Соколиная охота

Путешественница едва заметно вздрогнула, когда приняв безобидное поручение седого старика, потерявшего своего сокола, услышала, что у сокола крепкое загорелое тело и длинные светлые волосы. Сколько бы времени Люмин не провела в пустыне и сколько бы раз она не сталкивалась с обычаями пустынников и их племён, всякие новые бесчеловечные подробности жизни жителей этой суровой местности её шокировали каждый раз, как первый. Она не слишком старалась вникнуть в подробности их иерархии, и наверное поэтому Лилупар удивленно хлопала лепестками в своей бутылке, когда по коже Люмин пронеслись мурашки от холода, с которым старик говорил о дочери, будто она действительно всего лишь потерявшийся охотничий сокол. С отметкой на карте, где Сокол должна была наблюдать за лагерем северян, найти её не составило труда. Похоже, для одинокой пустынницы засада Фатуйских бойцов оказалась словно стая сытых тигров ришболанд, решивших поиграть с маленькой сумеречной птичкой, которая “не так” посмотрела на них со своей ветки. Несмотря на игривые выходки Лилупар, путешественница позволила врагам заметить себя только тогда, когда ей это было нужно. Медлительные Фатуи были для путешественницы не более, чем аперетивом на пару тычек, тигры разбежались кто куда, как те самые сумеречные птички, вспугнутые стрелой неосторожного охотника. И вместо приветствия Сокол незамедлительно об этом сообщила. Простого “спасибо” было бы достаточно. Ох уж эти пустынники со своей гордостью. После всего пережитого в пустыне эта их гордость сидела у Люмин в печёнках. - Они предупредят своих товарищей об угрозе и пришлют подкрепление, - снова попыталась отблагодарить Сокол свою спасительницу. - Мудрые слова, - подхватила джинн. - Какая разница! - возразила Паймон, - Путешественница их всё равно всех отделает на раз-два. Но это неважно, Тадлэ, ты ранена? Тебе нужна помощь? Наконец-то голос разума. Кто бы мог подумать, что из них троих это будет именно Паймон. Шутка пустынницы, что пока она ещё может идти, она найдёт себе достойное пристанище для смерти, едва не вывела Люмин из себя. Путешественница сдержала эмоции, как она делает уже непозволительно часто, стиснув зубы. - Может быть нам всем вместе стоит немного передохнуть, пока ты не восстановишь силы? - предложила она, проигнорировав подначивания джинна. - Передохнуть вместе? Я вас едва знаю. - Тогда может быть нам стоит познакомиться поближе? - предложила Лилупар, и путешественнице очень захотелось треснуть по бутылке за непрошенные советы, но она лишь одарила её недовольным взглядом. - Спасибо за предложение, но, может быть, позже. Нам стоит вернуться в лагерь. Паймон продолжила донимать спутницу вопросами, хотя той было явно тяжело даже идти, не то что отвечать на вопросы назойливой феечки. Люмин пришлось пару раз подхватить пустынницу под руку, когда та увязала в песчаных барханах на пути домой, но та каждый раз гордо поднималась сама. Люмин чувствовала, как сжимается её сердце из-за очередной погибающей от глупых традиций пустыни души, души, способной взмыть в небо на своих соколиных крыльях, но вынужденной пресмыкаться перед старшими, и не было никого, кто протянул бы ей руку, пока она тонула в бархане иерархий, чтобы она стала самой собой. Путешественница сразу подумала о Джехт, тепло грела в душе мысль, что благодаря их совместному путешествию, пусть она и потеряла последнюю родную кровь, пережила очередную пышную жертву своего отца, она смогла стать свободной. Сейчас она нашла свой дом в племени Танит, но Матриарх Бабель чётко видела и понимала, что Джехт - самостоятельная единица, она подчиняется и исполняет поручения, потому что сама того хочет, а захочет - уйдёт из племени свободной птицей и станет таким же благородным наёмником, каким был её отец, который, приняв поручение, шёл до самого конца. Захочет, и Джехт будет жить на другом конце света, делать только то, что ей нравится, и то, за что ей будут платить морой, а не интригами и нравоучениями. Сокол Тадлэ как будто чувствовала гнетущее настроение Люмин, а может быть это было и её праведное сердце, горящее внутри как огонь, и освещающее собой всё вокруг, но девушка немного умерила свою гордость и позволила себе помочь, пока они пробирались через барханы к лагерю Танит. Люмин чуть улыбнулась, когда в ответ на её протянутую руку помощи легла горячая и сухая ладонь, принимая поддержку и позволяя всё таки довести себя по протоптанным и не очень путям до палатки, где их ожидал сурового вида Массейра. Тадлэ рассыпалась в извинениях, зажимая рукой рану в боку, у Люмин снова сжималось сердце и скрипели зубы, когда старик прежде всего воздал все почести великому Джинну и спасительнице, вместо того чтобы предложить помощь своей дочери. - Быть атакованным своей добычей, какой позор для сокола, - закончил Массейра, и Тадлэ виновато ушла в палатку, хромая из последних сил. - Вы слишком строги с ней, - с трудом выговорила Люмин, в ответ получив очередную порцию уже надоевшего “я был с ней слишком мягок, из-за этого она стала неосторожна. Я обучаю её ремеслу, я бы никогда её не обидел”. Путешественница отошла немного в сторону, пытаясь заглянуть в платку и удостовериться, что Тадлэ в порядке, пока две летающие консервы выбивали себе награду побольше из сухого старика. Поручение было совершенно обыденным - пойди туда, спаси того, получи награду, но что-то в душе болело и не давало успокоиться, хотя спасённая девушка уже оказалась дома. - Если у вас выдастся свободная минута в будущем, приходите навестить нас, я уверен, моему Соколу ещё понадобится ваша помощь. Путешественница кивнула, немного успокаиваясь мысли, что их приглашают увидеться снова, и повела своих летающих спутниц на ночлег в гостевой палатке неподалёку от покоев Матриарха. Джехт в лагере не было, она была на каком-то важном задании, но Бабель радушно приняла своих любимых гостей за неё, угощая всех троих мясом, овощами и сладостями, а после того как фея и бутылка смиренно захрапели на подушках, позволила себе пропустить пару бокалов вина наедине с Люмин. Люмин очень хотелось спросить больше о Соколах и именно о Тадле, но она не стала ворошить гнездо традиций, от которого ей итак всегда очень хотелось убежать куда подальше. На следующее утро, после крепкого сна на мягких подушках под открытым звёздным небом, путешественница разбудила свою маленькую спутницу запахом свежей яичницы по-Тейватски, и они поспешили к палатке Массейры, чтобы не упустить оговоренное раннее приглашение. Люмин пропускала мимо ушей все почётные титулы, высматривая и не находя в палатке их новую знакомую, и выжидая, когда старик наконец перейдёт к сути, пока её спутницы купались в лучах лести. Итак, их новое поручение - помочь в Соколу в последнем экзамене церемонии совершеннолетия “Соколиной охоте”. - После пройденного с вами пути Тадлэ выразила своё доверие к вам, поэтому я считаю вполне логичным, чтобы вы помогли ей в этой тренировке. Раньше я тренировал всех соколов племени Танит сам, но как видите я уже стал совсем стар… “Стал стар и немощен, и не пора ли тебе успокоиться, и перестать издеваться над молодыми?..” подумала про себя Люмин, но успела одёрнуть себя, поймав на себе озадаченный взгляд Лилупар. - Мы принимаем поручение, - закончила разговор Люмин, после чего, без всяких прелюдий, открыла карту и выбрала телепорт, ближайший к точке, где следует искать Гнездо красного стервятника. Старик испугался поднявшегося ветра магии, с которым исчезла путешественница со своими подручными, и пробормотал себе под нос, что это первый и последний раз, когда он доверяет чужакам свои дела. Путешественница спустилась в пещеру, Паймон и Лулипар указали на следы охоты, брошенные куски мяса у подземной речки и огромные птичьи следы на песке. - Должно быть, обронила пока охотилась, - вдруг подметил из темноты голос, и Люмин в первое мгновение взмахнула острием меча на незнакомку, но быстро узнала в ней Тадлэ. Волна облегчения прошла от затылка до кончиков пальцев, Люмин убрала меч. - Это самка, пахнет падалью. Она плотно пообедала, должно быть скоро вернётся в гнездо. - Тадлэ! - чистосердечно восклицает Паймон, приходится на неё шикнуть, чтобы шумная феечка не помешала охоте. - Ты выглядишь гораздо лучше! Как твоя рана? Зажила? - Спасибо за заботу. Такие раны не заживают за одну ночь, но мне гораздо лучше. Хотя шрамы останутся навсегда. Не стоит об этом. Хозяин… отец дал вам поручение помочь мне с охотой? - “Хозяин”? - тихо спрашивает Люмин, чувствуя вздымающийся в груди гнев. - Прошу прощения, сейчас у нас другая цель, - быстро сменила тему разговора Тадлэ, - Наша охота на трёх великих чудищ - Красный Стервятник, Скорпион и Летучий Змей. Их местоположение я уже определила, нам остаётся только найти и уничтожить их. - Тадлэ вдруг принюхалась, подходя к Люмин вплотную. Та в растерянности немного покраснела, тоже принюхиваясь к своей одежде. Она путешествует по пустыне уже много дней, наверное не мешало бы заглянуть в одну из гостиниц в Сумеру и принять душ. - Ты не полила себя флаконом духов сегодня? Отлично. Люмин не была уверена, расценивать ли это как комплимент или оскорбление её энно-дневной одежде, летающие спутницы тоже не смогли дать ответ. Они продолжили выслеживать свою цель, игнорируя брезгливые комментарии Паймон, после чего добрались до логова зверя. - Что это там за блестяшки? - воскликнула Паймон, и схватила сверкающий кубок, прежде чем путешественница успела её остановить. Хищная птица объявила о своём присутствии разъярённым вскриком. Люмин и Тадлэ составили хорошую команду, и путешественница почти справилась со свирепой птицей в одиночку, пока Сокол прицеливалась для контрольного выстрела из своего лука. Решающий удар меча и птица наконец закрыла свой горластый клюв, смиренно сложив крылья в последний раз. - Ты очень талантливый охотник, неудивительно, что отец поручил тебе помочь мне с охотой. Позволь, я здесь закончу сама. Если хочешь, я могу тебя научить. Люмин согласилась, хотя за свой опыт путешествий и без того прекрасно знала, как разделывать добычу, чтобы прокормить не только себя, но и бездонный желудок Паймон. Пожалуй, процесс свежевания огромного стервятника всё-таки оказался для путешественницы и её спутниц в новинку, и она понадеялась, что ей никогда не придётся воспользоваться этими навыками в будущем. Кабанов и кроликов будет достаточно. Тадлэ же процессом так увлеклась, что погружая руки по локоть в ещё горячую плоть и кровь, даже начала немного улыбаться. Это был первый раз за всё время, когда она показала хоть какую-то эмоцию, кроме смирения. - Запах крови такой сильный! Ты не хочешь помыться? - взмолилась Паймон, прикрывая ладошкой лицо. - Ни в коем случае, наша следующая цель Скорпион, хищники придут на запах крови в нашу западню. Путешественница подумала, что это слишком экстремально, Скорпиона можно выследить и с чистыми руками, но не стала напрямую возражать, поэтому сказала: - Холодает, впереди ночь. После серьёзной схватки нам стоит отдохнуть, переждать холод здесь. - Паймон согласна! Время вкусно покушать и отдохнуть! Люмин и Тадлэ улыбнулись, оставляя Джинна и Паймон спорить. Путешественница выложила камни для костра, Тадлэ принесла ветки. Шашлык из Красного Стервятника немного отдавал на вкус чем-то неприятным, но феечка будто ничего не заметила, с удовольствием уплетая мясо и отбрасывая импровизированные шпажки в огонь. После того как надоедливые леталки были оставлены в наспех сооруженной палатке, путешественница предложила Тадлэ вино, что ей передала в путь матриарх Бабель. Сокол немного замешкалась, но так как это всё таки было её совершеннолетие, она поддалась на уговоры Люмин. Ночь становилась всё свежее, девушки жались поближе к огню, и тишина между ними становилась всё тяжелее. - Если ты хочешь спросить меня о чём-либо, сейчас как раз время. - Массейра… - Он мой отец, я его сокол, - перебила Тадлэ, как-то в разрез со своим предыдущим предложением отвечать на вопросы. - Я хотела бы узнать о тебе больше, - осторожно попросила Люмин и даже зажмурилась, ожидая очередной резкий ответ не лезть не в своё дело в духе пустынников. - Мне нечего сказать о себе. Ты уверена что хочешь знать? - Это настолько странно? - Я Сокол. Мне дозволено только изучать свою добычу, а не наоборот. - Я просто хочу лучше узнать человека, с которым работаю, - попыталась зайти с практичной стороны Люмин. - “Человека”? Нет, Сокола. Да. Пожалуйста, не сомневайся. Я не стану перечить или пытаться сбежать. Отец доверил вам меня. Путешественница промолчала, долго посмотрев на спутницу, и вытянула руки к огню, пытаясь согреться, хотя холодно было у неё внутри. Сокол в забралах смотрит лишь на добычу, с чего бы ей вдруг думать о том, как выглядит она сама. - Доброй ночи, Тадлэ, - постаралась улыбнуться Люмин. Никаких ответов она не добьётся, с грустью подумала она, и прошла до палатки, где храпела Паймон. Люмин расстелила два спальных мешка на песке и легла в свой, наблюдая как Тадлэ оттащила останки стервятника к краю и сбросила их вниз, в реку. Остатки мяса она тщательно упаковала и зарыла в песок в дальней части гнезда. Мудро, чтобы никакие другие хищники не пришли в палатку на запах. - Я… немного пройдусь, проверю окрестности. Скоро вернусь. Тадлэ ушла вниз по тропе, путешественница улеглась и закрыла глаза, быстро задремывая. Люмин проснулась от тихой возни рядом, сначала подумав на Паймон, которая наверняка полезла греться к своей спутнице, но феечка сладко сопела на подушке рядом в обнимку с дремлющей бутылкой. Путешественница обернулась и обнаружила Тадлэ, что беспокойно ворочалась, видимо не силах заснуть, то ли от холода, то ли от чего-то ещё. Она тихонько позвала её, и Сокол поспешно извинилась, что потревожила чужой сон. - Ничего страшного, - заверила её Люмин, показалось, будто Тадлэ обрадовалась, что разбудила спутницу. - Путешественница… Ты видела Академию, да?.. И густые джунгли и водопады Сумеру… - И каменные леса Ли Юэ, и Нефритовый Дворец, - продолжила Люмин, - и ветер в лесах Мондштадта, и статую Барбатоса размером с гору в самом центре города… и Громовые Сакуры на скалах Инадзумы... - Ты думаешь, я хотела бы быть как ты, свободной искательницей приключений, - грустно сказала Тадлэ, - но я Сокол племени Танит. Я родилась для этого и ничто этого не изменит. Голос Тадлэ был твёрд, в нём не было сожаления. Люмин честно пыталась это понять и не могла. - Я надеюсь, что будучи Соколом, тебе не запрещено иметь друзей? - У меня никогда их не было, - опять ни капли сожаления. Зато у путешественницы от сожаления болело в груди. - Теперь есть как минимум два - Паймон и я, - она улыбнулась, прикладывая ладонь к груди, где щемило. - Путешественница, я хотела бы попросить тебя об услуге, как друга, но время ещё не пришло. - Проси в любое время, Тадлэ. - Твоя душа светит так ярко, что я почти её вижу, путешественница. Спасибо. Люмин почувствовала прикосновение, тёплая ладонь накрыла её руку, и она сжала её в ответ. Они полежали так немного, разглядывая в уютной тишине своды палатки, пока не заснули. На следующий день их ждала охота на скорпиона, и как подобает настоящему Соколу, Тадлэ предложила несколько планов сражения, полагаясь на чутьё более опытной путешественницы. Услышав, что из-за приманок железы скорпиона могут быть загрязнены, Люмин подумала, что это будет лишним поводом для недовольства Массейры, которому дочь принесёт трофеи с охоты, и поэтому предложила битву без парализующих ядов. Битва была жаркой, в этот раз вышло, что Тадлэ принимала на себя основные атаки скорпиона, похоже она всё-таки пахла чем-то привлекательным для хищника. Когда победа была одержана, из-под песка вдруг вылез скорпион-близнец, может, чуть меньший размером, однако ещё свирепей, чем первый. Путешественнице пришлось поработать на износ, чтобы одолеть монстра и не позволить ему ранить ни себя, ни спутницу. Лилупар всё-таки заметила, что на руках Сокола была не только чужая кровь, но Тадлэ, как бы доказывая что-то, беспринципно разделала две туши скорпионов, доставая ценные ядовитые железы. - Видите? Всего лишь пара царапин. - Нам стоит передохнуть, битва была непростой, - попыталась остановить её Люмин, но Тадлэ возразила, что железы могут испортиться на жаре, поэтому движение следует продолжить незамедлительно. Спорить со знаниями Сокола не приходилось. Позади был долгий и жаркий путь до туннелей унутов, и едва команда зашла в тень, Тадлэ пошатнулась, хватаясь за вовремя подставленное дружеское плечо путешественницы. Не успела она что-либо спросить, джинн отвлекла всех, почувствовав где-то в пещерах свой фрагмент. Она рвалась вперёд, и Тадлэ тоже, но на этот раз Люмин всё же остановила её. - Нельзя так насиловать себя, остановись и отдохни. - Я чувствую боль, - добавила Лилупар, - должно быть яд скорпионов всё же попал в твои раны, малышка. Даже сокол может быть ранен, не стоит рваться в драку с подбитым крылом. Тадлэ кивнула и села на песок, с её плеч будто упал тяжёлый камень. - Я справлюсь со змеем. Для этого и нужны друзья. - Спасибо, путешественница. Люмин почти одолела вёрткого змея в одиночку, но когда до победы оставался лишь последний удар, раненный змей в остервенении забился об землю, сбивая девушку с ног. Чуть не захлебнувшись в песке, Люмин вдруг заметила как вспыхнуло что-то блестящее вдалеке, где виднелся проход из туннеля, и змея была сражена выстрелом из лука. Чешуйки чуть обгорели в том месте, где торчала стрела, и присмотревшись к приближающимся друзьям, путешественница разглядела Паймон, взволнованно машущую факелом, и Тадлэ, устало сжимающую в руках рукоять лука. - Отличный выстрел, Тадлэ! - приободрила девушку Люмин. - С такой то дистанции, - добавила джинн, - действительно Соколиный. А теперь пожалуйста, прошу, заберите мой фрагмент. Люмин отряхнулась, оставляя Паймон приглядывать за разделывающей тушу охотницей, и проследовала к оазису, куда её привела джинн. Головная боль и воспоминания неприятно осели горечью на языке, но она совершенно не хотела ничего из этого сейчас обсуждать. Очнулась она на руках у Тадлэ, Паймон заверещала, что путешественница должна прекратить так всех пугать. - Тадлэ очень испугалась за тебя и даже чуть не заплакала! Паймон считает, ты должна извиниться перед Тадлэ! Люмин устало улыбнулась, Сокол кажется также устало улыбнулась ей в ответ. - Прости, что напугала. Всё в порядке, это просто джинн в бутылке. Как твои раны? - Бывало и лучше. - Она вся дрожит, как в лихорадке, - перебила их джинн, - это точно скорпионов яд, уж я то знаю. Он не смертелен, но нужно время и отдых на восстановление. Тадлэ отпиралась, путешественница и Паймон молча слушали, как Лилупар удалось убедить Сокола снова сделать привал. - Хороший сокол знает цену своей жизни. Ты же не хочешь заболеть и стать обузой? От больных птиц избавляются. Люмин хотела возразить, что это слишком грубо, но сил спорить не было, и похоже сейчас только напомнив о порядках пустыни можно было заставить Тадлэ успокоиться. На защиту Сокола встала Паймон, отругав джинна за грубые слова. После слов “нам всем нужно хорошенько отдохнуть сейчас после всего!” все наконец согласились с Паймон. Они разожгли костёр и разбили палатку в пещере, где раньше был небольшой оазис. Засохшая трава между песком и спальником была отличным утеплителем. Уложив Паймон в обнимку с бутылкой, чему джинн подозрительно перестала возмущаться, Люмин решила уложить Тадлэ вместе с собой. Так она точно не замерзнёт, а от объятий её состояние точно должно улучшиться. Они улеглись, Люмин обняла девушку, и хотя та была крупнее, сейчас казалось, что она прижимает к себе раненую птичку, сцепляя руки в объятиях и позволяя чужой светлой голове устало уложиться на её ключице. Девушка сразу заснула, слабо обнимая в ответ. Тадлэ пахла какими-то цветами и пряностями, от запаха свежеразделанной туши не осталось и следа. Похоже она всё-таки отказалась от идеи привлекать добычу окровавленными по локти руками и умылась после всех манипуляций с тушей змея. Обнимать её действительно было очень тепло и хорошо, Люмин уже не помнила, когда было так тепло последний раз. Она почти забыла каково это. Замечтавшись, она погладила обнимающую её девушку, теряясь пальцами в её длинных и густых волосах и понемногу задрёмывая, это было хорошим завершением сегодняшнего дня. Путешественница очнулась от приятной сладости, почувствовав на себе горячие ладони и поцелуи на шее. Тадлэ очень осторожно целовала её, поглаживая по животу и груди, как будто боясь, что путешественница в её объятиях растворится как песчинка в бархане, и видя что девушка проснулась, решительно потянулась и поцеловала в щёку. Люмин покраснела, ощущая каждой клеточкой своего тела, как тепло и тяжело её обнимают, но она не могла остановить девушку. Где-то очень глубоко внутри она чувствовала, что сейчас этот момент очень важен, и ещё, что скорее всего по завершению охоты её помощь Соколу больше никогда не понадобится. Люмин чуть повернула голову и поцеловала Тадлэ в лоб. Девушка на секунду замешкалась, и Люмин прижала её к себе покрепче. Тадлэ вдруг заговорила, шёпотом, сбивчиво, кажется она ещё не пришла до конца в себя: - Отец говорил мне, что друзья вредны для Сокола, потому что они вызывают чувства и спутывают мысли. Соколы не должны быть им подвластны. - Люмин не ответила, не хотелось впустую сотрясать воздух непреложными истинами человеческого мира. - Я хотела бы попросить тебя об услуге, путешественница. Как друга. Тадлэ не продолжала, пока не получила утвердительный ответ от немного удивлённой Люмин. Тадлэ предупреждала, что попросит, но что за услугу могла бы она оказать сейчас? - Отец говорил мне, что иногда друзья бывают очень близки. Им бывает очень тепло вместе. Иногда так могут появиться дети. - Люмин снова покраснела, поражаясь оригинальному способу ввести своего ребёнка в заблуждение, но не может же быть, чтобы Тадлэ… - Можно пожалуйста поцеловать тебя? Люмин понадеялась, что это действительно будет лишь один поцелуй. Она пригласила девушку ближе к себе, Тадлэ осторожно коснулась её губ своими. Люмин осторожно ответила на поцелуй. Горячие губы обжигали, будто оставляя отпечатки. - Услуга, о которой я хотела тебя попросить… - опять сбивчиво шептала Тадлэ, Люмин поцеловала её в лоб, - это церемония моего совершеннолетия… Я столько всего знаю о тебе, я доверяю тебе… Я хотела бы, чтобы это была ты, а не кто-то другой, подарила мне это тепло… Чувства смешались, слишком много желаний и сомнений одновременно забилось в груди. Люмин думала о скрепах пустынных традиций, и принципы заскреблись об деревянные крышки этих скрепов, и всё в голове разлеталось в клочья, когда Тадлэ целовала в шею, отпечатывая каждый поцелуй как горячий песок на коже, когда зашуршала спальником, забираясь на девушку сверху и нависая на сильных руках. Единственная здравая мысль, которая могла сейчас спасти их, взмыла к поверхности этого бурлящего беспорядка, и Люмин улыбнулась. - Значит, это контракт? - Значит, - ответила Тадлэ. - Тогда моей платой будет… Я хочу увидеть твои глаза. Тадлэ на мгновение задумалась, затем подняла руки к лицу и сняла повязку. Её светло-голубые глаза сверкали в полутьме, как два полуночных нефрита. Люмин прикоснулась к её щеке, девушка прильнула к ладони и поцеловала, быстро возвращаясь к начатому делу и расцеловывая шею и ключицы путешественницы. Люмин поддалась соколиному напору, постепенно распаляя и свой животный пыл, очень скоро оказываясь сверху и сжимая разгоряченное тело в ладонях. Времени на комфорт дорогих отелей Ли Юэ у них не было, да и вытряхивать песок потом не хотелось, поэтому никто не снимал одежды, лишь развязали красный кушак, державший шаровары, и приподняли подолы белого платья, добираясь до так давно жаждущих ласки горячих и томных мест. Тадлэ с трудом удавалось оставаться тихой, но маленькая спутница спала глубоким сытым сном, а о джинне Люмин лишь молилась, что если та и следила за всем происходящим, то будет держать язык за зубами. После череды шумных вздохов и особенно сильных отпечатков рук на своих плечах, Люмин ещё раз поцеловала девушку в губы, и в лоб, ложась рядом. Они наконец-то уснули крепким сном до самого утра, пока солнечные лучи не осветили алый песок в пещере. - Почему вы спали в одном спальнике? - разбудил их писклявый голос феечки, - А, Паймон всё поняла! Пока Паймон мёрзла в попытках обнимать бесчувственную стеклянную бутылку, вы двое сладко спали в обнимку! Предатели! - Да, Паймон, всё так и было, - ответила ей Лилупар. - И вам доброе утро, - сонно ответила Люмин, выпутываясь из спальника и отпивая из фляги воду. Она поделилась с Тадлэ, которая выглядела как ни в чем ни бывало, лишь перевязала кушак потуже, поспешно помогая путешественнице сложить палатку и упаковать все вещи. Они собрались и двинулись в путь. Тадлэ выглядела, будто хочет многое сказать, что не укрылось от внимания джинна. - Если ты хочешь что-то сказать госпоже, говори. После долгого молчания, Тадлэ сказала лишь “спасибо, что охотились со мной.” Путешественница почувствовала в этих словах какую-то грусть, словно это было прощание, но ей хотелось верить, что она ошибается.