась гусиной кожей. После этого он, все так же не глядя на Эймона, схватил того за руку и потащил прочь из аудитории. Ошарашенный Пэксли только и успел крикнуть «Всего хорошего!» и бросить студентам ключи от кабинета.       – Боже мой, кто это был? – оправившись от шока, зашептались девушки.       – Я думала, он испепелит тебя взглядом, – сказала одна из студенток той самой любительнице флирта. Пострадавшая лишь нервно икнула.       Эймон, которого все еще куда-то вели за руку, не знал, чему удивляться больше: внезапному появлению Ксавьера или тому факту, что его зачем-то ищет декан. Неужели о его проделках с Госсеном стало известно Валентине? В таком случае, он может сразу отправляться паковать вещи и искать другую работу. И заодно порадовать Госсена, что никакие лекции больше не помешают ему проводить время с Ланселотом.       – Ксавьер... – тихо позвал Пэксли.       – Да? – сердце профессора пропустило удар, услышав, как Эймон зовет его по имени. Он остановился и обернулся. На его удивление Ксавьера встретил не томный, полный нежности взгляд, а лишенное красок лицо и стеклянные глаза, смотрящие в пустоту. Не понимая, что вызвало такую резкую перемену в настроении коллеги, профессор не на шутку испугался.       – Что с тобой? – спросил Ксавьер, не выпуская руки математика из своей хватки.       Все так же глядя в никуда, Эймон едва слышно произнес:       – Зачем меня ищет декан?..       – ...       Ксавьер не знал, что на это ответить. Как теперь объяснить до смерти напуганному преподавателю, что никакой декан его не ищет, и что Ксавьер просто ляпнул первое, что в голову пришло, лишь бы увести Пэксли подальше от этих стервятниц с первого курса? Профессор невольно сжал чужую руку.       Тем временем взгляд преподавателя вновь приобрел осмысленность и теперь в тревожном ожидании следил за любыми изменениями в выражении лица своего собеседника.       – Эм… Я… – Ксавьер понимал, что если сейчас же не объяснится, Эймона тут же удар и хватит. – Я пошутил.       – Что?       – Никто тебя не ищет.       Эймон тяжело вздохнул и закрыл глаза. Когда он снова посмотрел на профессора, ничто уже не выдавало в нем недавнего состояния экзистенциального ужаса.       – Не шути так больше, пожалуйста. Я думал, мне конец.       – Ладно, – пожал плечами Ксавьер, который все еще не понимал, что происходит. Про себя он, конечно же, надеялся, что Пэксли не будет выяснять, зачем профессор вообще это сделал.       – А, кстати, – будто прочитав его мысли, Эймон решил-таки разобраться в ситуации. – Зачем ты...       Но его прервал телефонный звонок. Оба преподавателя уставились на экран, на котором высветилось имя Госсена. Ксавьер наконец-то отпустил коллегу и мысленно поблагодарил младшего Пэксли за своевременное вмешательство. Эймон, памятуя об ошибках прошлого со словом «Да», поднес телефон к уху и сказал:       – Алло?       – Хуем по лбу не дало? – не растерялся Госсен. – Как все прошло?       – Замечательно, – сухо ответил старший брат, проглотив очередной перл физкультурника. – Твои студенты – просто чудо, ты таких не заслуживаешь.       – Рад, что тебе понравилось. Может, захочешь как-нибудь повторить?       – Я так не думаю, – произнес Эймон, вспоминая свое недавнее состояние ужаса.       – Неужели молоденькие первокурсницы тебя совсем не очаровали? – якобы удивленно спросил Госсен.       Эймон краем глаза посмотрел на Ксавьера и ответил:       – Нет. Не очаровали. И вообще, больше я твою задницу прикрывать не собираюсь, справляйся сам.       Собеседник на том конце провода запаниковал:       – В каком это смысле? Ну пожалуйста, Эймон, мне завтра тоже нужна твоя помощь! Там экзамен, а еще не одолжишь машину на вечер...       Эймон бросил трубку и убрал телефон в карман.       – Прошу прощения, это снова Госсен. О чем мы говорили?       – Это за него ты сегодня проводил лекцию? – сразу же перевел стрелки профессор, чтобы не возвращаться к своей «шутке».       – А, да, – Эймон устало потер переносицу. – Иногда я сижу за него на лекциях и принимаю экзамены. Но, пожалуй, надо с этим заканчивать. Если декан узнает, оторвет нам головы. Она и так не в восторге от специализации Госсена. Узнай она, что он еще и на пары свои не приходит, мало ему не покажется.       – Не переживай, – Ксавьер подошел ближе. Профессор протянул руку к лицу Эймона и заправил выбившуюся прядь волос за ухо математика. Затем он нежно провел большим пальцем по щеке коллеги, обводя контур шрама, который Пэксли также приобрел благодаря Госсену, и произнес: – Если что, я замолвлю за тебя словечко. Эймон растерянно посмотрел на него и коротко кивнул.       «Матерь божья, что с ним сегодня такое? Как можно быть таким… таким… таким!» – паровозик мыслей Пэксли окончательно сошел с рельсов, и он ответил на прикосновение, прижавшись щекой к ладони Ксавьера и положив собственную руку на талию профессора.       – Эм… прошу прощения, профессор Пэксли? – донесся до него чей-то робкий голос. Только сейчас Эймон заметил, что они с Ксавьером все еще стоят посреди коридора. Некоторые студенты уже бросали на них косые взгляды и о чем-то перешептывались. Математик неохотно отстранился от коллеги и, смерив говорившего хмурым взглядом, сухо поправил:       – Ну, вообще-то, не профессор, а старший преподаватель всего лишь.       То, каким тоном он это произнес, создавало впечателение, будто он не простой препод, а как минимум кандидат наук. Робкий студент почувствовал себя еще более неловко.       – Да, простите, пожалуйста… Я принес перепечатанное содержание, как вы и просили…       – А, да, – устало вздохнул Эймон, в очередной раз вспоминая об огромном количестве курсачей и рефератов, поджидающих его на кафедре. – Молодец, что принес. Сегодня как раз проверять буду.       Студент протянул преподавателю листок и тут же испарился из виду. Ксавьер сочувствующе посмотрел на злосчастную бумажку и спросил:       – Большие планы на вечер?       – К сожалению, да, – Эймон посмотрел на часы. – Если начну сейчас, может, даже смогу уйти отсюда до девяти.       – Тебе не нужна помощь?       – Все хорошо, – улыбнулся Эймон. – Я справлюсь. У тебя у самого наверняка еще куча работы.       Ксавьер кивнул. «Да на самом деле, не особо. У меня-то никто ничего не сдает,» – подумал профессор, но навязываться не стал.       – Ну тогда до скорого, – сказал Пэксли, и они разошлись, каждый по своим делам.       Добравшись до своего стола на кафедре, Эймон на мгновение задумался. Рука сама потянулась к щеке, где совсем недавно его касался Ксавьер. Что ж, это делает ситуацию намного понятнее. Если бы только он понял все это раньше, а не на последней неделе семестра, когда работы хоть жопой жри, а меньше не становится! Конечно, впереди у них еще много времени, но откуда взяться терпению, когда желанное находится так близко.       «Так,» – собрался с мыслями Эймон. – «Если не буду отвлекаться, быстро закончу и, может, успею предложить ему поехать домой вместе.»       План-капкан, ничего не скажешь. Вот только наивный преподаватель мат анализа даже близко не представлял объем работы, который его ждал. Просмотрев десятый курсач подряд на соответствие требованиям, он обнаружил, что прошло уже около двух часов с тех пор, как он начал. Математик испустил вздох бессилия. А ведь он даже не читает, что там написано. Просто проверяет, все ли на месте. Эймон беспомощно посмотрел на стопку бумаг на столе, которая как будто совсем не становилась меньше. В следующий раз нужно поставить студентам более жесткие сроки, чтобы ему потом не проверять все разом в день сдачи отчетов. Дотянут же до последнего, а ты сиди и мучайся.       Проклиная про себя избалованных им же учащихся, Эймон продолжал перелистывать работу за работой. Постепенно строки стали сливаться в одну расплывчатую кашу, пока преподаватель не поймал себя на том, что уже несколько минут смотрит в один и тот же листок, не понимая, что там вообще написано. Тяжелая голова сама собой опустилась на стол, глаза закрылись, а в мыслях пронеслось: «Пять минут посижу так и потом продолжу…» Это была ловушка.       Когда Пэксли пришел в себя и посмотрел на часы, то выяснил, что прошло куда больше, чем ожидаемые пять минут. Преподаватель устало потер глаза. Какой кошмар. Он никогда отсюда не выберется. На столе как нельзя кстати оказался стаканчик с кофе.       «Странно,» – подумал Эймон. – «Я вроде не приносил его с собой. Откуда он взялся?»       Но решив не напрягать понапрасну свой и так уже истощенный разум, математик взял стаканчик и отпил бодрящей эссенции. Его любимая жижа из автомата с запахом кофе. Еще горячая. Значит, это точно не он принес себе. Эймон огляделся вокруг. На кафедре помимо него была только Алиса. Но вряд ли она захотела бы проявить заботу об уставшем коллеге и принести ему кофе. Заметив, что преподаватель мат анализа проснулся и теперь с подозрением ее разглядывает, Алиса оторвалась от своих дел и с хитрой улыбкой произнесла:       – С пробуждением. Как спалось?       – Не так прекрасно, как хотелось бы, но спасибо, – не отводя взгляда, ответил Эймон.       – Что-то не так? – спросила коллега, не переставая ухмыляться.       – Это ты принесла кофе? – преподаватель решил не ходить вокруг да около и выяснить все сразу. Алиса хитро сощурилась.       – Ну, допустим, я. И что? Нельзя уже и о коллеге позаботиться?       В глубине души Эймон был разочарован. Он до последнего надеялся, что нужный напиток появился здесь благодаря другому человеку. От Алисы не укрылась тень недовольства, пробежавшая по лицу математика, который буркнул «спасибо» себе под нос и отвернулся.       – Какой же ты грубиян, – рассмеялась она. Эймон непонимающе уставился на нее.       – Но я тебя прощаю, – продолжила женщина. – Все равно не я принесла тебе стакан.       – А кто?       – Я его не видела, но полагаю, это был владелец пиджака, в котором ты сейчас сидишь.       Только сейчас Эймон заметил, что на его плечи был накинут темно-синий пиджак. Преподаватель запустил руку во внутренний карман и обнаружил там свой утренний листок с пометками. Сомнений быть не могло: предмет одежды однозначно принадлежал Ксавьеру. Профессор был немного шире в плечах, а потому пиджак настолько уютно сидел на Эймоне, что тот даже не сразу понял, что что-то не так.       – Думаю, можешь собой гордиться, – Алиса явно получала удовольствие от происходящего. – Не каждому под силу раздеть нашего профессора квантовой механики.       Пэксли от негодования чуть не выронил стакан из рук. Что эта полоумная несет?       – Да ладно, не смущайся, – произнесла коллега, приняв вспышку праведного гнева за жар смущения. – Только слепой не заметит, что между вами что-то происходит.       – Это не твое дело, – сухо ответил Эймон, справившись со всплеском эмоций. – Он еще в университете?       – Наверное, – пожала плечами Алиса. – Не пойдет же он без одежды.       Пэксли выскочил из-за стола и, бросив на коллегу уничижительный взгляд, скрылся за дверью кафедры. Но женщину не особо заботило, как к ней относится преподаватель мат анализа. Гораздо занимательнее было сейчас то, что ей не придется сидеть на оставшихся экзаменах. Вместо нее этим будет заниматься Горд. О чем она и поспешила его уведомить, набирая сообщение с кучей скобочек.       Как и предполагалось, Ксавьер оказался в той самой аудитории, где обычно «вел свои лекции». Как и в прошлый раз он стоял у доски, внимательно изучая нанесенные на нее неразборчивые письмена. Вероятно, снова работал над своей диссертацией. Он был в одной рубашке, заправленной в брюки, и ничто теперь не скрывало профессорские изгибы от горящих глаз Эймона. Пэксли зашел внутрь и хлопнул за собой дверью. Вырванный из глубоких раздумий Ксавьер вздрогнул от громкого звука.       – Эймон? Ты уже законч… – хотел было спросить он, но ему не позволили договорить. Математик буквально впился в его губы, увлекая в жаркий поцелуй. От неожиданности Ксавьер широко распахнул глаза и застыл на месте. Будь на его месте какой-нибудь Инь, в его голове определенно пронеслось бы что-то вроде «Охуеть…», и хотя профессор не имел пагубной привычки изъясняться матом, сейчас его мысли приобрели похожую форму выражения.       Заметив оцепенение коллеги, Эймон, смутившись, отстранился, но не успел он что-либо подумать или предпринять, как Ксавьер ухватил его за галстук и притянул обратно. Пэксли улыбнулся в поцелуй. О лучшем проявлении взаимности он и мечтать не мог. Нежно исследуя изгибы профессорской талии одной рукой, другой он подхватил коллегу под колено и потянул на себя, сокращая дистанцию между ними до минимальной. Ксавьер ухватился руками за отвороты пиджака.       – Хм… Синий тебе к лицу… – шепнул он на ухо преподавателю мат анализа.       – Ты так считаешь?       Жаркое дыхание Ксавьера обжигало шею Эймона, заставляя математика сгорать от возбуждения, которое уже тугим узлом закрутилось внизу живота.       – Да, но без него было бы лучше, – с этими словами Ксавьер стянул с коллеги свой же пиджак и отбросил ненужный предмет одежды в сторону. За ним последовал и галстук. Пока неслушающиеся пальцы пытались расстегнуть рубашку, губы профессора, не теряя времени впустую, оставляли на бледной шее Пэксли следы обладания. Эймон глухо застонал и зарылся рукой в волосы Ксавьера, слегка оттягивая. Тот ненадолго оторвался от коллеги и удовлетворенно посмотрел на результаты своих трудов: оставленные им засосы украсили кожу математика краснеющей россыпью. Вряд ли Эймону удастся скрыть это за воротником рубашки. Зато никакие студентки больше не будут портить профессору настроение, путаясь рядом с его чересчур привлекательным коллегой.       Эймон воспользовался этой небольшой передышкой, чтобы снова взять инициативу в свои руки. Подхватив профессора под бедра, он ловко усадил его на стол и, пристроившись между чужих ног, навис сверху, вынуждая Ксавьера откинуться назад, оперевшись на локти.       – Хотел сделать это еще на той лекции, – прерывисто произнес Пэксли, пробираясь холодными пальцами Ксавьеру под рубашку. Ощущение внезапной прохлады и нежных касаний заставило профессора прогнуться в спине. Его тело плавилось и млело под умелыми ласками Эймона. Руки математика оглаживали бедра, проводили по подтянутым мышцам пресса, дразняще задевали соски.       – И что же… помешало тебе? – тяжело дыша, спросил Ксавьер.       – Твой дипломник, – ответил преподаватель с хриплой ноткой досады в голосе. – Если бы не он, я бы еще тогда разложил тебя на этом столе…       Ксавьер хотел было что-то сказать на это, но его будто прошибло электрическим током, когда Эймон потерся о вставший член профессора через одежду, и вместо слов он смог выдавить из себя только приглушенный стон. Он ухватился за плечи коллеги, притягивая того еще ближе и неосознанно сам подался бедрами вперед, закидывая одну ногу на поясницу преподавателю и усиливая трение. Сжигаемый удовольствием Ксавьер откинул голову назад, отдавая языку и губам Эймона власть над своей шеей, каждый раз выгибаясь навстречу горячим поцелуям. Аудитория наполнилась громкими вздохами, тихими постанываниями и надрывным скрипом преподавательского стола, которому приходилось несладко под весом двух взрослых мужчин.       Все эти звуки, жар профессорского тела под ним, ощущение чужой твердости и страстные прикосновения сводили Эймона с ума. Он хотел раствориться в Ксавьере. Прижаться ближе, схватить крепче, сжать сильнее и почувствовать больше. Слышать, как профессор произносит его имя и просит овладеть им. Но, к сожалению, имя его сегодня сорвалось с уст не того человека.       – Ох ты ж ебаный в рот! Эймон?? Какого хрена?!       Математик замер. На его лице Ксавьер увидел сначала испуг, а затем сильнейшее раздражение. Не поворачивая головы к говорившему, Эймон закатил глаза и сказал:       – Что ты здесь забыл, Госсен?       Младший Пэксли ошарашенно застыл в дверях (когда-нибудь Эймон научится закрывать их за собой) и с неподдельным интересом разглядывал голубков на столе. Постепенно выражение тупого шока на его лице сменилось на хитрую ухмылку.       – А еще про пилон мне что-то говорил, ну-ну.       Эймон тем временем выпустил профессора из объятий и неторопливо приводил в порядок свою одежду. Ксавьер сел на столе, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Он совершенно не выглядел смущенным или пристыженным. Напротив, под его тяжелым и холодным взглядом именно Госсен почувствовал себя таким.       – Так зачем ты пришел? – еще раз задал вопрос старший брат.       – Э… Ты целый день меня игноришь… Трубку не берешь… – запинаясь, пустился в объяснения Госсен.       – И что? – Эймон устало вздохнул. – Что-то срочное?       – Да, вообще-то! Я переживаю, вдруг что-то случилось, – не краснея, врал физкультурник. – Хотя я смотрю, зря я волновался. Время ты проводишь хорошо. Но ты помнишь, мне нужна была машина на вечер, и…       Старший Пэксли не дал ему договорить. Он достал из кармана ключи от машины и кинул их в Госсена. Тот ловко поймал их на лету, хитро подмигнул Ксавьеру и тут же испарился из аудитории.       «Вот же засранец!» – злобно подумал Эймон. – «Так и придушил бы на месте, мелкий придурень!»       Глядя, как преподаватель мат анализа буквально закипает в собственной злобе, Ксавьер спрыгнул со стола и подошел к нему со спины.       – Твой брат – весьма занимательная личность, – Эймон почувствовал, как руки профессора обвивают его сзади.       – Слова «мой брат» и «личность» не сочетаются вместе, – фыркнул математик. Ксавьер усмехнулся.       – Не против продолжить нашу с тобой «беседу» в другом месте? А то университетские двери уже действуют мне на нервы.       Эймон повернулся к коллеге и, улыбнувшись, прошептал ему на ухо:       – И куда вы меня приглашаете, профессор?