И бутылка рома

— лево руля! — хриплый голос замызганного парня с грубоватыми чертами лица в ком-то веке раздался в этой чуть ли не гробовой тишине. То был Даг, опытный мореплаватель, набивший немало шишек. Одежда свисала с его тощего, но в то же время крепкого тела лохмотьями. До манящей суши уж близко. Давно он не был на континенте, да и многих из команды скосили болезни. Над головами несчастных была настоящая гильятина, созданная костлявыми руками обезумевшей смерти, готовой мочить любого. Она дышала в спины двоим оставшимся, тем кто почти что сошёл с ума. Мозги работали только при взаимодействии с чем-то горячительным, что заставляло разогнать кровишки по сосудикам. Ром стал смыслом жизни, за который выжившие чуть ли не воевали ныне. Совсем одни в этом дурном море, в котором погибло множество народа. Корабль пришлось потопить в пучине, ну, а часть пожитков переместить на лодку, где ныне была сосредоточена вся жизнь. Запасы с ромом были главном запасом. Рядышком с Колвином лежал Сандерс, который перегрелся на солнцепеке. Взяв весло с расплющенным концом, Дуглас дал по соседскому боку. Реакции не было никакой. Вскоре он дал еще раз, смотря на спящее лицо, покрытое легким загаром от дневного зноя. Они уже не первый день здесь. В одиночестве. Совершенно одни. Никому ненужные. — проснись, Гарри Рэг, мать твою! — по несчастному боку пришелся еще один удар, но куда слабже предыдущего, дабы ненароком не сломить несчастные костяшки. Колвин склонился над открывшим глаза Джоном, который не мог понять что происходит. Размытость в глазах постепенно пропадала, вовлекая в реальный мир Сандерса. Все было будто через призму калейдоскопа, который ныне явно впился кому-то в несчастную черепушку. Пират почесал свою косматую голову, все еще щуря глаза. Наконец-то он увидел перед собой старого знакомого, с которым когда-то они пробрались на корабль старика-корсара, вскоре обучившись ремеслу. — Я Джонни Сандерс! Неужели ты забыл? — сонно ответил тот, вскоре встав со своего места и шатаясь поплевшись к второму веслу. Изо рта только проснувшегося мужчины несло знакомым спиртом, который чуть ли не пропитал его всего, как и Дугласа. Пират уселся на одну из перекладин, начав медленно грести, вскоре он отобрал у Колвина второе весло. Сил почти что не было. — помню. Как можно забыть такой кошмар? — действительно, никак, — усмехнулся Джонни. А всю ночь не спавший Даг, тихо посапывал, лежа на своих вещах, которые удалось спасти с утопающего судна, в последний раз приютившего пиратов. Было больно прощаться с кораблём, на котором прошла часть жизни. Но туманное прошлое из зыбких песков времени уже не вернуть. Будущее наступало день за днем, все дальше отдаляясь от того события. Где-то на дне лежат их товарищи, которых небось рыбы уже распробовали. Прошёл месяц с того момента. На материке же обо товарища не были год. Этот год был тяжелым для них. Пребывая в царстве морфея, Колвин превратился в спокойное существо, которое мирно лежало себе в неудобной позе. Вскоре Джонни, та ещё проныра, полез под банку (сидение). Взяв бутылку знакомого спиртового напитка, воришка легко справился с пробкой, бросив вскоре в тихое и благосклонное море, которое вроде сейчас не бушевало. Быстрыми глотками, будто Даг сейчас отберёт, он стал расправляться с содержимым бутылки, желая познать еще раз те знакомые ощущения. Манящие воспоминания, которые вряд ли выветрятся из этой косматой головы. Опьянение было для него неким забвением. Но последствия фрустрации не радовали, загоняя в туманный мир алкоголика. Расплывчатые образы прошлого в сознании были силуэтами из китайского театра теней. Кто здесь? Вроде они и знакомы, но в то же время и нет. Сейчас эти образы не волнуют его. Внутри разливается нечто теплое, что придает живительной силы. Но этого мало для алконавта. Достигнутый эффект слишком мал… Шатающееся тело отправилось опять под банку, ухватив за собой целый ящик, содержимое которого упало в воду. Но этого Сандерс Даже и не заметил, держа в руках взятую из ящика бутылку. Пока что воришка вернулся к своей работе, начав грести веслами таинственные волны, еле колыхающиеся в ясную пору. Пират удалялся все дальше и дальше, чувствуя как пот капает по его лбу каплями, хотя бы чуть-чуть освежая кожу. Шляпа с широкими полями не спасала, защищая кожу мужчины. Голая поверхность морского изолятора давала о себе знать, как и неимение корабля. Все дальше и дальше удаляясь, он присвистывал себе что-то под нос, жмурясь от ярких лучей, как назло проникающих даже под шляпу с широкими полями. Блестящий на солнце, кортик ослеплял своего же хозяина своим напомаженным и чистым видом, которым сам же Джонни похвастаться не мог. К вечеру жара спала и уставший пират, пил знакомый ром, наслаждаясь каждым мгновением. Легкий ветерок развевал его волосы цвета вороного крыла. Пригубив бутыль, он держался за её пухлые бока-бедра руками. Такая манящая и знакомая. Но вскоре он её предаст, взяв другую спутницу своими крепкими длинными пальцами, привыкшими связывать канаты в затейливые узлы. Но не тут-то было. Недавно спавший коллега, резко встал. Сонные глаза смотрели на занятого боками бутыли Сандерса, который и не заметил опасности на своём тернистом пути. — запасов не так уж и много, а ты что-то разошёлся! — хриплый голос прорычал, будто он и не принадлежал Дугласу, а какому-то дикому зверю, бродящему в темной чаще леса в поисках пропитания. Он опустился под банку, но увидел там лишь одну бутылку с широкими боками. Тут же Колвин ухватился за плечо Джонни, — в одну харю все выпил, пёс? Куда ты дел остальные бутылки? — вцепившись в грудки, он стал трясти недавнего купальщика, освеживщегося свежей морской водой. В глазах разгневавшегося безумный огонёк, который заставлял косматое существо напротив поджать голову. Пират и раньше получал неплохих люлей. А теперь же удар пришелся по его длинному носу. От боли Сандерс прошипел, взявшись за свою гордость. Из носа потекла липкая багровая субстанция, вскоре очертившая контур пухлых губ. С малых лет, оказавшись учеником у корсара, Джонни, тогда еще Гензале, а не Сандерс, привык к ударам. Он привык к багровым синякам и мозолям, которые долго не заживали. Пустые карие глаза смотрели в соседские, которые были такого же цвета. Почему-то у Дага они собирались в кучку, из-за чего у Сандерса не могла не появиться легкая улыбка на губах, а вскоре и легкий смешок. Джон, оторвав часть старой рубашки, вытирал кровь с лица, оставляя на тряпке отметины разных форм. Результат не мог не порадовать. Какая же красота у него вышла! Узоры разных форм и размеров тянулись по протертой ткани, вытягиваясь в какие-то причудливые клубки и ветви деревьев, тянущие их к Сандерсу. — я ничего не брал, — язык мужчины еле работал, а тело содрогалось, представляя страшные картины. Небось его кинут за борт, на съедение акулам. Ошарашенные глаза уже не были пустыми, как у куклы Мани, в них был настоящий ужас, ныне сковавший все тело несчастного. Разорванные части тела. Нет. Этого не может быть. Зачем кого-то кидать к акулам? — нет! Я не брал! Я вообще ничего не брал! — во всю глотку орал длинноносый, зажмурив глаза. На этом моменте Сандерс и проснулся, удивлённо озираясь по сторонам. Знакомая грязная квартирка, в которой проживает Вега. Маячащий рядом Ди Ди, бьющий по щекам Джонни, который и теперь не понимал что происходит. — мужик, ну ты вообще в хлам, — обеспокоенный Даг на всякий пожарный встряхнул проснувшегося, желая его привести в чувство. — Все в порядке? Да? Но где же бутылка рома? И была ли она? Джонни помнил, что она была перед его носом. Та самая с пухлыми боками.