Новый уровень

— Позволишь мне делать с тобой... все что угодно? — вопрос застал Хомураби врасплох. Со дня из знакомства Шисуи ни разу не проявлял инициативы, а тут... Разве можно отказать, когда тебя та-а-ак трогают? Шисуи навещал его довольно часто, но пока Хомураби не имел никаких официальных прав на него: они так и не объяснились. Даже на все попытки испросить, единственный ли он его любовник, Шисуи только застенчиво улыбался и отмалчивался, явно предпочитая слова делам. Обычно во время таких встреч во всем вел Хомураби: он был страстен, грубоват, напорист, жарок. Сдерживать себя и позволять другому вести для него было в новинку. Но, во всяком случае, пока они не заходили по-настоящему далеко, ограничиваясь лишь поверхностными ласками. Хотя Хомураби понимал, что у Шисуи он далеко не первый, и ревновал, они почему-то тянули. Но он был готов на многое, даже впервые попробовать быть снизу, лишь бы Шисуи навещал его чаще. А в идеале — остался бы рядом с ним навсегда. Сейчас вдохи давались Хомураби тяжело. Тело охватило непривычное оцепенение, а лица его было не узнать - он скорее напоминал мальчишку, чем умудренного опытом самодостаточного мужчину. Он не мог даже нормально дышать. Воздух словно замирал в легких — тяжелый, спертый — и давил на сердце. Голова слегка кружилась, словно после доброй порции вина. Хорошо, что находящийся за его спиной Шисуи не видит, что он сейчас, совершенно не в силах овладеть собой, смешно растянул губы в широкой улыбке. Хомураби впервые за много лет был по-настоящему смущен и покорен, был полностью одурел от чужой близости. Слишком горячим оказалось чужое тело, крепко прижавшееся сзади. А тонкие нежные руки Шисуи — слишком настойчивыми и бесстыдными. На лице Хомураби застыли смятение и широкая улыбка — физиономия идиота во всей красе. — Шисуи... — Хомураби потерялся в ощущениях: теплые сквозь тонкую ткань одеяния пальцы чертили по низу живота какие-то символы так ласково и умело, что уже после нескольких прикосновений хотелось умолять, чтобы они спустились чуть ниже. Шисуи прижался еще теснее, привстал на цыпочки, вбирая в себя тепло у кромки его волос. Надо же, оказывается, смутить Хомураби не так уж и сложно. Шисуи замер, внимательно вслушиваясь во взволнованное дыхание сина, удовлетворенно ощущая, какими резкими толчками колотится сейчас его сердце. Даже голос Шисуи звучал совершенно иначе, нежели прежде. Новые, странные интонации сделали его почти неузнаваемым: властный, обволакивающий, вызывающий приятное ощущение под ложечкой. От его тембра дыхание перехватывало. Шисуи быстро отстранился, чтобы тут же оказаться спереди, заглядывая в лицо. Мучительно хотелось отвернуться от пристального взгляда, но поздно, чего уж теперь... Эмоции немного улеглись, но о том, чтобы вернуть самообладание и контроль над ситуацией, пока и думать не приходилось. Шисуи, явно довольный произведенным своими действиями эффектом, по-хозяйски осматривал его одежду. Смущен и растерян. Ну надо же, неужели, предлагая стать ближе, он имел ввиду не... это? Даже скулы порозовели, а смотрит так, словно впервые видит. Невозможный, почти невыносимый взгляд. Странный коктейль, сотканный из целого букета эмоций. Прожигающий насквозь. Странный. Совершенно ему не свойственный. А тот ли это человек, которому приписывалось столько всего — и пороков, и добродетелей — те ли надежды связаны с их отношениями? Этот, будто бы совсем незнакомый, смотрит с изумлением расширенными, но полными обожания глазами, на дне которых короткими вспышками мелькает что-то грустное. Печальное. Будто вовсе и не он жестко впивался в губы Шисуи, жадно пробегаясь руками по его телу. А что если Шисуи жестоко ошибся в чужих чувствах, планах и приоритетах? В надеждах, относительно себя? Стать ближе... Лишь твердая уверенность, что Хомураби интересует в нем преимущественно тело, и заставила Шисуи решиться на подобное. Настроиться, переступить через собственные комплексы тоже было совсем не просто. И, что и говорить, проявлять инициативу, чувствовать, ощущать себя настоящим мужчиной, способным в этом плане на многое, оказалось приятно и волнующе. Возбуждающе. И хотя Хомураби повел себя немного непредсказуемо, он совершенно не собирался отступать, списав эти странности на простое изумление. Он просто не ожидал, и все. А к тому же сейчас оба изнывали от желания. В конце концов, они давно не трепетные юноши... Напряженное ожидание превратило зрачки в трепещущие точки. Но, к счастью, оно оказалось коротким. Обескураженный настойчивым напором Хомураби моментально выразил согласие кивком. Сейчас он был настолько взволнован и поражен, что бездумно согласился бы на что угодно. Шисуи, настойчивый и властный, откровенно выражающий свои желания. Неожиданность, но вот приятен ли ему подобный сюрприз... От одной мысли, что это скромный тихоня Шисуи беззастенчиво трогает пальчиками его соски, сминает, растирает, хотелось не просто тихонько постанывать, как сейчас, а низко, протяжно рычать во весь голос. — Разденемся? — простая короткая фраза пробежалась по телу сладким жаром. Кровь ускорила свой путь, сердце сжалось в комок и задрожало. Под выжидающим, с хитринкой взглядом Шисуи защипало щеки. Он начал торопливо расстегиваться, не находя в себе сил и желания отказаться от того, что последует дальше. Они избавлялись от одежды суетливо, почти неловко, постоянно соприкасаясь руками. Не глядя друг на друга. Син долго разглаживал несуществующие складки на увенчавшем спинку кресла королевском одеянии. Ему все еще плохо верилось в происходящее, и он тянул и медлил, пока Шисуи не прижался сзади. Ласковый, теплый, обнаженный. Тонкие руки снова обвили талию, губы скользнули по коже. Шисуи тихо вздохнул, вплавляясь в него, жадно наслаждаясь соприкосновением. Оба тихонько застонали: от этого соприкосновения голова пошла кругом. Хомураби хотелось ущипнуть себя, проверить, не сон ли это... Но чужое очевидное желание, плотно прижатое к бедру, пальцы, потирающие уздечку, уже дарили ощущения, ярко доказывающие реальность происходящего. Ему стало гораздо жарче, чем было до этого в одежде. И тем не менее, в глубине души не верилось, что все происходит между ними. Шисуи уже не просто вжимался в него, а терся всем телом, ритмично двигая бедрами, ласкаясь почти с маниакальной жадностью. Его руки сжимали, гладили, дразнили, изучали. Дарили. Хомураби чувствовал странную слабость. Колени подгибались. По телу разбегались приятно покалывающие кожу мурашки — от них кожа загорелась, приобретая бронзовый оттенок. Внутри все словно скрутило тугим винтом, а Шисуи вжимался все настойчивее, двигал ладонями все скорее и скорее... Сам дышал при этом часто, сбивчиво, иногда тихо всхлипывал, явно получая удовольствие от покорности Хомураби. Хомураби и не понял, как оказался лежащим на спине. Ему удалось немного прийти в себя, лишь когда Шисуи на несколько мгновений остановился. А до этого, он, оказывается, отвечал на глубокие жаркие поцелуи. Процесс полностью захватил Шисуи, но все-таки он нашел в себе волю отстраниться и сделать кратковременную передышку. Сейчас она была просто необходима, иначе он банально не сможет действовать дальше хоть сколько-нибудь обдуманно... Хомураби был настолько шокирован, что его внутреннее состояние почти приблизилось к панике. Удовольствие перебивали глупые лихорадочные мысли. В том, что Шисуи сам столь откровенно соблазнил его, неоспоримо, были свои плюсы. Единственным минусом оставалась не спокойная уверенность того в своих желаниях, а очень большая вероятность, что он проделывает подобное довольно часто. Чего же в этом такого, испытывать подобные потребности и желания абсолютно нормально... Но что теперь сделать с тем, что ревность оказалась столь мучительной и горькой? Словно раскаленные тиски сжали сердце. Неважно, зато сейчас Шисуи явно дал понять, что желает именно Хомураби. Есть все шансы стать единственным, а романтика, духовная близость... ему самому все это понадобилось только после встречи с Шисуи. Потом, когда его чувства разделят... будет и это. — Не открывай глаз, хорошо? — Шисуи уверенно обхватил его руку. Твердо стиснул пальцы в своих. Так необычно и так... волнующе. Хомураби чуть сжал пальцы в ответ, давая бессловесное согласие. В другое время он бы жадно разглядывал Шисуи, а сейчас просто не мог заставить себя взглянуть на него. Секс — так секс. Пусть делает что хочет. Прекрасная возможность изучить и запомнить его пристрастия. Понравится в качестве любовника — и Хомураби будет иметь возможность быть рядом. Постоянно. А ради такого шанса, реши Шисуи его хоть на куски порезать — он бы с готовностью позволил ему это. — Все, что захочешь... Обещаю тебе... Доверившись этому слову, Шисуи тут же осуществил желание немедленно прижаться ртом к тонкой теплой светло-оливковой коже под кадыком. Атласная, невероятно гладкая, нежная, услаждающая губы... и руки. Он медленно впитывал ее особый вкус и запах, сходя с ума от близости чужого безумного дыхания и быстро трепещущего где-то под губами сердца. Послушный каждому слову, изнывающий от желания Хомураби. Властный. Сильный. Опасный. А сейчас — покорный, словно примерно воспитанное дитя. Шисуи сам не ожидал, что захмелеет от него такого. Что вот такой он подействует на него сильней любого афродизиака. Он у него красивый. Такой... В его фигуре все было идеально: глаза, нос, губы, волосы, руки, талия, бедра, ноги, цвет кожи, волос и глаз, запах, каждая мелкая черта — все составляло гармоничный законченный аккорд. Сливалось в истинную мужскую красоту, от которой по-настоящему приятно глазам. Шисуи до одурения хотел, чтобы это великолепное тело принадлежало ему. Хотя бы на краткий срок... От одного взгляда на его напряженные соски и подрагивающее в такт дыханию достоинство внутри все напрягалось. Острое желание усиливалось, распаляло. Тепло бежало от позвоночника к ногам, тянуло поясницу, сладко потягивало в паху. Не выдержав, он провел пальцами по напряженному стволу, прослеживая крупную венку под будто отполированной кожей. Хомураби резко выдохнул, отзываясь приглушенным полувздохом-полувсхлипом. Шисуи ласково провел ладонями по стройным бедрам, очертил тонкую талию, линию ребер, скользнул по груди, по кубикам пресса. Мышцы реагировали на малейшее прикосновение, мгновенно подтягиваясь, играя под кожей, вызывая желание трогать еще и еще. Пальцы изучали чужое тело все настойчивее, с горячей жадностью, бездумно обводя руки и плечи, мягко лаская щеки, зарываясь в густые волосы, спускаясь то на живот, то на бедра. Он прикрыл глаза, впитывая каждый изгиб чужого тела ладонями, запоминая, осматривая руками, словно снова был слеп. Хомураби погрузился в тягучую эйфорию, млея от незамысловатой ласки. Трепетной. Нежной, неожиданной. Немыслимо приятной... Он полностью расслабился, стараясь не упустить ни капли из переполнявших все существо ощущений. А Шисуи всего лишь просто дотрагивался, почти невинно прикасался... Тихие стоны сина доказывали, что все идет правильно, пока Хомураби невольно не дернулся. Шисуи словно очнулся, понимая, что, видимо, переборщил и прикасаться к соскам следует намного осторожней. Особенно если они настолько нежны. Он и не думал до сегодняшнего дня, что Хомураби настолько чувствителен. А если у него таково не только тело? Думал ли Шисуи, что син тоже может быть раним? Нет, слишком уж он казался сильным. Зато были мысли о том, что тот выкинет его из своей жизни, если они не поторопятся переспать. На этой почве и возникли планы настолько заинтересовать его собой в этом смысле, чтобы Хомураби хотелось повторения. Бесчисленных повторений только с ним... Тогда можно было бы почти не беспокоиться насчет ухода к другому или другой. На то, что Хомураби будет верен, Шисуи даже и рассчитывать не смел. Ласки, поцелуи, секс... В том, что Хомураби не настолько жесток и груб, чтобы проделывать подобное против чьего-либо желания, он уже убедился. А вот то, что тот может быть не готов или смущен... Что будет переживать не меньше его самого, да так, что даже скрыть это не сумеет... — Прости, — Шисуи извинился за собственную глупость, но син истолковал это по-своему. — Ничего страшного, — собственный голос показался Хомураби чужим. — Можно намного жестче. Если хочется, можешь причинять боль, я не возражаю, — Хомураби осторожно дотронулся до руки Шисуи. Улыбнулся уголками губ, желая приободрить и дать понять, что все хорошо. — Я не буду сопротивляться или предпринимать ответных действий... Мне понравится все, что бы ты ни сделал. Шисуи стало не по себе. Неужели Хомураби думает, что ему может хотеться подобного? Или просто тот и правда готов на все, лишь бы Шисуи получил удовольствие? Какой он идиот... не учел варианта, что его действия могут быть истолкованы так, словно он сам решил воспользоваться чужим телом для удовлетворения самых низменных инстинктов. И что Хомураби, даже поняв все таким образом, с готовностью разрешит подобное. — Если ты хочешь быть сверху, я вовсе не возражаю, — Хомураби запнулся: сердце бешено трепыхалось в самом горле, мешая выговорить еще хоть слово. А Шисуи медленно переваривал услышанную информацию, просто не веря собственным ушам. Похоже, между ними возникло серьезное недопонимание, разрешить которое ему показалось проще на деле, чем на словах. Тем более что изумление просто лишило способности четко формулировать мысли. Хомураби расслабился, полностью отдаваясь на милость любому желанию партнера. Он не знал, как себя вести в данной ситуации. Прежнего Шисуи он бы сгреб в охапку и щедро одарил всей нежностью, на которую способен. А теперь... Если ему хочется самому... может пользоваться его телом по своему усмотрению. Шисуи порывисто прильнул к нему, коротко целуя куда придется. Все не обошлось без внимания: грудь, плечи, шея... Быстро, нежно, почти не прикасаясь. Но уже через несколько мгновений поцелуи быстро стали лихорадочными, слишком влажными и затяжными. Шисуи легко закинул руку Хомураби на свое плечо, в надежде что тот поймет, как он жаждет сейчас его объятий. Син осторожно погладил бархатную спину, прогибаясь навстречу скользящим по груди губам. Член Шисуи чертил по бедру, заставляя извиваться, стараться соприкоснуться теснее. Хотелось раствориться в его невероятной нежности. Настолько это великолепно и чувственно — полностью доверить свое тело кому-то вроде него. Шисуи медленно спускался все ниже, почти не пользуясь при поцелуях языком, мягко лаская пальцами и внутренней стороной губ. Первыми он просто чудеса вытворял, точно зная, как именно нужно массировать основание члена, чтобы по ногам расползались сладкой стайкой те самые приятные крошечные судороги, которые, как думал син, бывают только после оргазма. Все мысли ушли, Хомураби просто отдался неистовой волне ощущений, не замечая своих низких стонов в голос. Шисуи старался изо всех сил. Особенно когда пробовал на животе Хомураби все виды поцелуев, осторожно лаская руками его член. Пробегаясь пальцами по всей длине, играя с головкой. Растирая нежную кожу, осторожно, без резкости. Периодически потираясь об него щекой. Решившись, он осторожно прошелся языком по головке, слизывая с расщелинки выступившие капли. Хомураби бурно отреагировал всем телом, выгибаясь дугой. А когда нежный кончик языка начал осторожно скользить вдоль всей длины, пришлось впиться ногтями в ладони. Шисуи делал это медленно, нарочито осторожно... Вот бы быстренько трахнуть его в рот. Не сдерживая себя. Сейчас Хомураби очень хотел бы этого. Но даже до помутневшего от желания и остроты ощущений сознания дошло, что делать ничего резкого с Шисуи ни в коем случае нельзя. Руками он просто чудеса творит, а вот губами... Слишком робко и неуверенно для профессионала. А Шисуи все мягко скользил языком вдоль ствола, покусывая губами. Ласкал бережно, осторожно, непрестанно поглаживая бедра. Удерживаться от движений навстречу становилось все сложнее и сложнее... Только бы не сорваться, не сорваться... Пальцы Хомураби совершенно побелели от напряжения, голова бесконтрольно металась по подушке, огненные волосы путались, сливаясь в хаотичное яркое пятно. Шисуи и сам уже горел как в огне. Собственное желание обострилось почти до мучительного, а значит пора... Можно было довести их обоих до наивысшего наслаждения, пользуясь только руками и губами, но теперь, когда он зашел так далеко... Самому слишком хочется дойти до конца. Беглые мысли все время возвращались к крошечному тюбику в кармане; наконец, решившись, он потянулся к венчающему спинку стула одеянию. Если бы он только не слышал насмешливых слов Хомураби о девственниках... Тогда бы не пытался сейчас сделать все, чтобы скрыть свою неопытность. Не поступился бы застенчивостью ради того, чтобы быть для него не хуже других. Сейчас же... Гордость и страх оказаться смешным отступили. Осталось только страстное поглощающее все существо желание доставить ему максимум удовольствия. Пальцы, скручивающие крышку, мелко дрожали от волнения. — Не открывай глаз... пожалуйста... — Хомураби только быстро коротко кивнул. Шисуи прогнулся в спине, перенося центр тяжести на чуть расставленные в стороны колени, стараясь максимально расслабиться. Два пальца привычным движением скользнули между ягодиц. Сейчас, когда он был порядком возбужден и в непосредственной близости от Хомураби... Их прикосновения воспринимались совершенно иначе, чем наедине с собой. Тогда он только думал о нем, а сейчас... Сейчас бы просто сорвался в оргазм, вздумай Хомураби сам вытворить с ним такое. Друг за другом, быстро. Легко. Не очень глубоко. Он закусил губу, ритмично двигая ими быстрее, чем следовало бы. Дрожа он нетерпения, старательно подавляя потребность ласкать рукой ноющий член. Честно не подглядывающий за ним Хомураби напряженно вслушивался в непроизвольно срывающиеся с его губ всхлипы, из последних сил подавляя мучительное желание. — Шисуи? — интонация голоса Хомураби был почти жалобным. Через мгновение ему осталось только низко зарычать, срываясь на хриплые грудные звуки. Ловкие руки не просто смазали буквально раскаленный член густым, приятно-прохладным, а быстро обласкали каждый миллиметр изнывающей от жажды прикосновений плоти. Решив, что достаточно, Шисуи легко оседлал его бедра, направляя себя рукой. — Ши... подожди, ты точно... уверен? — Да, — Шисуи почти простонал ответ. — Только пока не двигайся...— он был предельно сосредоточен и слишком взволнован, чтобы суметь скрыть напряжение. Несмотря на все усилия, расслабиться никак не удавалось. Оправдан ли выбор позы? Так он хотя бы сможет контролировать глубину проникновения. Если бы еще не предательская дрожь, порядком вредившая процессу. Особенно учитывая, что Хомураби прекрасно ощущает ее... Шисуи опустился вниз, медленно принимая в себя крупную головку. Ровная, гладкая, скользкая от смазки. Прикоснувшись к входу, заставила сорваться с губ низкий тихий стон. Ощущения, вызванные поверхностным соприкосновением, были просто восхитительны. Но стоило только протолкнуть вовнутрь... Несмотря на хорошую растяжку и смазку, возникли затруднения. Острая боль не стала неожиданностью, просто он до последнего надеялся, что она будет не столь пронизывающей и сильной. А что, если он просто не сумеет справиться с собой... Шисуи закусил губу, пытаясь хоть немного отвлечься, хоть как-нибудь уменьшить вероятность, что с губ сорвутся лишние звуки, выдавая, насколько же ему сейчас больно. Он бессильно укорял себя за опрометчивость и глупость, плохую подготовку, самонадеянность, за чувствительность к боли, мешающую справиться с собой. Другие же могут, значит сумеет и он. Да еще так, что Хомураби это понравится больше, чем со всеми, кто был до него... В теории-то все казалось таким простым, а на деле... Ничего, просто сделать над собой всего лишь небольшое усилие... Он предпринял еще одну попытку, усиливая давление. Снова не слишком удачную, во много раз обострившую неприятные ощущения. Будто бы обожгло огнем. От неожиданности он резко дернулся, отгибаясь назад под странным углом, причиняя боль обоим. Шисуи закусил губу, перенося вес на руки, тщетно пытаясь сморгнуть с ресниц непрошеные слезы. Вместо того чтобы довериться Хомураби, он просто, похоже, испортил все своими глупостью и упрямством. — Шисуи?! Шисуи! — для Шисуи голос сина звучал глухо, будто доносился издалека. Сильные руки буквально подхватили под бедра, помогая лучше контролировать центр тяжести. Он было хотел предложить остановиться, но сейчас, когда он уже был внутри, это не имело не малейшего смысла. Раз Ши намерен продолжать... — Выдохни и потужься. Не вздумай делать резких движений.— Шисуи послушно выпустил воздух из легких. — Мелкими толчками, плавно. Подвигайся из стороны в сторону. Вот так, только тише. Сейчас все будет хорошо... — Руки Хомураби дрожали от напряжения, мускулы превратились в стальные веревки. Как только Шисуи выполнил его рекомендации, дело пошло не сразу легче... но гораздо лучше. Хомураби старательно поддерживал его, больно впиваясь пальцами в бедра. Входить... Сходя с ума от узости и жара. Наслаждаться, как трепещет пронзаемое тобою тело. Вслушиваться в каждую его эмоцию, ловить ее... Во всем этом было ощущение новизны и странного, впервые изведанного счастья. Первый раз он наслаждался каждым мгновением близости. Каждой долей секунды. Шисуи выдохнул настолько сладостно, что стало ясно — самое неприятное позади. Син качнул тазом, осторожно опуская его, медленно заполняя собой. Главное — не поддаться животной страсти, не причинить лишней боли. Рот быстро наполнялся солоноватой кровью из глубоко прокушенной губы. Получилось. Шисуи протяжно застонал, сам опускаясь до самого конца. Перенес часть веса на его руки, крепко обхватив своими влажными ладонями. — Хомураби... не смотри на меня... я... — Хомураби едва не кончил, когда перед ним неожиданно раскрылся смысл этой несказанной фразы. Знал бы только Шисуи, чего ему сейчас стоила видимость спокойствия. Как это трудно — не начать немедленно двигаться в нем... Син тяжело сглотнул смесь крови и слюны. — Как скажешь, — он легко качнул бедрами, и Шисуи тут же протяжно застонал, прогибаясь назад. Слишком сильным было давление на нужную точку. Хомураби был неимоверно доволен. И своим самоконтролем, и свидетельствующими о приятных ощущениях реакциями партнера. И тем, что Шисуи отдается ему с такими желанием и готовностью. А тот полностью растворился в ощущениях и эмоциях. Боль исчезла почти без следа, ощущение заполненности оказалось просто невероятным. Хомураби все еще был очень напряжен. Губа была сильно закушена, но он низко стонал под ним. Первое же движение члена внутри рассыпало мир вокруг на тысячу цветных осколков. Шисуи закачался, медленно опускаясь до самого основания, привыкая к необычным ощущениям. Хомураби осторожно подвигал тазом, помогая найти нужный угол. Просто ощущать его внутри было невероятно. Шисуи прогнулся, поднимаясь по стволу. Тело крупно заколотило. Набрать быстрый темп оказалось сложной задачей. Каждый раз принимать Хомураби в себя и держаться при этом почти прямо... Он сам изнемогал от ощущений. Слишком узкий и горячий Шисуи полностью насаживался на ягодицы, делая обладание им гораздо полнее и приятнее. Он искренне старался полностью отдать инициативу ему, удерживаясь от движений. Шисуи медленно скользил по всей длине, после нескольких попыток начало получаться гораздо лучше. Приободренный, он продолжал все быстрее, упиваясь ощущениями. Но с непривычки силы растаяли слишком быстро. Недавние эмоциональное и физическое напряжение оказались слишком изматывающими. Дыхание стало слишком частым, поверхностным, сбилось. Легкие прядки челки, падающие на лоб, взмокли. Сейчас с каждым движением горячее тепло проходило от нужной точки по позвоночнику, перед глазами коротко темнело, пару раз пришлось приостановиться, чтобы просто не рухнуть сину на грудь. Хомураби понял, что пора забрать инициативу еще до того, как услышал тихое: — Хомураби... — такой тон просто не может оставить равнодушным. Слова, произнесенные им, хочется поймать губами. Вдруг они вкусные. Он тут же понял, что Шисуи ждет от него сейчас. — Сейчас, сладкий, сейчас! — Хомураби крепко обхватил ладонями тонкую талию Шисуи, немного приподнялся, не выходя из его тела, и поменял угол проникновения, с наслаждением вбирая в себя его низкий рваный стон взахлеб. — Держись за меня. — Шисуи и сам прильнул к нему, обвивая непослушными руками плечи, изнемогая от распирающего изнутри жара. Син быстро поправил обнимающие его ноги, приподнял за талию и резко вошел на всю глубину. Член, плотно зажатый между их тел, запульсировал, син тут же обнял Шисуи крепче, усиливая давление на него до максимального предела, и двинул бедрами вверх. Подошедшему к самой грани Шисуи хватило пары сильных движений. Экстаз пронзил мозг как пущенная насмерть пуля, увлекая на грань того, что называют сознанием. Тело в руках сина выгнулось, отзываясь на оргазм неистовой, почти безумной дрожью. Шисуи сжался, заставляя Хомураби самого захлебываться воздухом. Неистовое удовольствие стерло мир. Остались только короткие всхлипы. Тонкие пальцы, безжалостно раздирающие плечи. Безумная больная лихорадка. Не просто секс, а что-то прекрасное, лишенное притворства и фальши. Любимый голос, что-то сорвано шепчущий ему. Все тише, неразборчивее, глуше. Шисуи. Остался только он... После того как между их телами стало влажно от горячих густых капель, син наконец и сам получил долгожданную разрядку. Он уже не мог совладать с собой, несколько финальных движений в потяжелевшем теле были глубокими, яростными, почти жестокими. *** Это было... Ярко. Потрясающе. Великолепно. Немыслимо. Прекрасно... И главное — Шисуи понравилось. Тем более, все было в соответствии с его желаниями. Вернуть контроль над обезумевшим дыханием удалось далеко не сразу. Шисуи все еще мелко подрагивал, с силой впиваясь ногтями в его спину. Все тело превратилось в оголенный нерв, неадекватно реагирующий на любые ощущения. Легкая боль дарила немыслимый кайф. И он, не сдерживаясь, постанывал прямо на ухо медленно приходящему в себя Шисуи. Хомураби прижал его к себе сильнее, сдавил, словно желая сломать. Тот только низко заскулил, вжимаясь в него еще плотнее. Всего лишь несколько секунд. Простое соприкосновение двух влажных, не отошедших еще после полученного удовольствия тел. Сердцебиение в такт. Рука на волосах. Достигнутое без объяснений понимание... Хомураби медленно вышел из Шисуи, бережно опустил на его на спину. Долго ерошил его легкие волосы, покрывая лицо короткими благодарными поцелуями. От Шисуи остались яркие неизгладимые впечатления и сладостное послевкусие. Будто он не любовью со своим парнем занимался, а досыта наелся самых изысканных сладостей. Стоило только взглянуть на его мягкие заботливые губы или руки, и внизу живота снова приятно тянуло. О таком «настоящем» первом разе он даже и не помышлял. Шисуи-Шисуи... Паршивец! Удовольствие покалывало в каждой клеточке тела, наполняя все существо не опустошающей истомой, а силой, жаждой деятельности... Кто бы мог подумать, что Шисуи окажется таким негодником, с уважением думал Хомураби. Хотя он, похоже, совершенно обессилен... Хрупкое тело Шисуи все еще мелко подрагивало. Да уж, сумел удивить. Приятно удивить. Кто же мог подумать, что эта прелесть обладает изрядным запасом самолюбия, ранить которое после произошедшего было бы просто преступно. Хомураби внутренне ликовал от того, что теперь имеет все права на его тело. Он оказался потрясающим любовником, именно таким, о котором всегда мечталось. Если бы они по-настоящему объяснились — это было бы не так откровенно и доверительно. Дела все доказали куда лучше слов, во сто крат лучше. Шисуи внимательно наблюдал за выражением его лица. Янтарные глаза светились чем-то совершенном новым. Манящим, притягательным. Припухшие искусанные губы алели, составляя великолепный ансамбль пылающим щекам. По всему видно, и он испытал свою долю смущенного удивления. Он просто был счастлив. Почему? Значение мотивов его сейчас интересовало гораздо меньше, чем ласковые поцелуи в колено. — Ты мой. Мой, Ши. Но я... тоже полностью твой, — Хомураби медленно водил пальцем по стройной лодыжке. — Люблю, очень люблю... Сюрпризы, — син выразительно приподнял бровь. — И у нас будет полное равноправие, — сумевший с грехом пополам обрести прежнее душевное равновесие Хомураби уже строил радужные планы на будущее. Шисуи вовсе не возражал. Он кивнул и добавил: — Конечно, но это значит, что в следующий раз твоя очередь...