***
Новогодняя суета совсем выбила Антона из колеи. Сегодня только суббота, а мама уже заставила что-то готовить. Со всей этой суматохой он чуть не забыл о самом главном и дорогом в своей жизни — об Арсении. Нет, ну конечно, он его не забыл. Ни на секунду! Просто за целый день он с ним так и не увиделся. Нет, конечно, они проснулись в одной кровати, да. Пожелали доброго утра быстрым и почти невесомым поцелуем. Но после того, как Антон перешагнул порог своей квартиры, они не видели друг друга, не слышали и даже сообщения друг другу не написали! Антон хотел взвыть от усталости. Он то и дело клевал носом, когда резал какой-то салат. Когда все было более-менее готово, он собирался написать Арсению и договориться о встрече, но… Присел на кровать и задремал. Он правда не хотел этого. Оно само вышло! Ему снова снился тот кошмар, но только теперь Арсений не подпустил к себе Антона даже близко. Оттолкнул прям там — на перроне. А Тоша хотел его обнять… «Какой же дурак! — думал Антон, пока спал. — Знал же, что не могут меня любить. Что не нужен я». А потом, когда проснулся, решил больше вообще не спать. Уснул он вечером, проспал немного, всего пару часов, и написал Арсению, чтобы встретиться. Прогуляться, может… А тот согласился сразу. Сказал, чтоб Антон вышел на улице через десять минут, но Антон был у своего подъезда всего через пять. Стоял, зябко ежась на холоде, переминался с ноги на ногу. Но хоть дрему отогнал. Хотелось с Арсением увидеться побыстрее. Темные и немного взъерошенные волосы на макушке Попова Антон увидел сразу. Заприметил знакомую машину, которую психолог припарковал немного дальше обычного, и увидел, как мужчина вышел из машины. — Привет, — тут же сказал Шастун, стоило Арсению подойти к нему. Антон дышал так, словно только что пробежал марафон. — Я скучал, — сказал парень немного сконфуженно, словно это что-то неправильное. — Я тоже, — с придыханием отозвался брюнет, трепетно и нежно кладя руки подростку на талию. Пусть Антон и не чувствовал сами руки Арсения — одежда притупляла ощущения, но он чувствовал, как тело реагирует на присутствие Попова. В голове туман, все плывет, а тело буквально плавится от прикосновений. Антон вдыхает аромат парфюма психолога, и тело покрывается приятными мурашками. Холодный, предновогодний воздух щекочет нос, и парень забавно морщится, перемещая руки на плечи брюнета. Арсений же сцепляет руки в замок за спиной у Шастуна, придвигая того ближе. Оставляет нежный поцелуй на приоткрытых и манящих губах юноши, но тут же отстраняется, заставляя школьника разочарованно выдохнуть. Школьник жмется к психологу ближе, максимально, насколько это позволяет неудобная уличная одежда. Тычется брюнету в открытую шею. Тяжело дышит, опаляя жарким дыханием. Касается губами шеи, но не целует, просто прикасается. Вдыхает смешанный аромат кожи и кофе, фырчит, как ежик, но не отстраняется. Словно старается запомнить его на долгие годы вперед. Как будто ближайшие десять лет они не увидятся. — Что за нежность, м? — удивленно спрашивает психолог. — Я так скучал по тебе, — в ворот куртки шепчет Антон, а потом целует шею Попова, да так, что потом точно будет засос. — Эй, — смеется брюнет, отодвигая подростка, потирая шею. — Это чтобы шарф носил, — хмыкнул школьник, застегивая куртку Арсения по самое горло. — Кто бы говорил, — закатил глаза брюнет. — Ну что? Прогуляемся? — Попов протянул руку парню, тот без промедления взял ее. Было уже довольно темно, хотя на часах было восемь вечера, но это нисколько не напрягало никого из них. Они просто шли куда-то вперед, игнорируя редкие, но подозрительные взгляды прохожих. Антон молчал, а на языке вертелся всего один вопрос. Ну ладно. Не один. Но задать хотелось хотя бы пару. Пару десятков. — Если ты хочешь что-то спросить, то спрашивай, — подал голос брюнет. Антона будто волной накрыло, снося стену молчания. — Когда ты уезжаешь? Во сколько? Я могу тебя проводить? А когда вернешься? Ровно две недели? Может, всего день? Может, ну эту поездку? Скоро же Новый год. Мы же встретим его вместе? Ты же меня любишь? Ты будешь мне писать? Почему ты не сказал, хотя бы за год до этого? А если ты меня забудешь? А если не вернешься? А ты на чем поедешь? На поезде? А если сломается? А если ты найдешь себе девушку? Или парня симпатичнее меня? Изменишь? Потому что мне нет 18? Скажи хоть что-то! — Антон резко замолк, уставившись на психолога. Арсений смотрел на него так, будто он только что выбежал из психбольницы. — Ого, — только и смог сказать Попов. — Давай по порядку. И медленно. Уезжаю я второго января в 12 дня. Возвращаюсь через две недели. Шестнадцатого января, также в 12 дня. Поеду я на поезде, на машине до родителей ехать слишком долго. И если ты хочешь, то ты можешь проводить меня и даже встретить. Просто возвращаюсь я, когда ты в школе будешь. — Я сбегу с уроков, — перебил Арсения школьник. — Только не со всех. До двенадцати отучишься, а там, так и быть, пропусти, — разрешил брюнет. — Не поехать я не могу. Я и так отказался ехать на Новый год. Эту ночь я хочу провести с тобой. А потом праздновать уеду уже к родителям. Писать я тебе буду. И звонить тоже! — увидев, что Антон собирался спросить, добавил психолог. — Ничего не сломается, я вернусь целым и невредимым, ни с кем романы крутить не буду, изменять не собираюсь, твой возраст тут совсем ни при чем. И я тебя люблю. Все? На все ответил? — Арсений даже устало выдохнул. Антон поджал губы. — На все, — скомкано кивнул парень. — Тош, я понимаю, что ты боишься, но сам посуди. Разве я могу за две недели перестать тебя любить? Или забыть тебя! Забыть такого, как ты, просто невозможно. Тем более, мы будем созваниваться каждый вечер. Не кисни, — Арсений чмокнул Шастуна в губы, пока прохожих рядом не было. — Ты считаешь меня плаксой? — спросил Антон дрожащим голосом. — Нет, а что? — опешил брюнет. — А надо бы. Я точно зареву, — Антон улыбнулся. — Поэтому у тебя есть я. Чтобы успокаивать своими объятиями и поцелуями. Буду оберегать твои бесценные глаза от слез. Антон смущенно опустил взгляд. Прижался ближе, хотя они и так шли непозволительно близко для «друзей» или «родственников». Взял за руку, переплетая пальцы, поднял голову, встречаясь с голубыми глазами и улыбнулся. Арсений улыбнулся в ответ.***
Утро 31 декабря. Вроде каникулы. Можно поспать, но нет. Новогодняя суета… Антон любит Новый год, но за подарки и салюты, а не за гору салатов, которые зачем-то делают на весь будущий год. Не любит вставать в 8 утра, потому что нужно все выдраить, ведь «как Новый год встретишь, так его и проведешь!». Антону уже все равно, где встречать Новый год. Хоть в помойке. Лишь бы с Арсением… Но встречать он будет его с мамой. А вот ночь проведет именно с Арсюшей. Только такими темпами он уснет раньше Нового года. А он еще хотел встретиться с друзьями в три часа. Время было только одиннадцать утра, Антон пыхтел над гирляндой, которую мама нашла только сегодня. Она была такой длинной, что вся елка должна была уже загореться. Да что уж там, закончив с елкой, у Антона остался еще метра три гирлянды. Ну не отрезать же. — Вот какая красота, — радовалась мама. Она вроде не заметила комок оставшейся гирлянды под елочкой. — Сегодня еще Владик придет. — Он придет? — Шастун резко повернул голову. — Ну да. Ты же все равно после двенадцати гулять поедешь, да? — Пойду, — буркнул школьник. Он не стал говорить маме, что пойдет гулять с парнем. Ей это знать точно не стоит. — Ну вот. А мы с Владиком останемся дома, — мама мечтательно прикрыла глаза. — А мы останемся с Владиком дома, — прошептал Антон высоким тембром, пародируя маму. — Антон, — с упреком осекла его мама. — Не ерничай, а продолжай наряжать. Спасибо, что не обматерила, — мысленно закатил глаза подросток. Антон пыхтел, вздыхал, потел, чихал в течение еще трех с половиной часов. Последние полчаса он тупо лежал на кровати, переводя дыхание. Потом резко подорвался и направился в прихожую. — Ты куда? — изумилась мама. — Друзей поздравлю с наступающим, — фыркнул Антон, шнуруя явно не зимние кроссовки. — А после двенадцати что? — С наступившим, — цокнул Антон. — Ну ты хоть ботинки зимние надень, — мама указала на пару обуви в углу прихожей. — Некогда, — махнул рукой юноша и вышел из квартиры, застегивая куртку на ходу. Сейчас они встретятся всей компанией. Поздравят друг друга и разойдутся. Но только не Антон. Он должен побыть с Арсением еще. До Нового года. Хочется завершить этот год с хорошими мыслями и воспоминаниями… Что может быть лучше любимого человека? Только время, проведенное с ним же.***
— Ты готова с ними поделиться этим? — Таня держала Иру за руку. Они шли на место встречи, но у Иры подкашивались ноги. Улица будто нарочно сужалась и нагнетала атмосферу, казалось, что все уже знают о них. Хотя никто и не запрещает ходить с подругой за руку, но вот Ире от этого действия стало плохо. В каждом взгляде прохожих она читала осуждение. Но Фишер пыталась успокоить ее, как только могла. — Ирочка, если ты не готова, то мы можем ничего им не говорить… — Давай скажем, — перебила Таню Кузнецова. — Просто… Может, тогда мне будет проще? Если я получу поддержку и одобрение. Ты сама-то не против им рассказать? — Конечно! Если ты уверена, что это поможет, то я вообще только за, принцесса! — Таня всплеснула свободной рукой, другой она крепко сжимала кисть Иры. Они вышли на час раньше, чтобы побыть наедине, но Ира была чересчур замкнута. Нужно было найти такое место, где их точно никто не увидит. Они были в подъезде, целовались, смеялись, Ирка смущалась. Были в безлюдном переулке. Также обнимались и смеялись, но теперь целоваться Ира боялась. А когда они вышли в открытую местность, где люди ходили намного чаще, чем в переулке (ведь в переулке людей не было совсем), Ира боялась взять Таню даже за руку. Но Фишер это не остановило. Она была все же сильнее Кузнецовой, и сопротивляться той было сложно, хотя очень хотелось. Они обсуждали, стоит ли говорить об их отношениях друзьям. Те должны их понять, если вспомнить, что Дима с Катей — бисексуалы, а Антон встречается с Арсением Сергеевичем, пусть он это и старался отрицать первое время, ведь: — Какие отношения с психологом? Неправда. Это все симпатия! Мы не в отношениях. Да не целовались мы с ним десять минут назад! Не выдумывайте. Вы же нас не видели? В смысле. Какая разница вообще? Ничего по мне не видно! В общем, отнекивался, как только мог. Правда, ему все равно никто не поверил… Иру все равно это не утешало. Ей казалось, что именно с ней произойдет несчастье, друзья не примут, засмеют, разболтают… А как же Таня? А если ее родители тоже узнают? А если они что-то с ней сделают? Но Фишер утверждала, что и сама расскажет о них родителям, но чуть позже, ближе к весне. А Ира волнуется, мало ли. Это же будет означать, что у Тани не будет детей, а дети — важная часть бизнеса. Но сама Фишер, кажется, совершенно не беспокоится об этом. — Ну что они мне сделают? Убьют? — Таня посмеялась. — Максимум останусь без денег. Зато с тобой. Кузнецовой, конечно, было все равно на деньги Тани, но быть виноватой в их раздоре с родителями не хотелось. На это Таня утверждала, что Ира никогда не будет ни в чем виновата. И Ира поверила. Не до конца, конечно, но поверила. Они уже подходили к нужному месту, где они договорились встретиться. Там были уже Дима, Катя и Лёша. — Привет, — Катя обняла каждую девушку. — Я была права! — О чем ты? — поинтересовалась Ира. — Дима сказал, что следующий придет Антон, Лёша сказал, что Серёжа, а я сказала, что либо Таня, либо ты. Ну или вдвоем, — пояснила Катя и уселась рядом с Димой на скамейку. Лёша стоял поодаль, будто и не с ними вообще. Было видно, что ему до сих пор сложно вливаться в компанию, хотя времени прошло немало. В любом случае куда привычнее и легче ему с Серёжей. С Серёжей, который через пару часов уезжает… А вот и сам Серёжа. Идет неспешным шагом, машет рукой издалека. Там и Антон его догоняет. Идут вдвоем. — Ну что? Все в сборе? — уточнила Таня. — Вроде никого не потеряли, — хмыкнул Лёша, оказавшись рядом с Матвиенко. Теперь ему комфортнее. — Ну с наступающим тогда, — отозвался Дима. — Мы после двенадцати гулять идем? Только нужно осторожно гулять, все-таки комендантский час… — Будто это когда-то нас волновало, — закатил глаза Антон. — Но я гулять не пойду, я с… В общем, не пойду я. — С Арсением будешь? — уточнил Позов, посмотрев на друга со скептизмом. Антон не ответил. — Я сегодня уезжаю, — быстро выпалил Серёжа и замолчал. — Чего? — изумились, кажется, все, кроме Лёши. Он-то знал. — Ну вот да, — Матвиенко пожал плечами. — И на сколько? — этот вопрос волновал не только Иру, которая задала этот вопрос, но и всех здесь присутствующих. — Точно не знаю, — пожал плечами Серёжа. — Родители сказали, что я вернусь в конце января, но как-то слабо в это верится. В любом случае, думаю, что в школу я пойду не раньше февраля. — Так долго, — хмыкнула Таня. — Раз уж мы с тобой увидимся еще не скоро, то… — Фишер взглянула на Иру. — Мы с Ирой хотели кое-что сказать. Всем, — Таня наклонилась к уху Кузнецовой. — Кто скажет, принцесса? — Мы с Таней встречаемся, — чересчур громко и решительно сказала Ира, но тут же стушевалась. — Со вчерашнего дня начали, — смущенно добавила девушка. Антон присвистнул. — Ну что, Лёш, Серёж. В нашей компании свободны только вы вдвоем, придется вам… — Антон коснулся указательным пальцем правой руки до левого. Серёжа с Лёшей переглянулись. — Смешно, — улыбнулся Лёша, стараясь скрыть смущение.***
Ребята разошлись также быстро, как и встретились. Говорить было особо нечего, но все же они пообщались около получаса и пошли кто куда. Антон, конечно же, к Арсению. — Ну, привет, — Попов чмокнул Шастуна в губы. — О, боже! Я уже жду-недождусь эту ночь! — глаза Антона красиво светились от света фонарей, завораживая. — Тош, а ты можешь оказаться ведьмой? — посмеялся психолог. — Ведьмой? Думаешь, я тебя приворожил? — усмехнулся школьник. — Привороженные долго не живут, ты знал? — Ну да, ты-то вон уже какой старый, значит, не привороженный, — Арсений ткнул юношу в бок. Времени у обоих было немного. В их интересах было просто провести время друг с другом в этом году, разойтись, отметить Новый год, а уже после двенадцати Арсений встретит Антона у его подъезда. Сам Антон считал этот план шикарным. — Арс, — позвал психолога Шастун. — М? — А что ты мне подаришь на Новый го-о-од? — протянул гласную младший, крепче сжимая ладонь брюнета. — А тебе меня мало? Еще какие-то подарки нужны? — изумился Арсений. — Не, к такому жизнь меня не готовила. Давай лучше расстанемся. — Ну Арсений Сергеевич, — засмеялся школьник. — Если я скажу, что тебе подарю, то тебе будет не так интересно получать подарок, — подметил психолог. — Тогда я тебе скажу! Я тебе вообще подарить хотел… ммм, — Попов закрыл рот парня ладонью. — Тс-с, так не интересно, — в самое ухо прошептал психолог, и Антон буквально услышал эту ухмылку. Арсений осторожно убрал руку от лица парня, на улице стало тихо. Людей почти не было, все, вероятно, уже сидели дома и ждали праздника, хотя на часах еще не было пяти. — Можешь отмереть, Тош. — Ты такой… — прошептал подросток, глядя куда-то вперед. — Какой? — Божественный, — щеки Шастуна загорелись. — Что, даже коленки задрожали? — усмехнулся Арсений. — Даже коленки, — выдохнул Антон. Арсений только посмеялся, целуя Антона в щеку. А затем отошел, всего на секундочку, взял снег в ладонь, придавил сверху другой и придал снежку форму шара. — Берегись, Тоша! — с этими словами в Антона попал снежок. — Эй! — фыркнул школьник. — Не «эй», а бери снег и защищайся, — поправил его Попов. Антон закатил глаза, но вызов принял. Они играли в снежки, точно дети малые. Кидались, фыркали, ойкали и смеялись. Раньше Антон и подумать не мог, что будет играть в снежки с Арсением Сергеевичем. Еще и будучи его парнем. А теперь это кажется самым обычным занятием, которое приносит только позитив. Антон в очередной раз слепил снежок и уже собирался кинуть его в Арсения, но разогнувшись, не увидел его. — Арс? — не понял Антон. — Бу-у! — Попов оказался прямо за его спиной. Мужчина толкнул школьника в снег и сам завалился с ним. Оба тяжело дышат, смеются. И смотрят на небо. — Обычно, смотря на небо, я вспоминаю твои глаза. Только небо должно быть дневным, — делится подросток и поворачивает голову на бок, смотря на профиль брюнета. — А мне любое небо напоминает о тебе. Такое же бесконечно прекрасное, — Арсений также поворачивает голову на бок и улыбается. — Что за телячьи нежности? — щурит глаза подросток. Психолог же молча целует его в губы. — Почему я не могу сказать своему парню, как сильно люблю его? — задает риторический вопрос Арсений. Антон не отвечает. Снова поворачивает голову и смотрит на небо. — Как думаешь, кто-то видел нас из окна? Как мы тут бесились и целовались? — подросток прикрывает глаза и размеренно дышит холодным воздухом. — Вряд ли. Думаю, все сейчас заняты другим, — Арсений поднимается на ноги. — И нам пора. — Как? Уже? — Попов протягивает руку школьнику, помогая встать. — А может еще немного побудем вместе? — Успеем. Я тебя провожать буду еще минут десять, а там ты точно заставишь меня постоять подольше, — улыбнулся брюнет. — Я тебя обниму и не буду отпускать. — Хорошо.***
Арсений был прав. Шли они до дома Шастуна даже больше десяти минут. Постоянно останавливались, чтобы поцеловаться или просто потянуть время… Они не расставались, нет. Им предстояло просто провести несколько часов в разных квартирах. А уже потом их ждет целая ночь вместе! Но так не хотелось прощаться. — Ну что, Тош? Мы дошли, — Арсений указывает на подъезд школьника. — Что-то быстро мы… Может, постоим еще, м-м, часа два? — предложил Антон. Попов посмеялся. — Я же говорил, что так и будет, — улыбнулся брюнет. Подросток же не стал ничего говорить, а лишь крепко обнял, прижимаясь щекой к груди Арсения. У Антона было всегда такое чувство, будто время замирало, когда он обнимал психолога. И он не знал, насколько это хорошо, ведь казалось, что он обнимает его вечность, но время замерло и будто и нет этих долгих минут счастья… У Антона появляется идея не идти домой. Встретить Новый год с Арсением. Но нет. Мама будет против. Да и вот так подводить ее. Зачем? Чтобы провести время с любимым? Ну так ты проведешь это время. Ночь длинная. А с родной мамой редко можно так пообщаться в кругу семьи. Праздник-то семейный. Антон обреченно вздохнул. — Ну эй, не раскисай! У нас еще вся ночь впереди, — Арсений подмигнул. — Но до Нового года еще так долго! — возмутился школьник. — Время пролетит быстро, вот увидишь, — пообещал Попов. — Когда я буду провожать тебя на поезд, ты также будешь говорить? — с язвой в голосе спросил Антон. Он не хотел говорить это как-то грубо, но само вырвалось. Он закусил губу, потому что понимание того, что Арсений уже второго января уедет, терзало за живое. Арсений промолчал. Выпустил подростка из объятий. Посмотрел на наручные часы. — Иди, Тош, — сказал брюнет. Вот теперь Антон разозлился. — Как это «иди»? Не могу я вот так просто уйти! Я вопрос задал, так-то. Может, ответишь, нет? — вспылил Шастун. — Хорошо, отвечаю. Я, вероятно, буду говорить также. Потому что это так. Время пролетит быстро, — Попов старался говорить спокойно, не нервируя Антона. Но, кажется, тот закипал лишь больше. — Конечно, лишь бы съебаться от назойливого подростка! — тихо прыснул юноша. — Антон, — вздохнул Арсений. — Я же тебе объяснил. У меня нет выбора… — Выбор есть всегда! — перебил его Антон, делая шаг назад. — Это просто ты не хочешь выбирать. Делаешь, что тебе велят родители, вот и все. А если они скажут тебе расстаться со мной? Расстанешься? — Что? Нет, Тош. Что ты, конечно нет! — Арсений притянул школьника к себе, снова обняв. — Моя личная жизнь — моя. И решения принимаю в ней я. — Станислав Владимирович мне рассказал, что у тебя был Денис. Ты же его любил, верно? Но расстался. Почему? — Антон посмотрел в глаза брюнета. — Тебе ведь отец запретил с ним быть, да? — Да, но он не запрещал! Просто раскрыл глаза. Денису было плохо со мной. У меня сложный характер, и я, вероятно, его даже и не любил никогда. — И меня не любишь? — Не говори глупостей. Люблю, конечно люблю. И даже если я и любил Дениса. Он уже в прошлом. Все мы совершаем ошибки. Любил или нет, главное, что теперь я не ломаю его своим характером, а у него наверняка появилась жена, а может уже есть и дети, — Попов вздохнул. — Мне без разницы, кто у него сейчас есть. У меня есть ты. Больше мне никто не нужен. — Прости, — прошептал Антон. — Зря я так. Вспылил. — Я понимаю, Тош, понимаю… Как бы ни было все душевно и умеренно, но оба понимали, что долго так простоять не могут. Антон отстранился. — Все? — будто уточнил Арсений, хотя оба понимали, что в этом году все. Но ведь впереди еще один, явно не менее насыщенный. — Угу, — кивнул школьник. — Поцелуй на прощание? — то ли спросил, то ли попросил, то ли утвердил подросток. Арсений растянулся в улыбке и притянул Шастуна к себе, срывая с губ последний поцелуй в этом году. — Получается, до завтра? — отстранившись, спросил брюнет. — До завтра, — улыбнулся школьник.***
Без десяти пять. Лёша смотрел на часы. Серёжа — на Лёшу. Оба молчали. У них есть десять минут. — Эм… С наступающим? — неловко растянулся в улыбке Лёша, понимая, что молчать больше нельзя. — Ага, с наступающим, — глупо повторил Серёжа, усмехнувшись. — Значит, мы видимся в последний раз в этом году? И когда я снова тебя увижу? Мне стоит ждать февраля? — задал интересующие вопросы Щербаков. — Если хочешь, то я могу написать тебе, когда приеду… — начал Матвиенко. — Да! — согласился Лёша, сам не зная, с чем. — Напиши мне, — сконфуженно добавил парень. — Я приду встретить тебя… Если ты не против. Серёжа расплылся в улыбке. Ну как он может быть против? Тем более Лёша сам просит. Да он всеми руками и ногами за! Вот только сейчас его цель была другой. Нужно. Подарить. Портрет. — Хорошо, я напишу тебе. И… — Матвиенко запнулся. — Нужно отойти на секунду, — они сидели в том самом заброшенном дворе. Где-то за его пределами стояла машина отчима Серёжи. Там и лежала картина. — Я ненадолго, ладно? Никуда не уходи. — Как скажешь, — запоздало кивнул Лёша, наблюдая, как Серёжа уходит. А вдруг он обо всем узнал и так решил мне отомстить? — подумалось Щербакову. Тот резко замотал головой. — Не-е-ет, Серёжа бы сказал. Он бы точно сказал. Или… Раздумья Лёши прервал Серёжа, который вернулся не с пустыми руками. — Я… нарисовал, — выдохнул Матвиенко и протянул холст немалых размеров. — Вот. — Ого-о, — протянул гласную Лёша. — Вау. Это правда ты нарисовал? Как классно, Серёж! Лёша восхищенно рассматривал картину, продолжая нахваливать труд Серёжи, пока тот смущенно любовался им. Лёшей. — Лёш, тут такое дело, — Серёжа почесал затылок. — Картина лежала в машине и я пересекся с отчимом и мамой. Они меня ждут. — Да? — Щербаков взглянул на время в телефоне. На самом деле время у них было, но его действительно было мало. — Что ж, хорошо, могу я проводить тебя до машины? Или лучше, чтобы отчим меня не видел? — Да забей на него. Пойдем. При маме он мне все равно ничего сделать не может, — махнул рукой Матвиенко, поднимаясь с «тошнилки». — В трезвом виде, — добавил Серёжа. Серёже нужно было лишь перейти дорогу, и вот он уже у машины, но так не хотелось отходить от Лёши… Постоять бы с ним лишнюю минутку. Обнять на прощание. Сказать, как он дорог. Что тот может всегда ему писать. Но времени было катастрофически мало. — Тебя уже ждут? — уточнил Лёша, пытаясь разглядеть силуэты в машине. Парень дернулся, наткнувшись на взгляд отчима Серёжи. — Да, но… — Серёжа выдохнул. Приблизился и обнял друга. — Пиши мне, если что-то случится. Да и просто пиши, — прошептал в самое ухо парень и, отстраняясь, оставил короткий поцелуй на щеке Лёши. — Увидимся, — больно резко и громко сказал Матвиенко и убежал к машине. Лёша так и остался молча стоять на тротуаре перед пешеходным переходом. Смотреть удивленным взглядом вслед уезжающей машине, на улыбающегося Серёжу с опущенной головой. И только через пару минут до Лёши дошло, что только что произошло. Серёжа поцеловал его на прощание. Да, в щеку. Но он это сделал на трезвую голову. Сам! Он его поцеловал…