***
Хан не думал, что кто-то придет. Он никого и не ждал. Да и кто захочет приходить в такой ливень? Так что он был очень удивлен, когда посреди просмотра очередного ничем непримечательного фильма в дверь постучали. Он весь такой домашний, в пижаме с коричневыми клетчатыми штанами и серой бесформенной футболке, с маленьким хвостиком на голове, чтобы длинные волосы болотистого цвета не мешались, и очками на носу, потому что глаза устают от вечного ношения линз, пошел открывать дверь. Праздновать дни рождения в компании Джисон не привык, да и никому не говорил, когда у него день рождения. — Привет, — промокший до каждой нитки, Минхо стоял и пытался отдышаться от неожиданной пробежки. Успел, подумал он, когда быстро глянул на часы, которые показывали 19:50. Торопился он, потому что перед подарком у него был запланирован еще разговор. — П… Привет. Заходи скорее, ты весь сырой! Я сейчас принесу полотенце и сменную одежду. Джисон убежал в комнату за полотенцем и одеждой, пока Минхо аккуратно, стараясь ничего не намочить, разувался. — Так и будешь там стоять? Заходи, я чай сейчас поставлю, заболеешь ведь так, — Джисон бегал из одного угла гостиной, совмещенной с кухней, в другой. — Я… Спасибо. — Минхо с глупой улыбкой на лице, вызванной заботой и суетливостью друга, принялся вытираться, после чего переоделся в одежду, что принес Хан. Огромная серая футболка, похожая на ту, что на нем самом, и темно-серые спортивки. Одежда пахла им. Пахла Джисоном. И Минхо просто не мог удержаться от того, чтобы вдохнуть этот запах. Любимый запах, которым хотелось окружить себя и не думать больше ни о ком. Черт, не успею. Пофиг. Снова глянув на часы, Минхо тихо выругался. Они показывали 19:57, через три минуты придет курьер с подарком.***
— Та-ак, аккуратно, кипяток несу, — Хан с очень старательным лицом направлялся к дивану, смотря лишь на кружки, полные до краёв, и под ноги, чтобы случайно не запнуться. На полпути к дивану раздался очередной стук в дверь, и Хан, передавая кружки в руки старшего (разница в два года), направился к двери. — Здравствуйте, Хан Джисон? — Здравствуйте, да, все верно, — с нескрываемым удивлением ответил Хан курьеру. — Распишитесь, пожалуйста, — курьер протянул Хану бланк о получении, а сам развернулся за цветами и небольшой черной коробочкой, красиво обвязанной белой лентой. — Вот, — Джисон отдал бланк и принял подарки с откровенным шоком на лице. — А я могу узнать от кого это? — Ой, чуть не забыл. Простите. Просили передать: от вашего парня. Больше ничего не сказали. Я могу идти? — Я… Да… Конечно, спасибо. Джисон закрыл за ним дверь и направился к Минхо, чтобы рассказать, что только что произошло. Рассматривая бархатную коробочку и просто восхитительный букет его любимых цветов — ромашек — он зашел в комнату, где было очень темно. Не помню, чтобы выключал свет. Может Минхо. Но зачем? Вопросов по поводу темноты не осталось, когда перед ним выросла фигура старшего, держащего чизкейк со свечкой на нем. От мягкого огонька свечи лицо Минхо красиво подсвечивалось, отчего Джисону очень сильно хотелось его поцеловать. Потому что в такой атмосфере старший становился максимально домашним и уютным. В его одежде, в приглушенном свете он выглядел потрясающе. Джисону очень сильно нравился Минхо, но однажды он заикнулся по поводу прошлых отношений, которые, к слову, были с девушкой, так что, отчаявшись, Хан решил, что они просто будут лучшими друзьями. Лучше пусть Минхо будет другом, чем узнает о его чувствах и совсем перестанет с ним общаться. — Минхо, это что… Как ты… — Тихо, раньше времени сейчас задуешь! — громким шепотом он наворчал на Хана, пока тот смотрел лишь на него. — С днём рождения, Сонни! У Джисона перехватило дыхание. Откуда Минхо знает о дне рождении? Почему он сейчас тут? Почему он пришел, когда на улице такой ливень? Стоп… Как он только что меня назвал? Его никогда и никто не называл Сонни. Ему казалось, что это слишком интимно. Слишком близко. Слишком мило. Просто слишком. Но не от Минхо. От него это прозвучало по-особенному. И это «по-особенному» пустило мурашки по рукам, а сердце заставило биться раза в два быстрее. — Долго еще будешь стоять как вкопанный, задувай давай, руки устали уже. — Я… Сейчас, — Джисон загадал свое самое заветное желание, и задул свечку, оказавшись слишком близко к лицу старшего. — С днем рождения, Сонни, — повторил тот, когда поставил чизкейк на стол и включил свет в комнате. Только сейчас Хан заметил, что тот с ромашками сверху. Красиво. Но это было не про сладость. Это про то, что Минхо запомнил, что Хану нравятся ромашки, хотя он говорил об этом всего раз, как и про любовь к чизкейкам. — У меня куча вопросов, — Джисон повернулся к Минхо лицом, все еще держа в руках подарки, что вручил курьер. — Потом, сначала я должен кое-что сказать, — Минхо забрал подарки из рук младшего, и, сев на диван, похлопал рядом, приглашая того сделать то же самое. Джисон приземлился совсем близко, так что их колени соприкасались. Рука Минхо оказалась на привычном месте — бедре Джисона, но тот уже привык к тактильности старшего, так что не обращал на это внимания (очень старался). — Я… Ты… Ну… — Минхо выглядел нервным. Это было не похоже на него, из-за чего Хан начал волноваться, что тот все узнал, и сейчас скажет, что хочет перестать общаться. — Эй, ты чего? Чего нервный такой? — Джисон перехватил руку, выводящую круги на его бедре. Холодная. — А-а. Почему никто не говорил, что это будет так сложно. В общем. Хан Джисон. Ты… — Минхо зажмурил глаза и выпалил все последующие слова на одном дыхании. — Хан Джисон, ты мне очень нравишься. Даже не так. Я тебя люблю. Люблю тебя всего. Твой запах, голос, щечки, неуклюжесть. Твою заботу, твои руки, которые сейчас трясутся, тебя всего. Уже очень давно, — Минхо поднял глаза и увидел лицо Хана, его стеклянные от слез глаза. — Прости, если я сейчас сделаю что-то не так, но если это чувство невзаимно, мне просто нужно хоть раз испытать его на себе. Резким движением Минхо придвинулся к Джисону, сокращая ненавистное расстояние, и притягивая того рукой, что оказалась на затылке, прильнул к его губам. Таким желанным, таким мягким губам. На вкус они напоминали малину. Видимо, бальзам настолько впитался в кожу, что даже когда его не было, вкус был ощутим. Минхо очень нежно целовал Хана, боясь, что это мгновение вот-вот закончится, что Джисон оттолкнет его и вообще выгонит из дома. Но вот рука Хана зарывается в его бордовые и до сих пор сырые волосы, притягивая того еще ближе, и углубляет поцелуй, на что Минхо улыбается тому прямо в губы. Нежный, мягкий, немного страстный и такой долгожданный для обоих поцелуй. — Пожалуйста, скажи, что это твое согласие стать моим парнем, — шепотом произнес старший, настолько близко к лицу Хана, что их губы касались друг друга от каждого движения. — Хм. Поцелуй меня еще раз. Я хорошенько подумаю, — Джисон сощурил глазки и хитро улыбнулся. — Хитрая белка, — Минхо быстро чмокнул того в щеку. Так давно он хотел это сделать. Кому не захочется поцеловать эти мягкие щечки? — Эй! Так не считается! — Почему это? — Потому что твой парень хочет, чтобы его поцеловали в губы! — Ну, раз мой парень так желает этого, — Минхо снова коснулся губ младшего, но в этот раз иначе. Это был поцелуй наполненный страстью, будто Минхо хотел убедиться в словах младшего. Будто это все сон, и он вот-вот проснется. Руки Джисона блуждали по спине Минхо, с каждым разом притягивая его все ближе к себе, и совсем скоро падая назад, на мягкий диван. Долгий поцелуй с небольшими перерывами, чтобы дать себе отдохнуть. Забытый чай и подарки. Сейчас им хватало друг друга. — Может уже откроешь мой подарок? — Минхо отстранился от Джисона. Весь растрепанный, красный и такой счастливый. Джисон спохватился и, дотянувшись до коробочки, развязал ленту. — Стоп. Это от тебя? Откуда ты знал, что я соглашусь быть твоим парнем? — Я не знал. Лишь надеялся. В другом случае сгорел бы от стыда и больше никогда не пришел в эту квартиру. Открывай уже. Джисон открыл коробочку. От увиденного на его лице растянулась улыбка, так напоминающая сердце. Минхо обожал смотреть на нее. Она заставляла его радовать Хана чаще, поднимала ему настроение и в принципе была лекарством от всего на свете, ведь, пока рядом счастливый Хан, ему больше ничего не надо. Все проблемы отодвигались на задний план. Джисон аккуратно достал из коробочки два браслета из вулканического камня. — Я… Это… — Парные браслеты, там еще камушки по месяцам рождения. Джисон только сейчас заметил, что браслеты отличались двумя камнями. На одном синий, а на другом — розовый. — Спасибо, — Джисон произнес это шепотом, и сразу из его глаз потекли слезы, обжигая щеки. — Эй, Сонни. Ты чего? Не нравится? Я сделал что-то не то? — Нет, нет. Я просто… Я тоже люблю тебя. Минхо притянул того в свои теплые объятья. Они сидели так минут десять, пока Джисон плакал, уткнувшись носом в грудь старшего, а Минхо мягкими движениями поглаживал его спину, тихо нашептывая успокаивающие слова и из раза в раз повторяя, что очень любит его.***
После, когда Хан успокоился, они сели пить чай с чизкейком. Джисон расспрашивал Минхо о том, как он узнал о его дне рождения, почему он пришел в такой ливень и с каких пор нравится ему. Минхо отвечал на все, просто наблюдая за счастливым и таким домашним Джисоном. Это был идеальный вечер, когда двое людей, наконец, стали счастливыми в объятиях друг друга. Теперь они были вместе, и все проблемы оказались отодвинуты на задний план. Минхо бросил взгляд на запястье Хана, где так идеально смотрелся браслет. — Знаешь, я обещаю, что когда-нибудь вместо браслетов курьер принесет кольцо. Джисон улыбнулся. И эта улыбка сводила Минхо с ума, как Джисона сводил с ума чизкейк с ромашками, что принес его парень.