phonography

      Петя многие части себя принимал. Сложный ребенок? Хорошо. Наркоман? Ладно. Гей? Жить можно. Рехаб? Ладно. Бывший наркоман? Ну хоть что-то хорошее! Со всем жить можно и обо все этом он мог любому незнакомому человеку в лицо заявить. Он иногда даже шутил: как жаль, что у меня СПИДа нет. Так прикольно было бы. Мне бы говорили: это потому ты в жопу ебешься. А я такой: нет, это потому что я наркоман!       Все он в себе принимал.       Кроме одного хобби, в котором себе долго признавался, и о котором своим даже самым близким любовникам не смог рассказать, хотя они, вероятно, может бы даже и одобрили его.       У Пети в жизни много менялось. Отношение к своей ориентации, любовники, квартиры, место работы и города. Все менялось, но это хобби было вечным.       И вот, ты вроде бывший наркоман, бывший майор ГУНКа, ныне простого захудалого Питерского наркоконтроля, как-то себе живешь жизнь, не трахаешься уже полгода, потому что просто не с кем. Днем проводишь допросы, заполняешь бумажки, бегаешь по рейдам и внедрениям. Надеваешь на себя тяжелую черную форму и шнуруешь берцы. Смотришь с напускной тяжестью, сжимаешь челюсти. Громко материшься, пошло шутишь.       А вечером, отмывшись, надеваешь на депилированные ноги (какое счастье, что никто из сослуживцев не заметил!) чулки, натягиваешь дорогущее тонкое платье и любуешься собой по два часа. Пете казалось, что он дни проводил в ожидании, когда придет домой, отмоется и сможет побыть вот так. Для него это был целый ритуал.       Сначала ужин, потом долгая ванная, и пахнуть надо, как все его попытки в гетеро-связи — сладкими духами и кокосовым бальзамом для губ. А потом тщательно выбирать, что и как надеть. У него был большой выбор: целая куча платьев, юбок, нижнего белья и чулок. Пару туфель на шпильке, но он с них падал, так что надевал только для фото. Ему нравилось то, как вуаль или шелк струился по коже, лаская, как ткань плотно облегала его талию и пышной юбкой расходилась от бедер вниз. Ему нравились кружевные узоры и полупрозрачная блестящая ткань. От своего вида он получал странную смесь от эйфории, чистой эстетики и возбуждения. Он мог рассматривать себя, томно гладить свою шею, плечи или ноги, а после — дрочить.       Ему горько было, что ни с кем этим не поделишься. В этом мире уже все обычно стало: геи, наркоманы, ананасовая пицца, полиамория и все такое. Никто тебя не осуждает. Но если ты надеваешь ночью платья…       А Петя же так старался! Все платья были дорогущие, очень красивые и качественные, сшиты по фигуре, он смотрелся в них, как мечта, как фантазия. Такое показывать хотелось! Но единственное, что он мог себе позволить — фото на соответствующих форумах без лица. Некоторые, с некой пикантной ноткой, он даже продавал за бешеные бабки. Спрос был что надо. Ну а как ему не быть? Тело у него как с картинки, как из самой смелой мечты, и эти дорогие, переливающиеся ткани, подчеркивающие лучшие изгибы, делающие тоньше, где нужно, длиннее, где надо.       Но даже в моменты, когда он делился собой в этом, он не чувствовал себя хорошо. Он чувствовал себя так, будто совершал какое-то грязное преступление.       Но не отказывал себе.       Он покупал юбки, кроп-топы, просто кружевные топы. Баловал себя кружевным бельем и длинными чулками. Даже покупка такого сопровождалась странными эмоциями: радостью, возбуждением и стыдом. Пару раз он порывался все это продать, выкинуть, но даже этого не мог сделать. Просто понимал, что купит новое, а потом будет только жалеть, что расстался с особыми моделями.       Так и жил он. Днем — громкий майор наркоконтроля, дающий подзатыльники и ржущий с анекдотов про говно, а вечером — тонкий и звонкий, красивый и нежный, просто целая больная фантазия.       Тошно было до ужаса. Вроде днем он «правильный», но хорошо себя не чувствует. Вечером он «неправильный» и чувствует себя не то слишком хорошо, не то слишком грязно.       Его маленький, шелковый секрет, струящийся по ногам…       …был таковым до скрипа двери и басистого:       — Э, Хазин, тут открыто было, я зашел, короче, вот де…       Петя в ужасе посмотрел на застывшего в проеме Игоря. Тот самый, со своими шутками про говно — несмешными, но Гром красивый, поэтому Петя смеялся — явный гомофоб, типичный патриархальный мужик, и пялился на Петю в полупрозрачном топе с широкими, почти летящими рукавами, с тонкой золотой вышивкой полумесяца на ткани, юбке, и выглядывающей из-под нее чулками.       Петя был готов к тому, что Игорь сейчас назовет его «пидор», в лучшем случае — плюнет на пол. В худшем — даст по морде. В ночном кошмаре Пети — расскажет завтра всем о том, что майорчик-то в переодевания сам с собой играет вечерами. Петя сглотнул, чувствуя, как бледнел. Он даже представить такое не мог! Бред же, бред!       Вместо ядовитого словца, Игорь прохрипел:       — Нихуя себе ты Хана Монтана, Петь. Днем майор, вечером поп-звезда?       Петя рассеяно моргнул, пока не понимая, то ли выдохнуть облегченно, то ли все-таки готовиться к удару. Смотрел на него Игорь откровенно охеревшим взглядом, но отвращения он в нем не видел. Подметил разве что легкий румянец на щеках, но кого б такая картина не смутила?!       — Да я эт… В споре проиграл другу. Во, заставил… — неловко оправдался Петя.       Игорь посмотрел на него, а после осмотрел диван, приподняв бровь. Петя глянул на него, сжав зубы, глядя на разбросанные на нем шмотки. Платья, топы и юбки.       — Эт тебе… тоже твой друг подогнал?.. — прохрипел Игорь, пройдя вперед и осматривая валяющиеся шмотки на диване.       — Это… подруги… — сглотнул Петя, оглядывая весь этот диван так, будто видел впервые.       — У вас с подругой размер одинаковый? Сидит так хорошо, не жмет… — Игорь снова осмотрел его и вот теперь — Петя готов был поклясться — он смотрел на него масляным, явно заинтересованным взглядом. Шок стал тихо отпускать.       — А что, шибко я толстый для ее размера? — он приподнял брови, ощутив, как румянец по щекам спустился к груди.       — Ну… на работе таким… мощным казался, — кивнул Игорь. — А ща смотрю… хрупкий такой, звонкий… Аж ребра торчат, а? Интересный ты, Петь…       — А что, нравится? — и, усмехнувшись, чуть отошел, показывая себя и вильнув бедрами. Игорь осмотрел его с головы до ног потемневшим, горящим взглядом. Он облизал сухие губы. Петя ощутил не просто облегчение. Он ощутил воодушевление!       — Охуеть как, Петь, нравится… Эт ты на онлифансе этом, да?..       Петя недовольно фыркнул, скуксил якобы недовольную мину.       — Думаешь, вот это… — он обрисовал себя движением руки, — продается?..       Игорь снова внимательно его осмотрел, в этот раз — очень внимательно. Жадным взглядом обрисовывал худые плечи, узкую грудь, оглядел торчащие розовые бусинки сосков из-под полупрозрачной ткани, выпирающие ребра и ямочку меж них, уходящую к впалому животу. Бедер у Пети совсем не было, зато были длинные стройные ноги.       — За много денег — да.       Петя фыркнул и все-таки сказал:       — Ладно, угадал.       Игорь поднял на него взгляд с искрой сомнения.       — Значит, онлифанс?       — Нет конечно. Дядь, я как викторианская дама — никто больше голой лодыжки не видел.       — Да? А как тогда?       Петя пожал плечами, поправив сползающий рукав топа.       — А что? Подзаработать хочешь?       — Нет. Купить.       Петя издал тихий смешок и лукаво на него посмотрел.       — А вы, смотрю, любитель.       — Ценитель, — гордо сказал Игорь, жадно его оглядывая, облизывая сухие губы. Выглядел, словно зверь, который очень-очень хотел накинуться, но держал сам себя на коротком поводке.       Петя закусил губу и снова вильнул бедрами. Подол юбки дернулся, на секунду открывая голую кожу над полоской чулок.       — А вы за чем пришли, товарищ майор? — Петя наиграно хлопнул глазами, вытянув губы.       Игорь неловко посмотрел на папку в своей руке.       — Да я эт, попросили пере… — потом замолчал, посмотрел на Петю заинтересованно и сказал: — Да вызов на вас, товарищ. Говорят, сбыт тут всякий…       — Наркотиков? — Петя снова хлопнул глазами, теребя ткань топа у плеча, то оголяя его, то снова натягивая. Ткань и так тонкая была, почти прозрачная, все видно, но Игорь все равно за этим жестом следил потемневшими глазами. Сглотнул гулко и снова посмотрел Пете в глаза.       — Никак нет. Порнографии. А может и наркотиков, раз уж вы о них заговорили…       Петя сморщил нос и вскинул брови, оглядел Игоря с напускным отвращением.       — Вы за кого меня принимаете?       Петя игриво ему улыбнулся, а внутри едва не задрожал в восторге. Он о Игоре даже не мечтал, всегда считал его гетеро и гомофобом. Ну на лице же написано: патриархал обыкновенный. А тут вот, стоит и маслянистым взглядом Петю облизывает, кажется, что и раньше облизывал, а Петя так поверил в то, что Игорю он не интересен, что даже не замечал. Его ошибка, конечно.       — Ну, это мы ща узнаем… Мне вас обыскать надо.       — Руки помойте сначала, тащ майор, — бросил Петя, брезгливо ткнув в него пальцем.       Игорь, однако, серьезно закивал. Ну конечно, Петя же пахнет, как пахли все девчонки, когда Игорь их зажимал по углам до армии (и немножко во время). Тут это… аккуратно надо, с любовью, и уж точно помыть руки! Игорь снова сглотнул, руки едва не дрожали. Пиздец. Он ж о Пете… Он на его лик святой дрочил же как месяц, но у Пети был такой святой образ натурала, что почти стыдно. А тут вон… Юбку уже задрать перед Игорем готов. При чем буквально. Вытерев руки, скинул кепку в прихожей и, пройдя в гостиную, скомандовал приказным тоном:       — Лицом к стене, руки вверх.       Петя аж вздрогнул, но тут же послушался. Член под тканью белья стоял, хоть гвозди забивай, пачкая ткань в смазке. Не слушаться было нельзя. Хотя слушаться тоже сложно — Пете казалось, что он прям так и кончит. Он развернулся, руки — на стену. Он так же раньше командовал, и так же других ставил, а сейчас вот, сам…       Игорь встал сзади и хрипло выдохнул. А Петя поплыл: от его присутствия, жара и запаха. А уж когда Игорь сразу собственнически руки на грудь уложил тонко взвизгнул. Игорь аж замер, но по тому, как Петя прильнул задницей к нему, решил продолжать. Он прижался к нему, навалился почти, прижав тяжестью своего тела, и нежно погладил грудь. Ткань была приятная, нежная, но грудь под ней — еще нежнее, чувствительнее. Игорь тут же сжал меж пальцев соски, и Петя застонал, откинув голову назад, на его плечо.       — Не, ну такая чувствительность тела… Вы может под экстази? — хрипел Игорь ему на ухо, жадно вылизывая его и кусая мочку.       — Да нет… Под вами… — выстонал Петя. Подушечки пальцев у Игоря грубоватые, натруженные будто, но ласкали так, что голову срывало. Петю же никто полгода уже не трогал, и хорошо было — охуеть как.       Игорь вылизывал ухо и шею, мацая большим ладонями грудь — гладил, тер и пощипывал соски. Отстал, только когда Петя тихо захныкал, и спустился ладонями ниже. Провел ими по впалому животу, по худым бокам, приласкал манящий изгиб поясницы и сжал в ладонях круглые ягодицы. Петя громко выдохнул и выгнулся сильнее, уткнувшись носом в шею Игоря и укусив его.       — Это что, сопротивление полиции? — захрипел Игорь, и, лапая одной рукой его задницу, другую завел под юбку, ласково погладив меж ног. Петя сладко застонал ему на ухо.       — Да какое тут… ох… сопротивление… — Петя часто задышал, притираясь о его ладонь. — А знаете… знаете, где нарики бывают прячут всякое… запрещенное?       — Как тут не знать, — хмыкнул Игорь и тут же залез пальцами под белье и потер дырку. Петя вздрогнул и застонал. В голове туманно было, ноги не держали. А уж когда Игорь вжался в него своим пахом и Петя ощутил его каменный стояк… — А че ж вы мокрый такой, а?..       — Я… — Петя смолк, даже не зная, как сказать. Как объяснить, что у него в планах было после небольшой фотосессии тут же выебать себя игрушкой? И что до этого он в ванной корячился, и сейчас готов к обороне?.. Он выдохнул. — Магия, товарищ майор. Но гарантирую, что смазан и растянут. Знаете… чтоб стафф получше входил…       Игорь тихо хмыкнул и вошел сразу тремя пальцами. Петя громко застонал, сжавшись на его пальцах и пройдясь ногтями по обоям. О Господи, пиздец… Какой же пиздец, как ему хорошо… Игорь так пах, был таким горячим. Одной рукой везде наглаживал и лапал его, другой — трахал пальцами. Найдя простату, мягко помассировал ее и начал двигать пальцами в этом направлении.       Петя уткнулся лбом в стену и завыл, сжимаясь. Запустил руку в белье и принялся дрочить себе — жестко, сильно, грубо. Перед глазами аж помутнело, он громко застонал, но Игорь, внезапно, взял его за запястье, отстранив.       — Стоять, гражданочка… — захрипел он. — За основание себе пережми, кончишь на моем хере, понял?       Петя в ответ только жалостливо застонал и закивал.       Пальцы вышли с пошлым чпоком, Игорь завозился сзади. Звякнул молнией, зашуршала ткань штанов и Петя сладко застонал, закрыв глаза, когда Игорь пару раз шлепнул его тяжелым членом меж ягодиц. Поводил головкой по дырке и спросил:       — Смазка где?       — В ванной… — пролепетал Петя.       Игорь проматерился, оба они понимали, что никто до ванной не дойдет.       — Да давай так, быстро же? Или ты что, полчаса ебать меня собрался?       — Хочешь потом полчаса? — спросил Игорь у него на ухо.       Петя закусил губу и, глянув на него через плечо, сказал:       — Хочу.       Игорь усмехнулся и кивнул. Пристроился сзади удобнее. Петя дело говорил: их обоих хорошо если на минуту хватит, Игорь боялся, что и то раньше кончит. Он схватил Петю за волосы и нагнул еще сильнее.       — Вставай раком, — скомандовал он и Петя послушался, выгнувшись в пояснице и нагнувшись. Игорь откинул полы юбки, открывая заманчиво круглые ягодицы. Оттянув кружевное белье, он оглядел расслабленную дырку.       Игорь аккуратно сплюнул на нее, растер слюну, после, сплюнув на пальцы, растер по своему члену. Выдохнул грустно: Петька на своей очаровательной круглой жопе потом еще пару дней сидеть не сможет…       И вошел. Петя заорал, откинув голову назад и широко раскрыв глаза. Игорь испугался, замер, и Петя снова закричал:       — Хули встал, блять, тебя еще ебаться учить?!       Игорь фыркнул, резко схватил его за руки и, заломив за спиной, сжав его запястье в своем кулаке, начал толкаться, входя глубокими, жесткими, быстрыми движениями. Петя кричал, стонал и скулил. Ноги у него дрожали, стоял он вообще на честном слове, едва не провисая на хватке Игоря сзади. Член входил туго, и от этого у Игоря перед глазами темнело от удовольствия. Дырка у Пети была, что надо — тугая, жадная и хорошо разработанная. Игорю охуеть, как нравилось загонять в него быстрыми, широкими движениями.       Петя кричал, пару раз бился головой о стену на особо сильных толчках, закатывая глаза от удовольствия и шептал всякий бред, от которого у Игоря уши краснели.       Петя кончил с таким пронзительным воем, что Игорь забоялся, что ща реально полицию вызовут. Петя орал не так, будто его трахали, а будто его резали. Игорь вышел и, все еще сжимая руки почти безвольно повисшего Пети, который уткнулся щекой в стену, принялся додрачивать себе. Близко к оргазму, он опустил взгляд на раскрытую, расстраханную дырку и снова вошел. Петя взвизгнул, застонал и дернулся бедрами навстречу. Игорь догнал оргазм за пару движений, входя до основания и кончив глубоко внутрь. Петя тихо захныкал, сжимаясь возле него.       Игорь прохрипел, еле соображая:       — Держи в себе, ок?       Петя согласно кивнул головой и Игорь аккуратно вышел. Петя тут же сжался, а Игорь, с заходящимся сердцем и шумом в ушах, аккуратно натянул обратно белье и опустил подол юбки. Навалился на Петю, прижимая к стене, и обняв его за живот. Носом уткнулся в его шею, горячо дыша и лениво покусывая. Петю аж трясло в его руках, и Игорь довольно усмехнулся.       Спустя минуту, когда звон в ушах пропал, Петя прошептал:       — Вандал… Я тут… Шмотки вон какие, красивый весь, а ты меня… как блядь дешевую спермой накачал…       — Так ты и играл блядь дешевую?..       — Неважно, — фыркнул Петя.       — Хочешь, мы ща отойдем, помоешься, переоденешься и будешь играть невинную девственницу?       Петя неловко потоптался, продолжая сжимать, чувствуя в себе горячую, липкую сперму Игоря. От этого приятно теплело меж бедер возбуждение. Он рвано выдохнул:       — Хочу-у-у.       — Класс… А у тебя есть… Что-то такое белое, кружевное, легкое?..       Петя замер, а после, посмотрев на Игоря через плечо, лукаво улыбнулся.       — Есть.       Игорь сглотнул:       — Наденешь?..       — Только если дашь посидеть в этом на твоем лице.       — Дам, — тут же закивал Игорь. Несмотря на то, что он только что кончил, глаза у него снова темнели от возбуждения.       — Договорились. Тогда отцепись от меня, дикарь, дай даме освежиться.       Игорь снова кивнул и спешно отпрянул от него. Петя подмигнул ему и, вильнув бедрами, гордой походкой, будто это не его только что отодрали у стены, как блядь, и не его сейчас снова будут трахать во все щели, удалился в ванную. И там широко улыбнулся, осознав, что нашел себе не только классного любовника, но и любителя всех этих переодеваний.       Петя испытал еще один оргазм. Моральный.       А Игорь, неловко заправив член в штаны, присел на край дивана, сглотнув, не веря своему счастью. Да, ради Пети он может и полчаса постараться, и час, если Петя попросит… В куче шмоток игриво выглядывала кружевная подвязка на бедро. Игорь решил, что и ее попросит надеть…