OMORI oneshots - NSFW edition(Brat Taming)

Омори находится за тремя дверьми в неаккуратном черном пространстве, в то время пульс начинает учащаться.  Ощущение заставляет его остановиться, но лишь на мгновение. Он знает, что не боится почувствовать физиологические следы страха, даже если эта эмоция не полностью понятна его сознанию. Он привык к ощущению, как его сердце колотится о грудную клетку, к адреналину, струящемуся по венам, но жар, скопившийся в его желудке, совершенно новый и чужой.  Намереваясь продолжить свои поиски Бэзила, Омори игнорирует тепло, распространяющееся по всему его телу, раздражаясь при мысли о том, что ему каким-либо образом препятствуют. Он не может позволить себе отвлекаться, не с полным беспорядком в голове, поэтому он игнорирует небольшое желание повернуть назад, отказываясь поддаваться искушению. Однако улучшения его состояния не было видно. Во всяком случае, чем дальше он заходит, тем хуже становится, и Омори чувствует, как пот струится по его лицу, грудь вздымается, когда он начинает тяжело дышать от интенсивности. Его щеки теплые.  "Вот ты где." Омори, не ожидавший голоса позади себя, вздрагивает. Это не что иное, как легкое напряжение его плеч, но быть застигнутым врасплох, даже на мгновение, — это унижение, которому он не часто подвергается.  Оттуда он и узнает, что ситуация выходит из-под контроля - и очень быстро быстро.  "Я знал, что найду тебя здесь" -говорит Незнакомец, появляясь перед ним.  Его присутствие пробуждает в нем непривычную тоску, быстро гасимую ненавистью. Они слаживаются воедино, как ужасный коллаж неразборчивой неоднозначности, никогда одно без другого "Я бы спросил об условиях мира грез" - продолжает Тень, как всегда спокойно и собранно. Голос у него ровный, манера поведения уравновешенная, а желудок Омори скручивает от гнева, вспыхивающего все сильнее. "Но я полагаю, что это не имеет значения, как бы то ни было - твои усилия будут бесплодны. Ты не можешь поддерживать мечты вечно, так что не думаешь ли ты, что настало время, все таки, отказаться от этой глупой лжи и посмотреть правде в глаза?" Эти слова воспламенили и без того угасающую частичку его темперамента, и по какой-то причине его отстраненный тон заставил Омори закипеть эмоциями, более глубокими, чем просто разочарование. Он этого не понимает, а у него под кожей зудит, что-то первобытное и голодное, почти плотоядное по своей природе.  Его глаза задерживаются на кадре другого гораздо более пристально, чем он хотел бы признать.  И Незнакомец замечает. "Ах, я сказал что-то, что огорчило тебя, грезящий?" Он размышляет, склонив голову набок. Он так близко, что Омори едва различает изгиб его рта на фоне остальной сумеречной кожи. Он косится вверх. "У тебя такое напряженное выражение лица."  Омори распознает вожделение, но только тогда, когда уже слишком поздно, и его разум пустеет, поскольку это чувство тоски усиливается, самоконтроль ломается, когда он преодолевает разрыв между ними. Когда он приходит в себя, он прижимает Незнакомца к стене позади них, сжимая запястья, и яростно целует его в губы.  Омори тут же сожалеет об этом, о потере контроля, но не может заставить себя перестать трогать его. Его мысли затуманены желанием, а кровь стынет от желания иметь то, в чем он ни разу в жизни не нуждался.  Это побеждает раздражение, которое он чувствует, в пиках, подпитывая его импульсом лизнуть этот лишенный любви рот и засунуть язык в горло. Омори ожидает многого, большинство из них вращается вокруг исчезновения духа от отвращения или унижения, но ничто не могло подвести его к тому, что Незнакомец грубо сломает его хватку и толкнет на пол, почти без усилий поменяв их местами, когда он скрутит руки за спиной. Именно в этот момент он понимает, что совершил ужасный, ужасный просчет. Но уже слишком поздно, верно? ---------------------------- Незнакомец слишком поздно замечает похоть, горящую в глазах младшего мальчика, и, прежде чем он это увидит, его прижимает к стене, а рот Омори накрывает его собственный, губы прижимаются к нему в яростной имитации поцелуя.   Он замирает, частично в шоке, но больше в замешательстве. Он привык быть источником разочарования для нуарета, занозой в боку, которую он привык игнорировать. Его никогда до этого не целовали.  Может он и хотел. От этой мысли по его позвоночнику рикошетом пробегает дрожь, и, прежде чем он это осознает, раздражающее маленькое отродье швыряется на пол, руки за спиной, когда он удерживает его и болезненно прижимает к земле.  Омори, конечно, борется, но Незнакомец не сдвинется с места ни на сантиметр, крепко и безжалостно держа его, наблюдая за тем, как тот пытается вырваться, с криком разочарования на его губах. Он никогда раньше не прикасался к нему, и тень удивлена ​​тем, насколько нежным он себя чувствует под собой, с маленькими и тонкими запястьями в руках. Он такой крошечный. Крошечный и хрупкий. Он не знал, что могло вызвать его внезапное проявление нехарактерной для него сексуальной агрессии, но затем он бросил взгляд на покрасневшее лицо Омори и понял... "У тебя первая поллюция, верно, мой дорогой?" Он весело дразнит, втайне удивленный таким неожиданным поворотом событий. "Полагаю, я помогу тебе пройти через это. Только в первый и последний раз". Однако, когда он снова смотрит вниз, он вздыхает. "Даже при том что форма, которую ты принимаешь... меньше чем желательна"  Слова не совсем верны, тем более, что он обдумывал идею трахнуть этого непослушного ребенка до подчинения задолго до того, как понял, что есть такое желание. Тем не менее, они заметно заставляют Омори кипеть, бороться сильнее, и это по-своему достаточно приятно. Незнакомец задается вопросом, как бы он выглядел, если бы сперма стекала по его бедрам, трахнутая в крови и свободно. Он надеется, что возненавидит это. Он надеется, что будет плакать. Он делает глубокий вдох, хотя это вовсе не необходимо, заставляет себя собраться. Похоже, Омори не единственный, на кого влияет этот сон.  Когда Незнакомец отпускает одну руку, чтобы начать дергать его за одежду, Омори напрягается, его дыхание сбивается, когда он пытается отползти. Однако ему некуда уходить, и он не может ничего сделать, кроме как лежать и позволить раздеть себя догола. Однако он носит высокие гольфы, поэтому было бы стыдно увидеть его без них. Омори уже скудно одет, так что Незнакомцу вовсе не потребовалось много времени, чтобы раздеть его. Он худой, но на его тонкой талии есть небольшой изгиб, от которого у него текут слюни. Его бедра тоже мягкие, шире, чем остальное тело, и Незнакомцу не терпится изрисовать их в синяках. Ему хочется вонзить зубы в плюш и кусать так сильно, что Омори начинает трястись и плакать. Его тело теплое, приятное, и он не может не обрадоваться такому открытию. Он такой красивый мальчик, даже если от него одни неприятности.  Омори корчится, несомненно чувствуя тяжесть его состояния, но не говорит ни слова. Он всегда так поступает, даже сейчас, настолько униженный, но он продолжает молчать. Незнакомец находит время, чтобы полюбоваться мягким взмахом его плеч, которые еле-еле вздрагивают.  Он не дает ему никакой пощады, прижимая его тело к земле, когда он проводит пальцами по лицу. Оно теплое, розовые щеки плюшевые и мягкие на ощупь, забавляясь тем, как Омори вызывающе отворачивает голову в сторону.  "Намочи их"-мурлычет Незнакомец, надеясь, что тот не послушает. "Или я оттрахаю тебя насухо. Для меня нет никакой разницы".  Наконец-то Омори подчиняется, неохотно приоткрывая губы и позволяя Незнакомцу просунуть сквозь них пальцы.  "И не кусай" шипит он, зная, что так он и поступил бы.   Он не может видеть лицо Омори с этого ракурса, но знает, что он смотрит на него с обжигающей яростью.  Незнакомец глубже проникает в его рот, наслаждаясь его влажным теплом. Он испытывает желание засунуть пальцы ему в горло и задушить, но тогда Омори действительно его укусит, а этого никто из них не хочет. Когда Омори проводит языком по пальцам, он изо всех сил старается не перевернуть его и вместо этого заменить их своим членом. Это еще одно странное искушение, но он опять отказался. Он не засовывает свой член в этот капризный, дерзкий маленький ротик - как бы сильно он этого не желал. Некоторые вещи заставляют боятся даже его.  Когда его пальцы полностью были в слюне, он вытаскивает их, разрывая нить слюны, которая до сих пор соединяет их с его губами, лишь с небольшими колебаниями. Он может слышать тяжелое дыхание Омори, но слабый стон, который он издал, может быть всего лишь его воображением.  Он вздрагивает, когда Незнакомец скользит в него пальцем, то звук, который он издает, представляет собой нечто среднее между шипением и вдохом, как будто ощущение неожиданное настолько же, насколько и некомфортное. Тень не обращает на него внимания, не заботясь о его дискомфорте, и вводит в него второй палец.  Он такой тугой, внутри тепло и бархатисто, а тепло его тела опьяняет. Он сжимается при каждом толчке, несомненно, ненавидя его, и становится громче с каждым сгибанием и разведением пальцев. Он звучит мило, почти дорого, и все, что он делает, это заставляет Незнакомца хотеть трахнуть его сильнее, пока он не молит его остановиться.  Наконец, через несколько мгновений, он считает, что достаточно подготовил его, и вытаскивает пальцы. Омори издает обиженный всхлип, и звук идет прямо к его члену, внутренности которого сжимаются от жара.  "Я отпущу тебя," тихо сказал ему Незнакомец, сжав его запястья. "Но даже не думай сопротивляться. Если ты будешь это делать, я разорву тебя и трахну в синяках с кровью" Омори выдыхает, дрожа всем телом, и кивает. Это слабо, но это определенно да, что он не будет сопротивляться. Похоже, даже его можно приручить страхом.  "Хороший мальчик" напевает Незнакомец, осторожно отпуская его. Руки младшего тянутся вперед, но он не пытается вырваться, ни разу. "Теперь выгни спину и подними бедра вверх». Омори красиво подчиняется, вставая на колени и поднимая задницу в воздух. Его грудь прижата к земле, руки упираются в него, и поза настолько соблазнительно покорна, что Незнакомец вздрагивает, пытаясь не потерять самообладание.  Незнакомец нежно кладет руку ему на спину, возбуждение усиливается, когда оно охватывает почти все его тоненькие плечи, и толкает посильнее, пока он не оказывается в идеальном положении для траха.  Он сжимает узкие бедра Омори между руками, и это кажется таким правильным, держать его вот так, что Незнакомцу требуется несколько секунд, чтобы насладиться ощущением того, что он полностью покорный под ним. Он не уверен, что испытает это снова. Незнакомец не заботится о том, чтобы быть медленным и нежным, вместо этого он втискивается внутрь этого маленького, бледного тельца одним быстрым, жестоким толчком. Омори издает громкий сдавленный крик и снова пытается бороться. Однако это бесполезно, и Незнакомец просто крепче сжимает его бедра, ненужный никому стон удовольствия вырывается из его горла.  Он не ожидал, что ему будет настолько хорошо.  Он входит в него и обхватывает руками живот. Он дрожит под его руками, и Незнакомец чувствует, как разрывается его сердце, бьющееся о грудную клетку, когда он изо всех сил пытается приспособиться к боли от открытого секса.  "Ой, я сделал тебе больно, любовь моя?" Он безжалостно насмехается, наслаждаясь страдальческой гримасой, которую получает. "Дыши ради меня. Ты сможешь это сделать" Когда мгновение спустя его внутренности ослабевают, Незнакомец выходит и грубо входит обратно, заставляя Омори кричать, пронзительно и заикаясь, когда его член задевает его сладкое место.  Сначала его внимание не было направлено на то, чтобы угодить ему, но он полагает, что заслужил его, будучи таким хорошим мальчиком, как бы то ни было, по большей части. Поэтому он снова нацелился на это место, желая заставить его завизжать от боли, из которой льется удовольствие.  Омори стонет жалобно, внутренности сильно сжимаются, когда он вздрагивает от ощущения полного траха.  Не в силах больше сдерживать себя, Незнакомец переходит в безжалостный темп, наносит грубые и глубокие удары, используя своего врага для собственного удовольствия. Омори не сопротивляется, и Незнакомец наблюдает, как его тело качается взад-вперед при каждом толчке, а дырка вокруг члена расширяется. Это еще сильнее выделяет их разницу в размерах, до такой степени, что почти удивительно, как он не сломал его.  Вскоре Омори начинает отвечать на его толчки, бедра отбрасываются назад, а болезненные стоны переходят в мягкое, приглушенное хныканье. Он звучит так мило, как щебетание певчей птицы, и теперь он полностью послушен, позволяя Незнакомцу делать с ним все, что ему захочется. ЕГо возбуждает больше, чем он хотел бы признать, подчинение. "Если бы я знал, что ты будеь таким мягким и сладким, как только член будет внутри тебя, я бы трахнул тебя раньше" не сдерживает издевательства Незнакомец, выдыхая от удовольствия, когда слова заставляют Омори сжиматься. теснее вокруг него.   "Тебе нравится это?" Он насмехается, не в силах сопротивляться его провокации. Это доставляет огромное удовольствие проникнуть ему под кожу, и это только усиливает удовлетворение, которое он испытывает от траха с ним, еще больше. «Возможно, твои таланты защитника тратятся впустую, а?  Омори вздрагивает, с его губ срывается недовольный звук разочарования, но Незнакомец делает резкий толчок, и вой перерос в визг. Должно быть, ему это нравилось, эта развратная маленькая шлюха.  Незнакомец чувствует, насколько он близок, и вскоре ритмичное сжатие становится слишком сильным для него, и он переворачивает его, заставляя перевернуться на спину, когда он трахает его лицом к лицу.  Омори тут же отворачивается, но Незнакомец зажимает его подбородок пальцами и заставляет посмотреть на свои глаза. Он тяжело дышит, изо рта текут слюни, а блеск его глаз вульгарен и непристоен. Он действительно сделал такую ​​хорошенькую шлюху.  Его член пульсирует при этом виде, и Омори стонет, сильно дрожа, когда он приближается к краю. Незнакомец даже не останавливается, чувствуя такое же отчаяние от собственного освобождения, как и младший мальчик, и продолжает двигаться, намереваясь кончить в него.  Вдруг Омори замечает его намерения, он не говорит этого, и Незнакомец не может удержаться от того, чтобы наклониться вперед и поцеловать нежное бледное горло, прижавшись ртом к его пульсирующей точке, когда он сильнее трахает его своим членом. Она дико бьется между его губами, сильная и живая, и Незнакомец вдыхает его, очарованный красотой этого приводящего в бешенство прелестного маленького создания.  Он мог бы провести здесь вечность, и разве это не манящая мысль?  Омори медленно наклоняет голову, разрешая Незнакомцу поцеловать его в шею, пока он скулит, полностью потеряв удовольствие от того, что его используют. Послушание выглядит на нем так прекрасно, и Незнакомец не солгал, когда подумал, что из него получилась бы хорошая кукла для секса. Если бы все было не так, как сейчас, у него возникло бы желание оставить его в качестве маленькой трофейной жены.  К сожалению, Омори слишком непокорный для этого. Это в его природе так же, как и в его, направить его на верный путь.  Так что Незнакомец будет наслаждаться этим, пока может. Это не будет длиться вечно.  Незнакомец очнулся из своих мыслей звуком визгов Омори, которые становятся все громче, и тень углубляет его толчки, желая почувствовать, как он кончает.  "Давай, давай," бормочет он, уткнувшись носом в тоненькое горло любовника. Это нежное проявление привязанности, которому он больше не позволит произойти. «Давай... Кончай, ты это заслужил».  Омори дергается и дрожит, глубокие стоны срываются с его красивых губ, когда он бьется в конвульсиях и кончает совершенно нетронутым. Ощущение, как его тело сжимается вокруг него, заставляет его кончить тоже, и он зарывает свой стон удовольствия в плечо более бледного мальчика, смущенный дикостью этого.  Омори вздыхает, когда в него кончает Незнакомец, что-то мягкое и сладкое, и он сделает все, чтобы услышать это снова.  Но не так складываются их отношения.  Незнакомец вырывается из своего тела с притворной беззаботностью, игнорируя детское нытье, которое он в свою очередь слышит. Он полон тоски.  Омори не удосуживается сомкнуть ноги, его грудь тяжело вздымается, когда он безучастно смотрит куда-то вверх. Он тяжело дышит, сперма стекает по его бедрам, пока он лежит неподвижно, не дергаясь. Это еле-еле заметно на его бесцветной коже.  Незнакомец не оглядывается на него, когда он покидает черное пространство, делая вид, что ничего не чувствует при виде того, что оставил его там в полном одиночестве.   Потому что он знает, что если он это сделает, у него возникнет желание остаться.