За час до рассвета

Первые лучи солнца просачивались из плотной закрытого шторой окна и распластались светлыми полосами по пыльному полу. В соседней комнате тихо проговаривали и кажется спорили два недовольных голоса. Ветки старой яблони ударялись об стекло, яблоки падали на асфальтированную дорожку. До подъема оставалось два часа. Максим пошевелился, отгоняя рукой надоедливую муху, а затем полностью сел на кровати. Потирая глаза и пытаясь рукой уложить растрепанные волосы. Взгляд его зацепился за силуэт Альберта, все ещё сидящего на стуле и так же смотрящего в слегка открытое окно.Поза его не поменялась и создавалось ощущение, что он так сидел всю ночь. –Ты так и не ложился? –скорее утвердил, чем спросил Буравцев. Стаховский лишь равнодушно пожал плечами и посмотрел на часы. 05:06... Рано. –Теперь буду тебя укладывать– раздраженно бубнил себе под нос вожатый, заправляя кровать –а то откинешься рано или поздно. Альберт нахмурился и подпер щёку рукой. Он наблюдал за быстрыми и порывистыми движениями соседа. –Время пять часов утра, а он даже не ложился! –Да успокойся что ли! Развел трагедию! –взмахнул руками и повысил Альберт голос, забывая про довольно плохую звукоизоляцию. За стенкой раздалось недовольный крик и пара ударов об тонкую стену: –Заебали орать! Максим дернулся и замер. Альберт затих и опустил руки. –Там вроде Игорь с Плоткиным живут– более тихо и спокойно чем ранее сказал сам себе Стаховский и снова отвернулся к окну.–как думаешь это Игорь кричит или Саша? –Думаю дуэтом... *** Альберт наигранно улыбнулся, осматривая помещение. Пара столов, пыльный диван, мольберты и большой шкаф с краской, кисточками и прочей ересью. Парень хлопнув в ладоши, обратился к другу: –Ну, Сашенька, давай рисовать. –Мы не умеем... Беклемишев скептически осмотрел большие ватманы на полу и засохшие банки с гуашью. Саша взвыл, усаживаясь на пыльный пол. –Кого это волнует... –Да лучше б меня из этого чертового лагеря выкинули. В соседней комнате заиграло пианино. Там Вероника Генриховна проводила уроки пения. На пару минут наступила тишина, лишь спокойная музыка сопровождала художественный процесс. Стаховский сконцентрировавшись и нахмурив темные брови размешивал белила, Саша непонимающе крутил в руках цветные баночки.Одна упала, прокатившись по полу и открывшись. По деревянному, давно некрашеному полу и белому ватману разлилась голубая краска. –Блять. На этот раз взвыл уже Альберт. И тяжело вздохнув, подставил стул к шкафу, на котором лежали скрученные обои, листы. Саша наточил карандаш и уставился на Страховского: –Берт, а мы что хоть рисуем? –Что то на день Нептуна–стул, который и так казался ненадёжным, покачнулся, но не упал. Стаховский облегченно выдохнул. Альберт сел рядом, расстилая новое поле для рисования. Александр, понимающе или делая вид, что понимает хочь каплю, кивнул и уставился на листок. Вожатый сосредоточившись чертил наброски карандашом. Бекля промывал кисточки и всматривался в открытую нараспашку форточку. –А мы на киносеанс идем? Стаховский приподняв одну бровь, посмотрел на парня. –Нам еще четыре плаката и две вывески. Мы не успеем. Саша вздохнул и страдальчески уставился на пустой листок перед ним. –Напиться бы с горя. Альберт раздраженно зыркнул на парня. –Да молчу я, молчу–тот выставил руки вперед в примерительном жесте. И снова скучающе посмотрел в окно. На поле дети играли в футбол. Их было плохо видно через заросли зеленой листвы. Раздавались радостные крики. Мяч летал то в одну сторону поля, то в другую. Особенно выделялся, кажется, капитан. На шее был повязан красный пионерский галстук, что так бросался в глаза. –Смотри как хорошо играют–указал пальцем Саша. Вожатый никак не среагировал. Беклемишев нахмурился и кинул кисточку в парня, привлекая внимание–Альберт Григорьевич! Стаховский устало вздохнул и нехотя уставился на пионера. А потом посмотрел на указано окно. Качнул головой и согнувшись продолжил свое дело. –У меня нихуя не получается!–взвыл Беклемишев, падая на спину на пол и смотря в потолок. Наверное, пытаясь что то разглядеть. –У меня тоже–упал следом Стаховский –Пошли курить? Альберт откинул карандаш и прошел к выходу. Саша довольно улыбаясь как кот, поплелся следом по пятам. Насвистывая непонятную мелодию. –Ты давно порядочным пионером стал? –изогнул густые брови Стаховский, сверля взглядом красную тряпку, болтающуюся на шее Беклемишева. Саша прокрутил в руках сигарету и оперся плечом на кирпичную стену. –Да. Я же пионер? Пионер. Порядок надо соблюдать. –Порядочный пионер Александр Беклемишев, только вчера вечером по пьяни Ленина спиздил, а сегодня уже в пионерском галстуке ходит–Альберт дотронулся до ткани, теребя ее угол в руке. Саша дернулся и слегка отпрыгнул. *** В распахнутом окне появилась кудрявая макушка девушки: –Ой, а вы рисуете? Альберт нахмурился. Рука Саши, до этого выводящая контуры рисунка, дёрнулась. –А что вы рисуете?–воскликнула она. И встала на цыпочки, пытаясь заглянуть в комнатку. Беклемишев смерил ее тяжелым взглядом и продолжил выводить подрагивающей рукой кривые линии. –Мальчики, давайте я вам помогу?! Саша дернулся, одной рукой хватая баночку с краской и кидая ее в окно, случайно, а можно и нет, задевая девочку. Та ойкнула и на пару минут пропала из виду, пока Бекля как ни в чем не бывало вернулся с рисунку. Страховский растерянно моргал, пытаясь понять, что вообще произошло. –Саня, ты че натворил? –Сама виновата–надулся пионер и отвернулся. –ты зачем краску синюю в окно выкинул? Мне теперь небо чем красить? –Ну красным покрась–отмахнулся от Альберта тот и указал рукой на баночку. –Ты как себе это представляешь?– воскликнул Стаховкий, взмахнув рукой –Нас за красное небо прибьют. –Она сказала рисовать, мы и рисуем.–Саша набрал на кисточку алой краски и мазнул по так называемому небу– Она же не уточняла каким цветом должно быть. Вожатому оставалась лишь наблюдать, как его пионер, друг и собутыльник дорисовывает последний плакат красной краской. На киносеанс они уже не успеют. *** –Я читал, что от бессонницы люди часто сонаты Чайковского слушают...–задумчиво произнес Буравцев и перелиснул страницу книги. Альберт сидел на подоконнике, свесив ноги на улицу. Он сверил сидящего Максима недовольным взглядом. –Где я тебе в три часа ночи Чайковского найду? Максим улыбнулся, откидывая книгу и потягиваясь. –Тебе его найти? –Давай я лучше с окна спрыгну? –невинно похлопал глазками Стаховский. –это первый этаж, доходяга несчасный. С Чайковским ты так не встретишься. Буравцев вышел из комнаты, прикрыв дверь. За стенкой послышалось странное бормотание и пара глухих ударов. Альберт всматривался с заросли кустов, тонкий месяц блистал над ветками. Шелестели листья. Размытый силуэт промчался над мигающим фонарем. Стаховский нахмурился, потирая глаза. Взгляд уцепился за лавочку. Галлюцинации. Всё те же. Всё та же кровь, брызги, и девушки. Парень немигающие наблюдал за ними. Месяц скрылся за тучами, мигающий фонарь зашипел и полностью погас, где то в стороне пищеблока залаяли собаки, на весь лагерь раздался душераздирающий крик. Парень спрыгнул с подоконника и отошёл от окна. Галлюцинации ли это? Стоило сходить к Носатову. К окну он больше не приближался, лишь наощупь дернул штору, пытаясь закрыть его, заодно и укрыть от взора свою проблему. Ведь если не видишь, значит этого нет?/ Спустя пару минут в комнату, открывая дверь ногой, вошел вожатый. В руках он держал граммофон. Альберт от неожиданности дернулся, оборачиваясь. –Пиздееец...ты у кого это спиздил?–зарыл руку в волосы Стаховский –Перед какой старушкой извиняться? –Бери больше, это Плоткина. Будем слушать Чайковского! Буравцев с грохотом поставил громофон на стол и согнулся над ним. Он сосредоточено пытался его настроить, что то напевая себе под нос. –Нас потом наши дорогие соседи этим громофоном и убью–Вожатый плюхнулся на кровать и лениво стал наблюдать за действиями соседа.Иногда нервно и пугливо косясь на окно. –Так их нет еще. Плоткин прогуляться вышел, Корзухин у девушки–оторвался на пару секунд Максим. –У какой девушки? –нахмурился Альберт и упал на кровать, развалившись звездочкой. И стал всматриваться в осыпающуюся побелку потолка. –Плоткина. В инструменте что то щёлкнуло, через пару секунд заиграла музыка. Максим с довольным видом отскочил. –То есть тебя не капли не смущает, что это вальс и это даже далеко не Чайковский?–воскликнул Стаховский и смерил парня одновременно раздражённым и усталым взглядом. Буравцев поменялся в лице и виновато улыбнулся, убирая одну руку за спину и протягивая вторую соседу, приглашая на танец : –Ну раз на то пошло можем станцевать... Альберт тяжело вздохнула и завернувшись в одеяло по самые уши отвернулся к стене, щёлкнул выключатель на лампе. –Ну что ты бухтишь, как баба Нюра? Не та пластинка попалась.–Максим осторожно сел на край кровати, тыкнув пальцем в спину, а затем зарылся в шевелюру, взлохмачивая темный волосы –Давай я тебе тогда колыбельную спою? –Свали в туман –отмахнулся от него парень и перевернулся на другой бок, на этот раз уставившись в противоположную стену с кроватью Максима. –Мне мама когда я маленький был всегда колыбельные пела–без ясной на то причины начал вещать Максим. Смотря в окно, будто пытаясь разглядеть что то в непроглядной темноте. В руке он попутно проворачивал и теребил ленту –мне дедушка рассказывал однажды мельком. Он про моих родителей говорить не любит, иногда возникает чувство, что он их даже ненавидит. Саму мать я не помню. Она умерла рано... Стаховский продолжал его игнорировать и парень видя это лишь грустно улыбнулся, вздохнул и, похлопав его по плечу, накрыл одеялом. –Спокойной ночи... *** Буравцев отворил деверянную дверь уже давно знакомого дома и прошел внутрь. На полу были разбросаны вещи, в углу барахлил забытый телевизор. –Дедушка? –позвал Максим, осматривая дом. Никто не откликнулся, хотя в такое время он обычно дома. Парень пожал плечами и прошел к комната, посмотреть не задремал ли тот ненароком. Дверь была открыта на распашку, как и окно. Из которого в комнату дул холодный ветер, заставляя ветки жёлтой сливы ударятся об раму и осыпаться. Вожатый прошел в спальню, в глаза бросилась небрежно укрытая и старая кровать, с незнакомым блокнотом, закрытом в куче одеял и пледов. Пружина протяжно скрипнула под его весом,Максим осторожно присел на кровать, беря в руки потрепанную записную книжку. Бережно пролистывая страницы, он вчитывался в короткие записи, написанные кривым и острым подчерком. " 7 июня 19.. Сегодня встретил девушку. Красивую. С россыпью веснушек на щеках, что так бросаются в глаза. Помог отнести ей сумки. " Снизу, с углу страницы, на полях, мелкая и еще более кривая надпись: "Катя... Ее зовут Катя" Максим улыбнулся и посмотрел на портрет на стене. Чёрно-белый снимок с которого смотрела молодая девушка. В руках сверток, она бережно прижимается его к груди и смеется. Первая и единственная фотография Максима с мамой, той самой Екатериной. На ней платье, на фото белое, но как говорили, оно было голубое. В голове лента, здесь уже Буравцев был точно уверен в ее цвете–красная. "8 июня 19.. Пригласила на чай. Я принес ей ромашки, они так подходят к ее зеленым глазам. Её улыбка прекрасна, я готов каждый день дарить ей огромные букеты, только что бы видеть эту улыбку" Максим перелистнул сразу несколько страниц, особо не вглядываясь в текст.Некоторый листы были вырваны и смяты, буквы смазались, углы страниц погнулись.Одна страница упала на пол. Она была полностью пуста, лишь в центре аккуратно выведено: "3 августа 19.. Сегодня родился Максим. Он похож на Катюшу. Такие же веснушки и добрые и светлые глаза. Люблю..." До конца прочитать не удалось, чернила выцвели и разобрать хоть что то было сложно. Среди аккуратно исписанных страничек выделялась исписанный размашистым почерком листок , в кляксах и пятнах по краям. "Он убил ее. Сам. На рассвете. Так было нужно." На этом записи заканчивались. Максим в недоумение нахмурился, пытаясь переварить полученную информацию. Чей это блокнот и кто этот: "он", оставалось неизвестным. Буравцев снова схватился за листок, перечитывая надпись. Снова и снова. Кривые буквы въелись в память и надоедливо крутились в голове у парня, пока он сжимал в руках маленький, но немало важный клочок бумаги. Дверь отворилась. –Максимушка! –на лице пожилого мужчины отразились радость и удивление. Он распахнул руки–как давно я тебя не видел! Я уж думал не приедешь! Заприметив в руке записную книжку, мужчина свел седые брови к переносице и тяжело вздохнул. В глазах читалось раздражение. –Не думал, что это наступит так рано. Теперь видимо ты ждешь от меня объяснений? На лице читался положительный ответ. Пожилой мужчина понял это без слов. И жестом пригласил выйти из комнаты, открывая перед внуком дверь. –Ну раз ждёшь, то пошли. Выпьем чаю и я попытаюсь тебе всё обьяснить.