Яхонтовый зайчик

Мои легкие были уже на пределе. Кое как пробегая через весь поселок, я вышел на лесную тропу, ведущую к моему дому. Только беспрерывный бег мог избавить меня от паники. Я просто бежал… бежал так, что стал задыхаться. Алиса — отозвалось в голове. Неужели ты могла так поступить со мной? С левой стороны стало покалывать, и если какое-то время это было терпимо, то сейчас это уже переходит всяческие границы физического терпения. Очки запотевали мгновенно. Чтобы постоянно не останавливаться, протирая их, я решил снять их и бежать уже, опираясь лишь на свое крайне слабое зрение. Однако, как ни странно, очки действительно были не нужны, поскольку видел я нормально… да не идеально, но все же этого было достаточно, чтобы можно было без проблем перемещаться. Хорошо, хоть лунный диск освещал мне дорогу, во многом упрощая эту задачу. В какой-то момент, я словно ощутил второе дыхание. Бежать стало легко, легкие больше не молили об остановке, а ноги стали пружинить от поверхности. Мне даже показалось, что если я прыгну, то смогу дотянуться до самых крон, покрытых серебром. Чтобы ускорить свой бег я скинул ранец, давящий мне на плечи. Оох, как же стало легко. Главное потом про него не забыть. Становилось жарко. Куртка стала обузой в этом непростом марафоне. Я было уже хотел ее скинуть, но внезапная мысль о том, что завтра мне надо в школу, заставила меня передумать. В это же время, бешеные вихри снежинок ослепляли мой взор и обжигали холодом мое вспотевшее лицо. Стихия была явно не на моей стороне. Однако все это было неважно. Страх за Олю и родителей был гораздо сильнее, чем эти пустяковые проблемы. Пробегая через заснеженную еловую чащу, мое правое ухо услышало какое-то странное шуршание, где-то не далеко. Но я не обратил на это никакого сущего внимания, поскольку отвлекаться сейчас я никак не могу. Выбежав из еловой чащи, я вышел на тропу, прямиком ведущую к моему дому. Осталось только… — А куда мы так спешим? — прозвучал томный, ехидный голосок. Он был настолько внезапным и почему-то близким, что вынудил меня резко повернуть голову вправо, не заметив при этом торчащей коряги под ногами… Полет… и падение… Сопровождали меня последние секунды. Последнее же было крайне неприятным, ибо упал я на лицо, собирая носом снег. Блять… Перевалившись на спину и открыв глаза, я заметил, что в глазах немного двоит. Голова кружилась, а ноги ныли. Сука, я ведь был уже так близко. Ох, зато какое красивое небо… Такое темное и все в ярких звездах… — Красиво, да? — обыкновенно спросила меня плутовка, лежав справа от меня. — Ага… — так стоп — АЛИСА! — от такого резкого восклицания, начала ныть голова. — Да лежи ты! — рассмеялась лисица, укладывая меня, как малыша на землю, и положив мою голову себе на колени. Сама она тоже легла и зачаровано всмотрелась в небо. Как же сейчас просто хочется расслабиться и отдаться этому моменту. Отпустить все и наслаждаться этой чарующей обстановкой. Но я не могу. К тому же… точно, Алиса… она-то, тварь знает, где моя сестра и родители. Иначе, как объяснить тогда тот звонок? Так… надо успокоиться и спокойно спросить, сохраняя холоднокровие. Надо решить все мирным путем. — Алис? — Ммм? — безмятежность ее голоса в данной ситуации просто выводила. — Где моя сестра и родители? — А мне почем знать, сладенький? — Алис… — я тяжело вздохнул, еле-еле сдерживая себя — ты знаешь. Ты ответила мне по телефону, где-то пол часа назад. — Ну да. Тут я почувствовал, как я уже начинаю закипать. — Так почему ответила ты, а не кто-то их них? И как вообще ты в дом попала? Алиса на это издала лишь легкий смешок. — Двери надо закрывать тщательнее, зайчик, если не хочешь, чтобы такие хитрые лисички, как я, проникали в твой дом так просто. Тут я задумался. Когда родители дома, дверь обычно остается открытой, на замок ее не закрывают, но все же, как тогда она смогла ответить, когда все были дома? Неужели родители еще не вернулись? Допустим, такое в теории могло случиться… наверное. А что тогда Оля? Она-то уж точно была дома и никуда не выходила. Не могла же она просто не услышать, ведь я звонил несколько раз подряд. Хотя стоп… родители уехали последними, оставив Олю одну, а когда они уезжают, то обычно закрывают нас на ключ… Бессмыслица какая-то… дверь открыта, родителей нет… Что за херь? Разве что Оля могла открыть дверь, ключ у нее есть, но зачем…? Какой смысл ей открывать дверь? Алису тоже не стоит упускать из виду, ведь она могла просто зайти, когда все дома и… Даже думать об этом не хочу. Хотя, кто ее знает, учитывая, что она, вроде, как связана с каким-то двухметровым козлом и у нее есть шайка таких же ненормальных с масками… в общем, все могло быть… Ох, голова уже разрывается от этих теорий. Могло быть и так и этак. Еще и Алиса не отвечает мне нормально на вопросы. Так… надо собраться и спросить еще раз. — Алис, хорошо, я тебе поверю, дверь была открыта, но… как ты смогла ответить? — Просто взяла и ответила. У нас у лис, знаешь ли, ушки много более чувствительнее, чем у вас людей… Она меня точно доведет. Что значит «просто»? И какие нахер лисы? Сейчас уж точно не до шуток. Хорошо, допустим, она просто взяла трубку, но зачем…? Неужели она не понимала, что дома, кто-то мог бы быть? Или она понимала? Но только обратное этому. — Алиса, ты ведь знала, что дома никого нет, да? Лисьи глаза блеснули в свете луны. — Так… ближе — почти шепотом, произнесла она. — Но ведь такого же быть не может. Родители Олю не забирали, дверь за собой закрыли, соответственно, только она могла ее открыть, но… зачем? Ей же никуда не нужно, чтобы ее открывать. Алиса на это только хмыкнула. — Ты правда думаешь, что ей никуда не нужно было? — спросила она, приподнявшись и с хитрецой, заглянула мне в глаза. Ее яркие голубые глаза блестели в свете серебристой луны. Какие же они… красивые. Сверху они напоминают северное сияние… В них будто бы одновременно содержатся несколько, переливающихся между собой ярких цветов, но самым вычурным, по праву, остается голубой. Раньше я почему-то не замечал этого… — Тоша, ты сейчас во мне дыру протрешь. Что думаешь-то? — А? -Б! — звонко посмеялась лисица. — Что с твоей сестрой-то, в конце концов? Могла она куда-нибудь уйти? — А… да, вернее, нет. Нет. Она не должна была куда-то выходить. Мы вообще с ней договорились, что я пораньше приду после школы и… — а ты пришел только сейчас — перебила меня лисичка. Я увел провинившийся взгляд в сторону. Алиса тяжело вздохнула — Эх, дурачок ты все же, Антоша. — она легонько щелкнула меня по носу. — Знаю я, куда пошла твоя сестрица. Я был ошарашен, вернее, я даже не знал, как на это реагировать. Если она все это время знала, куда она пошла, то тогда какого хрена не сказала мне сразу? Я поднял свою голову с ее колен. — Алиса, твою ж мать, почему ты сразу не сказала, где она, если ты знала?! — Во —первых, давай-ка без таких словечек — ай! — бестия щелкнула меня по губам — а во-вторых, я сказала, что знаю куда она пошла, а не где она находится. — Ну и куда же она пошла? — Воон туда — протянула она руку вперед. — То есть в поселок? Она пожала плечами и ухмыльнулась. — скорее всего. — И когда это было? Когда ты видела, как она уходила? Лисица посмотрела вверх, припоминая. — Где-то… за двадцать-тридцать минут до твоего звонка. — Вот ведь… плутовка — притронулся я к своим губам, ибо боль до сих пор не пропадала. — Еще какая — с весельцой в голосе, парировала она. — Ну за подсказку, все равно спасибо. — удовлетворительно произнес я и улыбнулся. — Всегда, пожалуйста, мой зайчик. — проговорила она шепотом, потягиваясь ко мне своими руками. Я поколебался, но все же ответил на ее жест. Но не скрою, обнимать ее приятно… Несмотря на то, что до недавнего срока я считал ее тварью. Как же все переменчиво, однако. Хотя поверить ей так просто, не проверив дом, было бы глупо. — Ты мне не веришь — разочаровано проговорила Алиса. — Что…? Нет, я верю, п-просто… — Тоша, это ты? — прозвучал тоненький девичий голос. Я резко обернулся в сторону и увидел там девчушку четырнадцати лет, вся ее одежда была покрыта легким снегом, а волосы, завязанные в два белоснежных хвостика так и свисали, прикрывая ее, покрасневшее от холода, лицо. — Оля… — я быстро подбежал к ней, практически, не веря собственным глазам. Она стояла с фонариком на перепутье, меж еловой чащи и лесной тропинки — Оля… ну скажи, какого черта, ты забыла на улице? Ты же болеешь. — А с кем ты разговаривал? — она посмотрела мне за спину и вопросительно уставилась на меня. — Я… — посмотрев назад, я облегченно выдохнул. Алисы нет. Наконец-то ее способность внезапного исчезновения сыграла мне на руку. — да так… не бери в голову. — отмахнулся я. — Дожили… мой брат теперь сам с собой разговаривает… Антоша, видишь теперь, что бывает, когда зимой шапку не носишь. — шутки, безразличный тон голоса… Понятно. Она на меня обиделась. — Ясно, Оль. Ну да, я мудак, согласен. Прости, что не пришел раньше. У меня просто… — Что? Что у тебя там случилось, Антон? — ее глаза и голос, в этот момент выражали холод и разочарование. — Ты устроился на работу или завел девушку? Что случилось такого, что ты снова забыл обо мне…? Я снова ее подвел. Как тогда, когда пошел гулять с Алисой, так и сейчас. — Ничего… — тихо произнес я. — Я так и думала. — она безучастно посмотрела на меня и достала из кармана спички. — Надо камин разжечь. — Что? Зачем? — Электричество накрылось… Даже не знаю, почему. — Может пробки вылетели? — Антон, если бы это были только пробки — мы бы с тобой здесь не разговаривали. Да и к тому же электричество работало с перебоями. — она переминалась с ноги на ногу, параллельно согревая ладошки, своим теплым дыханием. — В смысле с перебоями? — В прямом — сухо ответила она — Оно то включается, то потом снова вырубается. Теперь понятно, как Алиса смогла принять звонок после того, как ушла Оля. — Зашибись… То есть, ты хочешь сказать, что ты пошла ночью, в поселок лишь для того, чтобы купить спички? Она кивнула. — Господи, Оля, зачем? Неужели ты не могла меня дождаться? — А сколько тебя еще нужно было ждать? Ты все, где-то пропадаешь, а я сижу дома одна. Без электричества и отопления. А до того, как все это отрубилось, родители вообще позвонили и сказали, что приедут только через три дня. И что мне прикажешь делать? Ты же знаешь какие здесь заморозки по ночам бывают. К середине ночи, в доме было бы очень холодно… Спать было бы невозможно. И пока время позволяло, я решила сходить в поселок, чтобы купить спички и зажечь этот сраный камин… — кто-кто, но Оля всегда старалась избегать подобных слов, но если уж они из нее вырывались, то это означало, что она точно не в духе и лучше ее вообще не трогать. — Понятно, а дверь почему открытой оставила? — спокойно спросил я. — Она не закрывалась. –отрезала она. — Так на нее надо было надавить и толкнуть, тогда она закрылась бы. Оля закатила глаза. — Уф, Антон, в тот момент меня это, знаешь ли, мало беспокоило. Я хотела просто сходить за спичками и зажечь этот чертов камин! Все! Давай остановимся на этом, ладно? Я тяжело вздохнул и лишь тихо промолвил — хорошо На этой «позитивной» ноте, мы двинулись в сторону нашего дома. До него оставалось, буквально, сто пятьдесят — двести метров. Оля выглядела уставшей и раздражительной… оно и понятно. Ее два белоснежных хвостика, свисающих с шапки, покрылись маленькими льдинками. Они выглядели, достаточно, красиво в свете серебристой луны. Пока мы шли, я думал, как бы мне правильно извиниться перед ней. Может, нарисовать ей что-нибудь? Да нет… это прокатило бы в детстве, но не сейчас. Сейчас она уже не та беззаботная младшая сестричка, не понимающая все тягости мира. Теперь она взрослая и… холодная? Даже не знаю, как правильно ее описать. Она бывает иногда раздражительной, равнодушной и прочее, но со мной она будто бы была другой. Словно я не попадал в список тех, с кем она позволяет себя так вести. Оля всегда обо мне заботилась. И в детстве и сейчас. Хотя я и замечаю, что она требует отдачи. И я старался. Старался давать ей тепла и заботы даже больше, чем она мне, но в последнее время… стало сложнее. И тут дело даже не в том, что у меня появились какие-то друзья, знакомства и всякое прочее… Нет. Просто я перестаю ее понимать. Я чувствую, что наши с ней пути, как будто бы расходятся… И словно с этим уже ничего нельзя сделать. Она меняется, и я меняюсь. Наши интересы с каждым днем обретают все более и более разные очертания, переходя в степень абсолютной разницы. Иногда, по ночам, мне начинает казаться, что я ее теряю. Ее задорный и безмятежный смех… глаза, выражающие одну только радость, стали исчезать… Растворяться в холодном безмолвии и равнодушии. Подходя к дому, я заметил, что дверь была открыта настежь. Из-за сильного ветра, дверь, то открывалась, то снова закрывалась. Зайдя в дом, я не почувствовал никакой разницы в температуре. В доме было также холодно, как и на улице. Класс. Единственное, что оставалось, так это зажечь камин, ну и по возможности что-нибудь приготовить. — Ну-с, давай-ка я попробую тогда зажечь камин, а ты… — а я что-нибудь приготовлю. — устало, закончила Оля. — Именно, видишь, как мы хорошо понимаем друг друга. — я старался, хоть как-то сглаживать ситуацию, переводя ее в более позитивный лад. Но, видимо, это выходило плохо. Сестра на это лишь хмыкнула и удалилась на кухню. — Стой, а что ты готовить-то собралась? — скептично, поинтересовался я. — Уж придумаю, что-нибудь. — прозвучало с кухни. — кстати, дай мне спички, мне надо плиту зажечь. — сухо попросила она. Недолго думая, я протянул ей спички, а та взяла их и снова ушла на кухню. Пока Оля зажигала плиту, мое внимание привлекло окно, вернее узоры зимы, оставшиеся на окне. Они так изобретательно изображены на стеклянном полотне, что даже начинает казаться, будто их специально, кто-то здесь нарисовал. Лунное свечение проскальзывало меж серебристых узоров, едва ли освещая комнату. — Да что за херня! Почему эти долбанные спички никак не зажигаются?! — где-то на кухне суетилась Оля. Ее возгласы перевели мое внимание на нее. Я уже хотел подойти и помочь ей, как сзади что-то скрипнуло. Повернувшись, я обнаружил… твою мать. На окне вместо всяческих завитков и заснеженных цветков, появилась голова козла. Того козла, которого я встретил тогда в лесу. Ледяные прорези пристально глядели на меня. Контуры его головы, будто бы менялись, они становилась, то больше, то меньше. Это и пугало. Сука, щас бы еще с ума сойти не хватало. Надо выпить таблетки — блеснула мысль. Но я продолжал таращиться на эту голову… в эти глаза… пустые и безжизненные. — Антон — звала меня Оля. — Но я был настолько погружен в свои мысли, что и не обращал на нее никакого внимания. В эту секунду кто-то начал биться в дверь. Удары были настолько сильными и громкими, что казалось, как такая хлипкая дверка могла выдержать такой напор. Немного покачиваясь в стороны, я аккуратно подступился к двери. Как только я это сделал удары, как по щелчку пальца, прекратились. Но вместо них в ушах стали слышаться какие-то голоса. И голоса эти были тихими. Они шептали и пытались мне что-то сказать. Посмотри в глазок. Посмотри, посмотри, посмотри… Ах-ха-ха-ха, ну посмотри, посмотри, там ах-ха-ха-ха… открой глазки, открой глазки, открой… Послушавшись эти наставления, я открыл дверной глазок. Голоса стихли. В глазах отразилась лишь уличная темнота и не более. Может, показалось? Тяжело вздохнув, я отступил от двери на шаг и уже собрался было пойти к Оле, как сзади послышался знакомый голос. — Антон? Пожалуйста, помоги мне… — голос казался заплаканным и умоляющим — Я так больше не могу… За дверью кто-то истошно плакал. Мои ноги снова неосознанно двинулись в сторону двери. Этот плач… От него становилось тяжело. Его звучание медленно и грубо резало по сердцу. Голову заполонял рой мыслей, ядовито-разъедающий сознание. Руки затряслись от одного только предвосхищения чего-то непонятного. Вдох. Выдох. Успокойся. Всего этого нет. Это просто галлюцинации. Ничего в этом плохого нет. У всех ведь так, не правда ли? Задвижка, прикрывающая глазок, открылась. Мой взор столкнулся с четырьмя силуэтами, стоящих немного поодаль от двери. Двое из них были низкого роста. В остальных же я сумел различить только то, что одна тень принадлежала девушке, а другая же мужчине. Все они четверо тупо уставились на меня. Холодок проскользнул по спине. Хотелось спросить: Кто вы? Что вам надо? Но что-то будто отговаривало меня от этого простого действия. Мне словно не хотелось им мешать. Может они постоят и уйдут? — блеснула незатейливая мысль. Внезапно кто-то из них шевельнулся, то была тень женщины. Она, едва ли двигаясь к дому, качалась из стороны в сторону. Хотелось бы соврать, но в этот момент мне стало не по-детски страшно. Я судорожно стал закрывать дверь на всевозможные замки. Мое дыхание участилось, а сердце забилось барабаном. И вот она дошла. Стояла, практически, вплотную к двери. Но я не мог разглядеть ее лица. Свет просто не отражался на ее контурах, а может его и вовсе не было. — А-Антон, пожалуйста… — Что? К-кто вы? — Прошу… — Да что я могу сделать то? — УМРИ!!! В одно мгновение силуэт отразил на себе лунный свет. И теперь мне все стало видно. Перед моими глазами стояла Катя. Она стояла в изорванной школьной форме. Из глазниц текли кровяные слезы. Зрачки и роговицу будто бы стерли с ее глаз. Осталась лишь белочная оболочка. Волосы бывшей старосты отпадали со скальпью, окрашивая снег в бордовый цвет. Все ее изнеможденное тело будто бы разлагалось у меня на глазах. Захотелось убежать. Спрятать свои глаза от этого ужаса и забыть его на веки вечные… Однако я смотрел. Уже не мог остановиться. Меня приковало к двери. Теперь оставалось только наблюдать. — Т-Тоша-а-а — прошипела девушка — помнишь ты хотел мою грудь…? — ее губы, как и зубы стали медленно отпадать, но при этом я видел, как она улыбалась. — Мне не жалко, любимый… — она сняла с себя блузку, оголив свою гниющую грудь. Из ее некогда белоснежной кожи стали с кровью пробираться толстые и длинные пиявки. Они охватывали все Катино тело, с жаждой высасывая всю ее кровь. От этого они становились только больше, но хуже всего было наблюдать, как они одновременно дышат вместе с ней. — Ну ч-что т-тебе нравится, м-милый… — она говорила с трудом, поскольку из ее рта вываливались горы личинок этих червей. Мне хотелось кричать. Умолять вселенную прекратить это, но я не мог даже и писку подать. Мои ноги стали подкашиваться, тело охватил озноб. С-сука… Скорей бы отрубиться. Иди к нам. Иди к нам. К нам… Вдали послышались еще голоса. Это голоса тех теней, что стояли вместе с Катей. Они подбирались в раскорячку. Эти фигуры что-то нечленораздельно шептали. — Помоги мне!!! — неожиданно Катя прильнула к двери и уперлась своим глазом в глазок. — Антон, пожалуйста, спаси меня, я больше так не могу… — голос девушки вновь стал прежним. Умоляющим и истошным. Она просила, умоляла, чтобы я хоть что-нибудь сделал… Но что я могу? К старосте подошли остальные… Твою ж мать… Семен, Сенечка и Вова. Все они стояли так, будто их тела кто-то насильно скрутил. Их конечности имели неестественное положение. Руки вывернуты, а ноги подкошены. — Антон, они здесь…. Они здесь, Тоша! Пожалуйста, впусти меня! Я тебя умоляю… — истерично вопила Катя. Я хотел было уже открыть, но что-то меня сдерживало, не давало сделать это. Выходи. Выходи. Выходи. Иди к нам. — покойники открыли рты и стали раскрывать их до такой степени, что их щеки и губы стали разрываться. Черная жидкость фонтаном начала литься из их ртов. — ОТКРОЙ!!! ОТКРОЙ!!! ОТКРОЙ!!! — Катя бешено билась в дверь, разбивая об нее свое гнилое тело — ПОЖАЛУЙСТА! ПОЖЛУС… А-А-А… — Ее части тела разлетались в стороны, а лоб был весь вмятинах. Она утробно кричала, постепенно разваливаясь на части. Я держался за ручку, чтобы не упасть. Я не мог больше дышать. Хотелось, расцарапать и вырвать себе горло. В эту секунду казалось, что я умер вместе с ней… — К-катя… — Тоша! — уже крикнула Оля и дотронулась до моего плеча. Это было так неожиданно, что я вздрогнул и чуть было локтем не ударил ее. Оля испуганно на меня смотрела, видать, мое лицо в этот момент выражало… не самые лучшие эмоции. — Тоша… что с тобой? — сестра аккуратно взяла мои руки в свои. Ее теплые ладошки заставляли мое тело покрываться мурашками. Ее голос немного подрагивал и из-за этого мне стало ужасно стыдно. — Все нормально, Оль… — ком впился в горло, не позволяя нормально говорить — слушай, ты прости меня, ладно? — тихо произнес я. Она смотрела на меня уже влажными от слез глазами… Видимо, все это время ей было тоже паршиво, как и мне. Я заметил, что ей тяжело смотреть мне прямо в глаза, но она, пересиливая себя, продолжала это делать. — Я знаю, что ты не о таком брате мечтала, но… — Тоша, ты не… — едва ли говоря, она пыталась перебить меня — Нет, Оль, послушай. Ты для меня самый ценный человечек в моей жизни. И если ты думаешь, что мне стало плевать на тебя и я пренебрежительно к тебе отношусь, то это не так… не так, потому что это невозможно. Ты моя сестра, Оль… И я всегда буду тебя любить. Я всегда буду за тебя… Оля не сдержала своих слез. Горячие капли стали стекать по ее щекам, доходя до шеи. Она прильнула ко мне, обхватывая мою шею очень крепко, словно она боялась потерять меня. Я вдохнул аромат ее волос, он был таким уютным и родным, что мне хотелось вдыхать его снова и снова. Шмыгая носом, Оля выдавила из себя — я тоже тебя люблю, Тоша… Только не делай так больше, ладно? Сейчас же выпей таблетки, я тебя прошу… Я ведь боюсь за тебя, понимаешь?! Я облегченно вздохнул и шепотом сказал — больше никогда.

***

Метель все шла, не переставая. Острые снежинки стремительно врезались в окно, прилипая к нему. А луна все также оставалась царицей неба, преисполненного яркими звездами. Все это звучит, кончено же, романтично. Но на деле ты ощущаешь лишь суровый холод и на красоту тебе становиться по-настоящему наплевать. Так думал и я, когда топил камин. Получилось все это сделать, естественно, не с первого раза. Как назло, еще и коры березовой не было. Она-то уж загорается очень быстро, тем самым заставляя загораться и все остальное. Благо под рукой оказался картон из, под-яиц, который оказался неплохим средством для разжигания, ибо загорается он быстро и горит, достаточно, долго. В каком-то смысле, это даже лучше, чем кора, поскольку она быстро потухает, а картона хватает на долго. К тому времени, когда я зажег камин, Оля приготовила макароны с фаршем. Что-что, а готовить Оля умела, еще и лечо достала. В такие моменты я искренне благодарю судьбу за то, что у меня есть такая сестра. Интересно, каково людям, у которых нет, ни братьев, ни сестер? Тоскливо? Или, наоборот прекрасно? Когда я зажег камин, дом потихоньку начал нагреваться, однако вдали от камина все равно было холодно, поэтому мы с Олей решили поесть прям у него. Бронзовый свет огня отражался на наших уставших лицах. От огня исходило такое приятное, бархатное тепло, что заставляло все тело покрываться мурашками. А треск дров был настолько убаюкивающим и уютным, что я невольно прикрывал свои глаза, расплываясь в наслаждении. В какой-то степени, я даже рад, что электричество накрылось. Давно мы так не сидели у камина… давно… — Ну и как тебе? — с улыбкой на глазах, спросила Оля. — Великолепно. Твоему будущему мужу с тобой очень повезло. — и я не врал, действительно было очень вкусно. Порой, мне даже казалось, что Оля готовит лучше мамы. Но оно и понятно, ведь мама в последнее время… готовит, но как будто без души, поэтому и получается у нее как-то не так. Хотя осуждать ее за это, я бы не стал. — Не говори глупостей, мой муж меня не вытерпит. — ухмыльнулась Оля. — Да нормально все будет. Приготовишь ему что-нибудь такое и он, считай, твой. — Ну да… если бы все было так просто… — она произнесла это так мрачно, тихо и серьезно, что я невольно с нее рассмеялся. — Ты так это сказала, будто тебе уже за пятьдесят лет и ты дважды разведенка с тремя детьми. — А как ты хотел? Ты реально думаешь, что одной готовки будет достаточно? — вскинула в удивлении свои руки Оля — Ну да — равнодушно сказал я, попивая горячий чай. — Ага, молодой и наивный ты еще, Тоша. — смеясь пролепетала она. — Мне уже сегодня это говорили. — И кто же? Где ты вообще шлялся, целый день? — спокойно спросила Оля, грея свои руки, прижимая их к чашке с горячим чаем. Сказать ей правду или лучше умолчать? Хм, странно, почему интересно я не хочу об этом говорить? — Ну я…я гулял с Полиной — смущенно ответил я. Оля первые секунды будто не знала, как на это реагировать, но потом ей будто что-то пришло в голову, и она хитро улыбнулась. — Ммм… с Полиночкой, значит. — глумливо проговорила она. — Блин, Оля, хватит на меня так смотреть. — А как я должна на тебя смотреть? Мой старший брат предпочел провести время со смазливой одноклассницей, чем со своей родной сестрой. — Оль, ну я же извинился. — До ладно, я же так… шучу просто — как-то неубедительно произнесла это Оля и увела свой взгляд в сторону. — Послушай, если у меня будут возникать какие-нибудь дела, я обязательно сообщу тебе об этом в заранее. Мы всегда сможем проводить с тобой время, так что не переживай. — я аккуратно потрепал ее по плечу. — Я и не переживаю, просто… просто она мне не очень нравится, Тоша. — с толикой волнения, сказала Оля. — Господи, Оль, ты видела ее один только раз и уже делаешь какие-то выводы. — закатил я глаза. — Может и быть… но она какая-то уж слишком добренькая. Тебе не кажется это подозрительным? — серьезно взглянула она на меня. — Успокойся, все с ней нормально. Просто она такой человек. Не всем же мразями быть, ведь так? Хорошие люди все-таки должны же, наверное, быть? — я даже немного удивился. Как Оле может не нравится Полина? Нет, я, конечно, не ждал оваций, ну чтобы прям не нравилась… Странно. Оля тяжело вздохнула и положила мне свою голову на плечо. — Ага… должны — сонно сказала она — Так, значит, вы встречаетесь? Я чуть не поперхнулся своей слюной, услышав такой внезапный вопрос. — С чего ты… -Уф, Антош, давай не мни… сам знаешь что. Ведь встречаетесь же? — ее голос был уверенным и безмятежным. Как она, зараза, догадалась? Мы же только сегодня, по идее, и начали… — Ну да, теперь ты довольна? Вот ведь, главное докопаться. — возмущенно сказал я. — Ну поздравляю, что тут скажешь… надеюсь, я все же не права и она окажется нормальной девушкой. — Оля уже прикрывала глаза, было видно, что ей хотелось сильно спать. — Оль, давай я пастельное белье сверху принесу. Здесь и поспим. — Вдвоем? — не открывая своих глаз, спросила она. — Ну да, а че такого-то? Или ты меня стесняешься? — Да нет, конечно, давай. Прям, как в детстве. — ее улыбка обрела мягкие черты. Так мы и уснули, лежа на диване, рядом с камином, отдающим сладостным теплом. А метель все шла…

pow Алиса

Какая же сегодня неприятная метель. Фуух, прям до костей пробирает, зараза. Интересно, как там мой зайчонок в своей холодной норке? Ему ведь, наверное, холодно там… и не только ему. Его сестрица, кстати, очень на него похожа. Она будто женская его версия. Такие же белоснежные волосы и ресницы, разве что только глаза у них разные. Забавно, при всех их схожестях, зайчик из них все равно только один и это — Тоша. Совушка очень часто приглядывалась к девочке, да только вот ничего звериного в ней не нашла. Ха! Она обычный человек. В каком-то смысле ей даже повезло. Очень повезло, а вот Тоше… Черт, почему я его вообще так называю, мне же плевать на него! Ведь так? Вот ведь, кто вообще в такую погоду назначает встречу? Сова, если приду — загрызу на месте. Что ей только нужно? Снова будет мне выносить мозг тем, что я не справляюсь с поставленными задачами? «Лиса, ты такая безответственная.» Как вообще хозяин мог выбрать тебя?». Ой, как всегда, у этой пернатой… только одно и пустое — бла-бла-бла. Может ее съесть? Эх, хозяин этого не одобрит, а жаль. Сколько там вообще до поляны ковылять осталось? А, не долго, еще пятнадцать елей вперед, и я буду там. Любопытно, что там в конце концов стало с этой белобрысой девочкой? Хотела бы я это узнать. Ведь на нее были какие-то планы. Но какие, никто, почему-то не говорит. Даже эта сова знает, а я какого-то черта нет. Так, я вышла на развилку, направо пойдешь — сову найдешь. Значит, мне туда. Прекрасно. Небось она там злая вся сидит. Я ведь, вроде как, опаздываю. Надо было зерна с собой взять. Зерно всяко ее успокоило бы. Ха-ха-ха, как же я обожаю ее злить. Так-с, вот и полянка. А пернатой все нет… Странно. Неужели это случилось? Сова впервые пришла позже меня. Ха! Интересно. Спустя пять минут. Ну и где же она ходит? Тут, между прочим, холодно… Ой… а это что? Правой ногой я почувствовала, как будто на что-то наступила. Подняв свою ногу, я увидела какую-то вещь, покрытую снегом. Что это? Очистив снег, моему взору предстал обычный, ничем непримечательный рюкзачок. Хм… чей же он может быть? Подождите… знакомый запах. Подставив свою мордочку вплотную к рюкзаку, я уловила уже хорошо узнаваемый мне запах. Тоша. Точно, когда я его встретила на лесной тропе, рюкзака при нем не было. Что же ты, Тоша, вещи свои так не бережешь, а? Он так торопился к своей сестре, что даже рюкзак свой решил скинуть, чтобы бежать было легче. Ох, зайчик, зайчик, любишь же ты свою сестренку. Да, повезло ей с братиком. Очень повезло… Что же мне, интересно, делать с этим ранцем? Отдать его сразу, когда Тоша пойдет в школу или… Или посмотреть на его реакцию. Он придет на это место, наверняка он запомнил, где его скинул, надеюсь. Зайчик придет на полянку и не найдет свою морковку, хи-хи! Будет искать, метаться, суетиться, что не в себя, но так его и не найдет. Он топнет свей ножкой и пойдет в школу уже без него. Будет идти и проклинать себя за то, что решился на такую глупость. И тут я! Внезапно из-за его спины протягиваю ему его рюкзак. Вот уж он обрадуется. Ха-ха-ха! Решено, так и сделаю! Надеюсь, зайчик не обидеться на меня из-за такой шалости. Хм, а это еще что? Из портфеля что-то торчало. Что-то белое… два верхних края каких-то листов. Эх, Тоша, как всегда, у тебя все открыто… Сначала дом, теперь вот портфель. Как же хочется посмотреть, что это за листы. У одного из них я увидела, что верхний край изрисован синим цветом. Так значит это рисунки! Теперь мне еще сильней хочется посмотреть. Ну вот и что мне теперь делать? Совы нет, делать мне нечего, однако пред о мной лежит приоткрытый рюкзак, в котором лежит кое-что интересненькое. Ладно, Тоша, прости меня, но я только на рисунки гляну. Только на рисунки и ни на что более, обещаю. Ой, ну поехали. Я дотронулась до верхнего края первого листа. Уцепившись за угол, я стала медленно стаскивать его. Барабанные удары стали трезвонить в ушах. Что же там может быть? Любопытство сжирало меня изнутри. Резкий рывок и лист на А4 у меня в руках. Увидев рисунок, мое сердце вдруг замерло. Да это же… это же я! Мое удивление было не описать. Никогда еще никто мне не рисовал портретов. А тут целое произведение искусства у меняна руках. Как же детализировано все нарисовано. Даже волосинки мордочки видны. От осознания того, что на портрете была я, сердце, буквально, стало вырываться из груди. Оно на столько сильно стучало, что у меня невольно закружилась голова. Так, надо собраться, а то я еще в обморок упаду, не дай бог. Черт, почему же мне так приятно? Я даже вспотела… в такой-то дубак. Неужели он хотел его подарить… мне? Ох, Тоша, Тоша… Так, а что с другим рисунком? Второй рисунок я выдернула также, как и первый — с особой осторожностью. Завидев последний рисунок, вернее портрет, сердце пропустило колючий и очень неприятный удар. Это та девушка, с которой он сегодня гулял. Точно… Черные волосы, голубые глаза и практически изящные черты миловидного лица. Да… это она. С пол минуты я просто стояла и смотрела на два этих рисунка, как бы сравнивая их. Я не знала, зачем я это делала. Честно не знала. Не выдержав, я откинула их в порыве непонятного мне гнева и выкрикнула — Почему меня это так волнует?! Ведь действительно, почему? Мне же плевать и на этого Антона, и на эту чертову скрипачку! Плевать! Пускай, хоть исчезнут! — Что у тебя тут происходит, рыжая? — сзади послышался до боли неприятный мне голос. Она пришла, как всегда, практически, не заметно. Я повернулась и глумливо улыбнулась. — О, Совушка, наконец, пришла! А я тут, все жду и жду, небось у хозяина снова задержалась? Сова нахмурилась и сделала шаг ближе. — С чего ты взяла? — Да так… просто мысли в слух, хи-хи. Пернатая посмотрела на меня с укором, но при этом ее хищный взгляд зацепился за портфель Тоши. — А это, что тут у тебя? — Что? Это? — сделала я выпученные глаза — это чей-то рюкзачок. Даже не знаю чей. — едва ли я успела запихнуть эти два рисунка в портфель, не хватало еще, чтобы она их увидела. Совиные глаза с подозрением оглядели меня. Она мне не поверила. Ха! Ну, конечно. — Не знаешь чей? — спокойно спросила она. — Да, Совушка, не знаю. Может, он твой? — спросила я и рассмеялась. — Прекрати придуриваться. На меня твои трюки не действуют. Можешь даже не пытаться. Я прекрасно знаю, что это портфель зайчика. — Ну даже если его, то что? — А то, что ты в последнее время с ним слишком церемонишься. Неужто, он тебе понравился? — насмешливо спросила она. — Не говори ерунды. Мне плевать абсолютно на всех и вся. Ты же знаешь — я эгоистка. Он всего на всего — моя задача. И… — сова подошла вплотную и строго зыркнула своими золотистыми глазами — вот именно, он твоя задача. Не забывай об этом. Она простояла так еще пять секунд и отошла. — В общем, зачем я тебя сюда позвала. Я хотела тебя предупредить, что твое время на исходе. Если продвижения с этим делом никакого не будет, то хозяин передаст его вороне. Ты же понимаешь, что это будет значить для тебя? Я была немного ошарашена таким заявлением. Хозяин мной недоволен? И ведь более того, он уже думает передать это дело ей… — Какие же вы все нервные! Все будет нормально, зайчик скоро… — нет не нормально! — снова она меня перебила — эти дела у тебя занимали обычно не больше недели, а тут ты, чуть ли не месяц этим занимаешься и все безрезультатно. Я промолчала, мне было нечего ответить. Она, заметив мой понурый вид, вздохнула и взмыла своими крыльями в небо. — У тебя есть время до конца этого года. После нового года это дело перейдет вороне. Честь имею, лисичка. — сказала она и улетела, куда-то в сторону леса. — Сучка…

End pow Алиса

Утро пришло быстро и не желаемо. Встать с дивана было настолько сложно, что я, не выдерживая утренней усталости, снова падал на диван и закрывал глаза, пытаясь снова заснуть. Однако я успел вспомнить, что сегодня нужно в школу. Твою-то мать… Как я не хочу снова переться туда в этот лютый мороз. Встав окончательно с дивана, я глянул на мирно спящую Олю. Она спит, как ни в чем не бывало и лишь иногда причмокивает своими губками. Как же ей сейчас повезло. Хотел бы я тоже так… просто лечь и забыться… но, сука, нельзя. Нужно идти. Так, для начала надо сходить умыться, а потом, что-нибудь сфарганить на завтрак. Спустя пять минут. Так-с, что же мне приготовить? — Тоша, макароны в холодильнике. — прозвучал сонный голосок. Твою ж… — Оль, а ты чего не спишь? — С тобой поспишь тут, ходишь, как слон туда-сюда. — Ну прости. У меня под вечер вообще из головы вылетело, что мне в школу сегодня надо. Я даже будильник не поставил, чудом можно сказать проснулся. — я достал макароны из холодильника и поставил на плиту разогреваться. Оля привстала и уперлась своими локтями на диван. — Так сейчас уже пятнадцать минут девятого. — сказала она каким-то встревоженным тоном, смотря на часы. — Ну да… да пофиг, успею как-нибудь. — отмахнулся я. Оля встала с дивана и пошла в уборную, что-то бормоча себе под нос. Спустя две минуты она вышла. Подойдя ко мне, она встала в позу Ф — нет, Тоша, нифига ты не успеешь. — Почему это? — Да потому что макароны будут разогреваться еще, достаточно, долго. Ты успеешь только позавтракать, а идти тебе еще сколько? — она устало вздохнула- короче, давай ты иди пока одевайся, а я по-быстрому яичницу сделаю. Так мы все успеем. — Оля, ты лучшая сестра, которую можно только пожелать. — не выдержав эмоций, я обнял ее. Мне было искренне приятно, что она так заботиться обо мне. Забавно, еще только вчера она даже толком разговаривать со мной не хотела, а уже сегодня готовит мне яичницу. Как же все-таки изменчив этот мир. Сегодня так, а завтра уже совершенно по-другому. И непонятно, хорошо ли это или плохо? Остается только гадать. — Да. И смотри, не забывай об этом, а теперь давай бегом одеваться. — она обняла меня в ответ и как-то хитро улыбнулась. Я решил не обращать на это внимание и быстро поднялся на второй этаж. Так, где же мое школьное шмотье? Спустя несколько минут поисков я ни хрена не нашел. Сука, да как так-то? Посмотрев по сторонам, мой взгляд зацепился за зеркало, стоящее в углу. Подойдя ближе к нему, я не выдержал и гневно выкрикнул — Оля!!! В это время с нижнего этажа донесся задорный смех. — Тоша, как всегда… Ты вот, вообще не меняешься! — смеясь говорила она, готовя что-то у плиты — Скажи, как можно не заметить, что школьная форма уже на тебе? Я подошел ближе и щелкнул ее по ее светлой головке. — Ай! Ты обнаглел?! — возмущенно вскричала она. — Нет. Я восстанавливаю справедливость. — Ага, я такую справедливость, знаешь на чем вертела? — сестра демонстративно повертела пальцем в воздухе. После того, как она это сказала, я чуть слюной не поперхнулся. — Так, Оль… — прокашлялся я — что это за словечки такие? — А что? — А то, что ты еще мелкая и тебе… — Боже, я младше тебя всего лишь на два года… И я, ЕСЛИ ЧТО и не такие словечки знаю. — убрав свой белоснежный локон за ухо, она горделиво подняла свою голову вверх. — М-да… где ж я за тобой не уследил-то? Была такой милой девочкой, а сейчас что? Ужас… — Этот «ужас», между прочим, тебе завтрак приготовил. — ее бледная девичья ручонка подала мне тарелку с яичницей. Три золотистых желтка отражали очертания моего лица. Я театрально поклонился и принял тарелку с ее рук — Спасибо, Ольга Борисовна. Уловив мою игру, она, с такой же элегантностью ответила — Не за что, Антон Борисович. Всегда рада готовить для вас. — последнее прозвучало, достаточно, тихо и ласково. Взяв тарелку левой рукой, я мгновенно и весьма неожиданно для Оли схватил ее за запястье и притянул немного к себе, поцеловав ее в щеку. Это действие не казалось мне странным. Наоборот, я считал, что так я выражаю свою любовь и благодарность по отношению к ней. Однако, Оля отреагировала на это, как бы это сказать, немного нетипично… Она покраснела и отвела взгляд в смущении. Потом она снова посмотрела на меня, но уже непонятными мне глазами. Этот девичий взор содержал в себе двойственную противоречивую суть. В нем отображались еле заметная радость и тягостная грусть. — Ты опаздываешь в школу. — подавлено сказала она. — Да… Оль, все нормально? Ты внезапно какой-то грустной стала. Я что-то не так сделал? — мне была непонятна ее реакция, ибо раньше такого не случалось. Может, она расстраивается, потому что я ухожу, оставляя ее одну? Она отвернулась и помотала головой. С пол минуты молча простояв, она все же ответила — все нормально, Тоша. Ты давай ешь быстрей, а я пока пойду в сарай за дровами, а то за ночь все уже успело потухнуть. Взяв с полки ключи, она быстро удалилась, оставив меня одного в холодном и пустом доме. И я, как всегда, все испортил.

***

На улице царил мрак, что характерно для декабрьского утра. Лес был тих, не было ни ветра, ни бурно танцующих снежинок, ничего. Лишь хруст снега под ногами был, пожалуй, единственным звуком, сопровождающим меня на пути к школе. Почему так тихо? Куда же подевалось звучание леса? Он, будто спит. Ничего не волнует его сегодня. Этот лес всегда тревожил мой разум. Проходя через него, чувствуешь, словно кто-то пристально осматривает тебя и позволяет идти дальше. Я проходил через этот лес уже много раз, но так до сих пор и не привык к нему. Порой мне кажется, что к нему невозможно привыкнуть. Как же мне сейчас пригодился бы какой-нибудь фонарь. Единственным освещением служит полная луна. Она до сих пор восседает на троне, занимая небосвод. А звезды являются ее немыми слугами, помогающими ей заполонять пространство серебристом светом. Так, надо найти свой рюкзак. Где же я его скинул? В голову ничего конкретного не приходило. Я же мог скинуть его где угодно… За исключением поселка, конечно. Я пробежал через мост, затем через лесную тропу, а потом была поляна… Точно, скорее всего, там я его и скинул, потому что я отчетливо помню, как мне стало легче бежать именно, пробегая через нее. Только вот найти его там будет не просто. Поляна ведь большая, да и за ночь снега порядочно намело. Ну твою ж мать… Лилия Павловна меня точно нагнет. Тем более именно сегодня, она выходит на работу. Катю, насколько мне известно, так и не нашли, поэтому мое опоздание может стать одной из тех последних капель, которые она уже успела проронить. Спустя некоторое время. Так, вот и поляна. Осталось только найти этот чертов рюкзак и… Что это? Мое ухо уловило, какие-то звуки, доносящиеся из лесной чащи. Хруст снега, шуршание и всякое прочее были слышимы, достаточно, хорошо. Почесав макушку, я подумал — похер. Сейчас не до этого. Рюкзак — вот, что самое главное. Пройдя, вдоль всей поляны я ничего не нашел. Я прошел ее, наверное, по сто раз. Туда-сюда, туда-сюда и не какого толку. Нихера нет. Со злости я топнул ногой по земле. И что теперь делать? Родители меня убьют. И за потерянный рюкзак, и за книги, которые являются собственностью школы… Просто зашибись. Как мне сегодня учиться-то? Ни книг, ни тетрадей, ничего. Придется все одалживать у Полины. Ну или у Ромы. Кстати, насчет Ромы… Блять. Ладно, потом что-нибудь придумаю, сейчас не до этого. Надеюсь, я хотя бы на урок не опоздаю. Идя по лесу, меня все не покидало едкое чувство, что за мной будто кто-то следит. Как же оно настораживает. Я словно чувствую себя беспомощной рыбешкой в океане, не способную что-либо сделать. Только бежать… бежать и бежать. Тревога все нарастала. За мной точно кто-то следит. Алиса. Может, это она? Но ведь в теории это же может быть она, а может быть кто-нибудь и другой. Сука, Алиса, если ты меня снова напугаешь, то я… а что я? Я ведь, если по -честному ничего ей не сделаю. Как бы я не хотел этого… однако есть ощущение, что я бы просто не посмел. Не посмел бы причинить ей зла. Она мой друг, возможно, даже самый лучший. И пусть она немного странная, она все равно остается моим другом. Самым первым, забытым в этом Богом месте. Однако я даже не знаю, кто она? Где живет? Почему носит маску и так далее. Надеюсь, в будущем мне это не станет боком. А вот и мост. До школы осталось недолго. Тишина поселка, навевала безмятежность в груди. Что странно. В лесу такая тишь меня только пугала, тревожила, а в поселке все, наоборот. На заснеженном мосту все также стояли высокие столбы. А на одном из них красовалась голубая лента. А+П было главной деталью на ней. Фонари на столбах светили ярко, однако с некоторыми перебоями, они часто мигали и за счет этого создавалась некоторая атмосфера триллера. Будто сейчас вот-вот, что-то должно непременно произойти. Подойдя ближе к ленте, мне захотелось взять ее. Потрогать, ощутить… Не знаю даже зачем, но… — резкий свист прервал мои думы. Свист был очень неприятным и режущим слух. Кто это? Ромка с Бяшей? Повернувшись на триста шестьдесят градусов, я обомлел. На широком периле, как ни в чем не бывало лежал мой портфель. Как он здесь оказался? Мои чувства в этот момент были очень смешанные. С одной стороны, я был очень рад, что рюкзак наконец нашелся. Но с другой… Посмотрев по сторонам, и убедившись, что никого по близости нет, я быстрым шагом пошел к рюкзаку. Дойдя до него, я осмотрел портфель на признаки каких-либо изменений. Хм, вроде, ничего. Надев, его я довольно повернулся назад, как перед моим лицом, на расстоянии нескольких сантиметров, оказалась хитрая лисья морда. Ошалев от такого появления, я рефлекторно попятился назад и чуть не поскользнувшись, уперся на перилло. — Ох ты ж, бляха… Алиса, ты совсем…?! — задыхавшись спросил я. Она наклонила свой корпус вперед и положила свою ладонь мне на щеку. — Ох ты бедный, Тоша… Совсем ноги не держат, да? — издевательски произнесла она. — Что тебе нужно? Нахрена ты так подкрадываешься? — я убрал ее ладонь со своего лица. Лисица хмыкнула и отошла немного назад, сложив свои руки в замок. — Какие мы злые и неблагодарные! Вот носи вам рюкзаки потом… — в ее тоне голоса чувствовалась обида. — Так это ты…? — Нет, мама твоя. Ну, Тоша, конечно же я. Или ты думаешь рюкзак ножки отрастил и сам к тебе пришел? — она легонько щелкнула меня по носу и лениво зевнула — так только в сказках бывает. — Ну да, не забудь туда еще и говорящих лисиц внести. — усмехнулся я. Плутовка издала смешок и подошла ближе. — Говорящие лисицы, между прочим, не только в сказках бывают. — она сказала это шепотом. Какой же у нее, однако шелковистый голос. Хотелось бы его слушать и слушать. Да и пахло от нее тоже очень сладостно. Мандарины и запах петард… Экая комбинация вкусов, которая ощущалась очень гармонично. — Ладно, Алис, спасибо тебе за рюкзак. Правда, спасибо. Ты мне очень помогла. — хоть я и понимал, что Алиса нашла этот рюкзак раньше меня, и я потерял из-за этого порядочно времени, винить ее мне не хотелось. — Ой, какие мы нежные… — Да ну тебя! - я обидчиво отмахнулся рукой. — Ну не обижайся, подойди сюда, обниму. — она расставила руки в сторону, точно намереваясь сделать это. Пару секунд прошло, прежде чем я ответил — Ох… Ну давай. Обняв ее, мне сразу же стало легче. В ее объятиях было так уютно и тепло… — Лучше? — мурлыкающе спросила она. — Определенно. Ты проводишь меня до школы? — Ну раз просишь, то конечно. После таких милостей, мы пошли в сторону моей школы. Поселок только просыпался, поэтому людей в округе было не много. — Антош, кто та девушка, с которой ты вчера гулял? — спокойно спросила Алиса, однако в ее глазах что-то сверкало. Вопрос был внезапный и в самой высшей степени неожидаемый. — К-кто? А она? Это Полина. Моя одноклассница. — запинаясь ответил я. — Только одноклассница? — ее голос приобрел глумливый тон, но при этом в нем содержались строгие нотки. — Ну… не совсем. Она моя подруга. — не знаю почему, но мне не хотелось рассказывать Алисе о наших с Полиной отношениях. Может быть, когда-нибудь я ей и расскажу, но точно не сейчас. На это Алиса лишь подозрительно хмыкнула. Она точно знает, что я ей вру. Но напрямую меня обличить не собирается. Как обычно. — Хорошая она, наверное, подруга, да? Такая красивая, милая. Ты в нее, случаем, не влюбился, Тоша? — лисица косо посмотрела на меня. Да что с ней такое? Ведь недавно же нормально с ней общались. — Да нет… — я прокашлялся — не влюбился. Она же моя подруга. К тому же она нравится другому… — твою-то мать, ну кто меня за язык тянул? — Д-а-а-а? — протянула плутовка- И кому же? — Да не знаю, я только слышал, что она кому-то, вроде как, нравится. А почему тебя это так интересует? — выгнул я бровь. — Да так… просто. Любопытно, какие у вас там в школе страсти. Может я хотела роман по ним написать, ха?! — А ты сама не учишься? — Уф, сколько раз повторять. Лисы, не ходят в школу. — деловито произнесла она. — Это я знаю. Они не ходят в школу пока они лисы. Я ведь правильно улавливаю? — надо ее как-нибудь подловить. Я уже понял, что она человек. Но, вернее, уверен в этом… не на сто, конечно, процентов, но все же. Просто так она мне, естественно ничего не скажет. — Ну допустим. — с хитрым прищуром она посмотрела на меня -ой, а вот и школа. Как жаль, что мы с тобой не успели договорить, Тоша — с наигранной грустью пролепетала она. И ведь действительно — школа. Коробка, которая содержала в себе концентрат знаний, все также величественно стояла, ожидая прибытие школьников. Мы стояли за пятьдесят метров от калитки на школьной двор. — Ладно, Тоша, не грусти, мы с тобой еще встретимся. Я тебе обещаю. — последнее было сказано очень томным голосом. — Стой, а… — повернувшись на право я уже никого не увидел. Она ушла. Снова.