Мир открывается

      Он крепко сжимает руку – это до невозможности тепло и приятно – и тянет за собой в воду. Волны касаются ног.       –Оно не такое холодное,– мягко улыбнулся Дилюк, оглядывая песок.       –У нашего берега самое тёплое море,– ответил ему Чжун Ли и потянул чуть дальше в воду. Края штанов обоих мужчин намокли, но это была именно их прихоть. Медленными шагами, буквально сцепившись пальцами, они направились вдоль берега неведомо куда в комфортном молчании, наслаждаясь посвистыванием птиц и шёпотом приходящей волны.       Это всё напоминало Дилюку детство. Сознание прямо рисовало картину Мондштадтского озера, брата, который снова едва сдерживая смех брызгался водой, уйму ракушек, распиханных по карманам. Тепло чужого тела расслабляло и правда позволяло предаться воспоминаниям. И будто специально под ногами сверкнула ракушка, Дилюк замер перед ней, кажется, на пару секунд, но этого хватило, чтобы Чжун Ли, не задаваясь вопросами, опустил руку в воду и приподнес её мужчине.       Пальцами Рагнвиндр обхватил это маленькое "сокровище" из прошлого и, по привычке, оглядел на наличие сколов и трещин.       –Смотри, Дилюк! Целая-целая!– кричал Кэйя в паре метров от него. –Точно тебе говорю! –А ну покажи...– и впрямь, целая. И большая, почти с ладонь. Сердце неприятно кольнуло: Дилюк хотел найти именно такую, но первым сделал это брат. Впрочем, в следующую же секунду вспомнились слова отца и мальчик развеял любые сомнения. –Красивая. –Поставим её на полку в спальне. Я считаю, день удался. Пойдëм? –А если попробуем найти вторую? Вопрос, кажется, обескуражил Кэйю. –Зачем? –Я тоже,– отведя глаза, признался мальчик. –Такую хочу. Смех брата заставил постыдиться еще больше. Дилюк вспыхнул и отвернулся совсем, чтобы не показывать ни обиды на себя, ни красного лица. –Это будет наша. Общая. Идём, я ужасно проголодался! Мальчик тут же схватил его за руку и потянул за собой. Но почему-то братья остались на месте и улыбка Кэйи сменилась беспокойством на лице. Он потянулся к лицу брата, но остановился, так и не коснувшись. –Дилюк?– произнёс Кэйя голосом Чжун ли.       Воспоминания тут же рассеялись, и Дилюк понял, что они стоят там же, где нашли ракушку, и она сейчас лежит у него в руке, совершенно целая, без единой трещинки, а Чжун Ли стоит теперь перед ним, молча спрашивая разрешения прикоснуться. Момент – ладонь ложится на щеку, и Рагнвиндр позволяет себе прикрыть глаза.       –Ты можешь сказать,– намекнул Чжун, серьёзно и сосредоточено смотря на взволнованного мужчину. Но сейчас Дилюк не собирался ничего говорить. Он лишь улыбнулся и теперь уже сам потянул его за собой. Полным уверенности взглядом мужчина смотрел на Чжуна и вёл его просто вперёд.       –Если мы обогнем мыс, что там будет?       –Не хочешь узнать сам?       Дунул ветерок. Слабый. В Ли Юэ он обосновался в горах и едва ли затрагивал берега. Двое мужчин шли по волнам, изредка глядя друг на друга. В воде играли блики уходящего солнца, а две ладони всё крепче сжимались, соприкасались плечи, шаг становился более медленным, постепенно голова Дилюка коснулась чужого плеча. Как же было хорошо. Внутри бушевало что-то, что мужчина назвал бы вдохновением, но, увы, он не был ни бардом, ни поэтом или музыкантом, и не ему понимать бушующий всплеск. Но, главное, этот всплеск был и теперь пригрелся где-то на груди, пылая подобно закатному солнцу.       За мысом не было ничего удивительного. Разве что какое-то старое строение, теперь являвшееся лишь досками стояло неподалёку. Мужчины обосновались на камне, стоявшем наполовину в воде. Дилюк тут окончательно облокотился на спутника. Расплескивая ногами воду, он и впрямь по-ребячески нежился в объятиях. Уже смеркалось. Рагнвиндр поднял голову и взглянул в глаза Чжун Ли. Тот, видимо, всë это время не сводил взгляда с него. И в этих глазах цвета кор ляписа сейчас он увидел небо.       –Завтра утром я возвращаюсь, ты помнишь?– прорезал ночную тишину Дилюк.       –Не важно, где завтра мы будем с тобой.       И больше они не проронили ни слова. Оставаясь наедине, они лишь касались. Взглядами, улыбками, руками и душами, наслаждаясь незабвенным мгновением полного единства, без шума городов и своих собственных мыслей.       Мир теперь открывался для них двоих.