Групповой чат "why am I crying? mf I'm broke"
makki бож, почему так тревожно как будто сына на первое свидание с девочкой отправляю 19:26 mattsun ну, надеюсь придет все-таки не девочка а то ива потеряет остатки веры в тиндер 19:27 makki по гороскопу у близнецов сегодня в графе любовь 5/5 значит, мальчик будет что надо 19:27 makki правда, в графе деньги 2/5.. так что смотри, чтобы он не сбежал и не заставил весь счет оплачивать 19:28 mattsun я думаю, 2/5 это потому, что ива за номер в отеле заплатил, просто чтобы потрахаться, а мог бы дома за бесплатно 19:29 makki в графе здоровье тоже 2/5 держи ухо востро мы уже знаем, что мальчик с интересными наклонностями не давай ему сильно напиваться от греха подальше 19:29 Сделав еще один глоток вина из бокала, Иваизуми закрыл чат и отложил телефон в сторону. Бегло брошенный на зал взгляд не открыл ему ничего нового. В приглушенном свете ламп суетились официанты, в противоположном конце зала бармен занимал несколько нарядно одетых девушек своими замысловатыми трюками, у входа стояла хостес, спина прямая, плечи расправлены, на лице написано спокойствие. Иваизуми, напротив, начинал нервничать. Не то чтобы Ойкава опаздывал, вовсе нет. Иваизуми приехал в ресторан на полчаса раньше, потому что боялся опоздать из-за вечерних пробок, так что у Ойкавы было еще предостаточно времени. Но теперь, когда он сидел за столиком в одиночестве, к Иваизуми стали возвращаться воспоминания об их с Кьётани вечерах в этом самом зале. Может быть, пригласить Ойкаву в этот ресторан было ошибкой. Может быть, вся эта затея была не более чем недоразумением, худшей части которого было еще не поздно избежать. Он пригубил еще вина, хотя, наверное, вряд ли так можно сказать о втором бокале за вечер. Вечер, который еще толком и не начался. Телефон, который он оставил на столе, коротко провибрировал, на экране всплыло сообщение. Ойкава я приехал раньше, мне ждать тебя снаружи или внутри? 19:42 Улыбка коснулась его губ так же невесомо, как сквозняк касается выглядывающих из-под одеяла пяток.Вы
внутри 19:42
скажи, что у тебя столик на мое имя 19:43
По тому, как Ойкава зашел в ресторан, было очевидно, что он прекрасно знает, что выглядит хорошо. Верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты, и он довольно улыбался, пока хостес провожала его к столику. Иваизуми встал, чтобы пожать ему руку. – Какая жалость, что в ресторан нельзя прийти в безрукавке, – его ладонь была мягкой, но взгляд – острым, кусающимся. – Уже жду не дождусь, когда сниму с тебя этот пиджак, чтобы сравнить, правда ли у тебя такие руки, или это просто удачная фотография. Кольца на его пальцах приятно стукнули по дереву, когда Ойкава отодвинул свой стул и сел. – Фетиш на руки? Ойкава лишь неопределенно качнул головой. Прядка волос упала ему на лицо, он очертил плечи Иваизуми взглядом, все таким же цепляющим, а потом украдкой облизал губы, точно зная, что Иваизуми этого не упустит. Парень был хорош собой, глупо было бы отрицать. – Не обращай внимания на бокал, я пытался скрасить одиночество. – Боже, вот, казалось бы, приехал на двадцать минут раньше, а все равно умудрился заставить тебя ждать, – он изобразил раскаяние, но Иваизуми почему-то показалось, что на дне этого раскаяния припряталось довольство. Может быть, Ойкава просто пытался с ним флиртовать. – Как мне к тебе обращаться? – спросил он, устраиваясь поудобнее. Теперь он сидел нога на ногу, чуть боком, объемный пиджак скрывал от чужих глаз изгибы его тела. Иваизуми пожал плечами. – Как хочешь. – Можно я буду звать тебя Пироженка? Хотел он этого или нет, но смешок сорвался с его губ, прежде чем Иваизуми смог себя остановить. – Нет. – Значит, Иваизуми? – несмотря на отказ, Ойкава оставался очень доволен тем, как идет беседа. Иваизуми гадал, что за игру он затеял. – Да, так пойдет. Ойкава ответил кивком, и прядка снова упала ему на лоб, но он ловким движением отодвинул ее от глаз, и она приняла то же положение, что и прежде. Иваизуми спросил: – Сколько часов ты потратил на то, чтобы уложить волосы? Он даже не пытался шутить, ему было правда интересно, но Ойкава только прыснул со смеху, и не подумав ответить на вопрос. Спустя мгновение тишины, в течение которого к их столику подошел официант, он сказал: – Ко мне можешь по имени. Если помнишь его. Если нет, Ойкава тоже сойдет, - и, уже себе под нос, глаза опущены на колени, где он держит меню, в голосе слышится улыбка, – Вижу, ты не большой фанат прозвищ, – и он закусил губу, как будто пытался помешать той самой улыбке расползтись по всему лицу. Иваизуми перевел взгляд на меню в попытке сосредоточиться на чем-то, кроме своего сегодняшнего спутника. Он мог бы по памяти перечислить половину блюд, которые подавали в этом ресторане, но даже так ему с трудом удавалось улавливать смысл написанных слов. Ойкава, казалось, совершенно не утруждался чтением меню. В какой-то момент он перестал даже делать вид, что занят чем-то иным, кроме как разглядыванием Иваизуми. Последний чувствовал на себе его внимательный взгляд, скользящий по каждому, даже самому маленькому кусочку голой кожи. Честное слово, сколько у этого парня не было секса? – Вы готовы сделать заказ? Иваизуми с облегчением поднял глаза на официанта, но не проронил ни слова. В следующую секунду оба уже смотрели на Ойкаву, в ожидании, что он скажет. Иваизуми гадал, как он выкрутится из этой ситуации. Ему почему-то доставляло удовольствие вот так его поддразнивать. Однако Ойкава как будто и не заметил попытку Иваизуми его подловить: он заказал легкую закуску и салат, неизменно очаровательно глядя на официанта снизу вверх. – И для Вашего спутника? Ойкава бросил на него короткий взгляд из-под ресниц. Иваизуми чувствовал, что все больше и больше погружается в замешательство. – Думаю, мой спутник лучше знает, на что у него сегодня хватает аппетита. На секунду ему показалось, что Ойкава ему подмигнул, но потом он сбросил с себя морок наваждения и озвучил свой чертов заказ, пусть даже из-за закипающего раздражения его голос прозвучал ниже, чем обычно. – Могу я предложить вам что-нибудь из нашего ассортимента вин? – Два бокала того же, что я просил до этого, – он взял на себя ответственность угостить Ойкаву своим любимым вином, но, едва успев договорить, был встречен неловко поднятой рукой. На направленном в потолок указательном пальце блеснуло одно из колец. – Для меня достаточно воды без газа с лимоном. Это все. Спасибо. Когда официант оставил их наедине, Иваизуми подвинулся чуть ближе к столу. Спросил: – Ты за рулем? – Нет, просто не пью. Тяжелый вздох едва не сорвался с его губ. Как же все-таки тяжело узнавать нового человека, пусть даже совсем чуть-чуть, с рассчетом на то, что ты, скорее всего, видишь его в первый и последний раз. Он кивнул, и тишина снова опустилась на их плечи. Ее разбавляла только ненавязчиво играющая музыка да отголоски разговоров других людей. Иваизуми вдруг пришла идея рассказать Ойкаве о том, что его команда в понедельник играет в одной шестнадцатой чемпионата страны, но потом он покрутил эту мысль так и эдак и прикусил язык. На самом деле ему хотелось поговорить о своем бывшем. О том, как он его извел за последний месяц, как Иваизуми от него устал и одновременно как по нему скучал и как он был больше ни в чем не уверен. Ойкава прочистил горло, и Иваизуми постарался не выглядеть слишком заинтересованным, перехватив его взгляд. – Забавно, что по переписке у тебя рот не закрывался, а в жизни ты тот еще молчун. Тон его голоса оставался все таким же игривым, и Иваизуми подумал, что, может быть, это просто его манера говорить. – А у тебя наоборот. – Да. Поэтому я так хотел с тобой увидеться. Вживую я намного лучше. Хотя я не настолько болтливее в жизни, насколько ты болтливее в переписке. – Хочешь поболтать? Надо было звать меня на дебаты. Может быть, это прозвучало чуть серьезнее, чем Иваизуми хотел, потому что Ойкава ответил ему удивленно поднятыми бровями. – Что, уже закипаешь? – и полушепотом, подавшись чуть вперед, всего метр между ними, – Я бы предложил тебе меня отшлепать, но нашу еду уже несут, так что потерпи до отеля, хорошо? И действительно: мгновением позже из-за спины Иваизуми появился официант, расставил на столе их блюда и так же бесшумно удалился. Иваизуми отчаянно пытался сделать вид, что его не бросило в жар, но каково же было его удивление, когда это не ему пришлось привстать со своего места, чтобы поправить брюки в области паха, а Ойкаве. Тот как-то виновато уставился в свой салат, и с этого момента Иваизуми уже не мог отвести от него своих глаз. – Хороший костюм, – сказал он, давая Ойкаве понять, что он все видел. – Он ведь винтажный, да? Помню, в школе хотел такой на выпускной. Ты вообще сам из Токио? И так они обнаружили себя за непринужденной беседой о школьных годах, переезде в столицу и трудностях в поиске квартиры. Было немного странно пытаться поддерживать светскую беседу, когда обоим было прекрасно известно, чем закончится этот вечер. Такая себе прелюдия длиною в час. Иваизуми, может, и любил растягивать удовольствие, но, сидя напротив Ойкавы, чей пиджак теперь висел на спинке стула, он только и думал о том, что поесть можно было и в отеле. Они все-таки произнесли пару тостов, хоть алкоголь и был в стакане только одного из них. Ойкава предложил выпить за школьные фестивали, на которых оба впервые занялись сексом, а Иваизуми – за приближающийся третий десяток. – Ты слишком зациклен на своем возрасте, – рассмеялся Ойкава, откинув голову чуть назад так, что мышцы на его шее видимо напряглись. – Учитывая, что для тебя студенчество только недавно закончилось, ты должен чувствовать себя моложе многих. От него не скрылось то, как туго Иваизуми сглотнул, как его взгляд задержался на пару лишних мгновений на голой коже, наверняка такой чувствительной и мягкой. Ойкава продолжал держать стакан в одной руке, другой он подпирал щеку, взгляд как будто даже влюбленный. Иваизуми сказал бы – пьяный, но Ойкава так и не выпил ни капли спиртного за весь вечер. Они посидели еще чуть-чуть в тишине, тарелки на столе давно опустели, в зале потихоньку становилось все меньше и меньше народу. Атмосфера становилась интимнее, воздух тяжелее. Иваизуми вздрогнул, когда стул под Ойкавой неприятно проскрипел ножками по полу. Вопреки ожиданиям, Ойкава не встал из-за стола, он лишь потянулся к нему через весь стол, благо рукава белой рубашки были заблаговременно закатаны. Остановился у его руки, взял чуть повыше запястья, контакт кожи с кожей послал табун мурашек вверх по предплечью. Посмотрел на циферблат часов, Иваизуми купил их в том году, якобы что-то разглядел в этом полумраке, сказал: – По-моему, время десерта. Иваизуми уставился на него как на умалишенного, тонкие пальцы Ойкавы все еще браслетом вокруг его запястья. – Ты ведь не ешь десерты? Ответом ему служил долгий взгляд из-под длинных ресниц, на губах полуулыбка, в глазах пляшут черти. Ойкава испытывал его терпение, но Иваизуми бы все отдал за то, чтобы в эту же секунду взять эти пальцы в рот и посмотреть на его реакцию. Вместо этого он прочистил горло и, подняв свободную руку, сказал: – Счет, пожалуйста. Дорога до отеля оказалась быстрее, чем днем, потому что не было пробок и они почти не тратили время на светофорах. Девушка на ресепшне мило им улыбнулась и жестом указала в сторону лифта. Там Иваизуми расстегнул пальто, потому что ему стало дико жарко, еще и потому что Ойкава не переставая смотрел на него через зеркало. Номер был вполне неплох. Иваизуми снял с Ойкавы его пальто и, повесив на крючок, последовал за ним в глубь комнаты. Тот уже успел налить себе воды и сделать пару жадных глотков. – В горле пересохло, – сказал полушутя, наливая в соседний стакан, видимо, для Иваизуми. – Будешь? Он едва успел поставить стакан на столешницу, прежде чем Иваизуми его поцеловал. Жадно, вдавливая свое тело в его, ладони крепко обхватили лицо, и этого все мало, так что он провел языком по губам напротив, дождался, пока они приоткроются, и встретил наконец не меньший напор своего оппонента. Поцелуй быстро превратился во что-то большее. Не прошло и пары минут, а руки Ойкавы уже начали настойчиво исследовать тело Иваизуми, особенное удовольствие получая от нежно-собственнических поглаживаний по заду и плечам. Продолжая их замысловатую борьбу в поцелуе, Иваизуми снял с Ойкавы его пиджак, последними остатками трезвого разума замечая легкий тремор собственных рук. Будь то возбуждение или алкоголь, его переполняло от желания почувствовать чужое тело таким, какое оно есть, – голым, откровенным, трепещущим. Тело никогда не врет. Внезапное окончание поцелуя заставило Ойкаву протестующе вжаться в Иваизуми еще сильнее, его эрекция стала очевидная для них обоих. Иваизуми припал к его шее. Наконец получив то, о чем думал всю дорогу до отеля, он не собирался сдерживать себя. Он уделил особое внимание месту, где ключица уже переходит в плечо, потому что засос там будет проще всего скрыть, а кожа там все такая же чувствительная. Ойкава сжал волосы на его затылке, очевидно сдерживая себя, чтобы не застонать. Иваизуми оставил череду коротких поцелуев на его шее и вернулся к губам. – Тоору, – казалось, только упоминание его имени могло заставить его слушать, – скажи, сколько раз за сегодня ты хотел послать ресторан в задницу и попросить трахнуть тебя прямо за тем столиком? Они издавали глупые чмокающие звуки, но Иваизуми было плевать, потому что на то, чтобы осмыслить его вопрос, Ойкаве понадобилось несколько секунд, а для того чтобы собрать мысли в кучу и ответить, ему пришлось вернуть хоть какую-то дистанцию между ними, прервав поцелуй. – Дай подумать, – его грудь тяжело вздымалась, а глаза не покидали губ Иваизуми. Как же он был красив в эту самую секунду. – Трижды. Один раз, когда ты спросил меня про мои волосы. Один раз, когда ты огрызнулся и сказал про дебаты. Один раз, когда попросил счет. Иваизуми не удержался и поддразнил: – Всего трижды? Уже ему в губы Ойкава прошептал: – Я думаю об этом прямо сейчас, но это не считается, потому что мы уже не в ресторане. С этими словами он мягко надавил ему на грудь, вынуждая сделать шаг назад. И еще, и еще, и еще – пока Иваизуми не оказался на кровати, Ойкава верхом на нем, колени по обе стороны от его бедер. Сперва Иваизуми поддержал его за ягодицы, а затем стал массировать их, пальцами чувствуя, к сожалению, только ткань его свободных брюк. – Прежде чем мы снимем одежду, – вдруг заговорил Ойкава, его пальцы все так же в его волосах, – хочу предупредить, что у меня очень плоский зад. И я это серьезно. Так что будь к этому готов. Иваизуми мог бы сказать, что Ойкава несет какую-то чушь, но он предпочел не тратить время попусту. Он втянул его в новый поцелуй, параллельно приподнимая Ойкаву и поудобнее его усаживая. Одно неверное движение – и их возбужденные члены коснулись друг друга через одежду, посылая по всему телу Иваизуми невероятную волну тока. Ойкава, должно быть, почувствовал нечто похожее, потому что он толкнулся в него еще раз, и скоро движение стало ритмичным, как если бы он уже мог чувствовать Иваизуми внутри. Его ягодицы поднимались и опускались, и Иваизуми медленно терял от этого голову, отчаянно пытаясь расстегнуть эти чертовы пуговицы на его рубашке. Когда ему наконец поддалась последняя пуговица, он больше не терял ни секунды – рубашка полетела на прикроватную тумбочку, а руки отправились слепо исследовать подтянутое тело. От того, с какой готовностью Ойкава отвечал почти на каждое его прикосновение, Иваизуми хотел только больше его касаться, лишь бы вечно слышать, как сбивается его дыхание, лишь бы без передышки чувствовать, как напрягаются мышцы и покрывается мурашками кожа. Вскоре они оба отчаянно нуждались в передышке, и Ойкава постепенно отстранился настолько, чтобы можно было сделать пару глотков свежего воздуха и наконец взглянуть на тело, которое Иваизуми с такой нежностью держал в руках. Ойкава оказался куда лучше сложен, чем можно было бы решить, глядя на него в том мешковатом, пусть и стильном, костюме. Но кроме его фигуры одежда хранила еще один его секрет. – Серьезно? – Иваизуми неверяще уставился ему в грудь, как будто не мог понять, обматывают его глаза или нет. Оба соска украшал аккуратный пирсинг, эдакие две серебряные капельки, на которых чудно играл свет. – Не нравится? – Иваизуми лишь отчасти отдавал себе отчет в том, что пальцы Ойкавы медленно расстегивали его рубашку. – Сделал в универе. Я там почти ничего не чувствую, так что можешь не утруждаться, – он освободил его руки, то ли случайно, то ли специально снова вжавшись в его плоть, и – вот так запросто – Иваизуми стало плевать на этот дурацкий пирсинг. Он расстегнул ремень на брюках Ойкавы, глядя ему строго в глаза, пусть тот и не нагляделся еще на его теперь тоже голое тело. – Можно? Когда Ойкава его поцеловал, Иваизуми не смог сдержать недовольного звука, нечто между фырканьем и рычанием, но все равно продолжил начатое. Когда Ойкава встал, чтобы избавиться от штанов, Иваизуми воспользовался паузой, чтобы сказать: – Это в первый и последний раз. В следующий раз, когда я спрашиваю, тебе придется использовать слова, чтобы мне ответить. Что-то в этой фразе заставило зрачки Ойкавы потемнеть. Он взял Иваизуми за подбородок, увлекая наверх, почти что заставляя встать с кровати. Стоя напротив него в считанных сантиметрах, Иваизуми заметил, что Ойкава был совсем чуть-чуть выше его – и что это приносило ему слишком много удовольствия. В следующую секунду он уже слышал звон пряжки собственного ремня и отвечал на глубокий поцелуй. Освободившись от брюк, Иваизуми переступил через них, оставив лежать прямо на полу, потому что Ойкава уже забирался на кровать, и только тогда до него дошло: кроме трусов, на нем ничего не осталось. Кожа на его ногах была такой же бледной, как кожа на ключицах или груди. Иваизуми вдруг задумался, мог ли Ойкава вообще загорать, или его кожа сгорала на солнце за считанные часы? – Мне, конечно, нравится, когда ты так стоишь, но я бы предпочел иметь тебя между своих ног, – сказал Ойкава, сплошь голая кожа и прекрасные изгибы. И кто был Иваизуми, чтобы устоять против такого? Он так и сделал – нашел местечко между ног Ойкавы, теряя последние крупицы самообладания от того, как то и дело его член касался его собственного, как плотно Ойкава обхватывал его сзади своими ногами, как охотно он отдавал всего себя, ничего не скрывая. – Можно? – спросил снова, когда температура воздуха между ними стала слишком высокой, чтобы и дальше продолжать позволять куску ткани стоять у них на пути. Ойкава лишь на секунду оторвался от его шеи, чтобы сказать: – Да. Даже на ощупь Иваизуми понял, что, играй размер члена Ойкавы хоть какую-то роль, он не был бы разочарован. Он сделал ладонью несколько движений вверх-вниз на пробу и, услышав, как воздух застрял у Ойкавы в горле, все равно спросил: – Так хорошо? Он спрятал лицо в изгибе шеи Ойкавы, одной рукой оперевшись на нерасстеленную даже кровать, а другой – набирая ритмичный темп. Ойкава оставался на удивление тихим, за исключением рваных вдохов и сжимающихся вокруг талии Иваизуми ног. А Иваизуми-то казалось, он будет погромче. – Подожди, подожди, подожди, – зашептал он, когда Иваизуми несколько раз коснулся его головки указательным пальцем. Это его любимый трюк. – Я уже почти... – он не договорил, предательский стон все-таки сорвался с его губ в ответ на ускорившийся темп Иваизуми. Ему понадобилось собрать всю свою волю в кулак, чтобы подняться с Ойкавы и взглянуть ему в лицо. Это, конечно, того стоило. Раскрасневшиеся щеки, мокрые от пота волосы, зацелованные губы и, чуть ниже, свежий засос. Картина, достойная лучших галерей мира. Поддавшись в равной степени чему-то садистскому внутри себя и чистейшей любви к этому самому моменту, Иваизуми задал нарочито медленный темп, с удовольствием наблюдая, как Ойкава смежает веки, как закусывает губу, как толкается в его руку, не в силах выдержать такой скорости. – Ты что-то хотел сказать? Он специально задел его головку, лишь бы увидеть, как судорожно поднимается грудь Ойкавы. Из-под прикрытых век он наблюдал за тем, что Иваизуми наблюдал за ним. Что-то родилось между ними в тот момент, когда Ойкава издал еще один стон и вместе с тем Иваизуми подумал, что мог бы кончить под этот звук. Рука Ойкавы крепкой хваткой легла на его плечо, Иваизуми с запозданием понял, что тот не снял колец. – Поцелуй меня. Убери руку и поцелуй меня, – не попросил, но потребовал, и Иваизуми подчинился, хоть удовольствие, которое он получал от того, что доводил Ойкаву только одной рукой, было не сравнить с удовольствием от поцелуя. – И сними эти чертовы трусы уже, – уже в самые губы, горячо, чуть не обжигающе. Иваизуми улыбнулся в поцелуй, с удивлением понимая, что ему нравится следовать указаниям Ойкавы. – Для этого тебе надо меня отпустить, – когда слова не возымели никакого эффекта, ему снова пришлось призвать магию имени. – Тоору. Отпусти меня, и тогда я, может быть, сделаю то, что ты хочешь. И хоть гортанному звуку, который последовал после этого, Иваизуми был обязан скорее разочарованию, чем возбуждению, по его спине все равно пробежались мурашки. Когда Ойкава выпустил его из обруча своих ног, он и сам удивился тому, как быстро ему захотелось туда вернуться. Иваизуми избавился от своих трусов и предоставил Ойкаве самому о себе позаботиться. Тот так и лежал на кровати, наслаждаясь предоставившимся ему видом, словно Иваизуми был чертовой моделью или накаченным стриптизером. Тем не менее, на лице его застыло выражение ожидания. Иваизуми и самому не терпелось снова ощутить себя в его объятиях. На этот раз их поцелуй был медленным, тягучим, как будто за последние двадцать минут они сняли первое напряжение, и теперь могли двигаться осторожнее, нежнее, внимательнее друг к другу. Руки Ойкавы гладили его зад, когда Иваизуми понял: – Черт, оставил презервативы в пальто. Ойкава тихо усмехнулся ему в губы, и его обдало новой волной жара. – Возьми мои. Там, рядом с водой. Вопреки своим словам, Ойкава втянул его в новый поцелуй и, только получив свое, нехотя выпустил из своих рук. – Когда ты успел? – Иваизуми босиком дошел до стола, где рядом с забытыми стаканами воды Ойкава оставил презервативы и лубрикант. Ну просто набор мужа на час. – Пока ты разбирался с верхней одеждой. Он чуть внимательнее задержался на презервативах, и то, что он увидел, вызвало у него почему-то очень забавное чувство в душе. Развернувшись к Ойкаве лицом, он показал ему упаковку. – Как я и думал, ты даже презервативы покупаешь большего размера, чем я. Смех Ойкавы, пожалуй, самый громкий звук в этом номере за этот вечер, Иваизуми принял как личную победу. – Иваизуми, – они нашли друг друга взглядом, совсем как старые знакомые, – ни один парень до сих пор не признавал, что его член меньше моего. Иваизуми пожал плечами. – Не вижу в этом ничего зазорного. В конце концов, размер не имеет значения. – Да? Может, ты тогда покажешь мне, что имеет? Атмосфера внезапно изменилась. Они, может быть, еще дурачились, но Иваизуми уже видел себя между ног Ойкавы. – Я уже начал было думать, ты не попросишь. Ойкава встретил его настойчивым поцелуем, медленно перешедшим с губ на подбородок и шею. Иваизуми безжалостно прервал его, уложив на подушки и нависнув сверху. Ему нужно было, чтобы Ойкава понял. – Нравится тебе это или нет, Тоору, но мы будем двигаться медленно. Я не стану делать ничего, что причинит тебе ненужную боль. Они знали друг друга еще совсем плохо для того, чтобы Иваизуми мог предугадать, как Ойкава на это отреагирует, но он решил, что честность сейчас важнее всего. Ойкава какое-то время смотрел на него снизу вверх, потом положил руку ему на затылок и надавил, заставляя опуститься. Один медленный поцелуй спустя он сказал: – Если ты продолжишь раздавать указания в таком тоне, я буду более чем доволен. С характерным звуком Иваизуми выдавил на пальцы достаточное количество смазки и, дав ей чуть нагреться, поудобнее устроился между бедер Ойкавы. – Готов? Тот закатил глаза: – Да. Давай уже, мы и так отстаем от графика, – последнее слово пошло рябью, потому что именно в тот момент Иваизуми коснулся заднего прохода Ойкавы. Еще не ввел палец, только поддразнил. Член Ойкавы отозвался на касание легким подергиванием. Отбросив мысли о собственной забытой эрекции, Иваизуми аккуратно ввел указательный палец. – Так нормально? – он начал движение, медленно наращивая темп, ловя каждую реакцию тела Ойкавы: сбившееся дыхание, сжавшиеся кулаки, смеженные веки. – Да, можешь продолжать. Он сделал еще пару толчков, прежде чем, с мягким стоном Ойкавы, вытащить палец, добавить еще смазки и ввести сразу два. На этот раз еще медленнее, зная по опыту, что сперва нужно время, чтобы жжение и боль чуть-чуть улеглись. Когда Иваизуми ввел пальцы до конца, он сначала чуть растянул мышцы Ойкавы и только потом начал движение, успокаивающе поглаживая его бедро. – Тоору, ты как? – Сейчас отключусь от того, насколько ты медленный. Неужели ты думаешь, что так меня мучить – это лучше, чем войти сразу? Иваизуми оставил дорожку влажных поцелуев на его коленке. – Потерпи еще чуть-чуть, Тоору. После третьего пальца Иваизуми, если честно, уже едва сдерживался, чтобы не коснуться себя, потому что видеть распростертого перед ним Ойкаву, чье все существо желало только его одного в эту минуту, – уже одно это могло бы заставить его кончить. Он потянулся за поцелуем, и Ойкава ответил ему так, как не делал этого прежде. Как будто одновременно обвинял его в чем-то и извинялся за что-то, как будто просил его был милосердным, а сам хотел быть жестоким. Иваизуми парой точных толчков заставил его задохнуться, вцепившись ему в плечи, и разом вышел, оставив Ойкаву хватать ртом воздух. – Если ты все это время мог сделать так, – наконец, произнес тот, – то почему не сделал этого раньше? – Потому что ты бы кончил десять минут назад. А ты хочешь кончить со мной, правильно? Ойкава лишь откинул голову, пару раз безнадежно толкнувшись Иваизуми в бок. Как же чудесно он выглядел, с этими его растрепанным волосами, с влажной от пота кожей, с прыгающим вверх-вниз кадыком. Не в силах себя удержать, Иваизуми прильнул к его шее, тому самому местечку, где она переходит в подбородок. Ойкава почти сразу утянул его в глубокий поцелуй, но от Иваизуми не скрылся стон, который тот подавил в зародыше. – Тоору, – он едва находил в себе силы для того, чтобы продолжать эту игру, – будь хорошим мальчиком и скажи мне, чего ты хочешь? Скажи словами. Голос Ойкавы сделался хриплым, почти грубым. Как если бы он его сорвал, пока стонал имя Иваизуми. – Хочу тебя. Полностью. Сейчас. Словно то было какое-то заклинание, Иваизуми повиновался в ту же секунду. Ойкава явно этого не ожидал, его губы приняли форму буквы "О", а руки вцепились в покрывало. Иваизуми медленно погрузился в него, оставляя точно такие же медленные поцелуи на его лице. Медленные не только потому, что ему так хотелось, но и потому, что у него самого немного поплыло перед глазами от этого контакта, от того, какого это – снова быть частью чего-то большего. Когда он начал двигаться, комнату прорезало чье-то шипение, Иваизуми от удивления открыл глаза и обнаружил, что Ойкава вцепился ему в плечо, на лице – что угодно, только не удовольствие. – Подожди еще чуть-чуть, – попросил чуть ли не одними губами, у него явно сперло дыхание в зобу. Иваизуми нашел его руку, переплел их пальцы, как делал сто раз до этого, но с кем-то другим. Так легче, так как будто бы вместе. Поцелуи должны были отвлечь Ойкаву от боли, напомнить, что скоро станет так же приятно, как вот это вот сейчас. Ойкава цеплялся за это напоминание, как утопающий за спасательный круг. Наконец, маленькую вечность спустя, он сказал: – Я в порядке, можешь двигаться. Иваизуми и не догадывался, как ему это было нужно. Едва начав набирать темп, он понял, что долго не продержится, слишком длинная прелюдия получилась. С каждым толчком он старался задевать нужную точку, сцеловывая стоны с губ Ойкавы прежде, чем те вырывались на свободу. Было невероятно жарко – и приятно, тоже невероятно. Приятно было стать единственным, что существовало или, по крайней мере, имело значение здесь и сейчас. – Иваизуми. В первый раз он не обратил внимания, потому что с каждым толчком разрядка была все ближе, а Ойкава по-прежнему прижимал его так близко к себе, и они были одним целым, и... – Иваизуми. Он отпрянул, пытаясь понять, что происходит. Медленно, но до него дошел смысл. Несмотря на то что Ойкава так и не смог выразить свою просьбу словами, Иваизуми понял, что он имел в виду. И как можно не пойти навстречу человеку, на чьих устах его имя подобно божьему? Ему не понадобилось даже сильно давить – малейшего ограничения воздуха хватило Ойкаве для того, чтобы с блеском кончить себе на живот. Была какая-то магия в том, как одновременно расслабился он снаружи и напряглось все внутри. Магия, которая заставила Иваизуми кончить на покрывала не полминутой позже.