Лекарство

Иногда ему казалось, что эти кристаллы были всегда. Казалось, будто он родился уже с ними. Словно постепенно поглощающие его алмазные наросты на коже, стремящиеся захватить всю площадь его тела, превращая беднягу в никому не нужную драгоценную статую, были нормой. Но это болезнь. Процесс кристаллизации считали необратимым, ведь врачам и интересующимся данным феноменом учёным так ни разу и не удалось окончательно остановить заражение, не говоря уже о том, чтобы убрать кристаллы вовсе. Сами камни чувствительностью не обладали, а вот кожа под ними, походу, отдувалась за двоих, потому как любые попытки извлечь руду из тела человека приносили ему невыносимую боль, как если бы пострадавшему отрывали ногти или сдирали скальп. Невыносимая пытка. Единственное, что в итоге смогли сделать учёные – замедлить процесс, но и это не сильно воодушевляло, ведь помимо самой кристаллизации в организме замедлялись и все остальные процессы жизнеобеспечения. Говоря простым языком: человек постепенно превращался в овоща и доживал свою жизнь в таком состоянии, правда на несколько лет дольше, а в худшем случае впадал в кому. И, пожалуй, это стало бы настоящей катастрофой для человечества, если бы эта болезнь распространялась также быстро, как какой-нибудь грипп или лихорадка. Но людям повезло и кристаллы поражали минимальный процент населения – не больше 10%. А вот Саше не повезло оказаться одним из этой категории людей, обреченных на скорую смерть, ведь пострадавшие обычно не проживали дольше 25 лет и ещё реже 30. Ему было 19. На самом деле болезнь у него проявилась достаточно поздно, лет примерно в 10, но прогрессировала она с ужасающей скоростью. Так, в 16 он «лишился» левой руки. Конечно, он всё ещё мог контролировать её и выполнять какие-либо действия, вот только он не мог ей ничего почувствовать, да и сама по себе она стала тяжелее и чуть менее подвижной, поэтому не о какой мелкой моторики или кропотливой работе с её участием не могло быть и речи. Радовало хотя бы то, что алмаз, которым покрывалось его тело, был невероятно прочным камнем по своей природе и за безопасность уже 30% его тела на тот момент можно было не волноваться. Но чем старше парень становился, тем сложнее было скрывать алмазные наросты. О его болезни знали даже не все родственники, не говоря уже о друзьях, которым поведать такое и вовсе было страшно. Никому ведь не нужен друг или партнёр, который умрёт через несколько лет. К тому же, были и те, кто отказывался вникать во все подробности этого недуга и предпочёл самый лёгкий путь - ненависть. Кристальных людей в этом мире считали отбросами, ошибками, бесчувственными тварями, жалкими созданиями и так далее, у кого насколько хватало фантазии. Но однажды болезнь нанесла удар под дых. Парень тогда ещё долго стоял перед зеркалом, с неподдельным ужасом разглядывая бледно-голубую корку, тянувшуюся вверх по скуле от подбородка к виску. Драгоценный рельеф переливался и сверкал, ловя свет лампы в ванной комнате, и это можно было назвать красивым, даже великолепным зрелищем. Но в Сашиных глазах был только немой ужас. ТАКОЕ даже маской не прикроешь. Да вообще ничем! Теперь любой мог узнать всё, что так тщательно скрывалось годами, просто взглянув на него. И тогда он сорвался. Внутри будто что-то щёлкнуло, а затем сломалось вдребезги, острыми осколками впиваясь в плоть. Это была настоящая истерика, в порыве которой парень выпустил наружу, кажется, всё, что копилось в его душе все эти чёртовы годы. Сидя на полу, измученный и обессилевший, он смотрел себе под ноги, думая о том, что же ему теперь делать, как выходить на улицу, как вообще теперь показаться людям? А может ли он вообще теперь это сделать? Слёзы предательски заполняли глаза, размывая очертания комнаты, а в горле образовался ком, который хотелось проглотить, но не получалось. И тут его взгляд зацепило что-то фиолетовое. Он очень любил этот цвет, а потому усиленно стал пытаться сфокусировать зрение на ярком пятне. Им оказалась его худи тёмно-фиолетового цвета, вывалившаяся из корзины для белья, которую он пнул в порыве отчаяния. Повинуясь какому-то неизвестному порыву, парень взял её в руки, расправляя. И увидел, что его голубоватая алмазная рука очень хорошо сочетается с цветом его любимой одежды. Более того, они подчёркивали друг друга.

***

В тот же день он создал канал, окрестив себя Рудой, как в последствии и стали называть его друзья, а иногда и родители, в шутку конечно же. И это слало одним из самых лучших решений в его жизни. Со всеми ограничениями ушёл и страх быть раскрытым, более того, он сам сделал первый шаг, прекратив прятать кристаллы под длинной мешковатой одеждой. Он расцветал на глазах, открываясь людям, отдавал всего себя миру. Родители радовались таким положительным переменам, да и сам Руда был рад не меньше. И пускай ему осталось жить не больше 10 лет, но он не собирается провести их в одиночестве в углу собственной комнаты. И так слишком много времени потрачено впустую. Конечно, многие его друзья, близкие люди, которых он считал семьёй, отвернулись от него после такого внезапного выхода из шкафа. Он был готов к этому, хотя глубоко в душе всё же до последнего надеялся, что таких людей будет как можно меньше. Ну разве он виноват в том, что попал в число кристаллизованных! Радовало хотя бы то, что Домера и Зени эта новость ни сколько не смутила. Казалось, их вообще не волновала ни принадлежность друга к числу заболевших, ни его тело, покрытое алмазной коркой. Всё осталось, как прежде. Узнав об этом, Саше хотелось практически плакать от радости, сжимая в крепких объятьях первую попавшуюся под руку подушку. Слишком много уже успело случится между этой троицей, слишком много важных слов было сказано. Потерю кого-то из них он бы точно не пережил.. Руда поразительно ясно помнил реакцию каждого из них. Домер тогда ответил чуть ли не сразу, а размер сообщения был таким громадным, что соц. сети даже пришлось поделить его поровну, после чего оно смогло прогрузиться. И тогда Саша, кажется, действительно немного прослезился. Столько поддержки, честности и принятия пропитывало этот пост, что она практически выливалась за край телефона, впитываясь в открытые участки кожи невероятным теплом. Но в этом и был весь Серёжа. Зени же понадобилось чуть больше времени, потому что никак иначе его период молчания в несколько часов Саша объяснить не мог. Ох, сколько же нервов эти двое(а может и все трое) тогда пропустили сквозь пальцы. Руда может и не был из числа тревожных людей или любителей понакручивать себя, но в тот день он в полной мере ощутил, как всем этим людям тяжко живётся. Сюжеты в голове разворачивались как-будто без его участия, один хуже другого. Вот Зени пишет ему такое же по размерам сообщение, как у Серёжи, только на этот раз переполненное ненавистью злостью и отвращением, либо же просто молча кидает в чёрный список. Или, что ещё хуже, братья просто начинают его игнорировать. Так, словно никакой многолетней дружбы и вовсе не было, словно Руда для них ничего не значит, словно он просто ещё один фрик из этих треклятых 10%. Словно он для них больше никто. Но Зени присылает ему видео. Он присылает ему видео на, мать его, 10 минут, в котором они с Домером так тепло и открыто улыбаются ему, говоря о том, что всегда будут рядом, на его стороне, что бы ни случилось. Что никакая болезнь не сделает его хуже, что ничьи слова не заставят их поменять своё мнение и бросить такого замечательного и преданного друга. И Саша задыхается, чувствуя невыносимую тягучую боль под рёбрами, заполняющую его грудную клетку до краёв. Желание обнять, прижать к себе обоих и бесконечно шептать слова благодарности зашкаливает. Он чувствует себя абсолютным психом, но счастливым.