Темное пламя

      Наш неблагой, возвращаясь к покоям Дея, бредет, не осознавая происходящее. Даже приведшая его в восторг клепсидра остается за спиной без внимания.       Стража на входе, впрочем, стоит не зря, также её неплохо напугал кто-то из старших по званию: алебарды сходятся перед длинным носом Бранна, заставляя того заморгать и очнуться. Волки смотрят на него в сомнении — неблагой отсюда вышел, но у них четкий приказ: не пускать к королю Дею никого. Бранн молчит, не бросает особенных взглядов, не вздыхает с выражением, попросту отходит и заворачивает за ближайший угол.       Да, здесь, в коридоре, должно быть окно.       Право слово, если настанет день, когда Бранна смутит закрытая дверь или он не найдет окна, я уверен, наш неблагой изыщет третий способ попасть в недоступную комнату. Однако это будет не сегодня: одна из створок в королевских покоях приоткрыта, заманивая свежий воздух, леденя и без того холодный каменный пол, и она впускает нашу темную неблагую птичку.       Бранн отряхивается, приводит себя в порядок в птичьем виде, перепархивает на диван, уже там обращается в ши — и лишь тут замечает, что мой Дей не спит. Стоит как раз напротив дивана задумчивым изваянием. Задумчивым и весьма осуждающим изваянием.       Неблагой покаянно вздыхает:       — Здравствуй, король Дей.       Изваяние короля Благого Мира во плоти не кивает и ничем не показывает, что слышал. Ушко Вороны нервно подрагивает.       — Ты давно проснулся?..       Бранн вглядывается в Дея с тревогой: кроме глубокого шумного вздоха — никакой реакции. Руки сложены на груди, голова немного откинута, губы сжаты.       — Король Дей? Ты хорошо себя чувствуешь? Ты ел?.. Офицер Г-вол-к-х-мэй оставил достаточно еды, — легкий взмах кистью в сторону коридора. — На подносе. У тебя. В спальне.       Бранн рубит слова, явно волнуясь. Мой сердитый волк своей неподвижностью вынуждает Ворону подняться, подойти, осторожно повести ладонью над грудью. Самочувствие волка обыкновенно прекрасное, не считая глаз, и Бранн опять спрашивает:       — Король Дей, почему ты молчишь?       Мой волк слегка нависает над озадаченной Вороной и выплескивает все, что накопилось:       — Потому что!.. Потому что сегодня, Бранн, ты подвергался опасности! Дважды! А когда я проснулся, тебя нет, охрана о тебе ничего не знает и даже еда осталась нетронутой! И что я должен был подумать?!       Ушки нервно стригут на малейшее движение воздуха, Бранн неотрывно смотрит на сердитого Дея и впервые за весь этот день нервничает. То есть неблагого не трогало, что его хотели зарубить на потеху всего Двора, судить за чужую смерть и сжить со свету окончательно! Зато небывало волнует, что о нем может подумать Дей. И что в итоге подумал!       Ворона смотрит на моего волка такими глазами, будто все-таки ждет смертного приговора. Именно теперь и именно от Дея.       — И что я должен был подумать, Бранн? — тон моего Дея становится мягче, но и требовательнее одновременно, словно он вытрясает ответ на простейшую задачку из нерадивого ученика.       Чувствительные уши вовсе прижимаются к голове, Бранн и не думает отвечать. Вернее, как раз думает:       — Не знаю, король Дей…        Нашего неблагого гложет стыд вперемешку с опасением, голос выдает мизерную их часть, но мой волк сразу настораживается.       Моему Дею не обязательно видеть своего друга, волк уже научился определять на слух настроение нудной Вороны. И сейчас в обыкновенном спокойствии ответов Дей читает нарастающий ужас, а доводить Бранна до паники он вовсе не хочет.       Мой волк расцепляет руки, до того скрещенные на груди, укладывает ладони на плечи Бранна:       — Просто представь, Бранн, что бы в таком случае подумал ты? — голос волка звучит без напряжения и угрозы.       Глубоко вздохнувший неблагой по-прежнему вглядывается в Дея, словно от его реакции зависит, жить Вороне или умереть, и осторожно рассуждает:       — Если бы я знал, что ты был в опасности, пока я не мог быть рядом, я бы заволновался, — Дей кивает поощрительно, слегка поджимая губы, будто ловит вырывающиеся сами собой слова. — А если бы знал, что ты должен быть тут, но не нашел ни тебя, ни твоих следов, то я бы очень заволновался.       Мой волк одобрительно похлопывает неблагого по плечу, и Бранна захлестывает облегчением.       — Ну так вот, Бранн, я тоже очень заволновался!       — Тогда сейчас ты уже должен успокоиться, — как можно более тихо и, на его взгляд, логично рассуждает Ворона, смущенно поводя ушками.       — Сейчас, да? Когда ты уже всё замел под ковёр?       — Но здесь нет никакого ковра… — Бранн даже слегка озирается, пытаясь понять. — А ты босиком, король Дей, лучше бы тут был ковё…       Мой Дей прижимает палец ко рту, призывая Бранна к молчанию, издает звук, похожий на сдавленный всхлип, и, не отпуская второй руки с плеча неблагой Вороны, наклоняется вперед, заливаясь смехом. То есть молча. Только трясутся плечи и спина.       Ну, это мне по нраву. Мой Дей редко смеется.       Цокая когтями по камню, на странные звуки прибегает Грей и рычит на Бранна, считая его источником всех бед. Потом хватает зубами одежду хозяина и тащит его в сторону, пока Дей, всхлипывая от смеха, не отталкивает верного пса.       — Да, ты прав, Бранн, — наконец выдавливает Дей, выпрямляясь и похлопывая Ворону по плечу. — Теперь я, и правда, успокоился. Конечно, будь тут ковёр, тебе даже не пришлось бы никуда ходить, но, чую, ты обошелся и так! А сейчас я очень-очень хочу услышать все, что произошло за этот день. Всю эту историю.       — Давай только сразу договоримся, что казнить ты никого не будешь, — тихо произносит озадаченно потрясший головой Бранн.       Видимо, вытрясал вопросы и лишние мысли.       — У твоей истории, мой друг, ужасно интересное начало. Просто ужасно, — Дей отходит и возвращается с подносом. Полным подносом.       О, ну прекрасно! Ел тут, судя по облизыванию, один Грей. Стоит мне только отлучиться! Хотя пес всегда готов поддержать компанию.       Оба моих ши устраиваются на диване, маленький придвинутый из угла стол без усилий вмещает поднос, и некоторое время слышно легкий стук посуды, сосредоточенное сопение и тщательное пережевывание — запоздалый обед превратился в особенно ранний завтрак. Ворона закономерно наедается быстрее, откидывается на спинку с кубком, полным воды: продолжать свое знакомство с вином Бранн точно не рвется. Дей ест медленнее, будто оценивая, насколько он до сих пор голоден. Не отрываясь от тарелки, поворачивается к нашему неблагому, кивает, выказывая заинтересованность.       Ох, мой Дей, ты бы не торопился, сначала прожевал, допил…       Изумрудные глаза Вороны слегка отсвечивают феями, когда он смотрит на моего волка. Бранн отводит взгляд, с рассеянным видом приподнимает брови, выдыхает, уставившись теперь в никуда, явно подбирает слова.       — Бранн, когда ты так вздыхаешь, я опять начинаю беспокоиться! — мой волк вытирает руки о салфетку, небрежно и красиво отбрасывает её на поднос, упирается локтями в столешницу. — Сначала я слышал твою боль, а чтобы я тебя услышал так ясно, должно было произойти нечто действительно зловещее!       — Не было ничего особенно зловещего, король Дей. В твоем хорошем слухе виновата омела, — Ворона привычно занудствует, а я чую, что он просто не знает, как подступиться к предмету помятых ушей. Друиды служат Бранну отличным прикрытием. — Эти ветви и листья ищут, постоянно ищут магию, наши эмоции и чувства связаны с ней напрямую, поэтому, например, как ты знаешь, от больших потрясений мы впадаем в сон-жизнь, когда внутренняя магия бьет по нам, воплощая дурные мысли и переживания…       — Бранн.       Моему Дею даже не нужно произносить это как вопрос, Ворона покаянно вздыхает, несмело поднимает глаза на моего волка, будто ожидает взрыва.       — Так вот, омела проводит самые большие всплески, и раз они большие, то дотягиваются не только до друидов, но и до тех, кто способен распознать их…       — Бр-р-ранн, — в голосе волка легко звучит рычание, пока лишь намеком.       Бранн храбро зажмуривается, опасаясь даже смотреть на Дея:       — И потому что в тебе сейчас хватает магии, чтобы слышать не только себя, омела дала знать, — рука волка опускается на загривок неблагого, это сначала заставляет Ворону вздрогнуть, а потом, наоборот, расслабиться. — Знать, что мне очень больно, когда хватают за уши.       Мой волк хмурится и протягивает руки к упомянутым ушам. Бранн сидит, затая дыхание, но не делает попытки отстраниться. Чуткие пальцы Дея прихватывают оба ушка одновременно, опухшее правое отпускается быстро, а Ворона удивленно косится на Дея, видимо, совсем не почувствовав касания.       — И кто? — рычание между слов глухо перекатывается в груди волка, лицо становится строгим и высокомерным. — Зачем?!       Лоскутная куртка приподнимается и опускается, Бранн пожимает плечами, выискивая доходчивые ответы.       — Чтобы меня разозлить, или расстроить, или ущемить мою свободу. Самая удачная попытка… — осекается, но Дей уже услышал.       — Попытка?!       — Ну, пару раз благие пытались меня задеть: то правдой, то опять правдой, то неблагостью, то пегостью, то лоскутностью, то вот ушами, — в подтверждение оба острых кончика одновременно дергаются вперед-назад.       — Я не знаю, как ты считал, но это не пара попыток! По крайней мере шесть!       — Может, и шесть, — Бранн алеет кончиками своих неблагих ушей. — Потом ваш зверь-Советник одобрил то, что я думал, осудит, и объяснил, что у меня есть обязанности волка как волка, а офицер Г-вол-к-х-мэй рассказал, что нужно делать, когда кто-то пытается ущемить не только свободу твою как короля и свободу твоего Дома, но и лично мою…       — Как ты вообще считаешь?! Бранн!.. — мой волк не хочет расставаться с мыслями о том, что Ворону пытались обидеть не единожды. В его Доме!..       Бранн считает очень хорошо. О, мой Дей. Он вел учет лишь тем попыткам, что могли задеть тебя и твой Дом. Неблаго-о-ой!       Волк запускает руки в волосы и ерошит их от души. Потом опускает левую на плечо Бранна, словно уверяя себя — чтобы ни случилось с его другом за прошлый день, сейчас Ворона жив и почти здоров.       Да, мой волк, как хорошо, что вы поели и попили до того, как разговор начался толком. А то при подобных новостях ты рисковал бы захлебнуться или подавиться!       — Прости, король Дей, наверное, я считал как-то не так, — Бранн не собирается спорить, кажется, мечтая миновать этот разговор как можно быстрее. — Но я понял, что при Благом Дворе довольно сложно защищать свободу друга, короля и Дома, если не прибегать к ущемлению чужой свободы. Поэтому пришлось ущемить.       Мой волк напряженно ждет продолжения, а Ворона, как нарочно, молчит, переводя дух.       — Бранн, пожалуйста, скажи уже внятно, что, кому и с какими последствиями ты ущемил?       Наш неблагой ёрзает на месте, усаживаясь поудобнее, собираясь с мыслями.       — Все началось с пострадавшего уха. Один ши из Дома Леса, который не хотел удивляться и сказал, что не удивится, если я буду называть его Франтом, во время разговора нарушил свободу обмена мнениями, а не ударами, — Бранн нахохливается, такой подлости он не ожидал даже от благих. — А все из-за каких-то пришитых подолов!       — Стоп, Бранн, подолов? Франт?.. Ты имеешь в виду этого, — неопределенное движение свободной рукой, — ну того, у которого имя длинное-предлинное? Так он же страсть как ненавидит, чтобы его звали Фран… О, понятно.       Мой Дей складывает мозаику, и часть цветных стеклышек уже встала на место. Бранн удрученно всплескивает руками:       — Всего десять подолов, которые он зачем-то хотел присвоить, а я их пришил, и он, наверное, уже не смог рассчитывать их оторвать?        Бранн трясет головой, отказываясь понимать логику благих и не обращая внимания на застывшее лицо Дея, которого сегодня не веселят даже подолы, вернее, единственный и неповторимый стиль Бранна их пришивать.        — То есть воспользовался каким-то надуманным поводом, чтобы попытаться оскорбить тебя, твою сестру и твой Дом, просто Дей.       Мозаика выстраивается в узор дальше — намеки о сестре, Доме и семье в обрамлении оторванных подолов рисуются знакомым абрисом.       — Когда я попросил его следить за словами, Франт перестал следить за руками и поведением, как будто это невозможно ему было сделать одновременно, — Ворона сердито бухтит, припоминая подробности встречи. — Потом подоспел офицер Г-вол-к-х-мэй и наконец разъяснил, как можно сделать так, чтобы благие ши хотели бы следить за всем одновременно в моем присутствии. Но ты, пожалуйста, его не казни! У твоего офицера, король Дей, хорошо получается за мной следить, очень хорошо!       Мой Дей приподнимает брови: дороги, которыми идет мысль Бранна, изрядно непредсказуемы. Разъяснение-слежка-казнь отказываются объединяться в одно предложение. О да, мой Дей, даже для меня, хотя я сижу на нашем неблагом! Он полон сюрпризов!       — Казнить Мэя, — мой волк медленно и отрицательно качает головой, — я никогда не хотел и не собирался, Бранн. Можешь считать свою просьбу выполненной, а Мэя спасенным, но когда была вторая опасность? И причем тут Мэй?       Наша Ворона расправляет плечи и с чувством освобождения рассказывает дальше почти беззаботно.       — Как я понял, дети Дома Леса довольно коварны, просто Дей, и стремятся добиться своего любыми средствами. Сегодня, то есть уже вчера, они хотели ущемить мою свободу, по всей видимости, смертельно и окончательно, — беззаботный голос слабо вяжется со смыслом фраз, но это наша Ворона. — Они попытались подставить офицера Г-вол-к-х-мэя, когда заманили его подальше от меня. Забавный способ переодеваться в посыльного волка, как будто невозможно почуять, кто перед тобой.       Бранн качает головой, удивляясь, что наивный, на его взгляд, план сработал, а вот у моего Дея шевелятся на голове волосы. Раз Дом Леса дошел до таких изысков, значит, им очень нужно было убить Ворону. Ссориться с Волком по обычным и пустяковым поводам они бы не стали. Кража доспехов и подметные письма, отвлечение офицера, попытка убийства королевского волка… Абрис мозаики все точнее складывается в профиль Лесного лорда.       — Чтобы не подставлять офицера Г-вол-к-х-мэя и Дом больше, я сделал то, что должен был сделать как волк, — перья на голове Бранна приподнимаются, забавно соотнося его волчью принадлежность с птичьей внешностью. — Строго говоря, король Дей, я не ущемил, — Дей в непонимании и удивлении расслабляется, когда Бранн договаривает. — Я отрубил, — поясняет спокойно, как может только наша Ворона. — Голову.       Мой Дей, никогда не отличавшийся нерешительностью или медленной реакцией, открывает и закрывает рот, в тщетной попытке сказать что-нибудь в ответ. Бранн удрученно вздыхает.       — Кому?! — Дей, конечно, рад, что Бранн отрубил голову, а не лишился собственной, но ему странно представить нашу Ворону на дуэли.       Да, мой волк, будь уверен, твой Двор удивился куда сильнее!       — Франту, — Бранн по-прежнему спокойно пожимает плечами. — Раз у благих принято призывать к порядку дуэлью и прятать откровенное желание смерти под неоткровенное, я этим воспользовался. Франт пытался меня убить, даже очень пытался, а Финтан не одобрял меня и одобрял его, если я верно истолковал жесты лесного принца.       Мозаика перед внутренним взором Дея складывается в двойной портрет Фордгалла и Финтана, где один — отражение другого. Между ними серебристые стекляшки лезвий, стеклянно-красные реки жертвенной во имя власти крови, зеленые бутоны крон, скрывающих намерения в густой листве. И черно-серый силуэт взлетающей Вороны пока раскинул крылья выше лезвий. Дея смутно беспокоят таинственные кроны, но волк отвлекается на сбивчивый вздох Бранна под рукой, и картинка пропадает.       — Ты все сделал правильно, Бранн. Подставляться в наших пикировках с Домом Леса нельзя, это может оказаться смертельно опасно, а ты нужен нашему Дому живым! А мне — особенно!       Бранн окончательно успокаивается, изумрудные феи вьются, радуясь очередному неблагому решению благой загадки. За окнами сереют сумерки, светает, заводят свои ежеутренние песни разные птахи, роскошествуя так, будто по-настоящему наступает весна.       Некоторое время мой Дей и наш неблагой сидят в задумчивом молчании, каждый подытоживает для себя день и делает выводы, но если мой Дей решительно собирается выйти к своему королевству в скорейшем порядке, то к чему приходит Ворона, сказать трудно. Ну хоть каскадами не развлекается.       — Спасибо, просто Дей. Король Дей, я не хотел убивать твоего благого подданного, но он не оставил мне выбора. Если бы я пощадил его, клин между Домами продолжили бы вбивать активнее.       Да, мой волк, сильно яснее от его слов не становится.       — Мне жаль Франта, как жаль было бы всякого ши, — в задумчивом голосе Дея правда проскальзывает сочувствие, — но ты поступил правильно, Бранн, а Дом Леса, похоже, нуждается в хорошем назидании. И меня беспокоит, зачем они пытались тебя убить.       Неблагая Ворона по-прежнему спокойно пожимает плечами, окончательно расслабляясь:       — Затем же, зачем и все остальные, кто когда-либо хотел меня убить, — смотрит прямо в лицо моего волка, и мне кажется, видит его совершенно таким же, как до потери глаз, — я чем-то помешал.       Дей кивает и отвлекается, снова обращаясь к разговору целиком — и в мыслях, и в действиях.       — Я прошу тебя, Бранн, постарайся не терять из виду офицера Мэя. А если заметишь что-то подозрительное, сразу сообщай или ему, или мне, или Джареду. Вся эта свистопляска с друидами, Лесом и магией мне вовсе не нравится!       Бранн, которому тоже есть, что порассказать о друидах, магии и Лесе в неприглядных красках, молча соглашается с моим Деем, а за лоскутным воротником начинает звенеть и копошиться второе неблагое создание.       Фуф, мой Дей, да, раннее утро, вероятно, время фей! Особенно заполошных и нахальных!       Шайя стрелой вылетает из-под воротника Вороны, описывает восьмерку вокруг голов моих ши, заставляя Дея любопытно дернуться вслед за звуком, а Бранна — повести левым здоровым ухом.       — Пи-илик! Принц-король Дей! Пилик-пилик! Как я рада вас, пилик, видеть! — голубая фея просто рассыпает искры вокруг, звенит и пикирует с высоты в опасной близости от щеки моего Дея. — Я хотела вам, пилик, сообщить, пилик, что я!..       Требовательно зависает возле руки волка, на что Бранн сияет феями в ответ, берет Дея за кисть, переворачивает ладонью вверх, обустраивая Шайе площадку. Мой волк улыбается. Фея усаживается на широкую хваткую ладонь, свешивает ножки, болтая ими и изредка задевая тыльную сторону ладони.       — Я хотела вам сообщить, пилик, принц-король Дей, пилик, что ужасно вам, пилик, благодарна! — феечка аж подпрыгивает от радости на месте, заставляя моего волка усмехнуться более весело и явно.       А вот я не понимаю, что такого в ощущении подпрыгивающей на ладони неблагой феечки! Фуф! Маленькая охальница! Все бы ей возле волков виться!       — И за что же? — мой волк заинтригованно приподнимает брови, а вот Бранн рядом просто тихо улыбается, видимо, понимая логику Шайи, но не спеша раскрывать её секреты.       Как будто в этой крошечной головке может уместиться какая-то логика!       — Я вам, пилик, очень-очень-очень, пилик, признательна! — прикладывает ладошки к груди, хлопает ресничками так, будто мой волк может об этом знать. — Вы к нам, пилик, приставили та-акого симпатичного, пилик, офицера!       Бранн едва сдерживает смех, глядя на озадаченного Дея и благоговеющую Шайю, отворачивается, но мой волк все еще не убрал руку с плеча Вороны — и чувствует подрагивание. Наш король радостно хмыкает, представляя Мэя и Шайю, их знакомство и общение, аккуратно сводит ладонь в горсть, приближая к фее пальцы, чтобы погладить звенящее создание.       — Этот офицер Гво-как-его-дальше-я-забыла-пилик-мэй очень, пилик, симпатичный и, пилик, воспитанный! — фея голубеет явственнее от поглаживания большим пальцем моего волка по голове и болтает ножками еще энергичнее. — И такой, пилик, ответственный, что ну просто пилик! Он даже, пилик, от меня пытался, пилик, третьего-принца-Бранна, пилик, защищать!       — Вот об этом, Шайя, говорить не стоило, — Ворона улыбается, но старается принять строгий вид, — только представь, как отнесутся к несостоявшемуся подвигу офицера Г-вол-к-х-мэя остальные волки, если узнают, что он не может противостоять твоей магии?       — Ох, да, пилик, я не подумала, пилик, пообещайте, принц-король Дей, пилик, что никому не скажете! — Шайя таким же образом голубеет и от смущения.       — Не скажу, не скажу, — мой волк улыбается все шире. — Но ты правда атаковала Мэя магией? И вышла победителем?       — Еще как, пилик, правда! Только, пилик, вылетела! — подбоченившаяся фея гордо улыбается. — Я вылетела, пилик, победителем! А потом решила, пилик, помиловать офицера, а то он был такой, пилик, милый! Вот третий-принц-Бранн, пилик, там был! Он, пилик, подтвердит!       Мой волк с нескрываемым интересом поворачивается к Вороне.       — Что, прямо подтверждать, просто Дей? — Бранн веселится ничуть не меньше, в его голосе тоже звенят феи, но изумрудные. — Тогда подтверждаю, честью и силой подтверждаю, что Шайя офицера Г-вол-к-х-мэя победила и пощадила в честном бою.       — Вот так-то! Пилик! — теперь она раздувается от гордости.       И я не понимаю твоего восторга по этому поводу, мой Дей! Когда от гордости раздуваюсь я, ты так не реагируешь! Или реагируешь, как мне не нравится!       Фуф! Мальчишки! Феи! Неблагие! Фуф!       — Но как, скажи, Шайя, как ты смогла? — мой волк неподдельно заинтересован.       — Я, пилик, покажу! — Шайя голубеет аж до синевы, в глазах появляется озорной блеск, причесочка поправляется с самыми неблагими намерениями, ой, берегись, мой Дей! — Я покажу, пилик, только не совсем так, пилик!       Бранн, что-то уяснивший из всех приготовлений, слегка отворачивается, будто стесняясь, а феечка подлетает стремительно и целует моего Дея прямо между глаз! Я и на расстоянии от моего волка могу почувствовать, какая волна магии скрыта в простом жесте простой феи, чернота перед глазами расцвечивается искрами, как и у Мэя, а ощущение реальности обостряется настолько, что мой волк знает, где именно сейчас находится фея и даже где она будет через несколько мгновений.       — Вот примерно, пилик, так! — сама Шайя, хоть и поделилась магией, разгорается пуще, словно она не просто отдала заряд, но и приняла что-то взамен. — Перед настоящей библиотечной, пилик, феей, никто, пилик, не устоит!       — Шайя, не хвастайся, это некрасиво, — Бранн поворачивается к ней и моему Дею обратно, и теперь ясно, что в глазах его не смущение, а понимание, видимо, поцелуй феи все равно считается поцелуем, то есть делом личным и тайным. — Лучше разомни крылышки тут, а найдешь омелу, позови, но не садись на неё и не приближайся к ней.       Неблагая фея закладывает вокруг Дея красивый вираж, поддергивает курточку, серьезно кивает нашему неблагому и отправляется проверять королевские покои. Из коридорчика глухо рычит Грей, но крохотное создание с огромной наглостью (и куда в нее столько помещается?) это не пугает — Шайя издает радостный клич, устремляясь к псу навстречу.       И меня больше всего пугает, что Бранн, до сих пор не особо ладящий с Греем, на этот раз не беспокоится. Дей поворачивается туда, собираясь командовать псом, когда доносится умильное:       — А кто это, пилик, такой хороший охранник? А кто это, пилик, такой милый, пилик, молчун? А ты, пилик, не хочешь меня, пилик, покатать? Ну вот я же знала, пилик, знала, что хочешь!       До сих пор не воспринимающий истинно дружелюбно никого, кроме Дея и Лили, пёс утвердительно коротко гавкает, помахивает хвостом, не сбрасывая оседлавшую его феечку. Цокает когтями по полу, унося неблагую всадницу на обход.       Бранн качает головой, косится на Дея, нерешительно вздыхает, но все же уточняет, несмотря на сомнения:       — Скажи, король Дей, сколько ещё продлится твоё добровольное заключение? — логика Вороны как обычно не слишком благая.       — Отдых, Бранн, это был отдых! — Дей задумчиво покачивает ногой в такт своим мыслям. Они прыгают как маленькие волки, хоть разобрать их все, сидя на Бранне, трудновато. — А вот теперь начнется работа. И начнется прямо сегодня! Три дня у меня было по всем законам королевства, и по законам разума я должен показаться хоть сегодня. Мне не нравится то, что творится вокруг! Тут неспокойно! Мне нельзя оставаться вне видимости Двора дольше, это грозит неприятностями всем.       — Я так рад, что ты передумал, король Дей, — Ворона сдержанно радуется в своем стиле. — Король необходим своему королевству, это правда, но еще более ты необходим Алиенне. Она скоро проснется, магия полна предчувствием восхода.       — Я не передумал! Но мне нужно сделать безопасным тот мир, где она будет жить… — тон голоса моего Дея меняется, постепенно снижаясь и опускаясь до шепота.       Наш неблагой горестно заламывает брови, его, как и меня, удивляет непривычно тихий голос волка. И тем более, смысл сказанного.       — Но король Дей, свет солнца невозможно выносить без смягчающей прохлады тени, оно сожжет саму себя! Ты же был в пустыне, ты знаешь, нельзя оставлять солнце в одино…       Мой волк сжимает плечо Вороны, пожалуй, даже слишком сильно, Бранн не собирается замолкать, но Дей отрицательно качает головой, хмурясь и сурово поджимая губы.       Да, это решение серьезное и обжалованию не подлежит.       Ворона безрадостно вздыхает, соглашаясь на время, но его вид выражает непокорность вплоть до поднявшихся перьев — беседа явно не закончится на этом и будет продолжена.       Как нельзя кстати вылетает Шайя, сердито пиликая и сияя тёмно-голубым. Бранн хмурится, подается навстречу, встает, аккуратно выскользнув из-под руки моего Дея. Я чувствую в неблагом беспокойство другого рода, пока незнакомого.       Дей поднимается следом — любой непорядок вокруг и его дело тоже! Как бы он ни был рассержен сейчас.       — Шайя, что случилось, Шайя? — Бранн протягивает вперед сложенные вместе ладони, предлагая на них опуститься. — Отчего ты настолько сердита?       Ага, то есть смена тона сияния отражает перемену её настроения?       — Они! Пилик! Они! Да эта омела! Пилик!..       Фея топает ножкой, по её фигурке проходит волна черноты, будто тучка набежала на небо, сияние на мгновение становится сине-черным, Бранн подбирается как будто для боя.       — Они! Просто пилик! Я лучше покажу!       Сорвавшаяся с ладоней неблагого фея улетает в сторону спальни, Ворона торопится следом, а Дей, который прекрасно чует их обоих, не торопясь поспевает за ними на своих длинных бегательных ногах. Волк! Не больно-то убежишь от такого!       Сейчас вьюнки оплетают стены спальни как приличное благое растение, совершенно не магическое, ничуть не своевольное. Веточки с закрытыми бутонами слегка приподнимаются, словно обоняя ауру или что-то еще более слабо уловимое, колышутся в сторону неблагого, однако идущий следом Дей заставляет вьюнок потерять интерес к Вороне. Раз хозяин спальни здесь, жив и в сознании, можно положиться на него.       Бранн, обычно сторонящийся спальни, заходит туда быстро вслед за Шайей, проводящей его к углу, в котором уцелел небольшой комнатный стол, массивный и закрытый: проявление приверженности волков к основательности. Рядом рычит Грей, Шайя отчетливо переливается сине-черным.       Бранн хмурится, подходит ближе, а потом как будто натыкается на стену, с трудом выдыхает, отшатывается на шаг.       — В чем дело? — спрашивает Дей.       Мой волк и без того недоволен разговором о Лили и своих намерениях, так Бранн еще выразительно шипит от боли. А Ворона редко дает знать о том, что его беспокоит. Эта невидимая тварюга куснула нашего неблагого!       — Что случилось? — уже тревожно повторяет Дей.       — Там, за столом, — Бранн потирает высокий лоб, будто снова налетел на Советника со всего маху. На очень твердого и злого Советника. — Там очень большое их скопление, они не дадут подойти…       Мой Дей больше не дожидается никаких слов, в два шага оказывается у стола, не реагируя на удивленный вздох Вороны, хватает массивную столешницу обеими руками, с рычанием отрывает стол от пола, поднимает над головой, а потом с размаху бьет о стену.       Шайя, опять попросту голубая, озадаченно звенит из-за спины Бранна, невозмутимо сбрасывающего щепки со своего плеча.       Мой волк кивает сам себе, оборачивается, чутким ощущением мира улавливая какое-то колыхание.       Ох, мой Дей! Там, где до сего дня стоял стол, упруго выпрямляются темно-зеленые кустики омелы, тянущие листочки в твою сторону, поворачивающиеся за твоими движениями, следящие — я уверен в этом! — за твоими снами!       И как только я мог проглядеть! И как не заметил вьюнок? И почему не предупредил Бранн?       Хотя последний вопрос снимается, Бранн не заходил в спальню, не видел и не слышал спрятавшееся растение. Моя светлая госпожа тоже могла не ощутить, она любит Дея и обнимает весь мир, но она не всеведуща и не всемогуща. А я слишком отвлекался на преодоление вьюнковых завалов каждый раз, чтобы оглядываться.       — Спасибо, просто Дей. Теперь, я полагаю, можно исправить положение, не рискуя поджечь твои покои… — Ворона поднимает руку, под пальцами сверкает возникший из ниоткуда огонь, а стоит приложить его к стене, волшебная искра устремляется по прожилкам меж каменных блоков к злобному кусту.       Стоит пламени вцепиться в темную зелень, слегка напоминающую оттенком плащ того загадочного Флинна, раздается треск, искры летят во все стороны, Вороне приходится прикрыть глаза рукой. Любопытный волк не видит опасности, хочет податься вперед, но Грей предупреждающе рычит и жмется к ногам, а Бранн второй рукой успевает ухватить Дея за локоть и оттащить от пламени.       Мой волк! Ну что за привычка совать руки в огонь?       Куст и огонь как будто жарко спорят за место в этом мире, волны горячего воздуха становятся все злее, опаляют щеки, заставляют завернуться отдельные пряди волос на голове. Магия спорит с тем, что пожирает магию.       От очередного всполоха Бранн отворачивается, утыкаясь лицом в плечо моего Дея, волк прихватывает Ворону за шиворот, прижимая к себе крепче. Наконец, куст прогорает, напоследок опаляя внутренний взор каждого в этой комнате — вся компания отшатывается чуть назад. Снизу, вдоль пола, постепенно поднимаясь вверх, проходит поток теплого воздуха, слегка напомнивший по ощущениям крыло большой птицы.       Да, мой Дей, не стоит удивляться, колдовал-то наш неблагой.       По-прежнему не отходящий от тебя и твоего плеча неблагой.       — Эй, Бранн, ты чего? — мой волк проводит рукой по голове неблагого, натыкается на пару крупных щепок, небрежно смахивает их, освобождая волосы. Прихватывает неблагого за плечо, трясет. — Бра-а-анн?       — М-м-м? Что? Что случилось, просто Дей? — неблагой наконец отмирает, с трудом расцепляет сошедшиеся вокруг твоей руки пальцы. — Ты меня звал?       — Конечно, я тебя звал! Ты только что сжег целый куст этой треклятой омелы! И замер! Как будто заколдованный! — Дей уже не сердится, теперь он скорее обеспокоен. — Объясни!       Ворона отходит от моего волка, вытягивает на пробу руку в сторону бывшего куста, не встречает препятствий и шагает туда, к чернеющему на стене кругу.       — Это было не просто друидское волшебство, король Дей, там было что-то ещё, что-то не слишком благое, но точно не неблагое, — приседает на корточки и осторожно проводит по саже, растирает черный след между большим и указательным пальцами. — Что-то такое, что позволило разрастись и подкрасться в пределах замка. Как будто они тут гости.       — Но они действительно тут гости! — мой Дей хмурится, привставая одной босой ногой на другую и не теряя равновесия. — Друиды сейчас тут гости! Пусть нежеланные, незваные, нежданные, и все равно гости!       Позабытая за всеми тревогами Шайя неожиданно показывается из волос моего Дея. Видимо, это место показалось ей самым безопасным, чтобы переждать бурю. Ну конечно, уф!..       — Но пилик! Что же это за гости, пилик, которые хотят съесть хозяев! — сейчас ее сияние ровное и светло-голубое, как обычно. Никаких намеков на синь или черноту. – Это, пилик, как говорит третий-принц-Бранн, пилик…       — Невежливо, да, Шайя, так и есть, — мой волк складывает руки на груди, хмурясь и пытаясь вычислить другую возможную угрозу.       Бранн закономерно не замечает, что разговор касается и его тоже. Наш неблагой небывало увлечен рассматриванием останков сожженного растения.       Шайя легко вспархивает с головы моего волка, подлетает к Бранну, зависает между его носом и стеной, очевидно, обращая на себя его внимание.       — Ах, да, сейчас Шайя, сейчас, — Ворона рассеянно огибает светящуюся фею взглядом, продолжая исследовать стену.       — Пилик! — никогда бы не подумал, что такое возможно, но это звучит угрожающе. — Пилик-пилик, третий-принц-Бранн! Я по глазам вижу, что догадка у вас, пилик, уже есть! Скажите, и мы поищем, пилик, доказательства, пилик, вместе!       — Да-да, Шайя, сейчас, — рассеянный тон не меняется, мерцают изумрудные глаза, стена изучается самым пристальным образом.       Не особенно отличающийся терпением мой волк шагает к Бранну ближе, чтобы или забрать у того из-под носа Шайю, или встряхнуть самого неблагого, однако на этот шаг отзывается оставшийся в желобках кладки пепел.       Ворона вскидывает руку, перехватывая рыжие искры, гася их собственным лоскутным рукавом, а одна искорка бьется и ищет выход из воздушной ловушки, как будто светлячок в фонаре.       — Ну вот и доказательства, король Дей, Шайя, Луг, Грей, — озадаченный пёс приподнимает к Бранну морду край недоверчиво. — У нас тут образчик магии одного небезызвестного благого Дома. Их перепутать невозможно.       На эти слова искра разгорается злой осой, наливается не рыжим, а красным цветом. Я помню! Я помню такие оттенки заклинания, они были в ходу еще до Проклятья, когда Дом Леса, пожалуй, слишком часто ошивался возле Дома Солнца и облизывался на трон.       Хотя, пожалуй, момент не слишком показательный, Дом Леса примерно так себя и вел все то время, что вообще существовал. Однако я вспоминаю момент около двух тысяч лет назад — и возможно ли, что маг Дома Леса помогал друидам еще в те времена? Прорваться в Черный замок? Ши против ши на фоне войны с людьми?       — Дом Леса? — мой волк подозрительно принюхивается, и я не знаю как, но чувствует совершенно правильно. — Ты хочешь сказать, Бранн, что распространению омелы по замку способствовал кто-то из Дома Леса?       Бранн встряхивает воздушную ловушку, как обычную вазу, рассматривает искру, напоминая своего деда пристальностью взгляда, отвечает медленно:       — Я не хочу сказать, король Дей, — мой волк успевает раздраженно вздохнуть, когда Ворона договаривает, поводя ушками. — Я говорю: это магия Дома Леса. Более того, тебе будет интересно узнать, король Дей, что наложена на замок она была примерно две тысячи лет назад…       Дей расслабляет плечи — значит, это не нынешняя война. Вернее, переговоры.       — …а обновлена недели три назад, — Бранн снова встряхивает искру, наблюдая переход от бледно-рыжего к кроваво-красному. — Обновляли её гораздо слабее, чем создавали, но чтобы разбудить, сил хватило. Поэтому омелой оплетен не весь твой Дом сверху донизу, король Дей, а всего лишь некоторые стены.       — Всего лишь?! Да она чуть тебя не убила! — мой волк, получивший подтверждение самым невеселым догадкам, злится, не собираясь преуменьшать опасность.       — Это была случайность, король Дей. Мало кто пострадал от омелы столь сильно, друидам нужна постоянная пища, а не разовые пиры, — преувеличивать опасность, впрочем, Бранн тоже не дает.       Фуф, мой волк, как вы результативно проводите утро! Еще только-только показалось солнце над краем благих ёлок, а у вас уже бьется в воздушной ловушке вражеская магия, по спальне кружится пепел, гнездо омелы изничтожено, а Дом Леса поставлен под подозрение.       Всего одно благое утро!       Мой волк вздыхает так, будто слышит меня, приподнимает брови над серебристой повязкой, подходит к стене и Бранну ближе, но больше рыжих искр не вылетает. Неблагой радостно удерживает магическую пленницу в банке, словно мальчишка первую самостоятельно пойманную рыбку.       — Надо сообщить Джареду. Он знаком с политикой Дома Леса больше, чем на протяжении двух тысяч лет, он может знать или вспомнить что-нибудь, что нам пригодится, — мой волк рассуждает последовательно и разумно, даже не торопясь, как обычно.       — Это хорошая мысль, король Дей. Ваш зверь-Советник способен верно оценить почти любую перспективу: дальнюю и ближнюю, а уж знакомую точно, — Ворона приподнимает ушки радостно, в окружении Дома Волка врагами намечается брешь. — Надо только позвать его…       — Позвать кого?       Дей и Бранн одновременно оборачиваются, недоумение на их лицах написано очень большими буквами, а в дверях спальни стоит Советник собственной персоной и со сдержанным интересом обозревает беспорядок, созданный совместными усилиями благого и неблагого.       — Итак, кого вы собираетесь звать? — острый взгляд примечает все детали облика обоих ши.       Отдельно останавливается на копоти и щепках в образе Вороны, ободранных костяшках и опаленных прядях в образе Дея. Бьющаяся светлячком искра привлекает внимание Джареда в последнюю очередь, но приковывает намертво.       — Откуда это? Его не должно здесь быть!        Холодный Советник выходит за рамки своего образа, ноздри вздрагивают, губы растягиваются в улыбку, больше похожую на оскал. Выдыхает и заканчивает:       — Я же вытравил их еще тогда! Давно! — указующий перст находит бьющуюся теперь словно в страхе искру.       Бранн неосознанно прижимает ловушку к себе, укрывая не очень-то дружелюбную, но нужную искру от взгляда Советника. Джаред натыкается на перемазанные в пепле и саже руки Вороны, сощуривается сердито.       — И кто-нибудь мне объяснит, почему король Дей смотрится так, будто оборонялся от пламени и отбивался мебелью, а неблагой Бранн — словно атаковал пламенем и укрывался от мебели?       Ворона растерянно оглядывает руки и лицо Дея, опускает взгляд к своим ладоням, вынимает свободной рукой вонзившуюся в шов между лоскутами длинную щепку и отбрасывает в кучку, оставшуюся от крепкого до недавнего времени стола. Дей приглаживает волосы, усмехается во все зубы, подбоченивается, но раскрывать секреты утренней разминки не спешит.       — Довольно самонадеянно, король Дей. Вы же знаете, все тайное рано или поздно становится явным! — Джаред наполовину одобрительно, наполовину недовольно блестит серыми глазами. — Пусть вы не сознаетесь в этом, но откуда у вас, во имя старых богов, взялась искра давнего заклятья?       — Это чрезвычайно занимательная история! — мой Дей хлопает Ворону по плечам с размаху, и тот тоже улыбается, легко и тихо. — И я обязательно поведаю ее тебе, Джаред, в месте поуютнее, желательно, в твоем кабинете!       Советник недоверчиво поворачивает голову боком:       — Следует ли это понимать, что ваш отдых после коронации подошел к концу? Вы готовы принять свой Двор, как он принял вас?       — Именно так и следует это понимать.        Мой волк разве что не скалится, он доволен и зол. Странное сочетание, но не для этого Дома.       Джаред еще раз оглядывает покои и радостно пошевелившего ушками неблагого с новым интересом: что бы здесь ни произошло, король Дей готов выйти к своему Дому и Двору. А это стоит многого. Даже предположительно замешанного во всех темных и темнейших делах и делишках неблагого.       — Прошу вас следовать за мной, мой король.       Сапоги Джареда отчетливо стучат, пропечатывая шаг, выводя моего волка и нашего неблагого к новым неприятностям. И новой жизни.