Дракон и его любовный период

      — Товарищ! От меня не убежать! — притворно весело воскликнул, а за его голосом так же энергично брызгался во все стороны песок под ногами, шумно голося о скором приближении. — Я иду искать, господин Шэн Ци!       Аякс прищурился от лучей яркого солнца, что обожженные пески пляжа нагревал до критической температуры. И даже через толстую подошву солдатских сапог чувствовался палящий жар. Тарталья смахнул крупные капли пота со лба, что порой щипали уголки глаз, скатываясь по лицу, а потом рывком стянул пиджак, откинув его на прибережный валун, испугав сидящих на нем птиц. Он смочил быстро сохшие на такой жаре губы и оскалился, приметив большую бочку возле деревянного помоста около лодочек, чье названия он не помнил и не хотел вспоминать.       Бочка казалась слишком крохотной для толстосума во всех смыслах господина Шэн Ци, что просрочил плату по кредитам уже третий месяц подряд и настойчиво игнорировал все вежливые просьбы банка погасить долг в ближайшее время. На его несчастье, как не кстати, в гавань Ли Юэ вернулся неделю назад Лорд Тарталья. И теперь погасить решили не долг, а господина Шэн Ци, что трусливо прятался за бочкой.       Аякс наклонил голову в сторону, осматриваясь, недовольно цыкнув лишь от мысли, что ему пришлось бегать за должником с самого центра гавани, как только тот ловко смылся от сотрудников банка, ввалившихся в дом господина задолжника. Они изъяли у него почти все имущество, чтобы покрыть сумму задолженности, не застав самого владельца в обеденный час. А сам Тарталья направился по следам своей цели. И как же был приятно удивлен шустрым маленьким ножкам, что бежали от него долгое время, пугая каждого жителя на улице начавшейся погоней среди бело дня. Хоть какая-та разминка после долгого пути на корабле до гавани и еще неделю сидячей работы с бумажной волокитой.       Аякс ловко забрался на выступ, перемахнув кувырком в воздухе, чтобы эффектно явиться по привычке перед дрожащим от страха господином Шэн Ци. Тот чуть ли не мокрыми от слез глазами глядел на освещенного солнцем господина, мать его побери, Чайльда. Хоть за несколько лет с плохой репутацией Аякса Фатуи смогли справиться, все же в Ли Юэ запомнили об инциденте надолго, чтобы так просто прощать чужестранца. А Тарталья лишь пафосно раскинул рукой, расправив для порыва морского дуновения алый шарф, и махнул головой в бок, утробно рассмеявшись:       — Оу, кто это у нас тут? — нахально протянул Аякс, наиграно вытянув брови, зная, какой эффект произвел, стоило тут же наступить на бок бочки, приковав задолжника, не давая никакой возможности на побег. Он образовал водяной клинок, играючи, мотал его на указательном пальце за рукоятку, оперев другой рукой собственное бедро. — Уверен тебе хочется извиниться за то, что тебе удалось причинить много хлопот моим подчиненным своим глупым поведением.       Господин Шэн Ци, все это время шепотом взывая давно мертвого Геоархонта о помощи, вдруг упал на колени перед Предвестником, что вовремя отпрыгнул, и стал жалобно просить прощения. Аякс недовольно выдохнул, ощущая, как весь нахлынувший азарт медленно пропадал. Никакой битвы? — стоило этого ожидать. Он скрестил руки на груди и разглядывал должника, уже валяющегося у него в ногах, что просил пощадить и смиловаться.       Тарталья сморщил губы:       — Ах… Больше наглых задолжников я не люблю быстро сдающихся сосунков. На кой ты мне такой слабый? — проворчал он, мотая головой и хмуря рыжие брови. Аякс отошел и рывком забрался на помост, махнув рукой, когда Шэн Ци поднялся от любопытства. — Проваливай! В следующий раз я пришлю кого-нибудь тебе ровню, кто надерет задницу так, чтобы ты навеки запомнил: долги нужно вовремя погашать.       Тарталья не успел моргнуть, как того и след простыл, только крики о том, что больше такого не повторится, слышались еще пару секунд.       Скукота! Нет-нет, так не пойдет, ему нужна разрядка, он ведь просил погони и хорошей драки, чтобы остудить пар, а не для такого исхода. Погоня была, а кто заставит адреналин в крови настолько забурлить в нем, чтобы разогнать гнетущую скуку? Скучно… Аякс глянул на ясное небо, провожая медленные облака утомленным взглядом. Даже ветра нет, а жара стояла ужасная. Он и забыл, каков климат Ли Юэ, пока был на другом задании. Аякс стянул промокшие в поту перчатки, глядя на сморщенные ладони в шрамах и мозолях. Его тело ужасно потело, как только он вышел из прохладных покоев. Его можно было просто выжать наверняка в три полных ведра. Он отдернул ремешки портупеи, ощущая, какая липкая под ней ткань рубашки. Все чесалось и зудело, а ему ведь еще пришлось возвращаться в гавань под неумолимым солнцем.       Суровые холода его бессердечной Родины в состоянии выдержать, как самый подготовленный боец, а вот жара противницей оказалась чуть сильнее. Тарталья чувствовал, как ноги медленно устают, когда он уже добрался до очередного моста, а от духоты слипались глаза. Он готов упасть тут же с высунутом языком, превратившись в сморщенный изюм. Он уперся о балку, глядя на карпов в пруду, слыша гомон торговцев совсем рядом. Аякс удивленно глянул на прошедшую возле торговку в плотных одеяниях до краев щиколоток и кистей, вовсе не казавшейся ему обремененной проблемой жары.       Время подходило до маленького перерыва на работе. Обычно он оставался в кабинете и дремал на кресле, не имея желания возвращаться под невыносимый солнцепек, чтобы только утолить голод. Всю еду молча приносили подчиненные, потому что однажды нечаянно заметили, как сильно бурлит у Лорда Тартальи живот. «Звучало как плач китов», — однажды выразилась Екатерина, заставив Чайльда до глубины души смутиться.       И теперь, не волнуясь об оставленных в банке делах и перерасчета изъятого имущества, ведь это дела будущего Аякса, он разминал суставы, петляя по тропинкам и лестницам знакомого пути. Тарталья остановился возле тени дерева, рассматривая с террасы всю гавань как на ладони. Ах, какие здесь все-таки горы. Аякс накинул на плечи пиджак, скрестив руки на груди, и слегка улыбнулся, глядя на летающих птиц на ясном небе. Вдалеке горизонта плыли облака, где визуально кончалось море. А внизу множество крыш и украшенных коньков, узорчато поднимались к верху между крутыми лестницами. Аякс зажмурился, стоило порыву ветра принести соленый бриз, когда начали сильнее блестеть морские волны. Невероятная красота могла проиграть лишь красоте их владельца.       Чайльд шумно вздохнул, почесывая щетину, совсем забывая приводить себя в порядок в последнее время, потому что до важных встреч его еще не пускали. А ему что, красоваться гладким личиком перед новобранцами? Аякс вообще иногда задумывался над тем, чтобы отрастить бородку — сурово же! Только, когда он нечаянно проболтался об этом Екатерине, она издала звук, похожий на начало вовремя остановленного хохота. Он взъерошил взмокшие волосы, пытаясь хоть как-то сделать хороший вид, не задевая маски Фатуи, а потом плюнул, круто развернувшись на пятках. Господин Чжун Ли видел его и не таким потрепанным, чтобы прихорашиваться каждый раз перед их уже редкими встречами. Он видел его и почти неживым и с ранениями, несовместными с жизнью, видел слабым и скучающим, даже в какие-то моменты нежным, чтобы стесняться какой-то щетины.       Дверь была, по странному стечению обстоятельств, приоткрытой, отчего Тарталья напрягся, сморщив кожу переносицы. Коротко постучав, Аякс валился за порог, рассматривая знакомые очертания. Стояла странная тишина, и пахло обычным ладаном. Тарталья почесал затылок, озадаченно оглядываясь. Он прошел дальше, хотя и остановился. Все же невежливо входить без приглашения, как бы смешно в случае Чайльда это не звучало.       Аякс не мог поверить, что Чжун Ли сяньшэн все еще может не закрывать дверь за собой, уходя из дома. Здесь же находилось большое количество антиквариата. Как может дракон оставлять минимально незащищенным свою сокровищницу? Чайльд скрестил руки на груди, отбросив пиджак на ближайший стул, хмурясь, потому что ему чертовски хотелось уже увидеть сяньшэня без всяких происшествий после нескольких лет отношений в письмах. Но все Предвестники параноики, чтобы не быть начеку из-за каждой мелочи.       — Сяньшэн?.. — он позвал громко, когда не обнаружил ничего, что могло бы настигнуть врасплох. Он снял сапоги с портянками, оставив у порога, и поджал пальцы ног от холодного касания досок пола. — Спите, что ли? Так долго?       — Баобэй? Я не ожидал вас так скоро в гости, — послышалось отдаленно, заставляя с энтузиазмом Аякса развернуться на пятках в сторону звука. — Я здесь, золотце.       Когда Тарталья хотел пройти дальше, невнимательно рассматривая новые вещи на полках, как с комнаты послышалось цоканье, словно кошачьими коготками стучали о пол. Только вот коготки были в два раза больше для обычного кота. Чайльд остановился, вздернув бровями, морща лоб от увиденного. Из проема показался драконий хвост, что как-то смешно вилял, катаясь по полу.       — Как вы вошли сюда? Я забыл закрыть дверь?       Тарталья не смог ответить, хотя отчетливо слышал вопрос Чжун Ли, и замер, стоило тому показаться полностью. Сяньшэн скромно спрятал глаза, словно пойман за чем-то неприличным, являя закрученные рога, горящие на концах золотым свечением. Ему пришлось низко наклонить голову, чтобы не застрять теми в проеме, и, подойдя ближе, оказался слишком высоким, посему Чайльд запрокинул голову, удивленно раскрыв глаза. Тот казался больше любого человека, чудом помещаясь, хотя потолки здесь высокие.       — Чт… — Аякс запнулся, разглядывая темно-коричневые чешуйки на скулах, что переходили к плечам, скрытыми за халатом для сна. Аякс глянул на золотые руки из-под длинных рукавов с острыми когтями, такими же как на ногах, возле которых все вилял хвост, шумно проходя по доскам. После чего глаза вернулись к кор-ляпису, где белесая щелочка стала узкой, стоило поймать чужой взгляд. — Что с вашим обликом произошло?       — Ох, это?.. — он задумчиво оглянул себя и выдохнул. — Ничего интересного… Кроме того, что у меня не вовремя начался брачный период.       — Ничего интересного? — насмешливо переспорил Чайльд, рассмеявшись в кулак. — Я об этом никогда не слышал, Чжун Ли сяньшэн. Вы скрывали от меня такое все это время?       — Нет, что вы, просто это редкое событие для меня. Я не думал, что оно придется на это столетие. В этот период мне достаточно сложно держать человеческий вид под контролем, но ничего страшного, чтобы вас беспокоить. Не хотите ли чаю?       — Нет, спасибо, — Аякс, помахивая ладонью в отрицании, хотел последовать за владельцем дома, однако тут же споткнулся о хвост, хотя и старался обойти его. Тот поймал его за туловище несмотря на то, что Чайльд стоял ровно, быстро среагировав. — Ешкин-матрешкин… Не больно вам? Мне кажется, я его так сильно пнул. Вот Шайтан, а, криволапый.       — Нет. Это моя вина. Я слишком долго был в другом обличии, и теперь мне сложно его контролировать, — Чжун Ли смущенно улыбнулся, глядя на хвост, что теперь обвил чужие ноги. Когда Тарталья говорил что-то на своем языке, это всегда казалось, словно он ругается. — Прошу прощения за мою вольность, Чайльд.       Аякс хмыкнул, весело ощерившись:       — Хорошо-хорошо, я выпью с вами чай, только не прикасайтесь ко мне хвостом, — шутливо говорил. — Ваша чешуя невероятно холодная.       Солнце заглядывало сквозь щели закрытого окна, иногда падая прямо в глаза, заставляя жмуриться. Разговор шел как обычно только в одностороннем порядке. Чайльд даже не был удивлен: прожив шесть тысяч лет, наверняка хочется только и делать, что чесать языком. Иногда сравнения со старушками из Морепеска, которые внезапно могут заговорить и не отпускать, пока не наговорятся вдоволь, либо приводят в ужас, либо хотелось только смеяться.       Пар над чашечкой струился, как только свежеприготовленный чай разлили до краев, и Чайльд жалобно выгнул брови, поправляя воротник рубашки. Чжун Ли не выглядел озабоченным невыносимой духотой его покоев, где они расположились за низким столиком. До прихода Аякса тот спокойно дремал в нужной ему для успокоения теплоте, сравнимой для выходца из Снежной невероятной жарой, от которой его тут же разморило. Чжун Ли спокойно употреблял кипяток, словно прохладную воду. Аякс шумно выдохнул, ему становилось плохо только от этой картины. Опираясь о ладони, чуть наклонил корпус назад, недоумением разглядывая эту пантомиму.       Он выпрямил ноги в разные стороны, чтобы не задеть сидящего за низким столиком, не волнуясь о том, что сидеть на чаепитии в такой позе невежественно по этикету Ли Юэ. Сяньшэн давно перестал замечать подобные выходки любимого компаньона, будь то поглощение некоторых вид блюд пальцами (конечно же, не в общественных местах) или ношение халата без уважения — нараспашку, светя нижним бельем перед владельцем, что недовольно закрывал глаза и просил прикрыться. Иногда такие «тонкости» в мировоззрении Чжун Ли невероятно удивляли. Главное, что со временем сяньшэн спокойно принимает то, что кажется Чайльду обычным, пока он старается минимально уважать и границы Чжун Ли.       — Уф, вы весь день паритесь здесь? Не хотите проветрить комнату? — Аякс сел в позу лотоса, быстро убирая от себя чашечку все еще горячего чая ближе к тому, кто его сделал. Он облокотился локтями о стол, держа тяжелую от гудения голову, зализывая волосы назад. — Думаю, даже для вас здесь немного жарковато, не находите?       — Приятная температура для меня, — спокойно опровергнул Чжун Ли, не обратив внимание на очевидный намек, взяв в ладонь его чашечку, чтобы не пропадал хороший чай зря. Тарталья недоуменно покосился, после громко рассмеялся, расстегивая портупею на груди под внимательный взгляд. — Возможно, чуточку теплее, чем я привык.       — Если бы… Могу ли я раздеться? Это вас не смутит?       Когда Чжун Ли заторможено кивнул, пропустив мимо ушей явную издевку, и скрыл губы за чаем, Чайльд снял рубашку, ощущая, как самые влажные места оставили сморщенное присутствие мокрой ткани. Он поерзал, поглаживая зудящие незажившие ранки и синяки. Кожа на лице и шее, на вырезе на ключицах, на местах засученных рукавов на предплечьях и распахнутом низе на животе — сильно загорела, так смешно резонируя с бледной веснушчатой кожей. Чайльд слегка покраснел, складывая аккуратно рубашку, представляя, как сильно от него пахло потом и нагретым соленным песком.       Он почесал затылок и пробормотал, не думая, что его услышат:       — Хорошо, что вы решили зажечь больше благовоний чем обычно.       — Что вы, вы чудесно пахнете, — отрезал тут же Чжун Ли, а его хвост старательно катался, выдавая наигранное спокойствие своего хозяина. — Как по мне… Специфически.       — Вы просто подтруниваете надо мной, сяньшэн! — хохотнул он, а потом сдвинул маску на лицо, чтобы не показывать красные щеки, игриво прищурившись, заставив Чжун Ли кротко улыбнуться. — За такое вы обязаны принять бой и достойное поражение, потому что за свою честь я дерусь куда сильнее, знаете ли.       — Ох, Чайльд, вам со мной не тягаться, — одним лишь этим заявлением с бесстрастным выражением лица разгорячил весь его дух и запал. И Аякс, не дав закончить, одним прыжком перескочил через стол, однако тут же был прикован к нему небрежным ударом хвоста, заставив тяжело выдохнуть. И быстро обвив тело, хвост не дал встать обратно. Чжун Ли, как ни в чем не бывало, отпил последний глоток чая, безмятежно прикрыв глаза. — Нет, Чайльд, я не позволю вам бездумно скакать здесь. Тут слишком много дорогих вещей, будет печально, если вы ненароком заденете что-нибудь.       — Вашему острому языку позавидует любой хам! — он запыхтел, когда попытался вырваться из холодного плена, смешно елозя ногами, наугад пытаясь задеть другого. Ледяная чешуя обжигала кожу, медленно сжимаясь вокруг тела сильнее, охлаждая и принуждая покрыться мурашками. Волосы встали дыбом от ощущений каждой чешуйки, щекочущей весь торс. Чайльд нагло усмехнулся. — Думаете, я не справлюсь с этим?       — Попробуйте, — подначивал сяньшэн, и Аякс старательно напряг мышцы рук, пытаясь хоть как-то ослабить хватку хвоста, обнявшего его в три кольца. Плен стал крепче, заставляя сжать зубы от неприятного трения, оставляющие розовые следы. — У вас почти получилось.       — Вы меня сбиваете, сяньшэн!       Чжун Ли вдруг легким движением спустил «пленника» себе на колени. Он поставил чашечку на стол, потянулся к лицу и, коснувшись маски, снял ее. Тарталья рефлекторно оскалился, чуть отвернувшись, старательно двигая плечами, чтобы вырваться, начиная чувствовать странное покалывание в груди от наслаждения собственного плена.       — Еще чуть-чуть, Чайльд, — он дразнил его, заставляя Аякса раскраснеться от возбуждения и недовольства. Как только выберется, он обязательно надерет старой ящерице задницу. Но Аякс замер, когда сяньшэн собрал на втянувшемся от неожиданности животе капельки пота ребром пальца и облизнул нечеловеческим языком их, словно пробовал на вкус. Тарталья недоуменно покосился на него. — Смотрю, вы уже устали?       Чайльд невольно поддался вперед, клацнув зубами в миллиметре от чужого носа, только Чжун Ли ловко увернулся, сразу же стягивая его сильнее, заставив задушено прохрипеть от удавки.       — Если вы скажете, что сдаетесь и пообещаете больше не нападать на меня, то я вас отпущу.       — Я вам просто так не сдамся, сяньшэн, — нахально заявил Аякс, плотно скрестил ноги вокруг чужой талии, оперся ладонями о пол, и резко потянул на себя в бок, заставив от неожиданности Чжун Ли расслабить хвост, давая возможность быстро выскользнуть и отпрыгнуть на безопасное место. — Ха!       Чайльд хотел призвать клинки, однако не ощутил ни одной капельки воды в пальцах, сразу же оглянувшись на торс. Ремешок с Глазом Бога покачивался на мизинце возле явно нескрывающей ехидства улыбки. Сяньшэн сидел как ни в чем не бывало, спрятав его под вырезом халата, отчего Аякс нахмурился:       — Я должен был быть готов к тому, но, — махнул головой, лукаво улыбнувшись, — у меня есть еще грубая сила, чтобы подраться с вами, сяньшэн!       — Аякс, — как-то мягко отозвался на столь драматическое заявление Чжун Ли, отчего Тарталья сразу же растерялся, смутившись до кончиков ушей, — мне не очень хочется с вами драться сейчас.       — Оу… — не скрывая разочарование, вытянул тот.       — Вы пришли в обеденный час, явно чтобы отдохнуть от дел. Все это время, стоило вам сойти с корабля, посвятили работе, наверняка вы очень устали. Возможно, вы голодны, я могу приготовить для вас что-то, что придется вам по вкусу из того, что у меня осталось из ингредиентов. Пожалуй, сегодня мне слишком сложно совладать с вашими юношескими обаянием и энергичностью. Могу ли я попросить тихо посидеть со мной без резких движений, пока вы не решите покинуть мой дом?       — Кажется… Кажется, я забыл про ваш этот брачный период, — он гаркнул в кулак, а потом сел обратно на место, виновато опустив голову, хотя это все еще казалось ему смешным. — Прошу прощения, Чжун Ли сяньшэн, но, когда я с вами наедине, у меня лишь одно на уме. Не могу контролировать желание подраться с вами, в особенности когда вы в таком виде.       — Я понимаю, Чайльд, но сегодня мне придется вам отказать в поединке.       — Как и в другие разы?       — Кхм… — он запнулся, чуть хмуря тонкие брови, пойманный на своих же словах, а потом задумчиво покачал головой. — На этот раз у меня есть причина.       — Удивительно, — Аякс наигранно расстроился, глядя на метания хвоста, и подался вперед. — Хорошо, Чжун Ли сяньшэн, я вас услышал. Верните мне Глаз Бога, обещаю быть хорошим мальчиком для вас, конечно, если у вас нет в планах преподать мне урок за мое невежество.       Чжун Ли покривил губой, недовольно махая концом хвоста по воздуху, все же вернув пояс владельцу:       — Я бы нашел вам еще пару книг по этикету, юноша, — проворчал он.       — О? Может, вы сами научите меня этикету? — он чересчур игриво улыбнулся, быстро уменьшая дистанцию, пробегая по столу двумя пальцами, хотел схватить за грудки халата, однако был сразу же пойман. — Ай-яй-яй!       Аякс рассмеялся, когда Чжун Ли странно заурчал, хотя показательно хмурился, прижав к своей груди загорелую ладонь, заставляя слегка приподняться, огибая столик. Его каменное сердце билось чаще только для него, и это многое значило.       — Сяньшэн… — тихо прошептал Чайльд, медленно приближаясь к аккуратному лицу, что словно выточено как самая прекрасная и детальная статуя умелым скульптором, чуя щекочущий нос запах шелковицы, невольно вдыхая чуть глубже. — Я буду жить лишь сто лет, если повезет, конечно, а вам отведено слишком много, чтобы это было честно.       — Что вы имеете в виду, баобэй? — ласково, заставляя одним лишь этим обращением искренне ощериться, почти так же спросил Чжун Ли, смешно тыкаясь носом о чужой, неосознанно прикасаясь свободной рукой к рыжим любимым волосам.       — Я имею в виду, — увлеченный касаниями, почти полностью опираясь о поверхность стола, лениво протягивал каждое слово, иногда позволяя касаться себе вечно мягких губ, — есть вещи, которые нужны мне чуть чаще, чем вам. Мои годы слишком мимолетны. И я не могу ждать вечность, когда вы соизволите проявить ко мне ваши чувства, пока у меня есть время быть с вами. Я предан и голоден до вашего внимания, позвольте показать вам мое… «Подношение» и получить в ответ благословение от Моракса.       Чжун Ли хмыкнул, прижав ладонь к горячей щеке, после чего ее тут же обняли, приблизили к губам, мелко целуя костяшки и пальцы, что светились ярко-золотым. Хвост заметно завилял, но его хозяин все еще казался недоступным к ласкам.       — Не опасайтесь нашей близости или… Боитесь, что развалитесь в процессе? — продолжал насмешливо подначивать, останавливаясь от бархатных касаний, и сяньшэн недовольно вскинул бровь. — Ха-ха, шучу! Всего лишь шутка.       Чжун Ли почти не менялся в лице. Но вот по появившемся морщинкам возле уголков губ стало понятно, что шутки у рыжего негодяя все такие же, как и раньше. Задевавшие гордость долголетнего дракона, которого Тарталья легко и незлобно поддразнивал всякий раз. Аякс заливисто рассмеялся, вернувшись на место, опираясь ладонями о пол, незатейливо глядя на потолок:       — Ну, ладно! Драться с вами нельзя, любить вас тоже нельзя, — он задумчиво обвел глазами помещение, остановившись на кор-ляписе, что вспыхнул ярким свечением, стоило заметить нескрытное ничем лукавство. — Ах, понятно, я…       — Это для вашего блага, — вдруг прервал его Чжун Ли, и Чайльд чуть наклонил голову в недоумении. — Вы правы: драться с вами у меня нет желания. Но вы не представляете, как сильно я скучал по вам, любовь моя.       — Это мило, конечно, но…       — Ваши письма, моя лилия, — вновь встрял тот, слабо жестикулируя ладонью, и Аякс тяжко вздохнул, зная наперед, к чему это приведет, — были для меня как свежий глоток прохладной воды. Глоток для путника в пустыне. Как самый драгоценный камень, как тепло костра в самую холодную ночь, как ранний рассвет, — Тарталья прикусил внутреннюю сторону щеки, кое-как остановив себя от зевка. — Невозможно согревали мое каменное сердце.       — Приятно знать, но…       — Я храню ваши письма, как самое любимое сокровище, а ваши слова, золотце, навечно останутся в моей памяти, как и ваша озорная улыбка. И я жаждал вашего возвращения. Я ждал вашего прибытия, отсчитывая день за днем до дня, когда вы могли бы вновь ступить на мои земли. Ожидал вашего прибытия, как если был бы…       — К сути дела! — очередь Чайльда прервать, пока сяньшэн не разошелся дальше, вовремя остановленный. Он мог делать это вечно. В письмах останавливало только количество листов, какое мог вместить стандартный конверт. Иногда он мог послать три конверта, в которых ласковых слов и обращений намного больше, чем информации о, собственно, жизни самого отправителя или ответов на вопросы. Пока вчитываешься во все слова начинаешь замечать, как в Снежной не так уж и холодно в самые страшные морозы, а в других регионах не так уж и одиноко, хотя иногда это кажется слишком дотошным. Чжун Ли слегка заторможено прижал губы, снова хмыкнул и задумчиво уставился на гостя, что смущенно усмехнулся. — Вы бы не закончили к вечеру, если бы я вас не остановил.       — Ох, к вечеру я бы и правда не смог высказать столько слов, сколько смогли бы описать мою любовь к вам, Аякс. Нет… Не найдется ни одного слова, которое могло…       — Ну-ну, вы просто тянете время, чтобы я умер от скуки, прежде чем вы бы пояснили, почему бегаете от меня, раз так ждали, — снова встрял Тарталья, начиная уже хихикать, пока Чжун Ли прижал кисть к подбородку, словно мысленно искал, чем можно было бы отвлечь его чуткость. — Итак, что значит «для вашего блага»? Думаете, я не справлюсь с вами, ежели вы будете в таком виде? Ха! Это оскорбление. И достаточно такое, чтобы я принял это как вызов.       Аякс начал увлеченно разминать суставы плеч, словно секс казался ему той же битвой, отчего сяньшэн расслабил вечно напряженные плечи, как будто опасения именно этого волновали его. Чайльд задорно рассмеялся, потому что выражение лица Властелина Камня все сильнее становилось смешнее для него, ведь от Тартальи сложно отделаться. И смотря на то количество «побегов» от попыток подраться с ним, Чжун Ли понимал, что теперь ему не отвертеться точно. Чайльд уже вскочил на ноги, «согревая» мышцы, ухмыляясь в жажде новых ощущений.       — Аякс, — тихо начал Чжун Ли, возвращая к себе внимание, призывая сесть обратно, похлопав по столу, — золотце, у меня есть немного восхитительного вина, как раз охладит ваш пыл.       — А-а, еще и споить хотите! Прохвост! В прошлый раз это вас спасло, но я не повторю эту ошибку дважды, — вовсю веселясь только от реакций архонта, говорил он, хрустя пальцами. — Сухой закон, сяньшэн, сухой закон. И почему вы ведете себя так, словно мы никогда не занимались сексом раньше?       Чжун Ли вскинул бровями, морща лоб, отчего Аякс задумался, чуть краснея:       — Я имею в виду, вы уже проявляли вашу нечеловеческую сущность, когда слишком увлеклись мной… Это было неожиданно, но я уже говорил, что ничего страшного не произошло.       — Прошу прощения, баобэй, но из-за моей неосторожности у вас были проблемы с походом в туалет несколько дней. Разве это не повод волноваться за вас?       — А, ерунда! — он нетерпеливо махнул рукой. — Знаете ли, у людей часто проблемы с дерьмом, и уж смертному Чжун Ли нужно было давно понять это… Подождите, вы снова ушли от темы. Я пришел развлечься. И мне нет разницы, как вы можете меня развлечь: битвой или сексом. Выбирать вам. К тому же, раз вы не хотите принять бой, хотя мне очень-очень хочется подраться с вашей не смертной формой, вы всегда можете подраться со мной в постели. Ха-ха! Ах, думаю, вам нет равных и там, и там, но так даже веселее.       Чайльд скрестил руки на груди, чуть лукаво поглядывая, как кисточка хвоста начала дергаться в разные стороны, и он подошел ближе и наступил на стол, опираясь о колено локтями, смотря в золотые глаза, игриво усмехнувшись:       — Так в чем же проблема?       — Проблема в том, моя лилия, что я плохо держу даже форму получеловека. До вашего прихода я находился в теле дракона. И чем больше я думаю об этом, тем чаще я прихожу к мысли, что могу ранить вас.       — Так вы… — Чжун Ли, кажется, на секунду показалось, что Аякс наконец понял его, однако серьезное выражение сменилось на больший азарт в широком оскале, заставляя безнадежно вздохнуть. — Это же!.. Я могу увидеть вашу божественную форму? Целый дракон?! Огромный, как в сборниках о Мораксе написано?       Сяньшэн кашлянул в кулак, покачивая головой:       — Чуть меньше. Я же не хочу, чтобы что-то из вещей пострадало.       — О! Это тоже пойдет, — Аякс потер руки, а потом, словно опомнившись, неловко добавил. — Эм-м… Вы же меня сами тоже хотите или оправдываетесь, потому что нет?       — Мои грезы только о вас, золотце, — коротко заявил Чжун Ли, а потом вытянул ладонь, на которую без всяких колебаний положил Тарталья свою, подойдя к тому ближе. Моракс сразу же потянул его на себя, заставляя завалиться на его колени, прихваченный в объятия, отчего Аякс дернулся из-за рефлекса, вовремя остановив себя, чтобы не вырваться. Он слегка улыбнулся, давая хвосту обвить его ноги, сам прижатый к груди, а пальцы гладили затылок, зарывшись в рыжие волосы. — Мой милый?       — М?       — Давайте заключим контракт, чтобы я не позволил себе того, из-за чего мог бы пожалеть.       — Вы слишком драматичный, сяньшэн, — он усмехнулся, давая себе расслабиться в любимых руках. — Но, если это вас успокоит, я постараюсь выполнить условия. Что вы хотите?       — Если я пойму, что выхожу за рамки дозволенного, вы не будете продолжать настаивать на дальнейшем. Если вы поймете, что это слишком для вас, вы остановите меня. Не пытайтесь вытерпеть, даже если считаете это неким вызовом для вас, — Чайльд невольно хихикнул: Чжун Ли слишком хорошо знал его. — Ваши условия, моя радость?       — М-м-м, — он томно наклонил голову в бок, бегая взором по сосредоточенному лицу, стараясь понять, что хотел бы получить сам. — Прошу не жалеть меня и не относиться как с драгоценностью. Это не по мне, вы это прекрасно знаете. Сделайте все, чтобы я чувствовал себя побежденным вами снова.       Аякс провел по острой линии подбородка и припал к губам, разом забрав все его мысли.       Чужие теплые руки, сильные и грубые, как одна из скал, нежили его лопатки в заботливых движениях, гладили и касались осторожно, словно настоящее хрупкое и драгоценное, что только могло находиться в сокровищнице дракона. Внутренний дракон иногда поражается самому себе: как может он, кто охраняет все, что блестит ярким светом, вечно отпускать от себя самое дорогое, что у него есть, на такое долгое и мучительное время? Его милый Аякс останется самым приятным столетием в его жизни и, кажется, таким быстрым и ускользающим. Его красивая Глазурная лилия и сильный воин чужого Бога вечно оставлял одного в ожидании новой встречи, давая замечать, какие быстрые года, потому что всякий раз его мальчик менялся и взрослел, обретая морщины и новые шрамы. И Чжун Ли всякий раз смиренно дожидается, когда вновь сможет увидеть Аякса или хотя бы получить ответную весточку от него.       «Какая нелепица: столько украшений и золота, а Аякса здесь не будет», — каждый раз думал Моракс, пока они находились на порту перед отплытием его мальчика на долгие месяца или годы ожидания и страха того, что тот в один день все же не вернется. Чайльд на прощанье не говорит, что сможет вернуться, когда закончит с заданием. Он не обещает того, в чем не уверен. Не обещает того, что не сможет заранее выполнить. Он только будет махать ему ладонью и подарит одну из фирменных улыбок, говоря, что напишет, когда вступит на землю. А потом уходит, потому что время подгоняло, и Чжун ли стоит на месте, пока черное пятнышко корабля вовсе не исчезнет на горизонте.       Золотые пальцы оглаживали затылок, зарываясь в рыжие волосы, притягивая к себе, хотя расстояния между ними давно не существовало. Аякс, усмехнувшись, слегка отстранился, внимательно рассматривая в близи глаза кор-ляписа, в которых легко читалось, о чем тот думал. Обнимая ладонями скулы, удобнее уселся на бедрах, и Моракс, кажется, перестал дышать. Замер весь, прижавшись к нему, отчего послышался глухой смешок. Тарталья накрыл его губы, одаривая долгожданными поцелуями, встречая ответы и большую ласку. Щеки краснели, а сердце стучало с особым ритмом только для одного существа в этой гавани. Его подхватили в объятия, бережно касаясь всех шрамов и ожогов, словно изучая каждый из раза в раз, а в золоте что-то так и выдавало, с каким трепетом и жалостью тот видел новые. Свежий шрам на боку давно не болел, всего лишь иногда чесался, но подушечки пальцев проводили по всей длине с особой осторожностью, словно могли причинить боль. Чайльд смущенно опустил взор, отведя за подбородок внимание, чуть улыбаясь, лишь бы показать, что утешать его не нужно.       Чайльд томно прикрыл глаза, пока его нежили в ласках, о которых ему постоянно приходилось забывать ради образа жизни Предвестника Царицы. Но рядом с ним, Мораксом, он мог забыть страхи и вечную борьбу, дать себе расслабиться и отдаться всем чувствам, которые расцветали, как Глазурные лилии, под чужим Богом. В груди все прыгало, росло и цвело, норовило сердце и вовсе выпрыгнуть, отдавшись полностью. Аякс прижался губами к виску, обнимая шею, слегка опускаясь с колен на бедра, словно свои уже не держали его. И, чувствуя, как все тело покрывается мурашками, как только пальцы взяли его за загривок, плавно опуская вниз, чтобы поцелуи достигли подбородок и адамово яблоко, он весь напрягся, шумно усмехнувшись. Большая ладонь опустилась ему на грудь, ощупывая так, словно хотела запомнить все ее тонкости. От шрамов до веснушек. Чжун Ли ласково положил холодные ладони на бедра, ловко провел наверх до груди, повторяя каждый изгиб ребер, лопаток, позвоночника, Чайльд почувствовал, как приятный холодок пробегает по телу каждый раз, когда Моракс проводил пальцами по чувствительным местам, как горели скулы, когда губы мимолетно касались грубой кожи, и как тяжело ровно дышать, стараясь поспевать за каждым движением. Тарталья прильнул к шее, прикусив кожу губами, играючи подтягивая и причмокивая. Запах шелковицы вскружил голову. Чжун Ли опустил внимание вниз, проводя по всему рельефному и накаченному торсу, повторяя все ямки и кубики пресса. Чайльд невольно втянул живот, чтобы не показаться слишком расслабленным, стараясь разглядеть в увлеченном взгляде восхищение того, каким сильным стало его тело за их разлуку. И восхищение он нашел сразу же. Восхищением горел весь взгляд и желанием, от которого холодок прошел по спине.       — Вы возьмете меня на столе? — сипло спрашивал Аякс, цепляясь за плечи, потому что не мог выдержать подобного отношения к себе. — Возьмите меня здесь.       Чжун Ли покачал головой, слегка приподнял его за бедра, когда Аякс прикасался губами во все желанные на этом вечно молодом лице места: в лоб, в морщинки, разглаживая каждую, и в ямочки, и в нос, и в щеки, в «гусиные лапки», как только сяньшэн улыбнулся ему глазами. Его Властелин оставлял горячими пятнами поцелуи на шее и ключицах, заставляя упереться носом в макушку, заранее убрав всегда аккуратную челку назад, оставляя долгий поцелуй на испарине лба, зарываясь в волосы, проводя сквозь пальцы локоны, что на ощупь казались самым мягким льном. Моракс мягко улыбнулся и решительно притянул к себе, увлекая в очередной поцелуй. Медленный с причмокивающими звуками, прикусывая верхнюю губу, выдыхая с глубокого вздоха, пытаясь поймать чужое дыхание и подарить что-то большее, чем просто касание.       Становилось жарко, и все тело горело, пылало, заставляя мышцы сжиматься от полусладкого томления.       — Моя лилия, — шептал ему Моракс, смотря на то, как сморщилась складка меж бровей, стоило опустить руку на горло, слегка сжимая возле гортани. — Мой свет.       Аякс прикусил губу, возвращая себе игривый блеск:       — Сяньшэн… — хрипло протянул в ответ.       Они говорили шепотом, будто бы кроме них здесь был кто-то еще, кто смог бы услышать. Чайльд мельком улыбнулся, когда губы стали целовать его макушку, заманивая к себе все сильнее и сильнее, как вдруг он схватил того за рога и попытался навалиться всей силой, однако ничего не получилось, кроме как чуть склонить голову. Чжун Ли недоуменно покосился, не меняя положения, сколько бы тот не пыхтел и не сопел под нос, упершись и ни в какую не хотел отпускать. Тарталья оскалился, все же давая себе передышку, хотя все крепко держал ладони на начале рогов, что на концах слегка потухли золотом, словно эта заминка подпортила накатившее возбуждение.       Моракс с легкостью убрал от себя чужие руки:       — Что же вы пытались сделать?       — Взять инициативу в свои руки, — весело ответил Аякс и все же, сдавшись, перестал пытаться вырвать кисти из схватки, после чего резко подался вперед, снова попытавшись щелкнуть челюсти прямо на чужом носу, однако Чжун Ли легко увильнулся.       Игривость иногда заставляла его мальчика непроизвольно кусаться, царапаться и язвить, щипаться, дразниться и стараться показать свой нрав. Непослушным, но желающим, чтобы его усмирили. И Моракс, слегка улыбнувшись, поддался: Тарталья повалил его, крепко держа за рога, придавливая своим телом, не имевшим для архонта никакого веса. И удивление на секунду пробежало в глазах, да только азарт дал ему решительности вновь действовать. Аякс укусил его до пульсации в губу, прижимаясь носом к чужому, как громко причмокнул в ответе, ощущая на бедрах руки, опустив ладони на широкие плечи, перекатывая по ним пальцы, словно нервничал.       Пальцы слегка подрагивали, когда потянулись к ремешку халата, избавляя божественное тело от ненужной одежды, отпихивая концы. Моракс, оперевшись о локти, внимательно глядел на мутный от возбуждения взгляд, что следил с особым интересом, как халат оголил плечи, плавно спустившись к локтевым суставам. Чайльд невольно облизнулся, прильнул к оголенным участкам тела, спускался вниз колючими от слабых укусов поцелуями по шее Геоархонта, игриво останавливаясь на ключицах и солнечном сплетении. Тарталья раздраженно нахмурился, когда наткнулся бедром на стол, глянул за плечо и одним движением ноги, прикоснувшись к краю поверхности, с силой оттолкнул, отчего ножки мебели жалобно заскрипели по полу. А после продолжил свой путь, не сводя глаз с кор-ляписа. Те слегка прищурились в улыбке, когда Аякс оставил достаточно нежные касания на сосках, чем прежние, что пульсировали красноватыми пятнами по всей груди. Чжун Ли поощрительно потрепал его по рыжим волосам, ощущая, как челка вся взмокла от пота, а солоноватый запах, исходящий от пышущего жара тела, которое могло согреть вечно ищущего тепла дракона, раздражал нос, заставляя втянуть горячего воздуха глубже.       Щетина Аякса слегка кололась на более нежной части кожи, когда он поцеловал его пах, тыкаясь носом в черные лобковые волосы. Чайльд высунул язык, усмехаясь, и провел мокрым касанием по головке одного из пенисов, не вынуждая себя на тонкости, просто с легкостью заглотнул по всей длине во влажный и липкий от большого количества слюны рот, жадно втягивая щеки, пока член полностью не был в возбужденном состоянии. Тарталья любил этот момент: находясь между ног Моракса с его членом во рту, смотреть в глаза, сияющие самым ярким золотом, от которого появлялись мурашки по спине, потому что в нем можно было заметить желание дракона проглотить его взамен. Может, возбуждение заставляло думать не головой, а головкой, потому что мысли быть проглоченным самим Властелином Камня возбуждали его до того, что на серых штанах появлялись темные капли смазки.       Чжун Ли слегка откинул голову назад, урча от удовольствия, показывая острые зубы, стоило выпустить его член из рта и, слегка посасывая кожицу почти у основания пениса, круговым движением сдавливал начало уретры большим пальцем. Моракс расслабил ноги, согнув их в коленях, лениво расставив их в стороны, давая больше места для ласк. После чуть ниже Аякс слабо сжал губами мошонку, иногда заглатывая в рот полностью одно яичко, нехотя отпуская из влажного плена полости, причмокивая в конце. Его щеки наливались кровью, и Моракс прикрыл глаза, раскрыв губы. А всякий раз, стоило языку дотягиваться до головки уже крепкого члена, словно лакая выделяющееся предсемя, поджимал губы в полоску, прикусывал, раскрывал и снова сжимал, явно не стараясь следить за своим лицом, давая видеть, где и как ему больше нравится. Он тяжело вобрал воздух, когда Аякс втянул губами головку, прижимая щеки, чтобы обвить мягкой тканью и шершавым языком, двигая им по чувствительной кожице. Делал все плавно, даже медленно несмотря на то, что не любил медлить, но сейчас оттягивал и дразнил, заставляя согнуться и втягивать живот.       Чжун Ли вытиснул шумный выдох через сжатые зубы, заставляя слышать быстрый стук сердца и не отпускать пенис ни на секунду, заставляя этим изогнуться и закатить глаза. Он смешно скривил рот, хватаясь за рыжий затылок, но не мешая ему продолжать играться, посасывать, невольно заглатывать обильно стекающие слюны с глупым звуком, давая скользить члену во рту свободно и шумно. Язык Аякса прошелся по мошонке, после чего по всей длине влажного пениса. Чайльд прикусывал губами уздечку и слегка потягивал, сделал пару круговых движений вокруг головки кончиком языка и заглотнул ее в рот. Надул щеки, снова втянул, заставляя несдержанно стонать. Все мышцы таза стали болезненными толчками сокращаться, заставляя Моракса кривиться и коротко вздрагивать при каждом импульсе. Он невольно громко простонал, когда, откидываясь чуть назад, вновь поднялся на ладонях, сжимаясь от болезненного оргазма, кончая, что приятно опустошало его. Он тяжело дышал, ощущая дрожь в руках, с интересом глядя на то, как Тарталья, скривив рыжие брови, проглотил всю сперму, облизывая мокрые губы.       И стоило Аяксу хотеть сказать что-то глупое, судя по ухмылке на его лице, как хвост обтянул его живот и резво приподнял. Чжун Ли встал рывком, поднимая тем самым Чайльда выше, отчего тот весело хихикнул, покачивая ногами по воздуху, не доставая до пола даже кончиками пальцев. Моракс прижал его к себе, отпуская из колец хвоста, стоило тому сразу же сложить ноги на его бедрах, завлекая в солоноватый поцелуй. Золотые пальцы мяли его задницу, заставляя Тарталью начинать игриво кусаться, пока его несли в спальню. Чжун Ли осторожно повалил его на не заправленную кровать, удобнее подперев под себя, сильно налегая тяжелым каменным весом, отчего тот смешно надул щеки, раскрасневшись, хотя и продолжал цепляться ногами за талию, рвано хватаясь за ткань халата, полностью стаскивая его.       Моракс прижался к нему, щедро оставляя розовые следы от зубов на шее, пока Чайльд неуклюже стянул брюки, которые жутко натирали стоячий член из-за белья под ними. Когтистые пальцы прощупывали невольно резкими движениями пенис сквозь оставшуюся ткань, специально несильно поцарапав. Раздался громкий и болезненный стон, прервавшийся на поцелуе. Аякс хмурился, давая вести этот поцелуй, неосознанно дотронулся до пупка, поглаживая живот и пах, касаясь жестких волос, горячих крепких членов. Он постанывал, когда сжимали его возбужденный ствол пениса, гладили, лаская, а после, еле приподнимаясь, двигался тазом навстречу рукам Архонта и сжимался весь сам, кусая губу от сильного раздражения из-за поглаживаний выпирающей мокрой головки. Моракс лег между ног пахом, медленно двигая тазом о него. Шумное дыхание щекотало, от поцелуев в щеки горячо, отчего Аякс слегка подрагивал, искоса наблюдая за нежными действиями. Внутри все сжалось в крепкий узел, тянувший ершистые пульсации по всему животу вниз. Туда, где ласкали его.       Чжун Ли, кусая и целуя солнечное сплетение, мелко пробегал пальцами по всем шрамам. Он ущипнул его за ягодицы, услышав недовольное шипение Чайльда, что извивался под ним, попытавшись выхватить у того инициативу, вновь побежденный в этой игре. Белые подушечки пальцев, коснувшись блестящих от капелек пота висков, одним мазком зарылись в мокрые волосы. Моракс расцеловал каждый участок лица, не давая возможность на ответные чувства, пока тот сам не начал кусаться и щипаться в разных местах, все пытаясь выиграть у Властелина Камня. Все тело покрыли розовые щиплющие следы. Чжун Ли поднялся, надавливая на чужую гортань, доставляя возбуждающий дискомфорт, приковывая к подушке, вальяжно осматривал пульсирующие временные метки, ловко провел когтем вниз с груди до оголенных колен, а потом взял за щиколотку, поднимая себе на плечо ногу.       — Моя лилия… — хрипло обратился он, заставляя взглянуть на себя, а после губы коснулись косточку на щиколотке. — Вы, побежденный и нуждающийся, невероятно красивы…       Аякс слабо кивнул, не понимая, чему именно, а потом опустил взгляд, смутившись по самые яйца, когда шершавый нечеловеческий язык прошелся по своду стопы до складки у начала пальцев, что тут же инстинктивно поджались. Розовые щеки густо покраснели, когда Тарталья встретился взглядом с Чжун Ли, начиная ощущать, как низ живота горел, принуждая вздыхать в нужде большего. Язык прижался к косточкам, медленно поднимаясь вверх, оставляя за собой влажную полоску. Чайльд так возбуждающе прикрыл глаза, слегка закатывая их, от ощущений касаний на грубой мозолистой коже. Язык огибал все изгибы стопы, изящные сухожилия и суставы, зубы мельком покусывали, стоило пальцам оказаться во рту. В мокром и липком, отчего по косточкам текла вязкая капля. Влажный раздвоенный кончик проходил между пальцами, надавливая и щекоча, заставляя чуть сгибать фаланги, сдерживая смешки и стоны, стоило влажности провестись меж сводами, заставляя прикусить губу до яркой пульсации.       Моракс осторожно опустил ногу, держа ее у бедра, спустился вниз, целуя ключицы и грудь. Его дыхание щекотало, от поцелуев становилось горячо. Разморенные темно-голубые глаза искоса наблюдали за нежными действиями. Внутри все сжалось в крепкий узел, стягивая в одно вожделение все мысли. Появился приятный спазм, как только Чжун Ли развел его ноги в стороны, целуя гладкими губами пах. Зубы слегка касались налитого кровью члена через ткань белья, играючи задевая, заставляя прикрыть рот ладонью и задрожать всем телом. Моракс усмехнулся, запустил пальцы в непослушные волосы, в жесткие на ощупь, слегка играясь влажными прядями, поцеловал в лоб и кончик сморщенного носа. Стянул с бледных бедер белье, освободив от тесноты, и полностью лег на обнаженное тело, одаряя жаром собственного, а оторвавшись от шеи, обдаривал поцелуями скулы и мимолетно губы, что неосознанно молили его быть быстрее.       Аякс вдруг снова взялся за рога, но уже более неосознанно, жмурясь и чаще задышав, когда лавандовое масло оказалось в чужих руках. Чжун Ли нежно улыбнулся кончиками губ, как только чужие смокнулись, стоило прохладной жидкости стечь на стоящий член и пах, заставляя кожу обрести мурашки. Он хорошо помнил, что Чайльд не имел никакого желания, чтобы кто-то подготавливал его кроме него самого, поэтому маленький флакон находился теперь в его руке. А вылитое масло под золотыми руками ловко давало скользить по бледному и ныне блестящему телу, словно массируя вечно напряженные тренировками мышцы, расслабляя. Тарталья блаженно улыбнулся, когда определенно божественные руки массировали ему плечи, разогревали бока, успокаивали зажимы его прошлых травм, заставляя даже на секунду потерять смысл собственных действий.       Масло стекло на пальцы, и он поймал пару тягучих капель до того, как те бы упали на простыни, медленно поднеся их к промежности, а потом увлеченно проскользнул вниз, проникнув одним пальцем вовнутрь. Аякс зажмурился, стараясь не спешить, расслабляя мышцы таза, спокойно принимая в себя. Когда добавил еще один палец, вставил глубже, найдя шероховатое место. Раздражение ануса уже не казалось таким важным, когда начал ласкать себя, разгоняя по всему животу сладкие волны. Он шире улыбнулся, ведь Чжун Ли расслабленно прикрыл глаза, растянувшись от удовольствия, продолжая разминать любимые плечи, которые всегда болели из-за стрельбы из лука. Сгибая пальцы, расширяя мокрые стенки, небрежными, но быстрыми движениями поглаживал пальцем простату, плавясь под золотым заботливым взглядом и нежным массажем, о котором вечно мечтает на службе.       — О Боже… — на одном дыхании прошептал Тарталья, непроизвольно скорчившись, стиснул зубы и бедра, втягивая живот, но даже и не думал прекращать дразнить себя изнутри, заставляя себя же громко стонать.       Моракс ухмыльнулся, с особым интересом рассматривая чужое удовольствие, проведя по животу влажными ладонями, обхватил нуждающийся член, лаская его, заставляя прогибаться, сжимая пальцы ног до обеления от невероятно жарких ощущений наслаждения. Аякс хрипло выдохнул, останавливаясь, чтобы быстро не кончить. Недовольство распространилось по всей нижней части, обрушив на нее волну яркого жара.       — Возьмите меня, Моракс, — умоляюще прохрипел Чайльд.       Чжун Ли спустил ладони на ягодицы, приподнимая чужие бедра, сгибая ноги в коленях, опирая стопами на свою грудь, прижимаясь к Аяксу, что каждый раз завороженно и нетерпеливо рассматривал, а потом так моля глядел в глаза Архонту, что тому ничего не оставалось делать, как исполнить мольбу своего возлюбленного. Моракс осторожно приставил головку к анальным мышцам, что старательно расслабились ради него. Чайльд поджал губы, почувствовав неприятное чувство растяжения, попытался восстановить дыхание и вобрать медленно во всю длину. Жжение и чувство постороннего вызывали тянущий спазм, мелькавший в голове возбуждением. Внутри все невольно сжалось, стало тесно и жарко, когда он плотно прижался ягодицами к бедрам. Чжун Ли прерывисто задышал от сжатых на нем мышц, аккуратно растягивая их. С губ его вырвался стон, когда Аякс стал медленно подмахивать бедрами навстречу, стоило тому начать двигаться с хлюпаньем из-за масла. Тарталья тихо постанывал сквозь периодические шлепки, которые становились громче с каждым толчком. Он сильно сжал пальцы до бледных костяшек и жмурился, когда Чжун Ли проникал еще глубже, приподнимая бедра, отчего дрожали колени и сводило ступни.       Моракс глубоко вздохнул, любуясь, как с каждым толчком член обнимали такие выразительные бедра. Аякс прижал губу, усмехнувшись, вытянулся, сминая под собой простыни, откинул голову назад, сжимая бедра, подстраиваясь по темп Чжун Ли, что в удовольствии прикрыл глаза и иногда так смешно сопел. Бледные пальцы вновь стиснули первый член, массируя и всячески вынуждая его твердеть и пронизываться в щекочущих чувствах. Чжун Ли насильно вытянул выдох, хрипел от переживаний, чуть постанывая. Аякс задорно усмехнулся, сытно облизываясь, когда тот жалобно скривил брови, иногда так желанно содрогаясь. Чайльд крепче ухватился ногами за его талию, желая довести его до судорожного оргазма, только сильнее возбуждаясь от подобной мысли.       В паху закололо сильнее до самых яиц, тянуло и пульсировало, а член сильнее набухал кровью от соприкосновения с массирующей грубой и горячей ладонью. Моракс двигал бедрами в такт и вздрагивал, наблюдая за каждым повторным движением, приоткрыв рот, словно попытавшись застонать, но от того прилива теплоты вдруг забывал все на свете. Низ живота начал гореть жгучими волнами, распространяя каждый маленький толчок внутри, заставляя звонко вскрикнуть. Чжун Ли навалился на него сверху, слыша желанный скулеж, придавливая всем тяжелым телом. Аякс покусывал шею до быстро исчезающих следов, целовал или просто тыкался носом, заставляя того рокотать и тут же довольно хрипеть, потому что ногти расцарапывали поясницу и спину. Тарталья непроизвольно приподнял таз, выгнулся, вытянул руки, стиснул челюсти до скрипа и зажмурился до узоров в темноте. Он схватился за рога, расставил ноги поудобнее и активнее двигал бедрами, когда каждый раз чужой таз до отчетливого хлюпа или шлепка прижимался к нему, даруя вышибающее все из головы удовольствие.       Моракс внимательно глядел на него, как только тот захныкал от настигающего оргазма, заставив утробно клацнуть зубами и терять голову от того, как Чайльд вздрагивал всем телом. Аякс приподнялся, целуя невпопад, получая либо сладкий стон, либо желанный ответный поцелуй. Кровать слегка поскрипывала, потому что Моракс с каждой секундой становился все крупнее и тяжелее. Простынь вся измялась, слегка покрылась каплями крови, а горячие ласкающие руки обжигали кожу. Громкие стоны отражали эхом стены сквозь чмокающие поцелуи и прерывистое дыхание, нежные прикосновения тел, жар и блаженство, соприкосновение мокрых в сперме и дрожащих животов. Чжун Ли втянул воздух и засопел, иногда срываясь на стон, пробирающий до мурашек. Чайльд протяжно вскрикнул, выгнувшись по всей длине, как только ощутил, как мышцы сокращались в спазмах. Он тяжело выдохнул на прядь волос, начиная быстрее дрочил тому, впиваясь в эти глаза, что не сводили внимание с него, точно самый вкусный мед или самый прекрасный кор-ляпис. Моракс корчился и хрипел зажатыми зубами от скорой эякуляции. Пах обдало огнем и недолгими судорогами, после чего Чайльд сморщил брови с тихим вздохом, который тут же поймал Моракс, забирая внимание к губам. Он зажмурился, сжался, неосознанно подрагивая и поскуливая, стоило пальцам сильнее надавить на головку, разрываемую в больших и ярких красках предстоящего оргазма. И как только тот кончил в руку, тяжело дыша, заглатывая воздух, Аякс почувствовал, как в нем стало совершенно пусто. Тарталья ощутил, как сам оргазмировал, чуть расслабив мышцы ног от дрожи. Легкая улыбка застыла от болезненного спазма, заставляющая зажмуриться и кривиться. Чжун Ли прижался лбом о чужой, совершенно мокрый, продолжая чуть гладить низ бледного живота, затрагивая рыжие лобковые волосы, чуть потягивая их, заставляя коротким судорогам проходить по бедрам.       Еще пару минут слышалось только тяжелое дыхание в комнате. Аякс не открывал глаза, стараясь немного отойти от оргазма и болезненных ощущений, не особо вслушиваясь в копошения рядом с собой. Чжун Ли всегда отходил быстрее: обычно сразу же одевался в три слоя одежд, в которых работал, и уходил заварить какой-нибудь чай, долго рассказывая о том, где и как собирают листья, или же готовил что-то питательное для Чайльда, если до секса тот ничего специально не ел. Но сейчас он, кажется, не спешил оставлять Тарталью одного, заставив любопытного приоткрыть глаза. И стоило это сделать, как кровать, в последний раз жалобно скрипнув, вдруг надломилась, отчего Чайльд тяжело ухнул, а потом надул щеки, когда что-то потяжелее еще сверху придавило его. Шерсть и холодная чешуя, прикоснувшиеся до его голой кожи, сразу же дали понять, что Чжун Ли обнимал в три кольца, обернувшись в среднюю копию формы дракона. Аякс похлопал удивленно ресницами, а потом скосил глаза на вертевшийся по полу хвост, намекавший, что его обладатель бодрствует. Макушку обдал горячий поток воздуха, сопровожденный звуком тяжелого вздоха, и Тарталья поднял глаза на драконью морду, что внимательно глядела на него. Так еще и осуждающе, отчего Чайльд не смог сдержать усмешки:       — Ну… Успели же, а шуму-то было.       Если бы дракон мог закатить глаза, Аякс уверен, он был это сделал.