oh darling all of the city lights

«Не знаю, может это просто не моё», — печатает, стирает и печатает снова, но отправить так и не решается. Это похоже на тупик, из которого нет выхода. Март в этом городе такой же мерзкий, как и всегда. Весна, вроде время, когда все оживает, но метель за окном считает иначе. На часах 3:33, как символично. Желаю, чтобы это все просто закончилось, можно? Загадывает она, закрывая ноутбук. До будильника ещё целых три часа, звучит как полноценный здоровый сон. Проникающее в каждую клеточку тела ощущение ужаса выдергивает её из удушающего метания по постели. Ступор от паники замораживает её в одном положении, не давая даже толком вдохнуть. Выброшенной на берег рыбой, она втягивает воздух, наполняя им легкие, но ощущается это так, будто он весь идет мимо. Тело напряжено как струна, неестественно и искорежено. Борьба с собственным измотанным организмом то ещё развлечение, поэтому, когда восприятие наконец сжаливается над ней и дает доступ к кислороду, проходит не меньше пятнадцати минут. Сощурив сонные глаза, она нашаривает рукой телефон. 5:52 издевательски светится на экране. Если сейчас лечь спать, то есть стопроцентный риск опоздать на работу. Обжигающий душ настолько привычен, что кожу лишь приятно пощипывает. Есть одна сомнительная теория, что горячий душ призван спасти от одиночества, якобы он имитирует ощущения от объятий. Чушь в красивой обертке, горячий душ — социально одобряемый селфхарм, не больше и не меньше. Человеческий мозг способен придумать огромное количество интереснейшего самообмана. Повязав полотенце на груди, она смотрит на отражение в зеркале, не показывающее ничего утешительного. В синяки под глазами скоро можно будет засыпать потребляемый литрами кофе. Какой, в сущности, вздор — давать чему-то настолько большую власть над собой. Поставив турку с вожделенным напитком на плиту, она уходит в комнату за телефоном, лежащим у подушки. Ничто не может помешать утренней проверки соцсетей, это же целый ритуал. Сняв блокировку с экрана и немного подвиснув, на изображении ДжеффКодов, украшающих рабочий стол, она возвращается на кухню, чтобы кофе не сбежал без присмотра. Первым бросается в глаза уведомление о подарке с фикбука. Нажав на него, она смотрит на высветившегося плюшевого мишку с подписью: «Плюшевый мишка» от Gloria Halou Не грусти! Лови медведя для мотивации. Как мило, она открывает телеграм, набирая «Спасибо». Они общаются уже несколько дней, и от этого окружающий мрак становится чуточку слабее. С ней легко, она много говорит, внимательно слушает и никогда не осуждает. А ещё у них графики почти совпадают, потому ответу, пришедшему тут же, ничуть не удивляется. «Хотела как-то тебя подбодрить, доброе утро.» «Мне правда приятно, спасибо. Человека, придумавшего фразу с добрым утром, стоит четвертовать. Какой вообще смысл просыпаться, если сегодня не суббота?» Кофе напоминает о себе, закипая, и она откладывает телефон в сторону, спеша убрать турку. Перелив горячий напиток в любимую кружку, она оставляет её на столе, находя в холодильнике остатки крабового салата со вчерашнего вечера. «Счастлива порадовать. Я принесу тебе его голову, миледи. Ничего, среда — маленькая пятница. Ещё немного и отдохнем.» «Твой оптимизм звучит слишком фальшиво.» «Сегодня выбрала язык фактов?» «Именно так.» «Слушай, я все думаю. Мы же из одного города, может на выходных куда-нибудь сходим?» «Я не против. Есть идеи?» «Старбакс может? Пошла одеваться, не теряй.» *** — Привет, — машет девушка из-за стола, обращая на себя внимание блуждающей взглядом по многочисленным посетителям кофейни Ситоки. — Привет. Прости, я немного опоздала, в городе жуткие пробки, — не понимая, зачем объясняет, если уже писала, пока была в пути, произносит она. — Ничего страшного. Рада наконец познакомиться лично, — обворожительно улыбаясь, говорит Глория, что заставляет её волнение немного отступить. — Это взаимно. Я сделаю заказ, — отвечает она, отводя глаза и тут же уходя. Какая-то нелепая неловкость сковывает все тело, вынуждая вести себя неестественно. В голову закрадываются мысли, что зря вообще согласилась, сидела бы сейчас дома в уютном одиночестве, книжки читала. — Один капучино с кокосовым сиропом, пожалуйста, и миндальный круассан, — когда подходит её очередь, делает заказ Ситока. Забрав его и вернувшись за стол, она суетливо крутит кольцо на среднем пальце, что теоретически должно помочь с нервами. — Как дела в аптеке? — выдает она первое, что приходит на ум. Что это за вопрос вообще такой? Но о чем можно говорить с человеком, с которым чатишься круглосуточно. Набор дурацких вопросов для первой встречи, по типу «а какие у тебя увлечения?», исчерпал себя ещё в момент их первого интернет диалога. — О, я ещё не успела тебе рассказать. Сменщица опять просила подмениться, бесит жутко. Почему я должна отказываться от своих планов ради её вечно болеющего ребенка? — Действительно, — да что с ней сегодня, резко потеряла навыки социального общения? Спустя минут тридцать вялотекущего разговора Ситока не выдерживает напряжения и произносит: — Погода сегодня намного лучше, чем вчера. Может, пройдемся? — Да, как раз хотела предложить, — отвечает Глория. От смены локации атмосфера вообще не меняется, только подкрепляя в голове Ситоки мысль, что зря они это затеяли. Дружба по интернету прекрасна тем, что, не зная человека лично тебе легче ему доверять, легче строить диалог, чувствуешь себя как-то увереннее и защищеннее. С реальностью так не работает. Разговор не клеится, и, проходя мимо метро, Ситока решает соскочить с этого чудесного мероприятия. — Слушай, ты извини, мне ещё кота кормить, я, наверное, поеду. Как раз ветка моя. — Вот как, жаль. Мне было приятно провести с тобой время, — с грустной улыбкой произносит Глория. — Мне тоже, правда, — отвечает она, делая шаг навстречу и сжимая в прощальных объятиях девушку. Ситока примерно на голову выше, поэтому её объятия ощущаются Глорией как теплый уютный кокон, из которого не хочется выбираться. Обвив её талию руками, ей лишь хочется, чтобы этот миг тянулся как можно дольше. Они разлепляются лишь спустя минуты две, презрев общепринятые нормы. Когда Ситока делает шаг назад, лишая её комфорта своих объятий, Глория решается на отчаянный шаг. Она в целом не знает, что такое не быть отчаянной. Привставая на носочки, Глория тянется к её лицу, оставляя на губах робкий поцелуй. — Мне пора! — резко обрывает чувственный момент Ситока, на всей скорости устремляясь в двери метро. Сердце колотится как бешеное, в ажиотаже она натыкается на нескольких людей, попутно извиняясь. В вагоне она затыкает уши наушниками, выкручивая громкость на максимум, лишь бы не допустить никаких мыслей в свою голову. *** Две недели пролетают мгновенно, загруженные бесконечной изнурительной работой, которую по ночам, словно следуя гребаному графику, сменяют кошмары. Она не отвечает на её сообщения, старательно игнорируя их, а счёт уже кажется идёт не на десятки, а на сотни писем. Она и сама не может объяснить себе, почему просто не поговорит с ней. Уютный кокон привычного существования не хочет выпускать её в стремительно меняющийся мир личных взаимоотношений. Ну или она просто трусиха последняя, боящаяся снова обжечься. Но мысли о ней терзают её сутками, пробираясь даже во сны. И эти сны единственная отдушина, защищающая её от кошмаров. К сожалению, их слишком мало. «Привет, сегодня у меня все отлично, СПАСИБО, ЧТО СПРОСИЛА. Ты как? Чем занимаешься? Что нового за последние недели?» Пассивной агрессией от этого сообщения можно заряжать бойцовых собак перед схваткой. Ситока откладывает телефон в сторону, сцепляя руки и закрывая ими глаза. Да куда от этого деться-то, блять? Кинуть её в чс рука не поднимается, потому что это означает потерять её навсегда. Она идёт на кухню, собираясь выпить остатки вина, стоящие в дверце. Может, хоть это поможет отвлечься. К её удивлению, после половины бутылки неожиданно тянет пить ещё. Подчиняясь порыву, она выходит из подъезда, устремляясь в ближайший магазин. Кажется, так и начинается алкоголизм. Время восемь вечера, на улице уже достаточно темно, чтобы чувствовать себя наименее безопасно, чем обычно. Унылый продавец пробивает её «джентельменский набор», состоящий из крабовых палочек, бутылки вина и винограда. Всё остальное для чудесного вечера уже есть дома. Девушку, стоящую у подъезда, она сначала проходит мимо, даже не замечая, пока та не хватает её за свободную от пакета руку. От страха она замахивается пакетом, отскакивая в сторону, и только потом поворачивает голову, узнавая в незнакомке Глорию. — Я чуть не умерла! — восклицает она, выдыхая. — Мы поговорим. И это не обсуждается, — решительно произносит Глория. — Да я уже поняла, идём, — подтупленная алкоголем нервозность все равно дает о себе знать, заставляя представить все худшие варианты развития событий. Включив в квартире свет, Ситока заходит вперед, оставляя пакет на журнальном столике в зале и уходя на кухню за всем остальным. Достав бокалы и заранее подготовленную нарезку сыра, она проходит в комнату, где застает уже сидящую на диване Глорию. — Ты мне нравишься, — с места в карьер Глория сразу задает темп этой беседе. Все стулья в других комнатах, так что она присаживается рядом с девушкой, внутренне сжимаясь, то ли от предвкушения, то ли от страха. Между ними повисает пауза, полная неловкости, пока Ситока наполняет бокалы. Протягивая Глории один, она берет второй и отпивает чуть больше, чем требуют правила приличия (проглатывает все залпом). — Здорово, — отвечает она невпопад. — Здорово, блять? Ты меня две недели игнорировала! — Прости, я просто, — она запинается, пытаясь найти это просто. Ни черта не просто. И желание закончить этот глупый треп и поцеловать сидящую рядом девушку тоже нихрена не простое. В нем куча всего, от неуверенности в себе до болезненного избегания. — Что ты просто? — с нажимом спрашивает Глория, отпивая терпкое сухое вино. — Я просто понятия не имею что сказать, — сознается Ситока, улыбаясь виновато и, набравшись смелости продолжает: — Могу я поцеловать тебя? И её сметает ураганом. Как будто только этого и ждала, Глория сокращает расстояние между их лицами, пробуя на вкус губы, так полюбившиеся ей в тот день, выжженый в памяти на остаток жизни. В этом поцелуе много всего: признание в чувствах, нежность, капля страсти и бесконечная мольба дать им шанс. Он тянется словно патока, казалось растекаясь на несколько часов. Бокалы уже давно отставлены в стороны, руки Ситоки лежат на её плечах, а Глори вырисовывает на её спине бездумные узоры. — Ты представить не можешь, насколько прекрасна в моих глазах.