Игры в салки

      Дымовая занавеса. От неё слезятся глаза, пока неприятный запах забивает всевозможные рецепторы, концентрируя внимание на себе. Он умеет растворяться в атмосфере, оставляя после себя глупые записки, ведущие в никуда и содержащие самую бесполезную информацию, если таковая вообще имелась. Гепард оглядывается по сторонам, пока легкие горят от недостатка кислорода, заставляя приглушенно кашлять и рассуждать, куда мог подеваться этот подлец. «Почему ты просто не оставишь меня в покое…» — обреченно мелькает в голове мысль, пока туман медленно рассеивается, раскрывая всю суть вопроса. Следов на снегу нет. Сампо давно научился скрывать их, невзирая на погодные условия и спешку. Ощущение, словно он не стоял рядом только что, улыбаясь и лукаво поблескивая своими изумрудными глазами, наверняка раздумывая, как бы стащить что-то.       В шутку раньше его называли призраком. Теперь это походит на настоящий кошмар, превратившись в суровую реальность и невыносимую головную боль для всех стражников, которые не могут его схватить за хвост и прижать. Остальные только пожимают плечами, мол, а мы тут что можем сделать? Гепард не знает сам, как справляться с этим неуправляемым вихрем, особенно когда в очередной раз находит на поверхности рабочего стола аккуратно сложенный конвертик с очередной подсказкой в виде бесполезной шарады. Угадай, что это — походи здесь — покрутись против часовой стрелки три раза. Кто вообще будет заниматься такой ерундой, спросите вы?       Конечно же, один из потомков Ландау. Даже сейчас, оставшись наедине со своими думами посередине снежных полей, он явственно ощущает, как за ним наблюдают из-за кустов, не раскрывая личности. Очередная игра в кошки-мышки с последующим продолжением в виде пряток. Счёт три-два. Парень намерен выровнять эти чаши весов, а потому спокойно кладёт свой меч в ножны, рассчитывая потратить на поимку не более десяти минут, ибо проверку Запретной зоны ещё никто не отменял, как и поставку припасов в Подземье.       Ни звука. Тут даже чутьё особо не помогает прирожденное. Спина покрывается мурашками. Обычно Сампо не смеет нападать на Среброгривых стражников, прекрасно понимая, какие последствия его ожидают в противном случае. Голова рефлекторно поворачивается вслед за телом, прежде чем застывает. Пальцы чужие, едва касающиеся пульсирующей жилки, ощущаются на шее странно, когда темные волосы щекочут нервные окончания, а мужской голос едва достигает сознания. — Четыре в мою пользу, мистер Гепард. — смешок, заставляющий вздрогнуть.       Он перехватывает чужое запястье, перекидывает противника через колено на снежную целину, обездвиживая. Прижимает руки к голове, не переставая вглядываться в лисью улыбку, красиво расцветающую на бледном лице. Снежинка на кончике носа сразу же тает. А у Гепарда в голове что-то щёлкает, когда он замечает лукавый блеск знакомых изумрудов и расслабившееся тело под собой. — Только попробуй выкинуть какую-нибудь дурь. — предупреждает он, хмуря брови. Была бы возможность, Сампо, наверняка, поднял бы руки в обезоруживающем жесте, подшучивая над чрезмерной опасливостью командира. Вот только как тут по-другому? — Лежачих не бьют. — улыбается негодяй, даже не предпринимая попытку сопротивления. Очередная уловка, думает про себя Ландау, по инерции наклоняясь ближе. — Вы никогда не думали стать позировщиком, мистер Гепард? Ваши глаза действительно восхитительны. — Ты имеешь право хранить молчание, пока Верховная Правительница не вынесет свой приговор… — машинально продолжает свою официальную речь, прежде чем его перебивает смех преступника. Бархатный, завораживающий. Чарующий, заставляющий вновь задуматься, а не очередная уловка ли эта со стороны подозреваемого. — Серьезно? Какое дело Верховной Правительнице до простого меня — покладистого парня — Сампо Коски? И когда это мы успели перейти на «ты», мистер капитан? — усмехается вор, касаясь пальцами запястья, из-за чего мурашки пробегают по всему телу. — Вам холодно? — Именем Ландау, я… — Стой-стой-стой, обдумай все хорошенько и не клянись раньше времени, хорошо? Если ты поймаешь меня, то все кончится. — Что? — недоумение проступает на лице слишком явно, но даже так, противник не пользуется возможностью ускользнуть, продолжая утопать спиной в слое холодного снега. — Именно это мне и нужно. — Тогда почему ты продолжаешь сидеть на мне и не удосуживаешься надеть наручники, мистер полковник? — играется с терминами парень, напрочь сбивая с пути. — Сам посуди: у тебя самого кровь в жилах не стынет от возможности поймать меня?       Гепард умолкает. Смотрит прямо в эти хитрые глаза, на дне которых блестит что-то, отдалённо похожее на смешинки. Ощущение, словно в ловушку в этот раз угодил Ландау, а не хитрец, продолжающий удерживать власть в своих руках одними только бесполезными фразами. «Лучше не думать о его словах» — решает благоразумно парень, фиксируя одной рукой оба запястья над головой подозреваемого. Нет никакого смысла прислушиваться к его сладким речам, верно? И к тому, как странно колет в сердце, и к тому, каким взглядом его окидывает Сампо, продолжающий держать маску озорного вора. Что-то не так. Гепард чувствует это кончиками пальцев, прежде чем его скидывают на землю, нависая сверху, а голову окатывает физическим холодом.       Горячее дыхание на шее. Смешок куда-то в щеку, прежде чем появляется лицо собеседника, перенявшего позицию и решившего немного подменяться местами. Теперь это выглядит правильно: обескураженный командир Среброгривых стражников и радостный поимке своей добычи нарушитель, ласково оглаживающий выпирающие косточки запястье. «Его волосы все в снегу» — проскакивает глупая мысль в голове, пока бесконечные попытки выдержать взгляд раз за разом пускаются в топку. А ещё до жути хочется прикоснуться к снежинкам, запутавшимся в локонах. Усилие выбраться из ловушки перекрывается давлением на пах и ладони, все глубже увязающие в снегу. — Ну что, мистер Гепард. — он резко сокращает расстояние между лицами, оставляя жалкие десятки сантиметров. — Что будете делать теперь? — Ты ведь понимаешь, какое наказание следует за неповиновение воли стражникам? Особенно высокопоставленным лицам. — хмурит брови парень, надеясь скрыть глупый румянец, так некстати расплывающийся по всему лицу.       Слишком жарко, слишком много — Сампо всегда был таким, забирающим все пространство и внимание себе, не оставляя даже жалких крошек. И сейчас, когда он властно сжимает руки, это чувствуется в десятки раз сильнее.       Какого дьявола он вообще терпит все эти поползновения? Продолжает вглядываться в знакомое и до боли родное лицо, изученное вдоль и поперёк за эти месяцы гонок. Гепард вспоминает все их «потасовки», какие больше походили на детские салочки и желание привлечь к себе желанное внимание. То, как по-глупому оставлял важные улики Сампо и как иногда пользовался своими обширными знаниями, дабы не дать подступить чуть ближе к правде и заведомо ложной цели. Очередные комплименты, дифирамбы под окнами, так некстати раздающиеся в ночной глуши. Осознание накрывает лавиной бедный мозг. Тот не успевает переварить всю полученную информацию за доли секунд, но Коски не торопит, продолжая любоваться мыслительными процессами, явно проступающими на бледном лице. «Когда в последний раз спал? Точно убить себя хочет» — вслух, конечно же, это не озвучивают. — Да в курсе я про эти ваши правила. Вот только — я слушаюсь вас, даже не убегаю, хотя мог бы обломать такое удовольствие и испариться в пространстве. Только скажи — и меня здесь уже не станет, мистер Ландау. — пальцы показательно перекатывают шарик с дымовой шашкой. — Я повторю свой вопрос ещё раз: ты действительно хочешь, чтобы я оставил после себя глупую записку с намеками и исчез? — Почему… — глубокий вдох. — почему ты делаешь это?       Сампо застывает. Он глупо моргает несколько раз, прежде чем свободная ладонь слегка касается подбородка, что остается незамеченным — настолько сильно увлечён мистер капитан своим соперником. В его руках нет клинка или любого другого оружия. Только тепло, которое рассеивается по всему телу с порывами ветра. Странно. — Риторический вопрос, я надеюсь? Вы несколько отвлекаете меня от моей работы, а я вас — от вашей. Ничего личного, только бизнес. — Только поэтому?.. — Вы не замёрзли? — ловко меняет тему хитрец. — Ну, знаете, снег и все такое. — опрометчиво взмахивает он рукой в пренебрежительном жесте, которую сразу же перехватывают.       Простое валяние в снегу. Раньше с Сервал зимой они увлекались этим каждую неделю после учебы в академии. Кто первый позволит себя уложить на лопатки — тот и проиграл. Только почему же это железное правило даёт трещины, стоит его приложить к такому странному, чудно́му человеку? Хватка на запястья ослабевает, даёт пространство для манёвров, пока Гепард возвращает все, кроме поплывшего разума, в первоначальное состояние. Приходится напрячься — Сампо уже вошёл во вкус, не намереваясь отдать трон случайному прохожему. Особенно если этот прохожий грозиться доложить на тебя Верховной Правительнице. — Гадство! — хмурит брови соперник, вновь оказавшись прижатым к снежному одеялу. — Ну почему я не ходил на тренировки, сейчас бы… — Хватит, я понял. — Что ты понял? Что мне действительно стоит немного прокачать выносливость? Это и так ясно, парень.       Гепард усмехается, замечая брешь в напускной формальности. Без этого официоза Сампо больше похож на расстроенного мальчишку, чей трюк так не удался. Рука тянется бессознательно к темным волосами, приглаживает взъерошенные локоны, отдавая покалыванием в пальцах от снега. Очередная снежинка падает на кончик носа, заставляя фыркнуть от недовольства. Тело замирает под прикосновениями, расслабляется, незаметно погружаясь в объятия снежных хлопьев. Остается только вглядываться в блестящие малахиты, погружаться в пучину странных эмоций, не до конца понимая, что происходит.       Так странно… Думается первые несколько секунд, прежде чем он наклоняется ниже, учуяв странный, но до боли родной запах, едва ли не припадая губами к чужим губам. Сампо смотрит с каким-то призывом к действиям, продолжая изгибать брови в непонимании, попутно удерживаясь свободной (когда успел?) рукой за плечо. Пахнет корицей. Коричными булочками или чаем с корицей — без разницы. Гепард втягивает шумно запах, а после вздрагивает, осознавая происходящее. «Мда, не зря меня сестра называла настоящей собакой» — мысленно закатывает глаза юноша, откашливаясь для будущих реплик. Вот только после всего произошедшего слова идут с явной неохотой. Плечо слегка сжимают.       Отпустить? Риторический вопрос, улыбается парень, вспоминая произнесённые фразы в пустоту, пока мотает головой, пытаясь отогнать свои беспочвенные обвинения и возможные варианты развития событий. Улыбается, мягко, касаясь чужой щеки и легонько щипая кожу, получая недовольный возглас. А после встаёт с насиженного места, отряхивает колени от снега, поправляет накидку на броне, обводит взглядом местность и подаёт руку своему вроде-как-врагу. Странно. Это что-то ему напоминает до мурашек по коже. — Пошли, ветер усиливается.       Сампо косится на руку с налётом недоверия, прежде чем усмешка вновь прорезает настороженное лицо, разбавляя атмосферу. Крепкая хватка. Парень отряхивается от снега, чихает, по-детски морщась и утирая замёрзший нос. «Уверен?» — вопрос так и читается в его глазах, пока Ландау вновь принимает странное, несвойственное ему решение, кивая головой. Глубокий вдох, и он, не сдерживая никаких порывов, тянется к чужой макушке, по-смешному ероша волосы. Даже сердитый толчок в ребро и пыхтение под нос не убивает воцарившуюся атмосферу уюта. — Ничья? — спрашивает Гепард с улыбкой, продолжая шагать в сторону города. Коски хмурит брови, поглядывает на свои замёрзшие руки в перчатках, а после шутливо касается открытой шеи, вынуждая вздрогнуть и прошипеть от контраста. — Теперь да.