Вкус мёда и серы

Роберт Сингер всегда был стойким, всегда имел все качества настоящего профессионала и человека, знающего свое дело, даже несмотря на все трудности. В особенности одного напыщенного выскочки, который всеми силами старался превратить жизнь дворецкого в ад или сделать то, что не удавалось долгое время никому — растопить сердце ворчливого алкоголика. Последнее, кстати, бородатого совершенно не устраивало. Он даже и не мог вообразить себе, что кто-то займет его искалеченную душу после покойной Карен, чтобы кто-то полюбил его так, как любила его она. Поэтому максимально огородил себя от нежелательных личностей и от всякой нечисти. Почему, спросите вы, именно прислуга? Так я отвечу: Сингеру нужна была спокойная пенсия. Но не то чтобы он был готов просиживать свой зад на диване и смотреть какое-то засаленное телешоу для мамочек про то, как две шаболды не поделили мужика, и теперь он подал на них в суд за то, что одна продала его дом, другая трахалась с его сыном или ещё, что ещё хуже — пропивать свое полное одиночество, которое с каждым днём всё больше съедало его изнутри, заставляя все больше косить глаза на револьвер в его руке. До того, как он все бросил, у него была отдушина — охота. Вампиры, вендиго, вервульфы, оборотни, демоны и многое другое отродье, которые бродят и ищут кем полакомиться среди цивилизованных, ни о чем не подозревающих людей. Но это занятие было более чем опасно, смертельно опасно, ведь каждый день мог быть последним, а хоть Бобби и привык к смерти дышащей ему в спину, всё-таки чертовски боялся её. Честно говоря, Бобби всегда хотел быть «нормальным», чтобы волноваться, что ты просрочил штраф за парковку, а не за очередной ебанный апокалипсис, из-за которого всегда хочется пустить себе пулю в лоб, только чтобы не видеть, как мир уверенно и верно катится в тартарары. И как его мальчики каждый раз борются с нежитью хуже предыдущей, и каждый раз это заканчивается чей-то смертью и не всегда смертью врага. Зачастую смертью их близких. Роберт больше не мог вынести этого. Он попросту устал, поэтому и сделал такой выбор. Осуждать его никто не осмелился, да и никто не думал в общем-то. Все понимали его и он за это был благодарен. Конечно он будет помогать им, будет искать информацию в своей библиотеке как в старые добрые, но участвовать — нет. С их образом жизни многие хотели уйти в «нормальную» жизнь, но никому не удавалось, по крайней мере никому из круга Бобби, дак пусть хоть он попытается, может что из этого и выйдет. Дни в поместье рыжей ведьмы по имени Ровена Маклауд шли хорошо, а после того, как она наняла туда Бобби они вообще стали идеальны. Казалось этот мужчина был создан для того, что руководить кем-то, но конечно же не без изъянов: бывший охотник был не в ее вкусе, а именно по этому признаку все остальные парнишки в ее доме были молоды и красивы, да и заставить его что-то сделать против принципов было почти невозможно из-за скверного характера, но это был скорее плюс, потому что чтобы управлять прислугой надо иметь хорошие навыки командования, строгость и остроумие, поэтому Ровена смирилась и больше не донимала Сингера. Вскоре у них сложились более менее дружеско-деловые отношения, что не могло не радовать обоих. Но такая идиллия продолжалась до момента, когда на землю поместья Маклауд не ступил черноволосый полноватый мужчина в дорогом, на вид, черном костюме, с короткими, торчащими в разные стороны волосами. В первую же их встречу в нос Сингера ударил сладкий запах духов, когда он открыл дверь гостю, и не то, чтобы это было мимолётное дуновение, это был целый ураган приторности. Как будто он вылил на себя весь флакон, а потом купил ещё один и попрыскался с ног до головы. Но всё-таки, чуткий нюх охотника на нечисть учуял что-то ещё, что скрывалось под всем этим душистым амбре дорогого парфюма, что именно охотник не понял, потому что обоняние забил запах сладкой дряни. Пока Сингер скитался в своих ощущениях, даже не замечая как откровенно пялился на гостя, тонкие губы оного, медленно расплывающиеся в обворожительно хитрую ухмылку и красивые, хитрющие глаза медового цвета, которые блеснули увидя нового обывателя особняка, тут же оценивающе пробежались по всему облику Роберта, который вышел из оцепенения спустя минуту, замечая этот пронизывающий взгляд. Сразу стало не по себе, ощущалось как будто этот пижон полез руками ощупывать его тело и костюм, любезно купленный Ровеной, (ибо его другой наряд, который он приберегал для игры «притворись копом», совершенно не подходил под стиль особняка, естественно, по словам самой ведьмы) поэтому под одеждой пробежали толпы мурашей. Бобби поежился и нахмурился, пожелав скорейшего отъезда отсюда этого фрика. И тут неожиданно этот странный подал голос, спустя несколько минут: — Лапуля, мы так и будем раздевать друг друга взглядами или ты меня сразу в постель затащишь? — от такого Бобби совсем немного охуел и ещё несколько секунд обдумывал что это сейчас было. Голос черноволосого был мягкий, басовый с хрипотцой ужасно шел мужчине, но одновременно наглый и притворственно сладкий, что аж врезать по этой наглой роже захотелось, но риск потерять работу был сильнее, поэтому он, с закатыванием глаз, просто отошёл, пропуская во внутрь темноволосого, ворча себе под нос ругательства. Пижон, как только войдя внутрь, сразу же пошел по лестнице вверх, как будто это его дом и живёт он тут как минимум несколько лет, что показалось странным. Напоследок подмигнул старому охотнику и пропал за поворотом. Его желания по поводу отъезда этого чудика не сбылись, мало того он решил тут прописаться окончательно. Каждый ебанный день этот Кроули доставал Сингера больше, чем вообще кто-либо за всю жизнь. Он прикапывался ко всему, что бы бородатый не делал, со своей тонкой натурой педанта ему нужно было сделать все по своему и чтобы все стояло на местах, где до этого не стояло, но он поставил, почему? Потому что эта сука имеет слишком раздутое мнение о своей персоне. Принцесса нашлась. Лучше бы заткнул свой болтливый рот, иначе Бобби за свои действия не ручается. Очень скоро постоянное присутствие где-то болтливой задницы просто вымораживало бородатого и находиться рядом становилось все больше невозможно, поэтому чтобы избежать встречи с ним он научился отличать запах мелкого сученыша от других за несколько метров и ретироваться в любое другое место, главное без всяких черноволосых гадов. Потому что никто не купается блять в ванне, наполненной духами, а по ощущениям он это делал каждый день. Или это делалось, чтобы выесть глаза охотника, что скорей всего так и было. С того месяца у этого демона (а это был именно демон, потому что Бобби наконец-то понял что скрывает Кроули под своей тонной туалетной воды — запах серы) вошло в привычку доводить дворецкого до стояка всякими выходками и способами. Да, он понимал, что это нечисть. Да, он понимал, что это не правильно. И нет, он не будет оправдываться, почему при виде этого выкидыша ада сердце на секунду замирает, а потом бьётся с двойной скоростью, попадая прямо по члену. Ему бы самому привести свои мысли в порядок и ответить на все свои вопросы. Один из них это то, что Роберт понять не мог где он так провинился, чтобы заиметь себе личного напыщенного выскочку с шилом в причинном месте. До того момента, когда этот ублюдок не врезался в его губы своими, когда «случайно» упал с лестницы прям в объятия Бобби. Надо же было так подгадать момент. Сингер более чем уверен, что выстрелил бы, будь у него при себе его дробовик, но… зачем-то ответил на этот странный, внезапный порыв. Их поцелуй был скорее похож на конкурс «кто больше съест лицо оппонента», но менее горячим он от этого не стал. Сингера будоражили эти укусы и чертовски сладкие губы со вкусом чего-то медового и терпкого, а Фергуса эта мохнатая борода и горячий язык в его рту. Да он даже не мог и представить, что такой исход получится в итоге от его не большой (как он думал) шалости, с целью подтолкнуть этого ворчливого мужчину к чему-то такому, но эффект получился до фееричных звёзд в зажмуренных глазах. Поэтому он подхватил руками рыжую голову, лохматя окончательно наспех сделанную (вообще это был просто зачес расчёской назад) причёску, чувствуя на своей талии сильные руки, отчаянно прижимающие Кроули к себе. Это было так чувственно, так проникновенно, так пронизывающе до самого его мертвого сердца, до самых темных уголков его прогнившей насквозь души, что он бы так и стоял, и бесконечно целовался с этим неряшливым охотником. Но так до коликов на кончиках пальцев обидно отстраняться и слышать потом какие-то нелепые отговорки и ворчания по типу «это не правильно» или «так не должно быть» и блаблабла. И так горько смотреть вслед в широкую спину, уходящему неуверенному в себе и своих чувствах, человеку. Тогда Маклауд решил, что будет действовать радикально, как кстати почувствовав в чужих штанах твердый бугорок. А в своих и подавно. Вот тогда Сингер понял, глядя в эти медовые широко распахнутые глаза в свете солнца, светящиеся из витража на лестнице, где они стояли, что черт имеет на него виды, этого бы только глухой и слепой не понял бы. А еще, что в груди разлилось приятное тепло, как-будто разбили кувшин с водой, и покалывание, которое уходило прямо вниз и вызывало смешанные чувства ко всему происходящему. Тогда он тупо сбежал, убежал от своих чувств, от того, что хранил в своем сердце под замком для Карен, как будто она вот-вот на днях должна воскреснуть. Роберт слепо верил, что если силой затолкать в подвал огромный ком чувств и эмоций, то станет легче. Стало легче, когда потерял ключ. Только он не предусмотрел, что все замки со временем изнашиваются и сейчас произошло именно это. Он сорвался и сейчас, закрывшись в своей комнате, Бобби уткнулся лбом в дверь, пытаясь унять частое дыхание и бешеное сердцебиение. Которое по его ощущениям ушло прямо в мозг и там стучит, требуя вернуться, требуя начать всё заново, с чистого листа, но охотник не готов, совсем не готов, он только начал жить без постоянного риска для жизни и сейчас опять его затягивает в какое-то дерьмо, из которого потом хуй выберешься. Он не готов потерять ещё кого-то, иначе его наспех заклеенная старым скотчем душа не выдержит и давно забытый дома револьвер придёт в действие. Только вот почему сейчас в его лысоватой голове всплывают эти губы с ноткой чего-то сладко-обжигающего, похожее на виски, эти мягкие бока, которых так приятно прижимать к себе, юркий язык в… О, боже, Роберт-мать-твою-Сингер! Может он давно сошел с ума, а эта бестия его персональный глюк? Так, всё, пора завязывать. Он обязательно об этом подумает на досуге, но не сейчас. Так прошел год с того момента, как Роберт поцеловал Кроули. За это время почти ничего не изменилось, разве что отношение к демону. Сингер теперь не сторонился его, наверное смирился с тем, что красноглазый вечно будет где-то рядом и наматывать его нервы на локоть, пока их у бородатого не останется совершенно ни капли. Они так и не говорили про тот поцелуй, точнее Роберт хотел, но по его мнению король сделок (как он сам себя назвал) как будто забыл о том, что между ними произошло. Понял он это потому, что на следующий день Кроули, как не в чем не бывало подошёл к поливавшему цветы Бобби и заговорил о чем-то своём. Не изменилось ровным счётом ничего. И в конце концов решил, что это простая случайность. Ну, поцеловались и поцеловались, что теперь замуж сразу выходить что ли. Не маленькие ведь, в конце концов одному из них перевалило за 60, а другому вообще за 300. Только вот последний так просто сдаваться не собирался, просто ему нужно было время, чтобы осуществить свой план, но и ещё, чтобы бородатый предмет его интереса привык к его обществу. Вот что действительно волновало Бобби так это то, что он понять не мог, почему этого напыщенного пижона держали в поместье. За его выходки его надо было выгнать со всеми своими дорогими костюмами и галстуками ко всем чертям собачьим ещё в прошлом году, когда он разбил одну из дорогих ваз хозяйки. Как-то Бобби решил спросить напрямую у Ровены, но она только отмахнулась и сказала, что не сильно уж эта ваза была дорога ей. Это было более чем удивительно, ведь ведьма очень ценила свой старинный хлам и приказывала буквально сдувать с него пылинки. От мисс Маклауд Бобби вышел с ещё большими вопросами. Ответы на которых могут быть только в его библиотеке, поэтому он решил взять не большой отгул и съездить домой, чтобы покопаться в фолиантах и выяснить кто вообще такой этот Кроули. Вскоре Роберт приехал обратно в особняк с полной разочарования и непонимания головой, потому что не нашел совершенно ничего, как будто этот Кроули никогда и не существовал. Хотя всё-таки кое-что он выяснил, так это его настоящее имя — Фергус Родерик Маклауд, это было более чем странно, ведь он уже знает одну ведьму с такой фамилией. Из этого следовал новый вопрос: кем являются Ровена и Фергус друг другу? Родственники? Замужняя пара? Думая об этом всю дорогу от его берлоги, до особняка, занявшую примерно пол дня ходу, даже не заметил как уже идёт по главной дороге к двери. Пока Бобби Сингер отсутствовал, в поместье произошли некоторые изменения. В облике в общем-то ничего не изменилось, только вот как только он подошёл к главному входу, на него выскочил и чуть ли не сбил с ног, как будто от чего-то или кого-то бежал, паренёк, который тоже работал тут и убирался в комнатах, звали его кажется Теренс. Хороший парень, смышлёный, добродушный, только вот сейчас на нем не было лица, из-за чего охотник насторожился и непременно спросил: — Теренс? Что с тобой? Ты как будто призрака увидел, — усмехаясь сказал Роберт, поправляя чудом не спавшую с головы излюбленную кепку. Это высказывание было более чем бессмысленно, ведь охотник по своей привычке давно обезопасил особняк от призраков, ангелов и от демонов (но от последних пришлось убрать, ведь одна хитрая задница решила здесь поселиться). Кстати о демоне, не успел Теренс и слова сказать, как в проеме открытой двери появилась рогатая персона, от вида которого у бородатого непроизвольно открылся рот и глаза на лоб полезли. Выглядел король обмана мягко сказать вызывающе: в платье горничной и с туфлями на высоком каблуке. Ещё больше настораживал вызывал свиток в его руке, который он тут же спрятал за спиной, как только завидев охотника. Папирус был предназначен для Теренса, но тот сразу же спрятался за спину охотника, а значит сделка может быть сорвана, что неимоверно огорчало красноглазого, поэтому он закатил глаза и нервозно вздохнул. Король всегда добивается того, что ему нужно и Кроули отступать не намерен. Поэтому натянул свою ухмылку снова и шагнул навстречу со словами: — Птенчик, не прячься, мы же уже все решили, не прилично вот так убегать от деловых переговоров, — фальшиво сладко протянул демон, наклоняя голову вбок, заглядывая за Бобби, совершенно не обращая на него внимание, как будто Роберт это стена, за которой спрятался мальчик. Только вот «стену» это не устроило, он наконец-то перестал прожигать взглядом одеяния этого сукина сына и щёлкнул затвором револьвера, который всегда носил с собой, направив на черта в юбке. — Отстал от мальчишки и отошёл на два метра, иначе нашпигую тебя свинцом, да так, что срать не сможешь, — угрожающе пробасил рыжий, чуть ли не утыкая Кроули прям в глаз стволом. Максимально пытался сделать вид, что ему совершенно всё равно, в чем этот клоун одет, но похоже всё он не смог утаить от проницательных темных глаз напротив, ибо предмет его разглядываний педантично стряхнул с рукавов несуществующие пылинки и поправил ободок на голове, который скорее вызывал смех и нелепо смотрелся на лысеющей лохматой макушке Короля. Демон наконец-то обратил внимание на пушку, около своего лица и поднял два почти черных омута дёгтя на ее хозяина. Они оба предстали в новом свете и в новой одежде для друг друга, что было весьма необычно. Для Кроули образ Роберта показался таким уютным, обычным, без матушкиных изысканных костюмов, пропитанных противным лоском и вычурностью, от которого Фергусу блевать хотелось. Такой Бобби задел что-то внутри торгаша и в очередной раз заставил волну приятных мурашек вновь начать свой ход, разливаясь в тепло, не сравнимой с адским пламенем в его сердце. С виду ничего такого не произошло, никто не должен знать, что Кроули оттаял под гнетом неряшливого, не стриженного охотника, но всё-таки кое-что случилось: настроение его повысилось. — Не думаю, что м-... Ровена будет рада услышать стрельбу в ее доме, но если ты конечно хочешь получить выговор, то можешь нашпиговать меня чем только душа пожелает, — сделав акцент голосом на слове «нашпиговать» и поднял руки вверх, согнув в локтях, на уровне своей головы и изобразил самую невинную мордашку, на которую только способен, но впоследствии она все-равно превратилась в самую самодовольную рожу, как будто он знал, что прав, в прочем это было и так видно по чуть растерявшемуся взгляду морщинистых глаз. Вероятно это была его лучшая эмоция, которую он надевает в особых случаях или для еще одной маленькой победы над старым охотником в их стычках. — Боже, будь так добр заткнуть свой рот. У нас с ней договоренность: стрелять при особых случаях и ты это именно этот случай. — О, так я для тебя кто-то особенный? — услышав со стороны только смешок, кажется, глаза Бобби ещё пуще закатились за свои орбиты. И когда только он привык к вечному сарказму этого подлеца? Обернулся, чтобы проверить Теренса, и хоть как-то сменить тему, а его и след простыл. Огляделся и не заметил никого, кроме этой напыщенной фифы. — Он как три минуты назад убежал, лапуля, можешь убрать свой ствол, все равно ты никого им не напугаешь, — самоуверенности в голосе не занимать. Чопорно поправил юбку своего экстравагантного наряда и, подмигнув дворецкому, развернулся, качнув бёдрами, пошёл обратно в дом с появившейся в его руках радужной пушистой метелкой, вместо которой ранее был договор. Роберт же готов был взвыть, глядя на этого манерного короля сарказма, а потом придушить себя за то, что не удержался и опустил вниз глаза, увидя то, что заставило его ощутить лютое возбуждение и тягость в штанах. Сжал руки, утыкаясь короткими ногтями в ладонь, надеясь хоть так сделать себе хотя бы больно. Это на удивление не помогло, но хотя бы вернуло с небес на землю. Вовремя взял себя в руки, глубоко вздохнул и направился в дом, в свою комнату, чтобы переодеться, принять ледяной душ и вернуться к своим обязанностям, которых накопилось уйма за время его отлучки. Уже через четверть часа Роберт во все оружие, проходя мимо комнат персонала, заглядывал в каждую и посылал на все шесть букв, а именно «уборка» тех, кто либо спал, либо ленился в его отсутствие. Иногда он чувствовал, что работает не главным управляющим, а нянькой в детском саду. Вот ей-богу, за этими парнями нужен глаз да глаз, и будет просто счастье, что они все были бы чем-то заняты, то курить по десять человек ходят, то в туалете зависают. В общем, бывает такой геморрой, невольно задумаешься: а зачем вообще он сюда припёрся. Но в целом было не так уж и сложно, да и парни вроде не глупые. Со второго пинка своего товарища понимали, что подстригать кусты надо все, а не раз-два и обчелся, и мыть пол надо везде со специальным средством, а не только зал и одной тряпкой. Во время обхода, и в общем-то бессмысленного скитания по поместью, мужчина увидел странную картину в коридоре: у одной из стен увешанной картинами, рамками с фотографиями и другим барахлом, по скромному мнению Бобби, ненужному, находился наш обортыш сатаны, пытаясь достать до верхних полок, навалился на тумбочку. И не доставал, потому что по счастливой случайности или высшим силам фортуны, или кто там заправляет удачей, вышел чуть больше 170 сантиметров и даже на каблуках, которые одел он сегодня, выглядел ниже, чем сам охотник. Так что сейчас кряхтел и пыхтел, пытаясь пипидастром смахнуть пыль с верхних полок, ничего не уронив. Роберт решил понаблюдать за этим карликом и позлорадствовать, за все те случаи когда этот черт в костюме выводил бывшего охотника из себя. Но это продолжалось до тех пор, пока его взор не опустился ниже. В который раз Сингер чуть ли воздухом не подавился. Ох, Кроули конечно ещё тот мерзавец и знает как сделать так, чтобы у Бобби каждый раз горела шишка и из ушей шел пар, намереваясь взорвать ему мозг. И этот день не был исключением, сегодня он нарядился в костюм горничной, которого, кстати, и в помине не было в поместье, но этот ушлепок откуда-то его достал и причем своего размера. Сказать, что у него была модельная фигура, значит не сказать ничего. Это был среднестатистический мужчина, с красивой мордашкой (которую иногда неимоверно хотелось набить) и проницательными хитрыми глазами медового цвета, которые иногда становились тёмными дырами в особенно скверные моменты его настроения. И совсем не важно, что это не его тело, а оболочка, которую Кроули по своему хотению забрал себе, по крайней мере Роберту не хотелось думать об этом. В остальном ничем не отличался, но если знать как подать и знать все свои плюсы, то и мешок картошки можно сделать моделью. А Кроули знал и очень хорошо этим пользовался, но и ещё был извращенцем, каких свет не видел, в этом он тоже преуспел. Из-под юбки оного виднелись пухлые бёдра, обтянутые тканью черных чулков, и еле-еле прикрытый подолом платья зад, который явится на свет из-за простого дуновения ветра. Бобби молил самого бога, чтобы этот ветер не подул, но по какому-то противоположному желанию так сильно хотел этого. Выглядело чертовски по-блядски, а Кроули казалось бы это совершенно не волновало, он дальше боролся с пылью и совершенно не замечал мужчину, который уже вскипел, то ли от злости, что опять попался на эту уловку, то ли от накатившего и пробившего весь позвоночник нетерпения. Последней каплей было, чтобы сердце дворецкого сделало кульбит, а дыхание участилось, как-будто он пробежал марафон, было то, что Фергус закинул одну ногу на эту многострадальную тумбочку открывая ещё более вульгарный и возбуждающий одного бородатого алкоголика вид. Что касается самого Кроули, коварный адский плут с самого начала догадался, что за его пикантной частью тела наблюдают, более того, он сам подглядел такой момент, чтобы Бобби пошел именно в это крыло. Не зря же он сын самой могущественной ведьмы и знаком хотя бы с основами магии. Пронаблюдал искоса, когда старый охотник, сильно краснея и с недвусмысленной выпуклостью между ног, быстрым шагом скроется за углом, усмехаясь слез с тумбочки, тщательно отряхнулся от пыли, и неспеша пошёл за ним, стараясь не стучать каблуками по паркету. Проследил, пока Роберт с громким хлопком закроется в своей комнате и появился перед дверью. В руке сразу же появился конверт с красной сургучной печатью. Поднял руку, чтобы постучаться в дверь, как услышал за ней хрипы и шумное частое дыхание. Похоже, Роберт не выдержал всей пикантности недавнего спектакля, который устроил демон, и решил уединиться. Не стал мешать, хотя очень хотел увидеть дрожащего в возбуждении, отчаянно двигающего рукой чертовски сексуального мужчину. Увы, но сейчас не время, надо придерживаться своего изначального плана, так что просто просунул под дверь конверт и исчез, оставляя за собой не большую красную дымку. Комната бывшего охотника была не такая уж и уютная, выполнена была зелёных, что совершенно подходит Роберту, цветах. Он пока ещё не успел до конца облюбовать это место, ведь большую часть своего времени был на ногах. Но всё-таки что-то из вещей было, одно из них это несколько книг по демонологии, древние по ведьмам и дневник. Не то, чтобы он фанат вести ежедневники или девчачьи анкеты, в основном там заклинания и символы. Ещё самое первое, что бросается в глаза — это телефоны, много, стоящие на столе. От охотничьей жизни его вывело только место временного проживания, а так, все как обычно и статус «охотничьей справочной» старик совершенно не хочет бросать. Кто ж ещё будет отвечать на тупые вопросы совсем ещё зелёных охотников? Роберт сидел на кресле около кровати с опущенной вниз рукой, которая была испачкана в белых каплях собственного производства, а в другой держал пиво, вытащенной из мини бара, любезно подаренный Ровеной на день рождения. Поднес к губам охладительных напиток и промочил горло, не думая не о чем. В последнее время чем больше он думает, тем пуще потом у него голова болит, следовательно, чем больше он выпьет алкоголя, поэтому сейчас мысли протекали медленно и лениво. Тело ослабло из-за снятия напряжения, Сингер даже хотел наплевать на все и уснуть, но из дрёмы его вывел довольно различимый среди тишины шорох со стороны двери. Так как кресло было повернуто боком ко входу, то Сингеру пришлось поворачивать голову, точнее она просто упала набок. Затуманенный взгляд прицепился за белый конверт внизу, что насторожило бородатого, так это телефон стоящий на столе и сейчас не 19 век, чтобы письма отправлять. Это было довольно странно, поэтому и любопытно, так что ему пришлось застегнуть брюки хотя бы на пуговицу и доковылять до двери, подбирая таинственное письмо. Покрутил его в руках, не находя хоть каких-то признаков каких-то букв, тем самым в голове закралась мысль, что это может быть ловушка, что там какой-то порошок или другая ебулда, которая может его убить. Обмозговав все выходы, всё-таки решил открыть, не найдя там никаких признаков сверхъестественного или ведьмовских штучек, развернул бумагу, на ощупь очень приятную и плотную. Сингер никогда не видел таких красивых, каллиграфичных букв, он аж потрогал их, убедившись, что это не напечатано, из-за чего ещё больше был поражён. Надо же так написать всего лишь приглашение на уборку главного зала, у кого-то много свободного времени похоже. Внизу стояла подпись, Бобби расшифровал как Маклауд, он знал только двоих с такой фамилией, но вот только неужто эта привередливая принцесса решиться на добрую милость и согласится убрать зал к предстоящему банкету и обсудить меню, как и было сказано в записке. Да, форма отправки была более чем древней, но и Ровена была не молодой ведьмой, хотя с первого взгляда так сразу и не скажешь, так что она вполне себе могла отправить Сингеру письмо. Поэтому не видя тут ничего подозрительного, Бобби положил конверт на тумбочку и разделся, после плюхнулся спать, заводя будильник за полчаса до назначенного времени. А это была почти ночь сегодняшнего дня, и сил уже никаких не было, тем более там шляется дива на шпильках, которая не даст ему спокойно работать ни на секунду. И вот, Бобби Сингер уже не спеша спускается с лестницы со второго этажа на первый и подходит к назначенному месту их с рыжей переговорам. Надавливает и с характерным скрипом открывает массивные двери, шагая в помещение. — Ты меня зва-… — слова буквально застревают у Роберта в горле, а глаза лезут на лоб. Ох, не ту он картину ожидал увидеть: посередине кромешной тьмы стоит стол, на котором расставлены элементы романтического ужина, все по классике: фрукты, свечи, виски и два блюда. Сингер не разглядел их, ибо его взгляд прикован только к Кроули, который невозмутимо в тех же одеждах сидит на стуле и потягивает из стакана горячительный напиток. Как только демон соизволил метнуть на него пару обжигающих очей, Роберт резко развернулся, но прям перед его носом дверь с оглушительным хлопком закрылись. Сзади послышалось медленное цыканье и смешок. — Бобби, Бобби, Бобби, тебя не учили, что убегать с романтического ужина неприемлемо, м? — опуская руку, которой мгновенье назад щёлкнул и отпил виски, наблюдая за дальнейшими действиями «медведя» в его капкане. — Блять, письмо, это ты его написал, — отшатнулся от дверного проема и чуть ли не взвыл от своей проявленной тупости и беспомощности ситуации, поворачиваясь к королю обмана. — Хах, а кто ж ещё? Неужели ты подумал, что это Ровена? А ведь для этого даже ничего делать не пришлось, просто написать своим почерком от другого лица. Не думал, что будет так просто, — по-настоящему упивался своей (очередной) победой над охотником, на челе которого заземлилась пленительная ухмылка, ему так и хотелось подбавить бензина в огонь, разгорающийся в груди мужчины. — Что тебе надо, сволочь? — чуть ли не прорычал, сжав руки в кулаки. — Ух, как грубо, я просто хочу выпить с тобой и ничего более. — Чтобы я пил с такими как ты? Извольте идти нахуй или откуда ты там вылез, — огрызнулся дворецкий, чем вызвал только надменный смешок. — Ну, что ж, тогда тебе придется в любом случае просидеть здесь до самого утра со мной, так почему бы не скрасить это время за стаканом алкоголя, м? — взял рукой за горлышко целую бутылку и потряс перед собой. Что ж, перспектива радужная донельзя. С одной стороны просидеть всю ночь в кромешной темноте со свечами не есть давняя мечта Бобби, но с другой… ай, чтоб этого ебанного Кроули. Бородатый грузно вздохнул и с ворчанием уселся за противоположный стул, искоса сердито смотря, как чужая рука наливает ему в стакан коньяк. Такая ситуация его совершенно не устраивала, но ничего он поделать не мог, демон в какой раз крутил им как хотел, без возможности выбраться из западни. Только вот Сингер сам неосознанно позволял ему собой управлять, как будто хотел, чтобы его раздавили как мышь под прессом. От таких мыслей рука сама потянулась за стаканом, глотнув из него, кожей ощутил пронзительный демонический зырк. И как эта морда заулыбалась, увидя на небритом лице приятное удивление. — Ты чувствуешь? Этот приятный вкус, отдающий дубом, медом и фруктовыми нотками. Когда-нибудь ты полюбишь Крейг так же, как и я, — с удовольствием осушил свой рокс и добавил ещё себе, разваливаясь на стуле. Сингер, как ценитель пойла – как способ притупить боль горькой болью, так сказать клин клином вышивают чтобы потом эффект был такой, что тебя развезло на всю катушку. Крейг и правда приятно пить, только состояние после него такое, как будто ты весь день провалялся на диване в расслабленном виде, что впоследствии устал ничего не делать. От дешёвого можно отрезветь от дерьмого вкуса и продолжать пить долгое время, держа мозг в рабочем состоянии. Через некоторое время и определенное количество выпитого алкоголя они оба захмелели и даже готовы были на разговор. — Я не нашел ничего о твоей личности. — О, приятно, что ты заинтересовался моей скромной персоной. –…Но всё-таки кое-что я нашел, — после не большой паузы, поджав губы, опустил глаза в бокал, но после поднял взгляд, — Фергус. Всего одно слово. Иногда одного слова достаточно, чтобы убить кого-то, уничтожить все его естество, а Кроули заставило стереть самодовольное выражение с лица. И достаточно, чтобы услышать резкий хлопок — это лопнул стакан с Крейгом в руках демона, осколками впиваясь в его ладонь. Его глаза налились алым. В прямом смысле они стали кроваво-красные, с не большой, того же цвета, дымкой, исходящей с краев. Взор пригвоздил к спинке стула Роберта и только сейчас он понял с кем имеет дело. Охотник совсем забыл, что перед ним сидит сущность, способная убить одним взмахом руки. Стало трудно дышать, так как воздух стал наэлектризованном, как-будто он сейчас индейка на день благодарения, которую не примерно зажарят в духовке, а потом жадно съедят не оставляя ни кусочка. К горлу подступила липкая ниточка первобытного страха, заставившего глотнуть, его тело в миг стало большой неподвижной грудой камней, которую невозможно сдвинуть просто так. — Я — Кроули, Роберт, — его обычно приятный хрипучий бас звучал крайне некомфортно и зловеще, как будто сейчас дернешься и тебя разорвут. Бобби почти возненавидел своё полное имя из уст демонический сущности, которая смотрела на него, не моргая, сжигая его душу и тело в подвалах преисподней, как минимум мысленно. Инстинктивно медленно потянулся за пистолетом, протискивая пальцы между пиджаком и поясом штанов сзади. Кроули заметил краем глаза это движение и резко отвернулся, встал со стула и отошел подальше, с силой зажмурившись, унимая ярость в груди, дрожащими руками сжимал и разжимал кулаки, с одного которых всё ещё текла кровь, капая на паркет, но демона совершенно это не волновало. Охотник же ощутил, что стало легче и в воздухе спала душнота и жар, поэтому убрал ладонь со ствола, как только Кроули отвернулся от него, и бесшумно встал из-за стола. Почему-то почувствовал, что что-то царапает его под рёбрами, смотря в спину этой надувшейся особе, который кстати так и остался стоять с опущенной головой. Тихо чертыхнувшись, алкоголик подошёл к мужчине и встал сзади, не зная как помочь. Ощущал всем своим нутром, что надо это сделать, по-другому бы он был последней свиньёй и совесть бы съела его внутренности, поэтому просто обнял, положив руку на плечо, несильно сжал ткань этого чертового платья, будь оно неладно, наклонил голову, тыкнувшись виском в мягкую макушку. В словах он плох, и совершенно точно был бы конченным обрубком, поэтому в жестах было проще, особенно с тем, кто тоже не сильно дружил с пояснениями своих чувств и сдерживаем эмоций. Похоже, это подействовало, ибо уже через несколько минут напряжение в плече под пальцами спало и Кроули развернулся к нему лицом, обнял, прижался к груди человека, с улыбкой услышав его участившиеся сердцебиение. От такой прыти в груди застучало ещё пуще и он сгреб в крепких объятиях этого адского наглеца, утыкаясь носом в его плечо. Оба молчали, даже болтливый рот демона не подавал никаких звуков, но это не было неловко или неудобно, было только уютно и невероятно тепло. Они оба изголодались давно по крепким объятиям и им обоим это было жизненно необходимо. Маклауд осязал тяжёлое, частое дыхание грудной клетки Бобби на себе и вдруг осознал, как гром среди ясного неба, что влюблён. Его это так ошарашило, ведь раньше демон хотел от этого человека только секса и ничего больше, а тут внезапно появилась ощущение, копошащее где-то в кишках и здорово ударяло в мозг, получше всякого алкоголя. Это чувство было чуждо ему и забыто когда-то в раннем возрасте, когда он был ещё человеком, когда его любовь предали, променяв на жалкие три свиньи, а он ведь стоил все пять. И сейчас, спустя сотни лет, проведенных в самом безнравственном и мерзком, пристанищем боли, страха и злости месте, он наконец-то обрёл в озлобленной душе, оттенка запекшейся крови, частичку чего-то светлого и необъятного. Кроули и понятия не имел, что все ночи, когда он думал об охотнике, сидя у камина, в парке, на окне в вестибюле, и безбожно напиваясь, значили то, что он скучает, скучает по утру, когда снова увидит заросшую старую морду, который делает ранний обход поместья и будит охрану. Обычно в такие моменты он комментирует что-то глупое, всё, что угодно, только чтобы Сингер обратил на него внимание. И сейчас вдруг ему взбрело в его умную голову сделать то, о чем он воображал не один раз. Почему-то остро ощутил, что сейчас именно тот важный момент, когда Сингер как никогда открылся ему. Поэтому отпрянул от широкой груди охотника и поднял голову, чуть ли не сталкиваясь с носами, посмотрел прямо в темно-болотные глаза и замер. Так не хотелось отпускать это маленькое мягкое тело, но все-таки пришлось, потому что почувствовал небольшое шевеление, Роберт нехотя приподнял голову, поворачивая ее. Слишком поздно он осознал, что их лица находятся настолько близко друг к другу, что он чувствует на себе горячее частое дыхание демона. Ох, эти глаза, омуты дегтя с капелькой мёда, в которых растворится и пропадёт любой, кто увидит все существо сукина сына, но что заставило бородатого опешить, так это то, что сейчас Бобби увидел в них смятение? Никакой злобы, никакой маски наглого и притворственно сладко саркастичного пижона. Кроули как-будто метался в своих мыслях и чувствах, в непонимании что он сейчас делает и это было поистине уникально наблюдать. А потом случилось то, что он никак не смог предвидеть — король подался вперёд, вставая на носочки туфель, накрыл сухие губы своими. Борода щекотала лицо, но это совсем не мешало, даже наоборот. Это был поцелуй, наполненный нежностью и самой сильной любовью, не напористый, не такой жаркий, как в прошлый раз, но не менее будоражащий. Бес не напирал, предоставляя Роберту сделать выбор. Просто осторожно коснулся губами и снова остановился, после отстранился и с надеждой вгляделся в лицо напротив, не сильно сжимая костюм дворецкого, предвкушая приговор, который сделает человек. Сингер же просто завис с приоткрытым ртом, часто дыша, его сердце снова ушло в мозг и мешало нормально думать, стучало по черепной коробке и требовало того, чего мужчина затолкал далеко и надолго в свою душу. Но по какой-то иррациональной причине ничего не делал и просто тупо пялился, как остолоп. Как только конечности на его грудной клетке опустились вниз и демон хотел отойти, печально поникнув, у Роберта как-будто в голове упал занавес. Сейчас он не упустит момент, не убежит, как последний трус и гнида. О, нееет, он этого не сделает. Слишком долго держал себя в узде, не давал чувствам забрать его без остатка. Когда он увидел безграничную любовь и печаль в глазах от существа, которому также чужды подобные эмоции, хотя бы потому что он демон, в груди что-то болезненно защемило. Если бы он сейчас ушел, кто бы он был после этого? Хуже черта, который решился открыться какому-то человечишке. Поэтому мужчина прижал его к себе обратно за края одежды и впился совсем не хрупким, жгучим поцелуем, со всем своим голодом. Обхватил ладонью мясистый бок, а другой прошёлся по позвоночнику от поясницы до лопаток и зарылся в короткие пушистые волосы. Сейчас он как никто другой ощутил дурманящий, сводящий с ума запах не только духов, но и серы, почему-то именно сейчас он не показался таким омерзительным, скорее наоборот. Кроули же в свою очередь даже охнуть не успел, как был впечатан в сильное тело и стиснут в медвежьих объятиях, это так возбуждало его нутро, что реакция последовала соответствующая. На секунду его глаза округлились от неожиданности, да и ему надо отойти было от шока, но потом Фергус растворился в сладкой неге, обхватив шею мужчины руками, углубил поцелуй, заставляя Сингера открыть рот и впустить внутрь проворный язык, на что последний недовольно проворчал, в отместку сжал через юбку округлый зад и шлёпнул, но получил обратный эффект. Кроули мягко и скрипуче простонал в рот, усиливая свои манипуляции языком. Как же, этому адскому негоднику нравится смесь боли и наслаждения, Сингер мог бы догадаться. Ещё и лыбится, говнюк. Но даже не смотря на все свои ворчливые мысли, Роберту доставляло колоссальное удовольствие целоваться с демоном, он мог бы делать это вечно, только вот воздух-собака не бесконечный, поэтому пришлось с вздохом отстраниться. В голове, как-будто прошелся ураган, сметая все на своем пути, ни одной адекватной мысли, только лёгкое головокружение и тягость внизу живота. Если смотреть на Кроули, то он был похож на лохматого довольного кота, который тоже витал в облаках, смотря на охотника. — Ох, лапуля, это было… крышесносно. Не хочешь продолжить? — через минуту оживился с такими словами торгаш, отошел к столу, сбрасывая всё, что было на нем, и одним прыжком забрался на поверхность, по-блядски раздвигая ноги, от чего бородатого чуть ли инфаркт не схватил. — Боже, блять… — на выдохе прошипел через зубы и схватился за свою промежность, — прям тут что ли? А как же… — спросил обескураженный Сингер, подходя к демону, устраиваясь между его ногами. Ну что ж, если он решился на такой поступок, то чего тянуть? Он уже сам хотел этого. Почему бы не сделать с тем, кто только этого и хочет? По этой причине опустил руки на колени Кроули, проводя по ним вверх, пробуя гладкость его чулок. — Роберт, милый, мне приятно, что ты за меня волнуешься, но «мне» от того, что ты войдешь в меня ничего не будет, — положил руку на костяшки и передвинул на свою задницу, тем самым приближая лицо рыжего к своему, — И перестань изображать из себя девственницу, как-будто в первый раз трахаешься, — кокетливо съязвил бес, медленно провел по своим губам кончиком языка, дразня быка красной тряпкой, уголки которых сразу же поднялись вверх. На удивление это сработало. — Сделай одолжение, заткнись, — почти прорычал это в чужие губы. Появилось какое-то иррациональное желание заткнуть этого балабола поцелуем, доказать что-то ему, хотя он сам не понимал до конца что именно он собрался доказывать, но в крови бурлила возбуждение и злость, скорее не на Кроули, а на себя. Оставил эти размышления на потом, рывком подтянул к своему каменному члену мягкие бёдра, наваливаясь сверху, и присосался к тонким, со змеиной ухмылкой, устам. Теперь он не сдерживал себя, целовался страстно, прикусывая нижнюю губу, вызывая несдержанное мычание у Кроули тем временем залезая под подол платья и сильно хватая чужую эрекцию, слыша в ответ довольное шипение: — Боже, Сингер, не знал что ты поклонник БДСМ, — и в отместку сжал чужой орган рукой через штаны, начиная массировать, ловя каждый сдержанный вздох, наблюдая за бородатым лицом. Роберта опьянили эти движения, он в блаженной ломке припал к пульсирующей жилке на шее, прихватывая кожу зубами, в то время как мозолистой ладонью провел по паху Кроули, специально задевая его стояк, взялся за край кружевных трусов и потянул вниз, оставляя на одной из ног. Невольно хмыкая от вульгарности этого, хотя ему в общем-то безбожно похуй, пока он слышит эти томные вздохи и подрагивающие красные от укусов губы, которые соблазняюще открываются при очередном вдохе, Демон же времени зря не терял, пока Роберт увлеченно вымещал на нем свою злость и нетерпение после долгого времени отсутствия сексуального контакта, черт раздевал его, снимая все тряпки, так сильно воняющей присутствием своей матери, что казалось, что она прям тут рядом стоит над душой и в очередной раз выносит мозг. В какой то момент не выдержал и щёлкнул пальцами, и весь верх его любовника исчез, складываясь аккуратной стопочкой на стуле рядом. Резко почувствовав, что стало холодно Роберт открыл глаза, вытягивая себя из сладкой неги, и глянул вниз, поднимая одну бровь, после скептически посмотрел на невозмутимого демона, который преспокойно расстёгивал его ремень. — Хочешь во мне дыру прожечь? Лучше приступай побыстрее, иначе выйдешь отсюда только завтра, — промурчал в чужое ухо и обнял ногами за талию, прижимая член к себе, нетерпеливо трясь об него. — Гх, мелкий гаденыш, — глухо прошипел мужчина, почувствовав, как головка мазнула по кольцу мышц, но промазала, пройдясь дальше по двум мягким полушариям. Удобнее подтянул к себе распластавшегося на столе демонюгу и направил себя пальцами, прямо во влажный проход. Протискивался в жаркое нутро медленно, намеренно издеваясь над демонической сущностью под ним, который уже недовольно ворчал, притягивая ногами ближе таз Роберта. Последний в какой-то момент не выдержал, ибо сам уже невероятно хотел быстрее избавиться от эрекции в штанах, да и видеть, как стонет под ним этот напыщенный пижон отдельное удовольствие. Поэтому резко толкнулся, услышал сладкий полустон полухрип, проласкавший его слух, и до боли в пояснице вжался в тело. Схватился поудобнее за пышные бока, задирая юбку, и начал двигаться, набирая сразу хороший темп. Демон же расплылся по всему столу, не зная куда девать руки, он кладёт их на живот охотника, ведет вверх, безмолвно умоляя поцеловать его. Сингер не может проигнорировать эту немую просьбу, поэтому наклоняется, прижимая к груди «адскую горничную», и их языки снова сплетаются в жаре преисподней. Бородатый не перестает вдалбливаться, да так, что стол ходит ходуном от каждого шлепка тело об тело, раздающихся эхом в темном большом помещении. Эта немыслимо горячая какофония звуков заглушает боль в пояснице в силу своего уже давно не резвого возраста. Тело под ним метается и елозит, демон так и норовит свалиться на пол, но Бобби схватил того за талию, сжал ткань платья, крепко удерживая на месте. Похоже у Кроули не хватает сил, чтобы язвить, поэтому только и делает, что горячо шепчет имя мужчины и стонет в своё удовольствие, что неимоверно радует. Вскоре он почувствовал, что бедра сильно сводит в преддверии скорого окончания сия действа и вовремя слышит около уха свое имя чуть громче и скрипуче, чем другие его неразборчивые фразы, также ощущая, как бес мелко дрожит и сжимает плечо Сингера. Похоже он тоже сейчас кончит. Приподнявшись, Бобби заглянул в помутневшие глаза раскрасневшегося, растрепанного Кроули, так горячо хватая губами воздух, что от такого красивого зрелища внизу больновато кольнуло, из-за чего толкнулся в нутро с новой силой, с неистовой скоростью втрахивая в стол, приближая фееричный конец. Ладонь скользнула вниз по телу и остановилась на чужой плоти, берясь за ствол, стал двигать вверх-вниз высвобождающая новые порочные звуки от паскудника. В последний раз врезался в чужой анус и в следующий миг в глазах появились звёзды, а внизу как-будто что-то приятно взорвалось, растекаясь по всему телу сладким, приятным, умопомрачительным блаженством. Сразу захотелось упасть на кровать и отключиться, поэтому он сейчас вжался в шею короля и расслабился, прижимая его к себе. Бес откинул голову назад, обхватывая руками плечи и седой затылок, зарылся в мягкие пряди волос, массируя кожу головы. После такого мощного вскрика страшно было представить что с его голосовыми связками, хотя ему так по совместительству очень сильно посрать, всё равно демоническая регенерация штука быстрая. Его план по соблазнению этого алкоголика наконец был выполнен, спустя больше года, выполнен и он не мог победно счастливо не улыбаться. Особенно после такого нереального, отпадного, и другие более приличные синонимы к слову «охуенного», секса. Болтая ногой, свисающей со стола, демон приподнял голову, глядя на расположившегося на его груди и опустившего веки Сингера. Картина неимоверно умилила его, он даже комментировать это отказался, да и тормошить такого умиротворенного и поистине уютного мужчину совершенно не хотелось, наоборот хотелось до утра так пролежать. Однако Бобби сам нарушил эту атмосферу, открыл глаза и посмотрел перед собой в медовые, улыбающиеся с морщинками по бокам, очи и, что там говорить, улыбнулся тоже. — О, дорогой, ты такой привлекательный, когда улыбаешься. Делай это почаще, — кашлянул в сторону, удивлённо произнеся, — Оу, что с моим голосом? Ты вытрахал из меня все, что можно, можешь гордиться этим, — сам не узнал свой же голос, такой скрипучий и сломанный, ещё раз прокашлялся. Приподнялся на локтях так и оставаясь лежать с раздвинутыми ногами на столе, похоже и не собирался куда-то уходить. — Да, я этим очень горжусь. И нехер орать на всю округу, — хохотнув, сказал охотник и как бы он не хотел выходить из внутреннего тепла, но пришлось отойти, выскальзывая из ануса. Нахмурившись посмотрел вниз, но поднял брови вверх, взглянув на диву на столе, который, одним махом руки, очистил их от семени. Судя по сковавшему его лицо лёгкому отвращению, демон не был рад тому, что его оболочку запачкали, да и ощущение, что из тебя что-то вытекает не то, что ты хочешь чувствовать в принципе. Охотник буркнул под нос слова благодарности и задумался: — и что дальше? — Хм, может к тебе? — не дожидаясь ответа, они по одному щелчку пальцев оказались в комнате Роберта. Точнее Сингер с голым задом посреди комнаты, а Кроули расположился на кровати, хлопая рядом с ним, предлагая лечь рядом. Сказать, что Бобби охуел, не сказать ничего, голова стала закружиться от всех этих телепортаций и он просто доковылял до кровати со спущенными штанами и сел на кровать, берясь за голову. — Мать твою за ногу, ещё раз так сделаешь, я изгоню тебя нахер, и пошел вон из моей комнаты, — недовольно промычал и проморгался, унимая головокружение, ощутил на своих плечах чужие руки, а потом подбородок, но решил упрямо не замечать этот жест, даже отворачиваясь от наглого черта. — Да брось, мы только что трахнулись, позволь мне остаться у тебя, — тихо и басисто прошептал в ухо, сам поворачивая бородатое лицо обратно к себе. И вот опять два непримиримых взгляда схлестнулись между собой. Красноглазый вскоре перешёл в наступление: утянув за собой охотника, падая назад на кровать. На что последний только безнадежно вздохнул, принимая свое поражение. Ему после такого рандеву на столе в зале с самого начала хотелось упасть в кровать и заснуть, но в силу своей вредности, в которой он успел стать мастером гуру, просто не мог не по упрямится, сам не понимая почему. Снял с себя последнюю часть верхней одежды, вытолкав ее с кровати ногами на пол и укрылся одеялом, да и этого наглого негодника за одно. — Боже, да сними ты эти бабские тряпки, — не выдержал наконец Сингер, потому что этот улегся с ним прям так. — А я думал тебе нравятся «бабские тряпки», — усмехнулся Кроули, садясь на кровать и своими демоническими силами расстегнул молнию на спине, развязав фартук, снял одежду и туфли, кладя все на тумбочку аккуратной стопкой. Оставаясь только в чулках, причем только в них, ведь трусы остались одиноко лежать в зале под столом, где и были сняты. Проследил за взглядом Сингера, хихикнув, залез обратно на кровать. Протиснулся головой как кот между грудью и рукой мужчины и потерся щетиной об чужую растительность на лице, чуть ли не мурлыча, обхватывая рукой волосатую грудь, прикрывая глаза. Да, действительно такой облик голого демона заставил немного растеряться, ибо выглядел тот без пяти минут красиво, кто бы что там не говорил по поводу фигуры. Когда только тот улегся к нему, Бобби осознал, что больше не хочет отпускать его, прижимая его ближе за плечо. Как бы это не было сложно, он дал себе и Кроули шанс, и их сумасшедшему тандему. По крайней мере он наконец-то отпустил прошлое, отпустил Карен, разрешая остаться ей всего лишь приятным воспоминанием, не давая снова разрастаться в съедающий изнутри ком. Сейчас все будет хорошо, почему-то охотник уверен в этом. Только вот осталось ещё кое-что, что он должен узнать: — Эм, Кроули? — в ответ послышалось любопытное мычание и тут же пара глаз устремилась куда-то в район виска. — Ровена Маклауд, она ведь… — Моя мать, да. Знаешь, это не лучший момент, чтобы обсуждать мое не очень радужное детство, — демон сразу же помрачнел, только речь зашла о его матушке и ершисто огрызнулся. А у Бобби сразу же все отлегло, он аж выдохнул, думаю, он потом с удовольствием послушает эту увлекательную историю, а пока шепнул в макушку необычайно теплые для одного пижона слова извинений и чмокнул туда же. Прикрыл глаза и потихоньку проваливаясь в царство Морфея, под пристальным взглядом медовых глаз, в которых так и разливались янтарные реки любви с приятной толикой дёгтя. Ему предстояла ночь, полная размышлений, воспоминаний недавней их близости и любований мужчиной, который мирно спит под ним. Чувствую, это будет долгая ночь, но Кроули никуда не торопится, теперь он будет более чем медлителен, проживая полные любви годы в компании умного, смелого, немного ворчливого хрыща Бобби Сингера, но с такой доброй и чистой душой, которую сам Фергус никогда не имел и не обретёт. Им предстоит ещё узнать друг друга получше и потеряться в прекрасном ощущении необходимости в тепле и любви друг друга.