Вопли в холодильнике

      Я заперт здесь уже несколько дней. Или недель? Месяцев? Я не вижу ни часов, ни календаря. Только белая полистироловая панель двери. Только стенки холодильника. Только отвратительно воняющие органы животных, которые на удивление долго не разлагаются.       В силу своего положения, я не был в состоянии закрыть нос, чтобы не чуять тошнотворного железного запаха бабуиньих сердец. Со временем он приелся.       Лишившись конечностей и торса, какое-то время я ощущал фантомную боль. Хотелось громко кричать всякий раз, когда возникала резь в несуществующем теле. Теперь я не чувствую ничего(в том числе и своё тело), кроме ненависти к команде RED, а в особенности к их обезумевшему медику.       Ощущение, что я испытываю, довольно трудно описать. Представьте, что у вас нет тела. Вы не можете использовать свои конечности, их нет. Вы не можете взять и почесать подбородок, изнывая от нарастающего, сводящего с ума зуда. Вы не можете взять свои нож-бабочку и часы, чтобы надрать зад одному немецкому врачу за содеянное. Вот и всё. Вы немощный, бесполезный кусок плоти, которому остаётся только гнить в холодильной камере наравне с органами и пищей в ней. Кстати, а что сделали с моими часами и ножом? Merde, je le jure, s'il arrive quelque chose à mes affaires...       Послышались быстрые шаги. Раздался смех, и отнюдь совсем не радости. Этот смех отражался от стен кабинета, проникал во все щели и уголки, пробирал до костей своей ненормальностью и жуткостью. Вскоре смех перерос в неудержимый, безумный хохот. Медик твёрдой поступью подошёл к холодильнику и широко распахнул его, громко гогоча. — Hallo, Kopf! Как поживает моё невероятное достижение? Шея не затекла? - на его лицо упала тень, и лишь очки поблёскивали в свете ламп холодильника. — Et ton cou va saigner.       Медик фыркнул и полез рукой вглубь холодильника, нарочно задевая Шпиона так, чтобы тот, потеряв равновесие, облокотился о прохладную стенку. Француз поморщился, лицо его исказилось подлинной ненавистью.       Тупой немец. У них это в крови — быть высокомерными придурками. Fi, что-то липкое коснулось моей маски. Он что, не моет холодильник вообще?       Медик наконец достал с дальней полки особенно крупное сердце. Перемазанной кровью перчаткой он ухватился за ручку двери и собрался закрыть холодильник.       Я знал, что рано или поздно буду должен расплатиться за все свои убийства, но я не думал, что всё будет именно так! Мне остаётся лишь молиться, что я умру как можно скорее. — Убей меня. — Позже.       Дверь захлопнулась и Шпион снова был предоставлен самому себе. Был брошен в удушающе-свежей холодильной камере вместе с вонючими потрохами животных. Был заперт в персональном аду. Mon Dieu! Je suis vraiment désolé pour mes péchés. Laissez-moi sortir!