***
У Минхо нет компании друзей. Нет того, что бы удовлетворило его жажду жизни. Нет любящих родителей и карманных денег на любимое мороженое. Нет удовлетворительных оценок по базовым предметам. Получая места на танцевальных конкурсах, он ждёт подзатыльников за то, что тратит свое время зря: «Чем это тебе в будущем поможет? Думаешь, станцуешь что-нибудь и тебя сразу примут на работу?» А он и работать-то не шибко торопится. Ему бы поехать на край света и петь о несчастной любви. Сделать тату по всему телу и отправиться в космос. Покрасить волосы в фиолетовый и полететь с огромной высоты вниз, ощущая потоки ветра на молочной коже. Он никому ничего не расскажет. Пусть узнают сами, если действительно не насрать. Минхо в этот момент интересовало все и ничего одновременно. Ощущение безысходности и бессмысленности смешались в юной голове, ранее забитой хорошими оценками и чувством ответственности. Теперь в ней обустроилась пустота, защищавшая от насущных мыслей и проблем. Минхо не было страшно, нет. Но и удовлетворения от жизни он не ощущал. Любое действие имело последствие, которое не шибко меняло происходящее. Как и 10 лет назад, родители пекутся о успеваемости сына, а не о его переживаниях и страхах. Как и тогда, Минхо чувствует себя куклой. Все продумано наперед. Он может делать что вздумается, но все повернется так, что последствий это не возымеет. Он смирился. И пытается пользоваться этим знанием как может. Хочет ощутить то, что не дозволено, но удовлетворения не получает. Даже мороженое, которое ест и так с больным горлом, проходит режущим сладостью лезвием по внутренностям, из которых течет горькое разочарование.***
Чан не торопится, но и от взглядов хочет скрыться. В голове крутится одна пластинка, а на ней лишь скрипы и гром клавиш фортепиано. Он держит Минхо за руку крепко, в то же время нежно гладит внешнюю сторону ладони большим пальцем, не особо задумываясь о своих действиях. Голова повернута строго прямо, но глаза то и дело косятся на друга. Хотя, друга ли? С грохотом откатывается в сторону дверь школьного кабинета под номером тридцать семь, и, когда оба юноши заходят, так же быстро закрывается. У них окно между уроками, поэтому класс не скоро заглянет сюда. Чан садит Минхо на парту и обнимает, утыкаясь носом в шею, от которой распространяется шлейф нежных цветочных духов, а после в ключицы. Рубашка Ли тонкая, почти прозрачная. Дыхание Бана проходит сквозь нее, и холодный воздух попадает на кожу. По спине бегут мурашки. Минхо только сейчас замечает их до сих пор сцепленные руки, но ничего не говорит, лишь второй поглаживает Чана по спине. Аромат шоколадных волос дополняет их насыщенный каштановый цвет. Минхо носом ведёт до макушки и целует в мягкие кудрявые пряди. Невесомо, чтобы не спугнуть ни себя, ни Криса. Тот будто не замечает, прижимается корпусом ближе, и обнимает двумя руками, размеренно покачивая из стороны в сторону. Минхо улыбается, словно бездомный кот, нашедший дом. Но в глазах стоят слезы. Минхо запрокидывает голову, чтобы не рассечь щеки солёными дорожками. Но даже так не сдерживается. Всхлипы устремляются к потолку, отражаясь от стен и окон. Крис поднимает голову, внимательно смотрит в глаза, в нерешительности спрашивая разрешения. Минхо еле кивает в согласии, не ведая на что подписывается. Пускай. Крис не торопится, выжидает, склонив голову в безмолвной поддержке. Через мгновение его лицо вдруг приближается, и пухлые губы касаются век. Нежно, чуть касаясь кожи. Ресницы соленые, покрытые блестящими бусинами. Когда Минхо открывает глаза, Крис смотрит на него с нежностью, сжимая в своих ладонях чужие, вспотевшие от волнения. Улыбается мягко, будто не он только что целовал лучшего друга. Щеки Минхо покраснели. Губы шевелятся в попытке сказать что-то, но получается не сразу: — Крис, знаешь, ты мне нравишься… Ли опускает голову, пытаясь скрыть румянец, но волнение намного сильнее этих глупостей. Он поднимает глаза, в надежде увидеть там взаимность и нежную ласку, но получает лишь испуг и извинение. — Прости, ты меня не так понял, наверное. Я не из «этих». Просто… Помочь хотел. Вот. Прости, Минхо. Я не думаю, что… Чан говорит так, будто сам себе не верит. Но натянутая улыбка все-таки не сходит с лица, будто пытается уверить, что ничего страшного не произошло, что волноваться не о чем. У Чана в глазах стоят слезы, но он как может проглатывает их. Что-то в груди Ли ломается, лопается и разбивается. Хотя, стоило ожидать. Минхо не живёт в сказке и никогда не будет. Стоило смотреть на вещи трезво. Чан просто хотел успокоить, а вышло вот так. — Чан, все в порядке. Я в порядке. Прости, что сказал это. — Ничего страшного, Минхо, — Бан отводит взгляд в стену, в классе повисает напряжение. — Так, эмм, не расскажешь, что произошло? «Ты только что целовал мои глаза, будто они из хрусталя, а теперь говоришь, что это не имеет значения, вот что произошло!» Но вслух Минхо отвечает лишь, что возникли некоторые разногласия и он в порядке. Края пропасти стремительно обваливаются. Минхо хочет разрушить все то, что пытался построить эти годы, надеясь найти путь, который поможет им стать ближе. Но то, что все это было бесполезно, он понял только сейчас. Ли первым выходит из кабинета, направляясь в библиотеку за оставленным там рюкзаком. Чан подходит к подоконнику и смотрит сквозь грязное стекло на серые многоэтажки. Сожаление растекается по грудной клетке. Он не знает, почему так поступил.***
Минхо плетется по пустому коридору, надеясь не встретить здесь «весельчаков», что толкнули его в стену и чуть не сломали нос сегодня утром. Перед приходом Криса один все-таки смилостивился и сказал забрать рюкзак в последней секции в библиотеке. Он «по-доброму», насколько это возможно, смеялся, сболтнув что-то о том, что Минхо им больше не интересен. Что Ли стал скучным. Они уже нашли кого-то получше. И сейчас, думая об этом, Минхо расплывается в улыбке, роняя на пол счастливые слезы. Библиотека открыта, никого нет. Видимо, заведующая на время урока ушла в учительскую попить чаю с печеньем. Ли целенаправленно идёт куда ему указали, в надежде, что все это было взаправду. И действительно. Его рюкзак там. Совершенно не испорченный, такой же, как пару часов назад. Минхо чувствует, как в груди скачет из стороны в сторону чувство свободы. Оно стремится направить его сделать что-то особенное, но совершенно бессмысленное. Хо хватает рюкзак за лямки и бежит к выходу из библиотеки, школы, ворот. Под льющий стеной ливень. Под кучерявые хмурые облака. Под музыку бьющихся об асфальт капель и отлетающих брызг из-под ног. Под аромат сырости и счастливой печали. Он бежит, стирая подошву дешёвых конверсов, рвущихся добраться до края света.***
Минхо бежал пока его ноги не начало сводить судорогой, пока он не почувствовал как кровь от разодранных мозолей стала впитываться в полосатые носки с котиками. Взгляд обрёл осмысленность и Ли наконец осмотрелся. Школа, в которой он учился, находилась недалеко от окраин города, поэтому добежать до грани между пятиэтажками и неровного старого асфальта, ведущего куда-то в другое измерение, было несложно. Здесь было почти не видно кроны деревьев, лишь раскинулись бескрайние кровавые поля. Сочная трава стремилась к небесам, что были благосклонны в сегодняшний вечер, собираясь в огромные стаи черных овец, готовых обрушить на землю свои нескончаемые слезы. Где-то за гранью слишимости можно было различить грохот надвигающегося грома. А Минхо улыбался. Так широко и невинно, будто видел яркое теплое солнце. Но что действительно притягивало взгляд, так это алое маковое поле, что так и тянуло к себе. Он не противился. Со всех ног летя навстречу мягким бархатным лепесткам. Смех, такой ребяческий, рассеивал все мысли, суматошно пытающиеся образумить. Камень, завидовавший такой вседозволенности, решил помешать и удобно уместился на пути, поставив юноше подножку. Минхо споткнулся и упал лицом прямо в сердце цветов. Запах земли освежал. Ли наконец почувствовал, как же все-таки устал, и перевернулся на спину, устремляя взор ввысь. На нос что-то капнуло. Потом на руку, забиралось под нутро рубашки и текло по ногам. Гром прогремел над самой головой, освещая молнией фарфоровое лицо. Ли снова заплакал. С ним разразился рыданиями и весь мир.***
Минхо не помнил, как вернулся. В памяти были лишь обрывки криков матери о поздней ночи и пощёчина отца. Видимо, он пришел поздно. Телефон разрядился. Крис наверняка писал ему. Может, звонил. Минхо не хотел думать об этом, поэтому завалился на не заправленную с утра кровать, и беспокойно заснул. Чудовище под кроватью ворочалось, иногда ворчало. Одеяло было слишком теплым, по полу стелился ледяной сквозняк. Утро. Капли дождя до сих пор стучат по крыше несмолкаемый маршем. Мать сует Ли в руки зонт. Подходя к школе, Минхо с удивлением замечает на крыльце Чана. Наверняка ждёт с самого утра. — Минхо-я, привет… С тобой все в порядке? Выглядишь, э-эм?.. Прости, я- — Все в порядке, Чан. Теперь да. — Минхо берет одноклассника за руку, улыбается словно ребенок и подталкивает к двери. — Поторапливайся, а то на урок опоздаем.***
День проходит как обычно: три урока, обед, ещё урок и поход в школьный буфет за чем-нибудь сладким. Ещё час пролетает незаметно. На переменах Ли болтает с Чаном о всякой ерунде, что первой приходит в голову, а на последней зовёт его на крышу. Крис, конечно, совершенно не понимает, что творится у одноклассника в голове. На улице дождь идёт второй день подряд, на крыше наверняка ужасно скользко и неуютно. Но Чан не может отказать. Никогда не мог. Он идёт позади Минхо по освещенной лишь тусклой лампой лестнице. Их пальцы рук едва соприкасаются. Дверь плотно прикрыта, но не заперта. Юноши выходят на плоскую площадку крыши. Ветер здесь слишком сильный, проходит сквозь рубашку с форменным пиджаком и классические брюки. Вода, падающая с туч, не щадит их, поэтому через несколько минут они точно будут насквозь сырые. Минхо оборачивается, смеясь, а Чану от этого становится как-то не по себе. Минхо стал улыбаться слишком часто. — Эй, Крис, скажи, жизнь ведь действительно прекрасна! Смотри, что я вчера нашел! — Ли достает из внутреннего кармана три мака и протягивает воображаемый букет однокласснику. — Помялись немного, но это ничего, зато послушай какие ароматные! Чан смотрит на цветы и не может отвести взгляд. Противный холодок ползет по спине. Глаза Криса бегают от улыбки Минхо к макам в руке. Но внешне, он пытается вести себя как обычно. — Да, Минхо, очень красивые… — Представляешь, вчера попал на поле, и у меня в голове все будто перевернулось. Я будто обрёл ту часть себя, что всегда искал. Было это предзнаменование или нет, но Чан, я не хочу терять этот момент счастья в череде холодных воспоминаний. Не хочу уходить из этого времени. Мне так хочется запечатлеть себя здесь. Оставить след. Крис, все стало таким бесполезным. Что меня здесь теперь держит? Родители? Школа? Я могу перелезть через перила и спрыгнуть отсюда, но ничего в этом мире не поменяется. Чан, жизнь так быстротечна. Кто-то говорит, что мы можем переродиться, но я в это не верю. Мы рождаемся в определенный момент, зачем переживать это снова в другом времени? Увядший мак больше никогда не зацветёт… — Минхо, ты… Что за бред ты несёшь? — Чан не может говорить громче шепота, а в мыслях лишь «что с ним произошло вчера?». — Пойдем обратно, а то на химию опоздаем. Блеск в глазах Минхо разом потух. Лицо омрачилось, но блаженная улыбка не сходила с лица. — Конечно, Чан. Иди, я догоню. Не дожидаясь ответа, Ли повернулся спиной и запрокинул голову. Капли разбивались о его лицо, и стекали по щекам к шее. Ветер перебирал его волосы. Минхо раскинул руки в стороны и со стороны казалось, будто он навечно слился с миром воедино. Эта картина довела Чана до нервной дрожи, но была настолько завораживающей, что было невозможно отвести взгляд. Минхо был прекрасен. И если Крису сказали идти, он сделает это. Даже если его внутренний голос кричит «Не оставляй Минхо одного». Он бессилен перед властью этого безумца. Дверь на крышу закрывается, когда Чан бросает последний взгляд на силуэт одноклассника и спускается по лестнице. — Минхо, ты и правда какой-то странный сегодня. Возвращайся.***
Чан хочет забрать все свои слова обратно. Хочет, чтобы этот день был кошмаром или его галлюцинациями. Он просит прощения и вслух и мысленно. Чан понимает, что натворил, только когда стоит над безжизненным телом Минхо, окутанным алыми брызгами. Она появилась здесь совсем недавно и ещё не успела высохнуть. Кровь медленно растекалась вокруг головы. Стеклянные мертвые зрачки смотрели прямо в душу. Но лицо было таким безмятежным… Минхо улыбался. Даже умирая улыбался так широко и искренне. Сквозь пелену слез Крис, последний раз взглянув на Минхо, замечает в его руках букет из трёх увядших маков.