Улыбаться

…маленький мальчик, лет пяти, протянул свою худенькую, малюсенькую ладошку для рукопожатия. -Это мой младший сын, Трэвис, — взрослый дяденька рядом с ним заулыбался, поглаживая бороду. — Способный малец, учится у нас в школе для одарённых детей во Франции. Как понимаете, в обычные его не берут, говорят, мал ещё, — дяденька хихикает, расплываясь в ухмылке. От этой ухмылки почему-то дрожь бежит по телу. Мэри Паркер улыбается мужчине в ответ, вежливо кивая на его рассказ. На ней надето светло-салатовое платье с вырезом на подоле, идеально контрастирующее с её тёмными, глубокими карими глазами, обрамлёнными чёрными ресницами. В руке у неё полупустой бокал, из которого она понемногу отпивает шампанского, в большей степени ради приличия, нежели с реальной целью опьянеть, пока за талию её обнимает муж — Ричард Паркер.       Он одет тоже весьма галантно: классический костюм с чёрной бабочкой. Тёмно-каштановые волосы прилизаны назад, что, если говорить честно, совсем ему не идёт, однако дресс-код этого званного вечера он соблюдать обязан — мистер Стэн, он же организатор мероприятия, просто обожает прилизывать волосы подобным образом, и постоянно обязательным пунктом требует от своих гостей-мужчин той же укладки. А рядом с супружеской парой, робко переминаясь с ноги на ногу, топчется мальчик, лет шести. Он, подобно отцу, одет в официальный чёрный костюм, и каштановые волосы прилизаны назад. Он всё время норовит укладку поправить, растормошить так, чтобы волосы кучерявыми прядками спадали на глаза, словно бы скрывая от окружающих. Однако под строгим взором матери, постоянно руку одёргивает, делая вид, словно просто собирался поправить воротник. Мэри лёгким, почти незаметным, но настойчивым движением подталкивает сына в спину, продолжая вежливо улыбаться мужчине. -Как приятно познакомится с тобой, Трэвис, — слегка кивает она, опустив взгляд на мальчика. — А это наш сын — Питер. Она вновь подталкивает сына, и всё ждёт, пока Питер поздоровается, или хотя бы протянет руку Трэвису в ответ — однако мальчишка лишь неловко топчется на месте, сминая край чёрного пиджака. Питеру ужасно неловко. Он бросает застенчивый, слегка боязливый взгляд исподлобья на мужчину и его сына, не решаясь что-то сказать. Он знает, по правилам приличия он должен поздороваться сейчас, он помнит чему его учила мама, но просто не может выдавить из себя слова. Мальчик перед ним кажется таким важным, таким серьёзным, словно взрослый в теле ребёнка, и Питер невольно сжимается весь, подавленный его аурой. Вокруг много людей, очень много людей, и все они такие шумные, такие громкие, Питер боится, что не сможет их перекричать. Он скопления людей вообще не очень любит, ему очень страшно и тревожно в таких местах — кажется, словно все смотрят на него, пристально следят за каждым его движением, наблюдая и оценивая. Питер боится чужих взглядов, боится шепоток за спиной и насмешливых лиц. После такого мама обычно очень сильно ругается на него, а папа больше не завтракает с ним. Питер этого очень боится, он не хочет снова расстраивать родителей! Однако этот же страх сковывает его горло, не позволяя словам вырваться наружу. -Питер, — с еле заметным упором говорит Мэри. — Поприветствуй молодого господина Бруманса, как следует. Питер еле заметно вздрагивает, быстро оглядываясь на маму. У Мэри холодный недовольный взгляд, он пронзает в мальчишке дыру, буквально делая из него решето. Питер быстро отворачивается, поджимая губы и тут же неуверенно протягивает ладошку в ответ, пожимая чужую руку. У него внутри всё буквально дрожит, содрогается в страхе. Мама начинает злится на него, он увидел это в её карих глазах. Он так не любит когда она злится — это означает, что он снова её расстроил, что он снова её подвёл… -М-мне… м-мне приятно познакомиться, эм… Трэвис, — говорит Питер слегка запинаясь, из последних сил пытаясь выдавить из себя подобие улыбку, на что мистер Бруманс лишь с издёвкой хмыкает, впериваясь в мальчика своими глазами-бусинками. Ричард, заметив насмешливый взгляд мужчины, тут же спешит подать голос. -Может быть у Вас появились какие-то предрассудки, мистер Бруманс, но не забывайте чей Питер сын, — у Ричарда голос слегка хрипловат, но при этом он не теряет своей стали и строгости. Мужчина неловко прокашливается, вновь возвращая на лицо лёгкую улыбку. -Прошу прощения, если вдруг возникло недопонимание, господа. Я всего лишь подумал о том, как было бы прелестно, сдружись наши дети. Мэри тихо мягко смеётся, слегка оголяя белоснежные зубы и холодными глазами глядя прямо мистеру Брумансу в душу. -Ох, как славно, что это лишь недопонимание! — вздыхает она. — Я уже было всерьёз подумала, что Вы посмели сомневаться в нашей семье, — в карих женских глазах едва различима злость, однако недовольство Мэри всё же ярко заметно по тому, какой более натянутой и холодной становится её улыбка. Мистер Бруманс неловко смеётся, явно нервничая. -Никак нет, миссис, что Вы! — он тревожно улыбается. — Что думаете насчёт того, чтобы обсудить детали нашей будущей сделки, раз уж мы познакомили наших детей и решили все недопонимания? — судорожно предлагает он, нервно одёргивая край пиджака. Взгляд Мэри тут же становится более приветливым, а глаза загораются искорками. Она вытягивается по струночке, согласно кивая и уже набирая в лёгкие воздух, дабы дать согласие. Вот только Ричард воодушевлённость жены не сильно поддерживает. -Отличная мысль, однако, — кивает Ричард, не давая Мэри вставить и слова. — Но боюсь, нам лучше договорится о более формальной и приватной встрече на этой неделе, — слегка улыбается мужчина. — Время позднее, а у меня ещё много роботы в лаборатории. -Ричард!.. Мистер Бруманс быстро и коротко кивает. -Ох, конечно-конечно, я понимаю! У такого гения, как Вы, должно быть, уйма работы! — он смеётся. — Приятно было пообщаться, господа. Счастливой дороги. -Благодарю, — Ричард улыбается, и тянет недовольную жену за собой к выходу. -Питер, — недовольно зовёт сына Мэри, и тот, робко попрощавшись, бегом отправляется вслед за родителями. Причёска по пути всё же растрёпывается. Питер зарывается рукой в каштановые кучерявые волосы, с мученическим стоном откидываясь на спинку стула и слегка съезжая по нему вниз. Он усталым, безразличным взглядом смотрит на женщину средних лет напротив себя. -Мисс Комси, — говорит он устало. — Я понимаю, что Вам нужно отмыть с меня как можно больше денег, но давайте признаем, что Вашим методы совершенно не работают. Женщина качает головой. -Эти методы лечения глубоких подсознательных детских травм работали на всех, Питер. -Окей, я не против быть первым в этом списке, — пожимает парень плечами. Мисс Комси вздыхает. -Дело не в методах, Питер, — качает она головой. — А в том, что ты сознательно блокируешь всё, что может тебе помочь. Паркер закатывает глаза. Ну да-да, он просто не хочет себе помочь, ага. Слышал он уже это тысячу раз, и, как мы видим, ничего от этого не изменилось. -Да, Питер, я знаю, что не первая говорю тебе это, — кивает женщина, уловив мысли парня. — Но не задумывался ли ты, что, может быть, все психологи и психотерапевты, что говорили тебе это, были правы? Скольких ты уже сменил? -Более трёхста, я предпологаю, — моментально отвечает Питер, пожимая плечами. — Не считал, если честно. Но если надо будет, могу посчитать и в следующий раз назвать точное число. Женщина вздыхает, качая головой, и закрывает блокнот. Она кладёт его в один из своих ящиков, и берёт бланк, размером А4, начиная что-то писать на нём своей любимой ручкой с котиком. Питер успел запомнить, что она обожает и безумно ценит эту ручку, так как это последний подарок её покойной внучки. И нет, он знает это не потому что они близки, а просто новости о смерти внучки мисс Комси ходили по всей клинике. Питер совершенно случайно заметил на ручке инициалы, которые идеально подходили маленькой покойной девочке. Он не дурак, может сложить два плюс два. -На следующей неделе можешь не приходить, — мягко улыбается женщина, ставя на бумаге свою подпись. Питер робко мнётся несколько секунд, прежде чем уточнить. -Вы будете на похоронах? Мисс Комси вздрагивает от этого вопроса, улыбка сползает с её лица и она вскидывает взгляд на Питера. Женищна несколько секунд шокировано смотрит на парня, прежде чем отвести взгляд, слегка улыбнувшись. -Нет, — качает головой. — Линду кремировали неделю назад. Питер кивает и больше не расспрашивает. В нём ещё осталось чувство такта, вообще-то. Немного подумав, он стаёт со своего места, и подходит в небольшому дубовому столу, вопросительно взирая на заполненный бланк, который протягивает ему врач. -Что это? — спрашивает он, беря бумагу в руки. -Отказ от пациента, — тут же отвечает женщина. — Поэтому, можешь не приходить на следующей неделе. Лицо Питера вытягивается, он переводит вопросительный взгляд с мисс Комси на бланк и обратно. От него отказались. Снова. В который раз. Снова Мэй будет грустно смотреть на него, днями искать новую клинику и платить всё больше и больше денег, чтобы его «вылечили». От чего только? Тётушка говорит, что у Питера много травм, который берут своё начало с детства, но парень не видит и не чувствует ни одной. Он не трясётся от панических атак, не режет себе вены и не лежит днями напролёт в постели в депрессии. Да, может быть, он чуть менее эмоционален, нежели другие подростки и люди — но разве это та проблема, ради которой стоит тратить столько денег и времени? -Шутите? Реально отказ? — переспрашивает Питер. — Вы серьёзно? -Ты же знаешь, Питер, шутить толково я не умею, — пожимает она плечами, качая головой. — И да, я серьёзно. Ты тот пациент, с которым я, к сожалению, не справлюсь. -Не Вы ли утверждали несколько минут назад, что Ваши методы на всех работают? — насмешливо фыркает Питер, но на лице женщины ни один мускул не дрогает. Наоборот, она только нежнее смотрит на парня, улыбаясь. Вновь качает головой и опускает взгляд. -По правде говоря, Питер, с твоей проблемой никто не справится. Потому что ты сам не хочешь с ней справляться. Питер тяжело вздыхает, сдерживая внезапный необъяснимый неконтролируемый поток гнева. Он фыркает, хмуря брови. -Отлично! Так и скажете тёте Мэй, — он с негромким хлопков кладёт бланк об отказе на стол перед женщиной, скрестив после руки на груди. Врач смотрит на бланк перед собой, вновь пере прочитывая написанное, и в итоге отодвигает лист от себя, в который раз качая головой. -Я не буду выходить к твоей тётушке, Питер. Скажи ей сам. Питер от этих слов застывает статуей неподвижной, удивлённо таращась на мисс Комси. Не выйдет к Мэй? В смысле? Почему? Она обязана к ней выйти, она же врач! А Питер несовершеннолетний! Это непрофессионально, разве не так? Мысли о том, что Питеру нужно будет самостоятельно сказать об очередном отказе, вызывает дрожь, и странный узел завязывается в груди. Что-то тревожное бьёт молоточком по голове и Питер сжимает кулаки. -В смысле? — всё же подает голос парень. — Что это значит? Не выйдете к Мэй? Вы предлагаете мне самому ей сказать об этом? — он тычет пальцем в бланк. Женищна кивает. -Однажды моя Линда сказала мне такую фразу, — мисс Комси отводит взгляд, вспоминая. — «Все люди сами должны отвечать за последствия своих поступков». Ей тогда только исполнилось девять, — она слегка улыбается, и вновь поднимает взгляд на Питера. Она долго смотрит на него, сканируя. На лице больше нет улыбки, а из глаз пропадает нежность. Лишь лёгкий отблеск сочувствия виден во взгляде тусклых зелёных глаз. -Почему у тебя на глазах появились слёзы, Питер? Что заставило тебя чувствовать себя таким образом? Питер резко вздрагивает, начиная судорожно тереть руками глаза, прогоняя слёзы. Слёзы?.. Почему они вдруг ни с того ни с сего навернулись ему на глаза?.. -Идите Вы к чёрту со своими грязными манипуляциями, — озлобленно шипит он на неё и, схватив бланк об отказе со стола, стремительным шагом покидает кабинет. -Надеюсь, ты всё же найдёшь спокойствие в своём разуме, — говорит женщина, но её уже никто не слышит. *** -Ну, как всё прошло? — аккуратно спрашивает Мэй, пока Хэппи ведёт машину, любезно подвозя их с Питером. — Мисс Комси не вышла в этот раз, так что… Парень, без лишних слов, протягивает Мэй бланк об отказе от пациента, скрестив руки на груди и уткнувшись взглядом в окно. Хэппи через зеркало заднего вида бросает на него тревожные взгляды. -Ох… — растерянно вздыхает женщина, прочитавши содержимое бланка. — Ох, Питер… — она растерянно смотрит на племянника, не уверенная, что сейчас стоит сказать. И стоит ли вообще. -Я с самого начала говорил, что она некомпетентная, — жмёт парень плечами. — Не может справится с обычным подростком вроде меня, ну это же бред, Мэй, — фыркает он, однако тётя его нисколько не поддерживает, смотря на него слегка сожалеющим взглядом. -Питер… — осторожно начинает говорить она, дотрагиваясь до руки парня. — Может… ты всё-таки расскажешь Старку? У него же самые лучшие врачи, они несомненно смогут помочь тебе… -Мэй, мы это уже обсуждали! — не успевает женщина договорить, как Питер резко её перебивает, слегка повышая голос. — Я не буду рассказывать мистеру Старку! Нет! -Но почему?! — теперь и Мэй потихоньку начинает злится. — Почему ты не хочешь ему рассказать? Я же знаю, насколько вы двое близки, я знаю как он о тебе заботится. Он бы точно придумал бы что-то, чтобы тебе помочь. -В этом и суть! — Питер всплескивает руками. — С чем помочь? Я здоров, Мэй! Я в порядке! Я не знаю, почему ты говоришь, что это не так! -Питер, — укоризненно подаёт голос Хэппи, хмуро глядя на Питера через стекло заднего вида. Мэй шокированно смотрит на племянника, не до конца понимая, что только что произошло. В груди у неё скручивается тугой узел, а на глаза начинают накатывать слёзы. Она старалась. Правда, она так сильно старалась всё это время… Когда они с Бэном брали опеку над Питером, Мэй подозревала, что будет сложно — она прекрасно помнила свою сестру и догадывалась, как та повлияла на ребёнка. Но она знала, что не смогла бы потом спокойно жить с осознанием, что где-то там в детском доме, совсем одинок и разбит, живёт её единственный племянник. И Мэй старалась, правда, изо всех сил. Она плакала каждую ночь, у неё сердце болело при виде Питера, но они с Бэном стоически пытались вырастить его хорошим. Пытались излечить его от старых ран. Потом умер Бэн. Но Мэй держалась, рвала на себе волосы, вкалывала на нескольких работах сразу, но ни на секунду не опускала руки. Бэн бы этого не хотел, она думала об этом постоянно. Дома был тот, кто ждал её, кто нуждался в ней, она прокручивала эту мысль по сто раз на дню. Мэй старалась. Изо всех сил. Она делала всё и даже больше, и даже то, что невозможно, казалось ей. Она изо всех сил пыталась, правда. Они ни секунды не давала себе покоя, желая подарить Питеру нормальную жизнь, в которой он больше не будет мучаться от отголосков мёртвого прошлого… Было ли её желание слишком эгоистичным?.. -Мэй… — Питер расстерянно смотрит на тётушку. — Прости, я… Женщина моментально вытирает выступившие слёзы на глазах и качает головой. -Нет-нет, ничего не говори, — останавливает она его. — Может быть, ты прав. Может быть, я сама на придумывала себе чего-то, и транслировала это тебе… Прости, родной, — она качает головой, утирая выступившие слёзы. Питер же расстерянно смотрит на тётушку, не зная, что сделать или сказать. В груди скручивает странное чувство, но парень понять не может, что это. Чувства ему чужды, он от них отделён, отстранён, и это чем-то напоминает системный баг в компьютерах.       Питеру постоянно нужно играть, всегда. Изображать радость там, где надо, или сожаление, или гнев. Все эти эмоции, на самом деле, не искренне, но этого никто не замечает и не понимает, как и сам Питер, в общем-то. Настолько он привык к этой игре за всю свою жизнь, что сам иногда забывает, что всё это фальшь, очередная маска. Однако сейчас грудь сдавливает не по-детски, и ему даже кажется, что он задохнётся от масштаба этого чувства. Оно узлом затягивается в груди, и тянет, и воет, и клекочет, молоточком стучит по голове. Питер понять только не может, что это за чувство, как оно называется и как с ним бороться. Отвратительно. Все эти чувства и эмоции, так отвратительно, Питер не может понять, как люди живут с этим всю жизнь, сменяя по тысячу эмоций на дню. -Ох, останови здесь, Хэппи. Мне пора на работу, — просит Мэй, и Хэппи плавно тормозит перед зданием. — Спасибо, — она тянется к нему с заднего сиденья, смазано целуя в щёку и затем бросает беглый взгляд на племянника. — Увидимся вечером, Пит. -Увидимся… — но когда Паркер отвечает, дверь за тётушкой уже захлопывается и она спешно забегает в здание. Машина трогается. Они какое-то время едут в тишине, лишь приглушённо слышится мелодия из радио, но Питер и от этого сейчас очень далёк. Он впирается взглядом в окно, стараясь избавить себя от непонятного чувства в груди, но взгляд Хэппи, который парень кожей чувствует, никак не позволяет этому чувству покинуть его грудь. Честно сказать, Питер сейчас не хочет с Хоганом разговаривать. Вообще ни с кем разговаривать не хочет, но мужчине на это, видно, глубоко плевать, так как он, в конце концов, начинает свои суровые нравоучения. -Это было слишком, Питер. -Знаю, Хэппи, знаю! Не нужно тыкать меня в это носом, я уже не маленький, — тут же отвечает Питер, даже не поведя плечом. -Но ведёшь себя именно так. На эти слова Хэппи Питер резко поворачивается, шокированно смотря на мужчину. По коже бегут мурашки, и что-то в груди ёкает, трещит по швам. Возможно, это сердце, но на вряд ли. Питер не сентиментальный, отнюдь. -Мэй так старается ради тебя, ты не осознаёшь, сколько всего она делает для тебя, — продолжает Хэппи, хмурясь. Нет ничего удивительного в том, что он её защищает, думает Питер. У них, всё же, любовь, настоящая любовь как из этих дурацких фильмов, и Хоган просто не может не вступиться на любимую — по канону всё должно быть, по канону. -Поверь, Хэппи, я знаю, — недовольно морщится Питер. — И я не говорил, что не благодарен за это. Я благодарен! — восклицает парень. — Но это не отменяет того, что вечное хождение по «промывателям мозгов» бессмысленно. Мэй уже почти семь лет пытается вылечить меня, но я не понимаю от чего! Я абсолютно здоров! Я не трясусь из-за панических атак, я не хочу вскрыть себе вены… -Но у тебя всё ещё есть кошмары, — перебивает парня Хэппи. -И что? — закатывает он глаза с тяжёлым вздохом. — И что с этого? Кошмары снятся всем людям без исключения, просто кому-то чаще, а кому-то реже. Хоган качает головой, заворачивая за угол. -Больной никогда не признается в том, что он болен. Питер вновь закатывает глаза, недовольно фыркает, и упирается взглядом в окно. -Окей. Пусть будет так. Остальная часть пути проходит в тишине. Лишь только когда они наконец-то тормозят возле подъезда Паркеров, мужчина вновь говорит. -Признайся, Питер. Ты просто не можешь признать, что тебе нужна помощь. Питер раздражённо рычит, хватая с соседнего сиденья рюкзак, и открывая дверь машины. -Увидимся завтра, Хэппи, — лишь говорит он, прежде чем с силой захлопнуть дверь автомобиля, стремительным шагом направляясь к подъезду. Ему ещё нужно уроки сделать и на патрулирование сходить.       Стоит только Паркерам покинуть зал, как Мэри отталкивает от себя Ричарда, вперившись в него злобным взглядом. -Ты из ума выжил, Ричард? — злостно шипит она. — Какого чёрта ты творишь?! Ты сорвал нам сделку в тысячи долларов! -Эту сделку можно заключить и на ближайших днях, — спокойным тоном отвечает мужчина, но такой ответ Мэри явно не нравится. -Сейчас он был у нас на крючке! Сейчас он был более податливым, пристыженным, я бы выбила с него ещё лишние десятки тысяч долларов, а ты!.. Какой чёрт тебя дёрнул?! Мы же договорились, что этим буду заниматься я! Женищна закипает от гнева, лицо её краснеет и даже венка на шее заметно вздувается, словно вот-вот, и собирается лопнуть. Ричард же остаётся максимально спокойным — хотя, точнее было бы сказать, отстранённым и холодным. -Прекрати кричать прямо перед дверьми зала, Мэри, — с холодным, еле заметным недовольством, мужчина за руку дёргает жену на себя. — Я сделал это из-за него, — он тычет пальцем в сына. — Если бы мы ушли, оставив детей одних, кто знает, что он бы мог вычудить? А если бы наша репутация оказалась под угрозой?! Питер, осознавший, что теперь он стал причиной конфликта родителей, весь сжимается, словно пытаясь исчезнуть. У него мелко дрожат ручки, и тревога узлом скручивается в груди, подступая комом в горле. Снова они ругаются из-за него, снова из-за него мама такая злая… он опять виноват. Питер судорожно дышит, через раз, боясь лишним вздохом напомнить о своём присутствии и разозлить кого-то из родителей ещё больше. Ему так чудовищно страшно, он хочет как можно быстрее исчезнуть отсюда, исчезнуть вообще. В детской голове миллиард мыслей и Питер попросту не знает, за какую ухватиться первой. Он переводит взгляд с отца на мать и обратно, сжимая ладошки и прижимая их к груди, словно это поможет ему как-то отгородится; словно это как-то вселит ему душевный покой. -Разве не ты должна была научить его манерам? — ядовито плещет Ричард. — Разве это не твоя обязанность, как женщины? Никто не просил тебя лезть в мой бизнес, твоя главная обязанность это научить этого бесполезного ребёнка не позорить нашу фамилию! — Ричард слегка повышает тон. -Твой бизнес?! — кричит Мэри, достигнув предела. — Да если бы не я, если бы не мои родители, которые инвестировали в твою идиотскую идею, ты бы сейчас до сих пор сидел у разбитого корыта! — она тычет пальцем ему в грудь. — Если бы не моя семья, если бы не я — да ты бы до сих пор был ничтожным пятном, работающим в каком-то грязном пабе! Ты был бы никем без меня! В тихом пустом коридоре шлепок кажется взрывом. Мужская рука тяжёлым грузом, с размаха, опускается женщине на щёку. Спустя несколько секунд уже начинает виднеться красный отпечаток, и Мэри припоздало охает, осторожно касаясь щеки подушечками пальцев. В груди у неё взрывается фейерверк тысячи эмоций, и она переводит на Ричарда шокированный взгляд, не в силах что-то сказать. Он ударил её. Он, чёрт возьми, только что её ударил. Ричард тяжело дышит, встряхивая ладонь. -Закрой свой поганый рот и вспомни своё место, — холодно говорит жене Ричард. — Место женщины на кухне, она должна воспитывать нормальных детей, драить дом и носить мне ужины в постель. Так что будь вообще благодарна, что я допустил тебя в дела компании. Он тяжело смотрит на Мэри ещё каких-то секунд пять, прежде чем развернуться и уйти. -Погоди! Стой! Куда ты собрался?! — вдогонку кричит ему Мэри. -Тебя не касается, — холодно отвечает ей муж. — Домой доберёшься сама. За мужчиной захлопывается красная дверь машины, и автомобиль почти сразу же трогается с места, оставляя после себя лишь клубы пыли. Мэри смотрит машине вслед какое-то время, руки её безвольно свисают вдоль тела, она не в силах пошевелится. Щека горит огнём и в голове лишь белый шум, непонятная каша. Этот ублюдок… этот ублюдок посмел так обращаться с ней, после всего, что она для него сделала… после всего того, на что она пошла, лишь бы вытащить его из трущоб, где он был; чтобы поднять его на один уровень с собой, чтобы поднять его в высший свет… и это благодарность, которую она получает? На это ли она заслужила? Злость. Злость выделяется среди всего непонятного шума в голове наиболее ярко, и Мэри сжимает кулаки, тяжело дыша. Ей глаза застилает красная пелена гнева, и она видит теперь всё иначе, всё по-другому, более искажённо, но ей плевать. Гнев настолько силён, что она не может контролировать себя, не может контролировать свои мысли и слова. -М… Мама?.. — робко подаёт голос Питер, не решаясь сделать к матери шаг ближе. Страшно. Так страшно. Питер дрожит, боится вздохнуть лишний раз и сдерживает слёзы, потому что мама их не любит. Питер часто был свидетелем родительских сор, однако отец… отец никогда не бил маму. Он никогда не говорил с ней так холодно, так равнодушно. Он никогда не ранил маму физически, и мальчику в глубине души очень больно — очень больно за маму, за его любимую мамочку, разве она заслужила такое?.. Как только сын подаёт голос, напоминая о своём присутствии, Мэри сносит крышу. Точно. Это всё Питер. Это всё вина Питера. Если бы он, чёрт возьми был нормальным, если бы он её слушался… а если бы Питера вообще не было? -Ты… — шипит Мэри. — Ты! — она резко поворачивается к сыну, заставляя того вздрогнуть, и в несколько шагов преодолевает расстояние между ними. — Если бы не ты, маленькое отродье, если бы не ты! — она хватает его за плечи, встряхивая. — Если бы ты родился нормальным! Позор всей семьи! Отсталый идиот! — она кричит, что есть мочи, ногтями впиваясь сыну в плечи. -М-мама… — всхлипывает мальчик, сжавшись в страхе, и даже не предпринимает попыток освободиться от захвата матери. -Да лучше бы ты вообще не рождался, — шипит она на него, игнорируя всё, что он говорит. — Лучше бы мир жил без такого отродья, как ты, — она со всей дури отталкивает его от себя, да так, что Питер спотыкается и падает. — Мне отвратительно даже смотреть на тебя, не то что трогать. Омерзительно, — злобно шипит она, показательно вытирая руки об платье. Мэри равнодушно разворачивается и почти бежит прочь, сдерживая слёзы из последних сил. Это Питер во всём виноват. Да, это всё вина Питера. Она ни в чём не виновата, она всё делает правильно, если бы только не Питер… если бы только он родился нормальным!.. -Мама! — вскрикивает мальчик, слёзы всё же капают с глаз. — Мама, п-подожди! — он пытается встать на ноги и побежать вслед за мамой, но падает обратно на пол. Кажется, он как-то повредил лодыжку, когда споткнулся. -Мама! — кричит он, захлёбываясь в слезах, пока Мэри пропадает из виду. — Мама… Питер плачет, не в силах остановить рыдания. Его трясёт, по коже бегут мурашки и в голове столько мыслей, столько мыслей. Дрожь бьёт его тело, он не может с ней справится, у него зубы молоточками друг об друга стучат и он пытается, он пытается это остановить, прекратить, но не получается. Кажется, он теряет над собой контроль, теряет контроль над телом и разумом, теряет контроль над своими чувствами. -Мама! — отчаянно кричит Питер, захлёбываясь в собственных слезах и соплях, утирая лицо тыльными сторонами ладоней. Питер плачет, плачет, плачет, не может остановить поток солёных слёз, которые стекают по его щекам, потом по подбородку и шее, пока не капают за ворот белой официальной рубашки. Наверное, он протёр коленки на дорогущих брюках. Мама будет ругаться, когда он придёт домой. А как он придёт домой? Мама за ним вернётся? Но мама казалась такой злой, она сказала, что он ей не нужен… Питеру очень страшно. Он один, мама с папой ушли, мама с папой поругались из-за него и мама очень сильно на него накричала. Папа ударил маму, и мама плакала. Она сказала, что лучше бы он не рождался… неужели Питер и вправду проблема?.. Родители из-за него постоянно ругаются, теперь его оставят жить на улице? Но Питер не хочет, он не хочет! Он всё сделает, всё-все, правда, лишь бы мама его не бросала, лишь бы папа не ушёл от них! Питер понятия не имеет, как долго он так безудержно плачет в этом полупустом в коридоре. Он плох в подсчёте времени, и ему сложно определить, прошло ли пять минут или целая вечность. Однако, в какой-то момент его подхватывают под руки и ставят на ноги. Мальчик тут же болезненно ойкает и сгибает левую ногу. Он боязливо вскидывает взгляд, но обнаруживает рядом всего лишь свою няню. -Лиза! — со слезами на глазах вскрикивает Питер, бросаясь к девушке с объятьями. — Лиза, ты пришла! — плачет он. — Мне было так страшно! Папа ушёл, а потом мама убежала!.. А я был один! Я так испугался! Я боялся, что никто не придёт, а я не знаю, как добраться домой!.. — сбивчиво лепечет Питер, никак не в силах прекратить всхлипывать и плакать. Девушка силой отстраняет Питер от себя, вытирая с его щёк дорожки слёз. -Мистер Паркер приказал найти и отвезти Вас домой, Питер, — отстранённым тоном говорит девушка. — Прекратите плакать, сейчас же, — добавляет она строго. — Мужчины так себя не ведут. Вы ведь не плакса, вы носите фамилию Паркер. Так что прекратите рыдать и пачкать мою форму соплями, — последняя фраза сказана грубо, однако Лиза позволяет себе такое, из соображений того, что ни одного из хозяев рядом нет. Питер дёргается, нервно кивает и шмыгает носом. Он и Лизе умудрился доставить проблем… Он всем приносит проблемы… -П… прости… Прости, Лиза… Я больше не буду… — испуганно-расстерянно говорит он, всё ещё изредка всхлипывая. Девушка тяжело вздыхает, закатывая глаза, и берёт Питера за руку. Она замечает его согнутую ногу. -Вы повредили ногу? Питер робко кивает. -Д-да, я… я… я споткнулся и… и вот, она теперь болит… Девушка хмыкает и кивает. -Тогда сначала заедем в больницу, а потом я покажу Вас мистеру Паркеру. Он придёт бешенство, если узнает, что миссис Паркер с Вами что-то сделала. Не дай Боже я тоже попаду под горячую руку, — хмурится она вздыхая, и они вместе идут к подъехавшей чёрной машине. Лиза, видимо, совсем не стесняется говорить при подопечном всё, что думает, ввиду того, что он ещё маленький. -Н-нет, мама… мама ни в чём не виновата! — тут же вскрикивает Питер, застывая на месте. — Мама ни в чём не виновата! — кричит он. -Хватит кричать! — шикает она. — Не дай Боже Вас ещё услышать в зале, что за катастрофа будет Вашему дому! Если они уже не услышали Ваши безумные коровьи рыдания, — презрительно фыркает Лиза. — Все так надеялись, что Вы вырастите гением, а в итоге Вы выросли безответственным ребёнком, — закатывает она глаза и дёргает Питера за руку. — Идёмте, хватит медлить. Мальчик от слов няни весь сдувается, скукоживается, вновь пытаясь спрятаться от всего мира. Чёлка спадает ему на глаза, закрывая от всех вокруг, но сильно лучше от этого не становится. Питер поджимает губы, сдерживая очередные слёзы. Нельзя плакать, никто не любит, когда он плачет. -…хорошо, Лиза, — тихо отвечает он, послушно следуя за девушкой, хромая на левую ногу. Не плакать. Нельзя.