Это только начало

Это было безумием, это было наваждением, а теперь еще стало и практически единственной составляющей его жизни. Клинтон Френсис Бартон — один из лучших агентов сверхсекретной разведывательной организации Щ.И.Т. — понимал, что сходит с ума и больше себе не принадлежит. Это оказалось куда хуже прикосновения жезла, от последствий которого легко избавил один удар по голове. Локи. Жестокий и прекрасный Локи, которого Клинт ненавидел так же сильно, как и любил, которого желал убить с такой же страстью, с которой жаждал рухнуть на колени и молить о милости. Бог, трикстер, ледяной великан, ас… Видимо, перед захватом Мидгарда он решил развеять свою скуку и посчитал, что попавшая в его магические силки птица куда симпатичнее остальных марионеток. Для Локи это была всего лишь игра, а вот для простого смертного – потрясение, перевернувшее мир. Ярость и адреналин схлынули слишком быстро, оставив после себя память. Память о Боге, о его тихом смехе, о свете в глазах, в которых, казалось, сокрыты все тайны мироздания, о невиданной ранее вере… Об одной-единственной ночи, разрушившей до основания прежнюю жизнь, чтобы создать на ее руинах новую – яркую, аляповатую, безумную, совершенно непохожую на прежнее серое существование. Да, оно действительно было серым, несмотря на пресловутую «романтику», окружающую работу спецслужб, несмотря на опасности, заставляющие сердце биться чаще, жизнь была однообразной в своём постоянном беге по кругу. А потом пришёл Бог и, наверное, сам того не понимая, разорвал эту бесконечность, показав, что бывает иначе. И теперь до боли хотелось снова заглянуть в щель, на мгновение появившуюся в ткани мироздания. Клинт прекрасно помнил, как это случилось в первый раз после событий в Нью-Йорке. Безумие накрывало с головой, разум был не в силах справиться с жаждой вновь коснуться божества, вновь почувствовать то, чего не должен ощущать ни один из смертных. И Клинт молился, как никогда в жизни, молился о встрече. Он не искал особых слов, не расспрашивал асатру, наоборот, пытался убедить себя, что все эти странные желания лишь последствия посттравматического стресса, что это неправильно, что это скоро пройдет… Но все равно продолжал молиться всем сердцем, глядя куда-то в пустоту. И Локи пришёл. Просто появился однажды в квартире на окраине Нью-Йорка, сразу показавшейся слишком грязной и мелкой. Правда, Локи этого не заметил: присел рядом со скорчившимся в углу Бартоном и коснулся его лица. По телу Клинта словно огонь разлился, вновь наполняя красками выцветший мир. — Ты мне скоро мигрень своими мольбами устроишь, — тихо рассмеялся Локи. Клинту же не хватило сил на слова — только на то, чтобы притянуть к себе своего Бога, вжаться в него как можно сильнее, будто стараясь навсегда вплавиться в тело Локи, стать его частью. А ответом на этот порыв был серебристый смех и пальцы, ласково перебирающие волосы. Всё вокруг казалось каким-то совершенно нереальным, но в то же время, как ни парадоксально, — самым правильным и настоящим во всём мире. С тех пор Локи иногда приходил. В его посещениях легко можно было отследить нехитрую закономерность: он появлялся лишь тогда, когда Клинт снова начинал сходить с ума, теряя себя от жажды, которую в этом мире — в Мидгарде, как его называл Тор — ничто не могло утолить. Клинт пытался забыться, Клинт пытался сопротивляться, но жизнь казалась неправильной, бутафорской, фальшивой, ничтожной. Посещения становились всё чаще, а это значило, что воля Бартона слабела раз от раза. Локи был самым сильным в мире наркотиком. И ломку от нехватки новой дозы казалось невозможным пережить. Товарищи по работе и по команде замечали часто излишне бледного или уставшего коллегу, но списывали всё на недавний стресс, на вину от убийства под гипнозом своих, пытались поддержать. И Наташа… Наташа, разрушившая его мир ударом по голове, тоже старалась помочь разговорами, куда-то пыталась вытащить, а потом практически прямо предлагала себя, как когда-то раньше, в качестве «лекарства от перенапряжения»… Каких трудов стоило тогда не рассмеяться ей в лицо. Просто смешно было подумать, как можно смотреть на людей, представлять себя с ними в постели… Как вообще теперь можно трогать простых смертных, когда знаешь, что такое спать с Богом? Ведь с Локи — это одновременно лёд и пламень, бескрайняя свобода и тотальное подчинение, грубая страсть и запредельная нежность… И всё это сразу в одном безумном коктейле. Клинт и сам не знал, как такое возможно, не представлял даже сейчас, просто чувствовал, а ещё знал, что так бывает лишь с Локи, и только это настоящее удовольствие. Локи пришёл в рекордно короткий срок… Сколько прошло с их последней встречи? Неделя? Кажется, держать себя в руках становится всё сложнее. Бартон не понимал, для чего Богу всё это, зачем он приходит, дарует очередную порцию обжигающих прикосновений, не даёт окончательно свалиться в безумие и, наоборот, только сильнее ввергает в него. Иногда Клинту казалось, что и этих встреч нет, что они просто галлюцинации воспалённого после воздействия непонятной магии мозга, а иногда, что только эти встречи и реальны, а перерывы между ними всего лишь серые дурные сны… Первые прикосновения Бога всегда были невесомыми, лёгкими, будто к тончайшему стеклу. Клинту порой казалось, что Локи возникает словно из тумана и потихоньку набирает плотность и вес во время их встреч. Но уже даже от таких касаний всё тело горело. Локи приходил лишь тогда, когда жажда затмевала все другие чувства, когда не было больше сил на ненависть, на сопротивление, на размышления о том, что хорошо, а что плохо… Они практически никогда не разговаривали, Клинт лишь иногда что-то исступлённо шептал в бреду, не отяжелённое смысловой нагрузкой, Локи же… он, порою, бросал какие-то фразы и часто легко смеялся, а Бартон ему за это был благодарен — он и так на следующий день чувствовал себя предателем, слова лишь ухудшили бы дело. В этот раз что-то пошло не по плану, не так как обычно. Локи отстранился быстро, слишком быстро, одарил лишь несколькими первыми лёгкими прикосновениями, а потом ускользнул из объятий, как туман. — Ты сделаешь кое-что для меня? — не слова, а буквально мурлыкание на ухо. Клинт знал, что когда-нибудь этот момент наступит, понимал, что Локи не станет тратить своё время на простого смертного впустую, как бы тот его ни молил, он готовился дать отпор, но… пальцы божества, оказавшегося вдруг за спиной, пробежались по пояснице, животу, потом легко прошлись по волосам, и у Бартона подогнулись колени. Было бы неправильно говорить, что Локи использовал магию, нет — он сам и есть магия, он буквально из неё соткан, и каждое прикосновение было волшебно, оно посылало через всё тело вспышки чистейшего удовольствия, которому нельзя было сопротивляться. — Да… — с губ сорвался стон прежде, чем Клинт сумел его осознать. — Хороший мальчик, — Локи вновь оказался перед своей марионеткой и подарил короткий поцелуй, и Клинту стало легко и хорошо, вина больше не давила, он чувствовал, что поступил правильно. Наверное, это просто эйфория, просто ещё один «симптом» его безумия, но как же хорошо… Локи — это наркотик, сильнейший из них, с ломкой, которую невозможно пережить, с самой сильной зависимостью после первой «дозы». И теперь Клинт с ясностью понял, что ради этой самой новой «дозы» сделает всё, что угодно. Ещё, может, месяц назад мысль эта привела бы к ужасу и отторжению, но сейчас она казалась единственно правильной. Руки у Бога были холодными, но одновременно — словно жидкий огонь. Локи медленно забрался пальцами под футболку, приласкал напряжённые, но тут же расслабившиеся под прикосновениями мышцы, и Клинт вдруг отчётливо понял: его награждают за ответ, за добровольное подчинение. Сегодня всё было по-особому: Локи практически не мучал, не оттягивал долгожданные соприкосновения кожи с кожей, одежда испарялась куда быстрее, чем раньше… Локи льнул, позволял насладиться, он был живым пламенем, согревающим, пылающим, сжигающим, но не дающим выгореть дотла. Вскоре Клинт сам упал на постель, даже не намекая на продолжение, а скорее просто потому, что ноги больше не держали. И вновь этот смех… такой живой, яркий, похожий на перезвон тоненьких серебряных колокольчиков, проникающий прямо в душу… Локи опустился следом, продолжил ласкать каждый сантиметр кожи, отдавая этим часть себя, самую малую, микроскопическую, но для смертного она была больше и ярче Солнца. Клинта вело до такой степени, что он уже ничего не мог, кроме как бездумно впиваться ногтями в светлую кожу божества, словно стремясь забраться под неё — туда, где этой сущности ещё больше. Но ногти не оставляли ни одной отметины, Клинт прекрасно знал: нужно быть Халком, чтобы навредить Богу хоть чуть-чуть. Локи никогда его не готовил, не пытался растянуть или использовать искусственную смазку, а Клинту это особо было и не нужно, пусть и перерывы между их встречами были достаточно длительными. Просто боли… её не было, а если она и была, то тонула в этом океане эйфории, становилась лишь ещё одной гранью удовольствия. А тело само открывалось, желало принять в себе Бога как можно глубже, как можно сильнее. — Ты сделаешь всё для меня? — жаркий шёпот на ухо. — Да! Да! — в этот раз не было и секунды на раздумья, думать вообще было невозможно. — Молодец, — Локи толкнулся сильнее и вошел глубже, так глубоко, как никогда. Клинт закричал от накатывающих ощущений. Локи с ним, Локи везде, Локи буквально вжимался в него сзади, и как никогда было много контакта кожи к коже. Бартон горел, Бартона прошивали молнии, Бартон тонул и хватал ртом воздух. Клинт всегда хотел запомнить как можно больше, чтобы потом разбирать каждое воспоминание, разглядывать его, как скупой рыцарь рассматривает каждое из своих сокровищ… Но уже через минуту всё слилось в одно жаркое марево удовольствия, наркотический угар. Локи двигался размашисто и сильно, гладил грудь, спину, руки, покрывал поцелуями плечи… В какой-то момент, среди всего этого безумия, у Клинта возникло внезапно ясное понимание, как мало Локи ему давал ранее и как одаривал сейчас, награждая послушного слугу. Наверное, это не было всем, на что был способен Бог, но это уже заставило забиться и безвольно заскулить, когда всё внутри вывернуло в самом сильном оргазме жизни. А дальше Локи говорил, объяснял свою просьбу — или приказ. Ничего сложного, элементарно даже, да и предавать своих товарищей особо и не надо было. Клинт готов был и на большее ради ещё одной такой ночи. — Ты всё сделаешь? — бледная рука скользнула по груди, рассыпая ещё порцию искр. — Да, мой Бог, — тихо прошептал Клинт, нежась под лаской, а потом поднял взгляд и внезапно набрался наглости спросить: — Останешься? — Нет, он готов был всё сделать и так, он не будет спорить, но так хотелось… Локи, который уже начал подниматься с постели, остановился, на пару секунд задумался, а потом всё же лёг обратно, позволяя вновь прижаться к себе и чуть ли не лечь сверху. Для Клинта это было счастьем, великим счастьем, пусть он и понимал, что происходящее — только начало, но сейчас-то не беспокоила ломка, не было ужасающей пустоты внутри, было… правильно.