Another Mask Behind You

. Авроры арестовали Драко во время ужина. Из-за Нотта, разумеется. Поттер пришёл заранее, и к ужину они готовили страту. Не совсем, конечно, подходящее блюдо, но Драко оно нравилось, а Поттер и вовсе не знал, что это такое. Он добросовестно исполнял все распоряжения Драко, а тот язвил по поводу манеры Поттера нарезать зелёный лук, когда в дверь громко постучали. — Паркинсон? — Поттер опустил нож. — Она стучать не станет, — покачал головой Драко. Поттер оглянулся на дверь: стучали всё настойчивей. Драко догадался, в каком затруднительном положении оказался Поттер. Наверняка не хотел, чтобы его увидели у Драко в квартире: об их отношениях знали немногие. — Оставайся тут, — вытирая руки, сказал Драко. — Я сам. Он открыл дверь, на пороге стояли двое мужчин и женщина, все в алых мантиях. — Драко Малфой, — сказала женщина, — вы арестованы. — Аврор Эспи? — узнал Драко. — Пройдёмте, — нахмурилась Эспи. Сразу надвинулись два других аврора. — Какие-то проблемы? — появление Поттера из кухни произвело на Драко поистине неизгладимое впечатление. Как и следовало ожидать, авроры замерли в страхе и благоговении. Что и говорить, Поттер вошёл красиво. А его руки... Такие накачанные, мощные; раньше Драко на руки мало внимания обращал, а теперь оценил. В особенности руки Поттера. На Поттере была чёрная футболка, руки он скрестил на груди, заполнив почти весь дверной проём, и выглядел не слишком-то счастливым. Однако аврора Эспи это не остановило. — Мне очень жаль, мистер Поттер, — заявила она, — но этот человек арестован. — За что? — спросил Поттер. — Да, — поддержал Драко. — За что? — За применение Летуче-мышиного сглаза в публичном месте, — выхватив свиток, она его развернула и прочла: — Драко Малфой, бывший Пожиратель смерти, примерно шесть недель назад наколдовал Летуче-мышиный сглаз в Дырявом котле, что могут подтвердить по крайней мере шесть свидетелей. Применение подробных чар противоречит статье три-восемь-два Указа о перестройке, принятого после недолгого правления Тёмного Лорда с целью исключить дальнейшее распространение тёмных сил. Поттер повернулся к Драко: — Ты применил Летуче-мышиный? — Ох, да, — Драко изогнул губы в самой своей жестокой ухмылке. — Ещё как. И не один раз — пока у него кровь из носа не хлынула. А потом ещё и на глаза. — Прямо в глаза ему бросил? — переспросил Поттер. — Не знал, что ты так можешь. — Власти, возможно, и проигнорировали бы это нарушение, — продолжила аврор Эспи, — как уже случалось в немногочисленных случаях, касающихся применения статьи три-восемь-два, но, как и подтверждает сам Малфой, показания дала сама невинная жертва. — И, — нахмурился Поттер, — кто же эта жертва? Эспи заглянула в свиток: — Тристан Боншанс. Поттер посмотрел на Драко. — Нотт, — пояснил тот. — О, — Поттер снова обернулся к Эспи. — Знаешь, Лэйла, думаю здесь какая-то ошибка. — Это Драко Малфой? — пальцем указала на Драко Эспи. — В каком-то смысле да, — Поттер, казалось, задумался. — Значит никакой ошибки, — констатировала Эспи. — Ни о чём не беспокойся, Поттер, — вздёрнул подбородок Драко. — Так вы говорите, Тристан Боншанс будет на моём слушании? — Он сам предложил дать показания, — подтвердила Эспи. — Тогда забирайте меня, — Драко протянул руки, сжав запястья, дабы авроры могли его повязать. — Признаюсь, я это сделал. И сделаю опять. Делал бы это снова и снова — всё равно, сколько это нарушает законов. Ублюдок заслужил. — Вы явно совсем его не знаете, — Эспи осуждающе уставилась на него. — Боншанс мой друг. Драко одарил её зубастой улыбкой, пока Авроры вязали его. — Это неправильно, — сказал Поттер. — Вы вправе остановить нас, — возразила Эспи, — но, надеюсь, всё же последуете букве закона. — Да, Поттер, — продолжая довольно жестоко улыбаться, призвал Драко, — последуем этой самой букве закона. * В Азкабан его не забрали. Отвели вместо этого в министерскую камеру предварительного заключения, и оставили там на ночь. Его посетили трое. * Первой заявилась посреди ночи Грейнджер. — Думаю, тебе придётся отбыть наказание, — сказала она. — Ты всё же закон нарушил. — Нотт, надеюсь, в аду сгниёт, — выплюнул Драко. — Что ж, наверно будешь счастлив узнать: Нотта тоже ждёт наказание, и более серьёзное. Он всё-таки, используя чужую внешность, в дом самого знаменитого волшебника проник, так-то. — Всё, теперь могу спать спокойно, — закрыв глаза, Драко откинулся на скамью. Не считая горшка, деревянная доска была единственной в комнате вещью, которую с натяжкой назовёшь мебелью. Грейнджер пришлось устроиться по другую сторону невидимого барьера — велела принести ей туда стул. — Статьи Указа пересматривают, — сообщила она. Не открывая глаз, Драко приподнял бровь: — Не слишком ли поздно спохватились? — Сегодня собирались проголосовать за отмену три-семь-девять. Драко медленно открыл глаза. — Прости? — тихо проговорил он. — Я, наверное, не расслышал. Ты сказала три-семь-девять? Статья три-семь-девять запрещала бывшим Пожирателям и их союзникам искать оплачиваемую работу в волшебном мире. — Гарри много чего сделал, пытаясь заставить их поставить это на голосование. Хочет отменить статью. — И... давно? — Драко едва сдержал эмоции — какие бы то ни было, разочарование скорее всего. — Ох, Малфой! С тех пор, как узнал, кто ты на самом деле. — И ничего мне не сказал?! — он снова закрыл глаза: — Похоже на него. * Второй пришла Панси, явилась на следующий день поздним утром. — Они отменили три-семь-девять, — скучающим тоном сказала она. Драко лежал спиной на деревянной скамье, приподняв колени, потому что иначе длинные ноги там не умещались. Он сел и плавно обернулся на звук голоса Панси. Та рассматривала свои ногти. Опять-таки, как типично для неё! — Чем займёшься? — бесстрастно спросил Драко. Дикое ликование им не к лицу: слишком много пережито. — Уж точно не работой в кофейне. — Магглы не на столько ужасны, как я думал, — прислоняясь к стене, чтобы устроиться поудобнее, и снова прикрывая глаза, сказал Драко. — Штуку под названием «Тетрис» вот придумали. — У тебя бойфренд есть. — Помнится, — Драко улыбнулся, не открывая глаз, — ты называла его плохой идеей. — Все твои идеи плохи. — Мм, да уж, — ёрзая по скамье, хрипло простонал в ответ Драко, — и Поттер — самая из них плохая. — Ты отвратителен. — Смирись, — вжавшись затылком в стену, Драко приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на Панси, — мои планы самые лучшие. — Да не было у тебя никаких планов. — Точно, — ухмыльнулся Драко. — Но это сработало. * Драко ждал Поттера. Всё ждал и ждал, но Поттер не пришёл. Вместо него пришла аврор Эспи. — Скоро вас сопроводят на суд. — Он пройдёт уже сегодня? — удивился Драко. — Вы ведь понятия не имеете, что происходит, да? — Да. А, собственно, что?.. — Охранники будут здесь через пять минут, — сказала Эспи и удалилась. — Ты всё равно мне никогда не нравилась! — крикнул ей вслед Драко. * Он ждал и ждал Поттера, но явятся охранники, а Эспи намекнула, мол, что-то там происходит. Дверь в конце коридора открылась — теперь Драко знал, это означает, кто-то войдёт говорить с ним через его невидимую стену. Наверняка охранник — на суд поведёт, а Поттер не пришёл... не пришёл к нему!.. Драко ходил туда-сюда по камере, а когда обернулся, перед ним стоял Поттер. Выглядел он особенно сексуально, но, что уж там — Поттер всегда выглядел чертовски сексуально. На нём была всё та же чёрная футболка, и Драко не возражал бы, если Поттер станет носить чёрные футболки постоянно, но в остальном тот выглядел измотанным — щетина на лице, что всегда плохой знак; и волосы зачёсаны небрежно. — Ты не рассказал о своей работе в кофейне, — упрекнул Поттер. — Грейнджер, — поморщился Драко. — Она ничего мне не говорила, — покачал головой Поттер, полез в задний карман и вытащил мобильник Драко. — После ареста, нашёл у тебя в квартире вот это. Какая-то Кейт звонила, спрашивала, почему ты не пришёл на смену. — Чёрт, — Драко отвернулся. — Сказал ей, что ты не вернёшься. — Не слишком-то вежливый способ распрощаться с маггловской работой. — А затем пообщался с вице-президентом корпорации «Нимбус». — Неужели? — всё ещё не глядя на Поттера, Драко пытался не выдать своей заинтересованности. — Да. — Что... ты, вообще, о чём? — Мм? Ох. Видишь ли, она и правда знает, что делает, и защита от любых погодных условий — фишка её новой линейки мётел, — Поттер выдержал паузу. — Тебе бы проговорить с ней, когда выйдешь. — Если выйду, — Драко бросился к невидимой стене, едва не вжавшись в неё лицом. — Выйдешь, — выражение лица у Поттера не изменилось. — Что, ещё один закон собираешься переписать? — усмехнулся Драко. — Я их не переписываю, не на столько уж я силён, Малфой. — Но три-семь-девять отменили. — Знаю, — сказал Поттер. — Пошёл в Министерство и вступился за тебя. За всех вас. Ты прав — статья ужасная. Может, какое-то время и работала на справедливость, но ты не мог так долго оставаться в безвыходной ситуации, когда ничего не сделать и обратиться некуда. — Теперь вот как заговорил, — усмехнулся Драко. — Теперь — так, — ровно ответил Поттер. Драко хмыкнул, но он не злился. Пытался разозлиться, да — но не мог. Поттер пришёл к нему. — Снаружи тóлпы, — сообщил Поттер. — Почему? — оживившись, Драко направился к противоположной стене, где находилось окно, правда слишком высоко, чтобы хоть что-то в него увидеть; оглянувшись на Поттера, спросил: — Из-за меня? Складка появилась у Поттера в углах рта. — Из-за отмены, в основном, — сказал он. — Старались держать её в секрете, но из-за твоего... — взмахнул он рукой, — ареста, много чего вышло наружу. — Так что, и пресса здесь? — И протестующие, и сторонники. — У меня есть сторонники? — Драко слегка приосанился. Складка углубилась. — Да, — сказал Поттер, — есть. Бог знает, почему. — Потому что я прекрасно выгляжу. — Да уж, ты хорош, — не поднимая взгляда, Поттер почесал затылок. Так он делал, когда смущался — не часто, но и такое случалось. — Я должен речь произнести. — Ты? — Драко вернулся к невидимой стене. — Мерлин, ты же такой в этом профан! Почему именно тебя выбрали? — Не знаю, Малфой, — продолжая улыбаться, закатил глаза Поттер. — Может, потому что мне есть, что сказать. — Но ты ненавидишь речи! — Это было необходимо. — Им надо было меня выбрать, — говорил Драко. — Я оратор лучше. И остроумнее, и красивее, и... — Боже, — Поттер взмахнул рукой, шагнул сквозь моментально исчезнувшую невидимую стену и притянул Драко к себе. И поцеловал. Целовал, целовал и целовал, а Драко только в Омуте видел, как Поттер целуется — с Ноттом, когда ещё не знал, что Тристан это Драко, что он всегда, всегда был Драко. Не стоило думать о том поцелуе, не стоило вспоминать, как выглядел при этом Поттер, как наклонял голову, как ласкал языком... Салазар, как же здорово он использовал язык! Его, Драко, язык. Как это оказалось хорошо! Всё, всё это. Целоваться Поттер действительно умел, так глубоко втягивал язык Драко в рот — земля из под ног уходила. А когда наконец выпустил из объятий, Драко покачнулся и, чтобы не упасть, был вынужден ухватиться за Поттера. И тот в него тоже вцепился. — Не могу поверить, — с трудом отдышавшись, произнёс Драко, — ты всё-таки меня поцеловал, и где — в тюрьме! — Не удержался, — выдохнул Поттер. — Язычник какой! — Пойдём со мной, — взяв за руку, сказал Поттер. — Пойдём делать то, что ты делаешь лучше всего. Драко проследовал за ним по коридорам. — Отыскал место, где потрахаться сможем? — с любопытством и некоторым опасением спросил он, уже изрядно возбуждённый. — Нет. — Оу, — они всё шли, пока не свернули в проход, заканчивающийся двойными дверьми, и остановившись перед ними, Драко спросил: — А что я делаю лучше всего? — Это, — сказал Поттер и вытолкнул его наружу. Вспышки колдокамер в лицо — справа, слева, по центру: всюду были люди. И всем им явно очень хотелось поговорить с Драко. *