Да, Сонбенним

      Намджун вглядывался в потолок, едва различимый в тусклом свете ночного города, пробивающемся сквозь плотные шторы. Из ванной слышался тихий плеск воды. Маленькая одержимость Намджуна плескалась в душе, наверняка опять напрочь забыв о времени.       Намджун никогда бы не подумал, что нелепая случайность и записка с номером телефона, в шутку подброшенная мальчишке, до трясущихся коленок напуганному обстоятельствами их первого разговора, станут чем-то более значимым, чем маленькая байка для рассказа за стаканом пива. Но мальчишка к удивлению Намджуна воспользовался запиской. И даже не написал, а сразу позвонил.       Вежливое "Сонбенним, Вы оставили мне этот номер телефона. Вы хотели что-то обсудить со мной или кем-то из группы?" застало тогда Намджуна врасплох. Он сумел отбрехаться, что просто счёл полезным обменяться контактами с перспективным новичком, за что получил тонну комплиментов, но все, как назло были адресованы скорее работе хореографов, чем самому Намджуну.       Слово за слово, и Намджун понял, что именно его работа в творчестве группы собеседнику была не слишком интересна, как и сфера продюсирования в целом. Самолюбие было задето, и один звонок с незнакомого номера, затянувшийся скорее со скуки, обернулся в следующую неделю серией лекций сначала по телефону, потом и видеоформате.       Горящие интересом и азартом глаза напротив зажигали что-то и внутри самого Намджуна. Что-то одновременно смутно знакомое и совершенно новое.       Несколько встреч за обсуждением идей, которые они никогда не смогут воплотить совместно, и одна из них завершилась первым для Намджуна поцелуем с парнем и болезненным осознанием, что влечёт его теперь не только к девушкам.       Намджун первым начал поцелуй, мальчишка лишь нерешительно ответил. Но Намджун испугался собственных действий и, скомканно попрощавшись, позорно сбежал, оставив совершенно растерянного младшего одного посреди парка.       Две недели он игнорировал звонки и сообщения с просьбами объясниться, вопросам, извинениями и мольбами все забыть, но не бросать общения. Намджун перечитывал каждое слово, но не мог ответить даже самому себе. Он понимал, что парень мечется внутри собственного сознания, накануне камбека сбитый с толку и брошенный тем, кто сам навязался ему в некотором роде в наставники, но просто не знал, что ответить.       Неизвестность причиняла боль обоим, и Намджун нашёл в себе силы позвонить за два дня до камбека. Первый звонок остался без ответа, но формальное "Простите, Сонбенним, я был в душе и не слышал звонка" резануло что-то внутри, помогая признать, Намджуну нужен этот человек, нужен его тихий голос, смягченный специально для Намджуна, нужна его улыбка, нужны его сияющие глаза, и Намджун был готов сделать многое ради этого человека. Для начала он извинился за свое молчание и пожелал успешного продвижения.       Обсудить произошедшее он предложил в любой момент, когда мысли и все свободные минуты не будет заняты работой.       За воспоминаниями многолетней давности Намджун не заметил, как вода стихла. На минутку нерешительно застывший в дверном проёме тонкий силуэт приблизился к кровати, и лишь тогда Намджун вынырнул из своих мыслей о прошлом в настоящее.       А в настоящем поглотивший все мысли Намджуна юноша плавно, словно крадущийся кот, опустился на кровать и подполз Намджуну под бок, тут же даря невесомый поцелуй в голое плечо, в щеку, а следом и в губы.       Невинный чмок перерос в глубокий поцелуй с привкусом мятной зубной пасты. Ладонью он опёрся на за годы знакомства раздавшуюся вширь грудь Намджуна.       Сердце забилось быстрее под тонкими пальцами.       Левой рукой Намджун обвил обнажённую стройную талию, почти затаскивая парня на себя, а правой нежно погладил щеку, ощущая под пальцами пушковый волос и редкие пеньки отросшей за день щетины. Юноша улыбнулся и разорвал поцелуй чтобы заглянуть Намджуну в глаза. В тёмной комнате были видны лишь неясные силуэты, но глаза отражали скудный свет словно огранённые камни.       — Хёнджин-а, ты почему голый? Простынешь же! — Замечание в шутку, и ладонь игриво скользит от талии вверх к лопаткам.       — Я надеялся, сонбенним пустит меня под свое одеяло погреться, — невинный шепот на ухо, а рука уже стягивает с груди Намджуна одеяло.       Как ни хотелось включить ночник, сбросить одеяло на пол, Намджун ни на миг не забывал о стеснительности Хёнджина. Тот знал, что красив и привлекателен для Намджуна, но им обоим было тяжело принять, что при, как им обоим всегда казалось, гетеросексуальной ориентации, они вступили в гомосексуальные отношения. На звук, на запах и на ощупь им было приятно, томительно иметь близость с любимым человеком, но при виде членов друг друга при свете дня оба краснели и неловко хихикали словно подростки, впервые увидевшие гениталии противоположного пола.       Так что пока Намджун стягивал с себя пижамные штаны, так и не одевшийся после душа Хёнджин юркнул к нему под одеяло.       Обнажённая кожа чувствовала жар тела рядом.       Намджун перекинул через Хёнджина колено и, опираясь на колени и левую руку, навис над юношей. Тыльной стороной пальцев провел по щеке, зарылся пальцами в волосы, слегка массируя, пока Хёнджин издавал смущённые писки, наконец заглушённые новым поцелуем.       Хёнджин положил ладони Намджуну на грудь и невесомо погладил к животу, обратно к груди, а следом скользнул ладонями на спину, притягивая мужчину ближе к себе. От прикосновения бедер Хёнджин покраснел. Намджун не мог видеть, но отлично чувствовал, как пахнуло жаром от лица напротив.       Намджун боднул носом Хёнджина, скользнул по щеке, к уху, вниз по шее, вдыхая аромат кожи, проступающий после душа, и чувствуя, как чужие пальцы зарываются в его волосах. Прошёлся цепочкой поцелуев по ключицам вниз, пока Хёнджин гладил ступнёй его волосатую икру. Дернутые при этом волоски пустили в нервную систему вспышки молниеносной боли, разбавившей ощущения. Намджун зашипел Хёнджину в солнечное сплетение, и Хёнджин мягко прижал его голову ближе к своей груди, словно это позволило бы им хоть ненадолго стать одним целым.       Стоило Хёнджину ослабить хватку, Намджун продолжил цепочку поцелуев вниз, к пупку. Хотелось спуститься и ниже, но он уже ощущал, как приготовился напрягаться Хёнджин.       Намджун напоследок игриво лизнул пупок и поднялся вверх к лицу Хёнджина. Тот сразу втянул партнёра в новый поцелуй, более глубокий, чем предыдущие. Язык Хёнджина по-хозяйски скользнул между зубов Намджуна, прошёлся по верхнему нёбу и принялся ласкать язык Намджуна.       Отвлечённый на происходящее у него во рту Намджун не заметил, как оказался прижат к кровати Хёнджином, теперь восседающим у него на животе.       Разгоряченная кожа под пупком ощутила прижавшиеся прохладные яички и кончик мягкого пениса.       Торжествующая улыбка и сдавленный смешок исказили губы Хёнджина и Намджуна одновременно.       Кровь начала приливать к паху Намджуна, и, когда Хёнджин принялся спускаться поцелуями по подбородку, шее к груди Намджуна, вниз скользнула и задница Хёнджина, а полувозбужденный пенис старшего вписался между ягодиц. Хёнджин дёрнулся, поднимая бедра и уходя от смущающего прикосновения.       Намджун положил обе руки Хёнджину на талию и, плавно поглаживая бока, разместил ладони на тазовых косточках. Ненавязчиво, но властно Намджун опустил таз Хёнджина обратно себе на бедра, только чуть ниже, и теперь Хёнджин густо краснел от контакта их гениталий.       Эрегированный пенис Намджуна легко лёг в руку вместе с пока нерешительно наливающимся кровью членом младшего. Движение за движением член младшего креп, а с ним и решительность.       Разорвав поцелуй, Хёнджин выпрямился и, заигрывающе заглядывая Намджуну в глаза, дразняще провёл по своему телу руками, немного шипя, когда случайно ногтем задел собственный напряжённый сосок.       От импровизированного выступления Хёнджин возбуждался даже больше и без того раззадоренного Намджуна. Мужчина чувствовал, как под пальцами крепнет мягко массируемый пенис юноши, прогоняя по телу короткие сокращения мышц. Особенно напрягались мышцы пресса, который Хёнджин поглаживал едва ли не чаще собственной груди.       Однако развратности Хёнджина хватило не надолго. Пусть в тёмной комнате Намджун едва мог различить силуэт оседлавшего его юноши и блеск глаз, парень быстро стушевался и стек на грудь Намджуна, вжимаясь горячим раскрасневшимся лицом партнёру в шею.       Из-за тесно прижатых тел дрочить стало неудобно, и Намджун принялся двумя руками гладить Хёнджина по ягодицам, спине, шее, затылку. Тот словно в благодарность куснул мочку уха, а потом лизнул за ухом, счастливо хихикнув.       Вскоре Хёнджин скатился с груди Намджуна и протянул свои шаловливые пальчики к гениталиям Намджуна.       Намджун скользнул одной рукой под голову Хёнджина чтобы гладить большим пальцем бархатистую щеку, а второй скользнул вниз, уверенно беря в кулак член Хёнджина и начиная его подрачивать. Скоро Хёнджин синхронизировал толчки в кулак Намджуна с собственными движениями по члену Намджуна и принялся щекотать язычком запястье старшего.       — Ты уже скоро? — Намджун заметил, как сбилось дыхание Хёнджина. Парень начал даже задерживать дыхание, чтобы усилить ощущения лёгкой асфиксией.       — Да, Сонбенним, — игриво ответил Хёнджин в перерыве между неестественно долгими вдохами. Но не успел он выдохнуть, как всё его тело содрогнулось в оргазме. Тяжёлое дыхание опалило шею Намджуна, немного оправившись после оргазма, Хёнджин помог Намджуну финишировать и, обтерев руку о простынь, обнял Намджуна, сползая ему под бок и оставляя на коже нежные поцелуи.       Намджун помог Хёнджину устроиться поудобнее. Но хоть Хёнджин всё ещё лежал у него на груди головой и частью туловища, Намджуну было недостаточно контакта. Он зарылся пальцами в волосы Хёнджина, мягко и ненавязчиво массируя кожу и вслушивался в плавно успокаивающее я дыхание юноши. Влажная разгоряченная кожа понемногу остывала до характерного для спящего чуть прохладного состояния. Тяжесть любимого тела давила на плечо, но Намджун не переживал, что рука от этого затечет. Минут через двадцать Хёнджин уснет покрепче и начнёт возиться, между делом пиная Намджуна и закидывая на него поочередно конечности. Так что Намджун тихо наслаждался минутами покоя физического и эмоционального в завершение долгого рабочего дня, пока и сам не погрузился в безмятежный сон.