На острие Калидасы

      Было ли это чистым безумием? Не мне о том судить. Но это было единственное верное решение. Реальность такова, что кто-то из Басу должен отправиться в Индию, иначе Дубеи не оставят нашу семью. Маме ехать нельзя. Тогда у неё не оставалось выбора, так как они угрожали нам с Кираном и никто не смог бы ей помочь. Но сейчас я знаю больше, чем кто-либо, и могу уберечь семью от опасности. Мама, скорее всего, подозревает, что её убьют, но она хочет любой ценой защитить нас. Но её жертва окажется напрасной, ведь меня всё равно вынудят приехать. Моя судьба рано или поздно приведёт меня в Индию, иначе зов Тёмной Матери сведёт с ума, как и бабушку. Какая-то часть моей души сама тянулась туда. Там мой дом, моя земля, моя любовь… Я так сильно хотела обнять Амрита, вдохнуть запах вишни и тёмного шоколада, почувствовать его тепло. Он был для меня безопасной крепостью среди царившего в Калькутте хаоса. Мне важно было знать, что кто-то сильный держит мою руку и не даст утонуть в этом безумии. Я знала, что он не предаст меня, я верила в это безоговорочно, и это придавало мне сил. Так важно, чтобы хоть один человек был на твоей стороне…       Но эту сложную партию мне предстояло разыграть в одиночку. Для начала нужно было убедить маму, что в Индию должна отправиться я, а не она. Я могла бы поставить её перед фактом, но кто знает, как она решит поступить, если я резко уеду. Действовать нужно было обдуманно.       Я записала в блокнот оставшуюся информацию и закрыла его, встала из-за стола и подошла к окну. Дождь не унимался. Я задумалась о том, что за всё время моего пребывания в Калькутте дождя не было, хотя, возможно, тогда я не придавала этому значения. Сейчас же смотреть на крупные холодные водные капли, стекающие по стеклу, было так необычно. Я не заметила, как и по моим щекам побежали слёзы. Я потеряла всё… И вновь всё обрела. В комнате было тихо, вокруг меня ничего не происходило, но в голове царил хаос из воспоминаний, мыслей, вопросов. Я не дала себе возможности осознать, что произошло. Как бы я ни старалась сохранять спокойствие, меня разрывало изнутри. Зачем Махадеви Кали вернула меня на три года назад? Почему ради меня Богиня так поступила? А может, я и ни при чём вовсе? Я измучила себя морально и только сейчас поняла, насколько устала. Прошло не более семи часов после моего «возвращения», но сил совершенно не было. Я легла на кровать и поджала ноги. Мне нужна была перезагрузка.       Когда я открыла глаза, было почти девять вечера. Физически я чувствовала себя лучше, но голова все ещё казалась тяжёлой. Я повернулась и легла на спину, мой взгляд упёрся в складки атласной ткани балдахина. Не знаю, сколько времени я провела в таком положении, но из состояния прострации меня вывел стук в дверь. Это был Киран. – Мала, мама уже приготовила ужин, ты всё спишь? – Киран… – я села и посмотрела на брата как на явившееся предо мною чудо. Наверняка видок у меня был странный. – Да, мама говорила, что ты сама не своя сегодня, но ты, случаем, с ума не сошла? – Киран расхохотался. Я почувствовала невероятное облегчение. В дверном проеме стоял кудрявый невысокий мальчик, беззаботный и веселый. Ради этого стоило умереть… Я улыбнулась ему и ответила: – Вот сейчас встану и в порыве безумия откушу тебе нос! Я кинулась к брату, а он с веселым визгом бросился вниз по лестнице, чтобы я не догнала его. Уже на кухне я поймала Кирана и заключила в объятия. Мама обернулась к нам с улыбкой на губах. – Амала, тебе уже лучше? – Да, мам, я выспалась и всё прошло, – за натянутой улыбкой я скрыла всё своё беспокойство. Мне хотелось насладиться временем со вновь обретённой семьей, не думая об убийствах, культе и остальном. Мы собрались вчетвером на кухне: я, мама, Киран и бабушка Индира. Может, кому-то наша семья могла показаться неполной, ведь отец ушёл, когда мама была беременна братом. Но я, в целом, плохо помнила папу, так как почти не видела его, а когда мне было десять, он исчез навсегда. Так что мамы, брата и бабушки было достаточно, чтобы я чувствовала себя счастливой.       Прошла неделя. Всё время я готовилась к разговору с мамой, заранее обдумывая ответы на её вопросы. Лучшим вариантом было бы подтолкнуть её всё мне рассказать самой, но у меня не было правдоподобного повода для начала разговора. Я просмотрела документы, которые нашла, но никакой информации о смене фамилии с Басу на Кхан не обнаружила. Мне хотелось использовать это как причину, чтобы расспросить её, но удача оказалась не на моей стороне. Второй идеей было сослаться на слова бабушки, которые она говорила при помутнении разума. Я надеялась, что она скажет что-то о Басу или культе. Благодаря приобретённым мною в Калькутте познаниям бенгальского языка, я могла разобрать речь Индиры. Но за всю неделю она не сказала ничего конкретного. Только твердила про зов Муктакеши и расплату. Оставалось не так много вариантов. Мне придётся начать с козырей. Я скажу маме о видениях про нашу семью, про Клифаграми. Ей не останется ничего другого, как всё объяснить мне. Конечно, она могла начать отпираться, и тогда бы мне пришлось рассказать ей, что я в курсе и про культ. Я должна была не оставить ей и шанса уйти от разговора. Эту часть я продумала довольно хорошо. Но оставался ещё один вопрос: как убедить её, что мне нужно поехать в Индию? У неё не было никаких очевидных причин соглашаться на подобное безумие, поэтому мне так или иначе придётся рассказать ей о будущем. Но я не хотела говорить о том, что вернулась в прошлое, решив опять всё списать на видения. Мне нужно было любой ценой добиться её согласия. Во-первых, так я буду точна уверена, что она не бросится за мной и будет заботиться о брате и бабушке, во-вторых, она могла бы мне помочь. Для осуществления моего убийственного плана мне нужна была поддержка в Индии. А там всё ещё оставался мой дядя Камал, который обладает некоторым влиянием. Мама могла бы связаться со своим братом, тем самым во много крат облегчая мне задачу.       Итак, я была готова, оставалось дождаться подходящего момента. И такой представился через пару дней, когда Киран остался у друга с ночёвкой, а мама вернулась из магазина пораньше после короткого пятничного рабочего дня. Мне было тревожно, потому что я понимала, что, как только я всё расскажу, дороги назад не будет. Будущее навсегда изменится. Я сидела на кухне и крутила в руках чашку с зелёным чаем. – Я дома, – мамин голос послышался в коридоре, затем входная дверь захлопнулась, зазвенели ключи. Я вздрогнула. Момент настал. Я обернулась и увидела маму около входа на кухню, обрамлённого красивой аркой с этническими узорами. – Нам нужно поговорить, – мой голос звучал серьёзно и напряжённо. Улыбка тут же исчезла с лица мамы. – Что случилось? Почему ты такая мрачная, не пугай меня… – Мам, просто сядь и выслушай меня, пожалуйста… не перебивая. Она опустилась на стул напротив. Какое-то время я молчала, потом поставила чашку на стол и посмотрела ей в глаза. – Я всё знаю. Ты не Джотсана Кхан, да никто из нас не Кхан. Наша настоящая фамилия – Басу. Вы с бабушкой бежали из Индии, и за это она сейчас расплачивается тем, что зов Махадеви сводит её с ума. За это предательство дюжины и Дубеев поплатилась и Клифаграми. Откуда знаю? Видения. Я думаю, что ты подозревала, что это был не просто кошмар. Отрицать всё бесполезно, мам, я хочу услышать от тебя правду. Её лицо стало бледным, она была в ужасе. Столько лет она тщательно оберегала нас от всего этого, но тщетно. Мама опустила глаза на свои руки, пальцы её были плотно сцеплены в замок. Пару минут она переваривала информацию. – Я… Мне… – она тяжело выдохнула. – Я надеялась, что ты не будешь видеть подобного, надеялась, что брахманская кровь в тебе слаба… Прости. Отпираться бессмысленно, понимаю, но как много ты знаешь? – Знаю, что в нас течет и Кшатрийская кровь, что Басу правящие. В видениях также было и о союзе Дубеев-Басу. О том, как был предан этот союз. – Видениях? Сколько же у тебя их было, что ты столько знаешь… Почему молчала? Как много ты увидела в прошлом, как вообще поняла, о чём это? – мама начинала паниковать. Её растерянность стала отходить на второй план. – Мы не о том сейчас говорим, мам. Я хочу правду. – Зачем тебе всё это? Поверь, мы бежали не просто так. Ты должна понять, что это за люди, раз знаешь про Клифаграми… И всё же это странно. Твои видения слишком подробные. Амала, ты точно всё мне рассказала? – она начала отходить от темы и говорить на повышенных тонах. Я чувствовала, как мама закрывается от меня. Этого нельзя было допустить. – А откуда ещё мне было узнать? Родная мать скрывала от меня это на протяжении всей жизни! Ты сомневаешься в моих словах? Да, я знаю про пепелище, которое осталось от нашего родового гнезда. Знаю про обряд, про своего наречённого… – я начала выкладывать карты на стол и вести открытую игру. Конечно, я лукавила насчёт видений, но иного выхода не было. Мама перебила меня: – Тогда что ты хочешь услышать от меня? – Почему вы убежали?! – Потому что… Не было иного выбора! Потому что дюжина потребовала от каждой семьи убивать их второго ребёнка, дабы умилостивить Богиню. Твоя бабушка Индира хотела защитить своих детей, – мама вскочила с места, её начинало потряхивать от переизбытка эмоций, я накрыла её руку своей. – Но и это не всё… Было предсказание о... – я прервала маму, не давая ей закончить: – Я знаю. Ты полагала, что Мессию можешь родить ты? – она посмотрела на меня, и её глаза наполнились слезами. Мама смогла лишь кивнуть в ответ. Я подошла к ней и обняла за плечи. Мне было немного стыдно, что я надавила на неё и довела до такого состояния. Я усалила маму обратно на стул и заварила чай. – Тебе есть что ещё мне рассказать? Мама тяжело вздохнула и посмотрела на меня. – Да. Дубеи угрожают вам с Кираном. Мне придётся вернуться в Индию.       Вот он, мой Флеш-рояль. Именно эти слова я хотела услышать. Но я ей не ответила, и на какое-то время мы погрузились в тишину. Мама встала из-за стола, чтобы помыть кружку. – В Индию поеду я.       Бамс! Осколки чашки разлетелись по полу. Мама от шока выронила её. Она обернулась ко мне, и глаза её были наполнены ужасом.