По струнам твоей любви

      Маленькая, тесная однокомнатная квартира, не внушающая своим видом абсолютно никакого доверия, невыносимо давила собой на черепную коробку. Будто на голову положили что-то тяжелое, с намерениями расплющить, превратить в плоскую лепёшку. Такую, что в небольшой пекарне рядом продавалась. И была, если честно, не такой вкусной, как о том утверждала армянка, завлекающая к себе народ, чтобы, по всей видимости, скрести себе побольше денег. Но суть не в этом. Из дома хотелось сбежать, исчезнуть, лишь бы не видеть его никогда больше в жизни. И тех, кто там проживает, в том числе. Это всё осточертело настолько, что уже хотелось руки на себя наложить от безысходности.       Жизнь Кристины в принципе никогда не блистала яркими красками и радостными событиями. Нет, как раз наоборот: каждый божий день происходил полный пиздец, сколько девушка себя помнила. И никто этот «пиздец» прекращать не собирался, как бы прискорбно это ни звучало. Видимо, всех всё устраивало, а если всех всё устраивает, то зачем что-то менять, правильно же? Это неотъемлемое убеждение каждого человека, живущего на этой гребаной планете. И все попытки смириться с этим заканчивались грандиозным крахом, все надежды на лучшее рушились, распадаясь на тысячу мелких острых осколков, словно тарелку для первого блюда с каким-нибудь красивым узором совершенно случайно разбили. Руки уже благополучно успели опуститься за это время.       В тот момент, когда Крис была зла на всех вокруг с весомой на то причиной и без. В тот момент, когда Крис была готова убить, растоптать, расстрелять, уничтожить всех людей, не имея никакого понятия, как справиться с этой столь навязчивой агрессией, до безумия сильно препятствующей нормально существовать, не причиняя никому вреда, как морального, так и физического — в её жизнь так вовремя и резко ворвались наркотики. Именно они помогали успокоиться хотя бы ненадолго, удавалось перестать волноваться по пустякам. Девушка словно погружалась в отдельный мирок в своей голове, где всё было просто идеально. Вокруг летали контрастно-яркие для реальности единороги, все вокруг относились друг к другу предельно хорошо. Хотелось находиться в этом месте постоянно, с концами обрывая связь с теми, кто делал и продолжает делать больно.       Но уже через время даже самые сильные вещества перестали накрывать так сильно, как раньше. Но невыносимая ломка не давала никакого покоя. Без этого всё выводило в два раза сильнее. Тело словно пустовало, было совсем безжизненным, больше походило на какую-нибудь жалкую тряпичную куклу, что была сшита где-то в семидесятых. Кости ломило так, словно по ним безжалостно проехались трактором, экскаватором, мясорубкой на части мелкие раздробили, в фарш превратили, в бесструктурную кашицу, вовсе неаппетитную. Кристина просто не знала, куда себя деть и чем отвлечь, чтобы эти навязчивые, невыносимые боли не сводили с ума, не заставляли кричать в подушку от обречённости, колотить её кулаками, пока от неё не останутся лишь перья да порванная тряпка. Просто медленно умирала, даже толком не имея возможности и сил подняться с кровати. Хотелось прикончить себя ножом, чтобы больше не ощущать ту тяжесть, что она испытывала.       Потому что, по сути, больше не было никакой причины для существования: все друзья моментально испарились, когда им совершенно случайно удалось узнать, что их подруга на наркотики подсела. Не захотели иметь ничего общего с той, у которой, вероятно, не будет хотя бы более-менее успешного будущего. Ведь вероятнее всего Кристина просто возьмёт и сторчится где-то в самом тёмном переулке, где её никто никогда не найдёт, а это явно последнее, что им нужно. Единственная, кто не побоялся остаться рядом — это Кира. Наверное, потому что сама с головой в этом дерьме погрязла, других причин для этого просто-напросто не находилось. Так-то девушка она хорошая. Честная, преданная и верная. Отпиздит всех, кто захочет сказать хоть одно лишнее слово в её сторону и в сторону её близких. Всегда готова выслушать и дать полезные советы, если вдруг погряз в каких-либо проблемах. И Кристина честно не могла понять, каким своим поступком она заслужила её.

***

      Выходные. Наступили на удивление чересчур быстро. А казалось, только вчера были понедельник и утренние Кристинины ворчания о том, как же она заебалась просыпаться день за днём просто ради того, чтобы просуществовать очередной скучный день, не имеющий никакого смысла и значения. В принципе это повторялось на постоянной основе. День, а потом ещё один, и ещё… и так по кругу. Но тем не менее, менять ничего не хотелось абсолютно. Со стороны может показаться, что ей даже нравится ныть о том, какая у неё никчемная жизнь, но проблема заключалась в том, что она просто не знала, как жить по-другому. Куда себя подать, чтобы всё наладилось, чтобы началась та самая белая полоса, о которой с таким напором утверждают отовсюду и вокруг. Честно, верить во все эти бредовые, заезженные, банальные утверждения выглядело такой наивной и плохой затеей, что девушка просто закрывала на такие слова глаза, понимая, что вера в это никак не поможет.       Кое-как наконец глаза разлепила, тяжёлые, будто самый веский груз поднять пыталась, и просто на одну точку в потолке смотрела взглядом безжизненным. Говорят, люди по утрам выглядят красивее обычного… Кристина с лёгкостью могла бы поспорить с этими словами, рассматривая огромные впадины под глазами — синяками от недосыпа их теперь даже назвать было тяжело, поскольку они, скорее, напоминали фингалы от достаточно сильного удара кулаком, раз на то пошло. А нездорово-бледная кожа больше была похожа на полутруп, зомби, будто ещё чуть-чуть и девушки не станет, стоит её пальцем нечаянно задеть. Со стороны это, наверное, выглядело пугающе, но даже сейчас ничего не предпринималось. Потому что — а зачем? Никто ведь не будет смотреть на неё, кроме членов семьи. Ну и Киры, возможно.       С противным скрипом пружин на край кровати присела, обхватывая ладонями виски, что невыносимо заныли, заставляя зажмуриться, чтобы хотя бы немного полегчало. Глаза широко распахнула, пытаясь проморгаться и избавиться от чёрных мушек, что так и летали перед глазами. Скорее всего такое произошло из-за резкого подъёма, но нельзя было утверждать точно. Можно было к этому уже привыкнуть, конечно, уже очень давно, учитывая, что подобное ощущение тоже повторяется изо дня в день, но свыкнуться никак не получалось. Сейчас хотелось свалиться обратно в тёплую постель в искренней надежде, что с соприкосновением с подушкой головная боль в тот же миг угаснет, не оставив за собой и следа. Но обычно это самовнушение никогда не срабатывало, боль становилась только сильнее. Именно поэтому сегодня русоволосая решила не поддаваться этому соблазну.       — Доброе утро, Крис! — воскликнула чересчур жизнерадостно младшая сестра, так неожиданно появившаяся на пороге деревянной дверцы. Эта девочка всю свою жизнь была слишком оптимистична для семьи, в которой той удалось родиться. Кристине стоило бы поучиться у неё умению смотреть на всё вокруг таким солнечным и добрым взглядом, что благополучно намеревался ослепнуть. Не удавалось понять никак, что же заставляет её так ярко светиться. В чём же её секрет? — Как у тебя дела? Удалось выспаться? — расспрашивала с неподдельным интересом, на бежевое меховое кресло в углу комнаты присаживаясь скромно. — Какие планы на сегодня? — спросила, видимо, ради приличия, прекрасно помня о том, что у её сестры никогда нет никаких планов на жизнь и вообще она неблагодарная тварь, как утверждала мать. Вообще странно, что она до сих пор пытается поддерживать с ней нормальный контакт.       — Утро доброе, Юленька! — улыбнулась широко Кристина. Сестрёнка, пожалуй, единственный человек, при котором позволялись такие чрезмерные эмоции, нежность и ласка. Она не заслужила холодного отношения к себе никаким образом. Она слишком хорошая для этого мира и моментами слишком наивна. Однажды ей наверняка разобьют розовые очки, открывая обзор на то, какой же чёрствый мир на самом деле, усаживая в первый ряд, угощая кучей проблем и комплексов. Но пока что девушка очень хотела уберечь малышку от всех этих препятствий. Только вот дело в том, что не помешало бы сначала уберечь себя, и Крис прекрасно это понимала, но Юля в любом случае была на первом месте. Что бы не случилось. — Да никаких в принципе, скоро Кира должна зайти. Чай будем пить с конфетами вкусными. Вчера силы были, вот я и вышла, купила вкусняшек разных.       — Кира зайдёт? Правда? — и тут огоньки в огромных голубых глазах зажглись, словно по щелчку пальца. При упоминании лучшей подруги Кристины Юлька всегда начинала радоваться и вместе с тем ещё волноваться, совсем не зная, куда себя деть. Всегда превозносила Киру выше небес, только вот Кристина не одобряла эти чувства от слова совсем. Знала прекрасно, как белобрысая лисица любила людьми пользоваться, признаваться в чувствах, давать твердую надежду на лучшее будущее, а потом выбрасывать, как совершенно ненужную игрушку, оставляя в полном одиночестве, наедине с самим собой. И ой как не хотелось бы, чтобы эта же история повторилась с самым близким и родным человеком. — А что мы… ой, то есть вы, потом собираетесь делать? — тихим голосом поинтересовалась та.       — А тебе всё так и скажи! — по-доброму проговорила голубоглазая с усмешкой негромкой. — Да ничем, наверное. Фильм, может, какой-нибудь посмотрим. Ужастик. Не струсишь — присоединяйся! — хитро улыбнулась, понимая, что сестрёнка даже если будет бояться, ни в коем случае не откажется от возможности побыть как можно ближе к Медведевой. — Только спокойней там, не сожрёт же тебя любовь твоя, — насмехаться продолжала.       — Она мне не любовь! — воскликнула громко, слишком заметно нервничая. А сама покраснела вплоть до кончиков ушей. — Мы просто хорошие друзья… знакомые. Она меня всегда кофе угощает, когда в кофейню удаётся зайти. И конфетами ещё, вкусными такими, никогда в жизни такие не ела, — воодушевлённо лепетала девочка, а Кристине только и удавалось обречённо глубоко выдохнуть, да глаза устало закатить, осознавая, что сестрица безвозвратно влюбилась в не самого лучшего человека, пусть сама это пока что и отрицает. Правда, никак не понимала, как можно в кого-то влюбиться так, чтобы так мечтательно рассказывать о таких обыденных, казалось бы, вещах.       — Ну… как знаешь, — пожала плечами безразлично. — Пойду я яичницу себе пожарю. Ты будешь? — на данный вопрос Чикина отрицательно помотала головой, сообщив, что уже успела поесть сегодня утром.       Благо, дома ещё никого, кто мог бы испортить настроение с самого утра, не было. И неизвестно, где бы они могли быть. Может быть, решили переночевать у друзей, а может, упали посреди улицы с полупустой бутылкой водки в руках. А впрочем, это всё было не так уж и важно. Главное, что никто не капает на мозги своими ссорами и вообще присутствием. Казалось, что Кристина бы только обрадовалась, узнав о том, что в какой-то момент этих двоих придурков, что зовут себя главами семьи, не стало. Сбила машина, совершили суицид, кто-то ударил в жизненно значимое место во время драки — не важно. И она была более чем уверена в том, что Юля того же мнения. Тоже уже порядком успела устать от них.       Через время в дверь постучались, а Кристина наряду с этим решила наконец помыть всю накопившуюся посуду, и ничего не слышала из-за слишком громкого журчания воды. Дверь, не трудно было догадаться как минимум по взволнованному, а оттого и громкому голосу, открыла Юля. Девушка немедленно закрыла кран, шагая прямиком в прихожую, чтобы встретить новоприбывшую гостью. Ну и чтобы Юля поменьше переживала, а то так ведь и до инфаркта недалеко, честное слово!       — Здорово, Кирюх! — непринужденно поздоровалась Крис с характерным звуком, обмениваясь крепкими рукопожатиями. — Ну и чего ты тут застыла, как истукан? Проходи давай скорее. А Юля нам сейчас чайник поставит, правда же, Юль? — улыбнулась, взглядом показывая, что сейчас ей стоило бы немного выдохнуть и расслабиться, потому что её поведение смотрелось больше смешно, нежели круто, коей она так пытается показаться. — Ну что там у тебя? Мать всё ещё ведёт себя как сука, лучше не стало?       — Нет, какой там, она по-моему вместе с твоими тусуется. Сегодня в семь утра заходили «перешёптывались» так, что, кажется, весь район смогли разбудить. Твоих по голосам узнала — мерзкие такие, что пиздец, — усмехнулась блондинка. — А что там у тебя с долгами, кстати? Всё ещё не смогла отрыть нужные деньги? — спросила она, а Кристина ладошкой рот чужой закрыла, указательный палец свободной руки к своим губам прикладывая, таким образом говоря, что сестра всё ещё не в курсе её проблем и лучше бы ей вообще о них не знать ради её же блага. — Что такое? Юлька всё ещё не знает? — уже шёпотом проговорила та, курточку лёгкую осеннюю с себя стягивая.       — Нет, и скорее всего вообще никогда не узнает. Ей это незачем, — кивнула собственным словам, как бы таким образом соглашаясь с собой. Так действительно будет лучше, она ведь ещё такая маленькая. — И помни, Кирюх, рот на замок! Ни слова о наркоте перед ней, помнишь? — сурово отчеканила она, показывая всю свою строгость и серьёзность, надеясь искренне, что это сработало.       — Да помню я, помню, спокойно, Крис, ни слова о наркоте, да, — согласилась с Кристиниными словами, несколько раз быстро кивнув. Рукой напротив губ провела, «ключом» закрывая и выкидывая его благополучно куда-то на пол. — Пойдём на кухню? Там Юля, наверное, уже чай успела приготовить, ждёт нас.       — Пойдём.       Девушки прошли на тесную кухоньку, где действительно уже был готов чай. И девочка сидела за столом, ноги скрестив, в обе щеки какую-то конфетку уплетая. Или может, даже две конфетки, а то и три. Эта картина смотрелась настолько мило, что вдруг захотелось за щёчки ту подёргать и засыпать её ласковыми фразочками, как мама в детстве делала, когда всё ещё хорошо было. Но понимала прекрасно, что это лишь способ девочку перед объектом воздыхания опозорить, причём довольно сильно. Сама ведь не очень то и любила, когда с ней так делали, поэтому предпочла просто умолчать и подавить в себе это назойливое желание. Лишь рядом присела, чашку к себе ближе подставляя.       — Ну что, Юленька, расскажешь, как четверть первую закончила? — поинтересовалась Кира, параллельно из полиэтиленового мешка с различными яркими рисунками в русском стиле баранку доставая. — Убедимся ещё раз, насколько мы с твоей сестрой в твои годы тупые были, — усмехнулась хрипло, тем самым заставляя Юлю, кажется, на секунду дыхание своё задержать. Не раз ведь делилась тем, как ей смех Кирин нравится, чуть ли не пища от восторга. Дурочка влюблённая, ей Богу! А Крис ту в бок толкнула, говоря тем, мол, «обижаешь, мать, мы умнее некоторых были!».       — Да нормально всё в принципе. У меня вышли две четвёрки по геометрии и физике, и… одна тройка по химии, — последнее произнесла максимально тихо, почти не слышно, стыдливо, взгляд на ноги свои устремляя. Словно ребёнок, что провинился перед родителями.       — Не переживай, Юлёк, всё же хорошо! Ты большая молодец! У нас вообще постоянно двойки да тройки были, — попыталась поддержать школьницу блондинка, с негромким хрустом разламывая хлебобулочное изделие на две части и одну из них в чай горячий обмакивая. Своим сплитом языка по верхней губе провела еле заметно, предвкушая то, насколько сейчас будет вкусно. С детства любила баранки, но только вот не могла позволять себе это удовольствие настолько часто, насколько хотелось бы. Всё-таки не зря она уже который год придерживается различных диет, чтобы оставаться в форме, и проебать это из-за собственных слабостей казалось глупым. — Ты, наверное, лучшая ученица в классе! А то из всех пиздюков, учащихся с тобой, которых я видела лично, вряд ли вышло бы что-то прилежное и столь красивое, — ухмыльнулась, краем глаза видя недовольный взгляд Кристины.       А Юле, конечно, было безумно приятно слышать такое от своего объекта воздыхания. Она поверить не могла, что заслужила от неё столько похвалы в свою сторону. Сердце забилось в несколько раз быстрее, глаза хаотично забегали по углам комнаты в тщетной попытке отыскать где-то хоть какую-нибудь поддержку. Щёки горели невыносимо, будто бы у неё сейчас температура тридцать девять, не меньше. Хотя, быть может, оно так и было. Захотелось провалиться сквозь землю, только чтобы не сидеть сейчас за столом и так нелепо позориться. Просто молчать, не зная даже, что сказать, абсолютно все слова, казалось, из головы испарились, а вместо них пришло одно огромное, занимающее всё свободное место — «тревога». Но как бы тяжело ни было, сказать что-то определённо точно было нужно. Озвучила первое, что пришло в голову. Краткое, тихое, скромное:       — Спасибо, — улыбнулась одними губами, взгляд в пол устремив и по коротким чёрным волосам рукой проведя. Сестрица никогда не умела нормально скрывать свои эмоции, а оттого сейчас было прекрасно заметно, что ещё немного и та лопнет от переизбытка чувств внутри.       После выпитого чая девочки, как и задумывалось, прошли в гостиную, вставляя маленькую синюю флешку с заранее подготовленным Кирой ужастиком в специальное отверстие телевизора. Телевизор, конечно, работал на последнем дыхании и выглядел так, словно сломается от одного неправильного движения. Хотя в принципе так он существует уже который год подряд, и с ним всё до сих пор в полном порядке. Что, конечно, радовало очень, ведь нужных средств даже на нормальную еду еле хватало, что уж тут говорить о новой технике. Так ведь и разориться легко можно.       Кира захотела посмотреть довольно известный фильм «Астрал» со словами о том, что он всем нравится. Ну, а сестрам не оставалось никакого выбора, поскольку флешка есть только у подруги, а осведомить о выборе фильма та почему-то не захотела. Рассаживались по удобным местам, пока показывались различные вступительные титры с информацией о том, какие студии участвовали при съёмке данного фильма, а также имена актёров, сыгравших главные роли в нём. Кристина никогда не понимала, зачем тратить на это всё столько времени. Это выводило её из себя, ведь люди собрались посмотреть кино, а не на имена каких-то совершенно незнакомых людей.       Сначала всё шло нормально, и не скажешь с первого взгляда, что это что-то из жанра ужасов, но несмотря даже на это, Юля сидела чуть ли не впритык к Медведевой, крепко сжимая её ладонь. Но в какой-то момент в кадре из-за спины главной героини появился красный монстр, напоминающий чертёнка. По правде говоря он выглядел совсем неправдоподобно и даже не страшно, в общем-то. Но тем не менее Юля взвизгнула, на девушку рядом чуть ли не всем телом наваливаясь. Не сразу поняла, что именно сейчас произошло, но когда вникнуть всё-таки получилось, дыхание задержала, боясь двинуться лишний раз.       — Ты очень милая, когда боишься, Юль, — прошептала блондинка прямо в ушную раковину, улыбаясь. А Юля в этот момент теряется целиком и полностью, лишаясь возможности хотя бы немного адекватно размышлять. Она плавится, кажется, совсем позабыв, чего там смогла испугаться несколько секунд назад. Единственное, что понимала: не выдержит она в конце концов, если так будет продолжаться и дальше. Либо умрёт к концу этого дня, если не уже, и это лишь красивые фантазии где-то там в раю; либо не выдержит и наконец признается в чувствах, что тревожили её наивное сердечко который год подряд.       — Ты правда так думаешь? — со всей своей робостью и надеждой вопросила девочка. Была уверена в этом комплименте даже без подтверждения, поскольку никак не могла найти в карих глазах напротив ни капли сарказма или стёба. Не выдержав, она наклонилась ближе, оставляя на острой скуле краткий поцелуй, да на ухо тихо пролепетала: — Спасибо, Кирочка.       — Конечно, думаешь, я буду тебе врать?       — Нет, наверное, не будешь.       — Юль, можно я возьму на секунду твою «хорошую знакомую» поговорить? — вопрос был больше ради вежливости, так как Кристина в любом случае позвала бы подругу на разговор. А то уже порядком начинали надоедать эти перешёптывания. И главная проблема заключалась не в том, что девушка уже чувствовала себя третьей лишней, той, кто помешал свиданию своим присутствием, вовсе нет. Хотя и это, если честно, было достаточно весомой причиной. Главная проблема заключалась в том, что общая знакомая слишком открыто приставала к её сестрёнке, даже не пытаясь вести себя более сдержаннее, чем сейчас. Раздражение было на пределе, хотелось схватить ту за шкирку прямо здесь, предупреждения выплёвывая ядовитые. Но всё-таки посчитала, что лучше будет поговорить на стороне.       Блондинка легко поднялась, хмыкнув с посылом, мол, «она никогда не поменяется», и направилась за Захаровой в прихожую.       — Я не раз говорила тебе перестать лезть к ней, Кира. Неужели ты не видишь, как она по тебе с ума сходит? Да тут даже слепой, блять, заметит! — шипела девушка, прижимая подругу телом к ближайшей стенке, чтобы сбежать вдруг не вздумала. — Только попробуй сделать ей больно, Медведева, иначе тебе не жить.       — Спокойно, спасительница гребаная. Всё под контролем, я не сделаю ей больно. И вообще, ты ей не мать, она уже взрослая и сама в состоянии решать и выбирать, что ей делать, а что нет, — холодным, безразличным тоном отчеканила девушка, отталкивая от себя чужое тело и возвращаясь обратно в гостиную.