Желай меня

Сегодня был тот самый день. В дорамах в таких сценах обычно идет дождь, но в реальности просто стоял небольшой туман. Трасса объезжена и заучена лучше собственных заусенцев на ногтях. Но эта сырость очень плохо сказывалась на качестве трассы, да и состоянии в целом. Сегодня соревновались три основные банды, которые делили этот город между собой и особо не претендовали на земли друг друга. Такие заезды были редкими, но слишком будоражащими кровь. На таких заездах выигрывали и проигрывали миллионы, потому что исход всегда решала одна лишь судьба. Или невидимые договоренности, о которых если кто и знал, то молчал тише рыбы в воде. Кан Есан был самым младшим, но самым импульсивным и дерзким. Его белый с тремя полосками шлем можно было увидеть почти каждый вечер на улицах либо в одиночестве, либо со своей свитой. Пак Сонхва был его правой рукой чуть ли не с самого начала существования банды. Чон Юнхо присоединился чуть позже после какой-то облавы на криминальные райончики и притащил за собой вышибал Чхве Сана и Чон Уена. Чхве Чонхо нашел их сам, как и привел Ким Хонджуна на следующий день. С ним было сложно в плане доверия, уж слишком много эти двое имели за душой темных пятен. Но никогда не подводили в плане доставки информации и иных ценностей. Сон Минги же просто прибился в какой-то момент и остался, наслаждаясь легальными и не всегда гонками, а также являясь посыльным двух вышеупомянутых. Есану нравилась его банда, его семья. Ему было не плевать, кто в каких отношениях состоял, поэтому любые разборки заканчивались выговорами и вправлением мозгов обеим сторонам. В последнее время все притихли, наслаждаясь спокойствием на улицах и в мыслях. Сам же лидер уже давно питал к одному человеку весьма неоднозначные чувства, но времени выяснить все катастрофически не было. — Ну что, сегодня будет весело? — негромко бросает Сонхва, лениво подходя к Кану и откидываясь на его байке, словно на родном. — Бин-хен вернулся, конечно будет весело. Наверняка своих на улицы спустит. Сегодня будет много ставок, — кожа покрывается мурашками от ветра. Все-таки черная футболка не давала особого тепла, а сквозь дырки в коленях джинс мог проникнуть целый торнадо. — Чонгук-хен тоже здесь. Будет жарко. Готовься проиграть. Пак знал, на какие точки нужно надавить, чтобы вывести лидера из себя. На сегодня не было договоренностей — все будет решать случай. — Джун уже подготовил все? — Есан не заметил подколки, либо слишком хорошо замаскировал свой гнев. Он понадобится ему на трассе, до которой оставалась еще пара часов. — Сегодня мы принимаем. — Без малейшего понятия, за ним присматривает Минги, а он отчитывается тебе. Сонхва не так давно выкрасил волосы в иссиня-черный цвет, который слишком хорошо шел ему, подчеркивая светлую кожу и лебединую шею. Кану чересчур часто хотелось видеть на ней свои руки. Вот и сейчас он предпочел закатить глаза, закинуть ногу на байк и сорваться в темноту. Он возвращается под самый конец, не заехав домой и не переодевшись. Он знал, что сейчас счет был вничью: три тройки уже промчались по ночным улицам, разгоняя воздух и готовя асфальт к другим шинам. Четвертый заезд на сей раз будет достаточно решающим. Есан просто обязан был его выиграть. Именно сегодня. Именно здесь. Шипящий звук шин по покрытию отвлекает от пустых разговоров и акцентирует внимание пятерых на одном человеке. Лидер остановился не далеко, но и не близко, позволяя толпе разглядеть его неизменные три полоски на шлеме, голые колени и слишком не по стилю легкую куртку. Он мягко спешивается, снимая шлем и поправляя чуть залаченные волосы, направляясь к своей команде. Сонхва на такое позерство лишь озорно улыбается и отводит взгляд, чтобы через пару секунд бросить в своего лидера его же курткой. Красные края опасно блеснули в свете прожекторов, вызывая понимающие улыбки у остальных участников заезда. — Что мне будет за победу? — шепчет Есан, слишком опасно приблизившись к Сонхва и буквально смешивая свой воздух с его выдохами. — А чего ты хочешь? — с таким же вызовом в узких глазах спрашивает старший, цепляясь в кожу на чужих локтях. — Неужели не догадался? — Тогда выиграй. Юркий язычок проходится по верхней губе и тут же исчезает в небольшой улыбке, за которой кроется нечто... опасное. Они оба знали, в какую игру угодили, и это больше, чем просто гонка. Кан лишь усмехается и занимает свое место на стартовой полосе, игнорируя вопросы хенов с обеих сторон. Он привычно сжимает черный руль своего байка, своей гордости, который скрывал ото всех несколько дополнительных лошадок и новую систему управления. Сегодня он был обязан прийти первым. Выстрел, скрежет шин и ветер в лицо. Повороты скрывались один за другим на предельно высокой скорости, не позволяя отвлекаться на мелькающий окружающий пейзаж. Впервые Есан почти нигде не сбавлял скорость, забирая меньше на поворотах и опасно наклоняясь в бок для лучшего маневра. Дважды он чуть не слетел, в последний момент выровняв железного коня обратно на трассу. Светофоры подчинялись сейчас только ему: призраку, мчавшемуся только вперед. Есан не помнил, как пересек финиш, не слышал восторженного крика толпы, не видел других байкеров. Для него существовал лишь один человек, чьи глаза сверкали ярче любого фонаря, ради кого он, безбашенный и беспощадный Кан, был готов буквально на все. Даже свернуть в далекий переулок, подальше от множества глаз, куда-то на локальную подземную парковку. Сонхва лениво опирался на сиденье своего байка, также лениво перекатывая улыбку у самых щек. Он ждал, покорно и слишком вызывающе, закусив нижнюю губу маленьким клыком справа. Темнота скрывала горящие уши, но не от приближающегося победителя. Есан привычным жестом скинул шлем, оставив его болтаться на одной из ручек руля своей птички, чтобы медленно и жадно приблизиться к другой, не менее строптивой и вольной. – Я сделал, как ты хотел. Теперь третий квартал наш, как и стоящая там фабрика. Тебе больше не придется так много горбатиться. – Я единственный, кто зарабатывает легально и обеспечивает жильем. Тронешь мой бизнес, я прикончу тебя раньше, чем ты достигнешь оргазма. – Но не лишишь его, – легких касается аромат кожи вперемешку с почти выветрившимся парфюмом. – Как же ты прекрасен. – Я знаю, – Сонхва тихо смеется, ерзая под покрытым пеленой взглядом и удобнее устраиваясь между сиденьем и рулем на присогнутых локтях. – Ты хотел награду. Так забери ее. Есан резко выдыхает и тут же подается вперед, успевая лишь выставить ладони по бокам чужого тела. Он останавливается в миллиметрах от чужого лица, разглядывая собравшиеся у переносицы глазные яблоки с еле заметным испугом. Младший усмехается и целомудренно накрывает тонкие губы своими. Простое касание, пробное, чтобы тут же вернуть расстояние для дыхания. Чужой рот чуть приоткрывается то ли в изумлении, то ли в предвкушении. Что сейчас крутится в голове у Сонхва? Мысль не успевает сформироваться до конца, как ее прерывает требовательный поцелуй. Старший захватывает в плен верхнюю губу, проводит по ней языком, а потом тянет на себя, поднимая глаза, заглядывая в самую душу. Есан заканчивается как человек в этот момент. Он рычит и грубо впивается в наглые губы, проникая в рот языком, проводя им по небу и дразняще касаясь чужого кончика. Руки запутываются в ткани и волосах, пока губы оставляют обжигающие метки на скулах и плечах. Старший выдыхает и выгибается навстречу прикосновениям, запрокидывая голову и открывая шею еще больше. Ему было мало-мало-мало. Тело требовательно прижимается к другому: кожа к коже, одно дыхание на двоих, тихие стоны. Сонхва плавится под напором младшего, почти полностью ложась на байк спиной и лишь краем сознания отмечая отсутствие очередного элемента одежды. Обе куртки уже были на полу, оставляя их обладателей в почти одинаковых футболках. Кан раз за разом припадает губами к белой коже, окрашивая ту в темные цветы, пока руки исследуют такую манящую задницу. Пальцы сминают половинки сквозь тонкую ткань облегающих брюк, проходясь время от времени по самому низу, срывая очередной хрип с чужих губ. Те тут же вслепую ищут поцелуй, требовательно тычутся куда попадут и раскрываются навстречу. – Специально вырядился как шлюха, чтобы меня позлить, не так ли? – на грани шепота произносит Есан, пока пытается справится с застежкой ремня и хотя бы чуть-чуть приспустить эти богохульные штаны. Он краем сознания отметил полное отсутствие нижнего белья под ними. – Но ведь сработало же, – Сонхва облизывается в ответ и также тянет руки к джинсам, выуживая откуда-то из заднего кармана шуршащий пакетик. – И с кем же ты планировал потрахаться сегодня? – Не твое дело. Ведь сейчас ты подо мной, – рычит лидер, обхватывая оба ствола сухой ладонью. Им обоим нравилось, когда было немного больно, но в этот момент хотелось не так. – Смазка где? – Мхм, под сиденьем, – стонет Пак в попытке достать нужный тюбик откуда-то снизу. Из-за неудобности позы, он чуть не сваливается головой вниз, в последний момент как-то ухватившись коленями за бедра Кана. Это было весьма неудобно из-за не до конца спущенных брюк. Небольшие ладони тут же мягко ложатся на талию, поглаживая тазовые косточки, позволяя давно не целованным губам припасть к ложбинке под ключицей. – Я не готовился. – Слишком долго. Поворачивайся. Есан опускает чужие ноги снова на землю, подхватывает под поясницу и одним движением пригвождает старшего к сиденью байка. Тонкие руки спешат зацепиться за что-нибудь, чуть не роняя зажатые в кулаках вещи. С губ срывается полувздох-полустон, когда на ягодицы прилетает звонкий удар, от которого тело инстинктивно дергается вперед, вынуждая упереться членом о дорогую кожу. Сонхва прогибается в пояснице настолько развратно, что у Есана перехватывает дыхание. Он ложится сверху, накрывая собой покрывшееся потом тело и сразу же размещая одну руку на шее, а другой выкручивая сосок. Припухшие губы вновь и вновь оставляют метки то за ухом, то на загривке, пока бедра нетерпеливо прижимаются к чужим. Старший гортанно стонет, когда чувствует чужое возбуждение, подается назад с желанием прижаться ближе, сильнее. – Позволишь? – вместо ответа доносится сиплое дыхание: смазка не успела достаточно согреться, ведь младшему было некогда этим заниматься, поэтому она погнала толпу мурашек от копчика до самых волос от соприкосновения с голыми ягодицами. – Мог бы не спрашивать. Развел тут дискуссию, дело стопоришь… схааааа! Кан с силой толкается в раздвинутые бедра, имитируя реальное проникновение. А потом еще раз и еще, наращивая темп. Он смещает обе руки чуть ниже талии, прижимая любовника сильнее к себе и даруя ни с чем не смешанное удовольствие. Пак срывает голос в стонах, захлебывается желанием и все сильнее сжимал бедра. Сил на осознание собственного положения и ситуации в целом просто не осталось. Возбуждение накрывает все сильнее, вынуждая скулить от отсутствия возможности уделить внимание себе. В какой-то момент шея затекает, отчего Сонхва роняет голову на сиденье и сильнее подается назад, буквально впечатывается в чужой пах. Есан расценивает это движение по-своему. В один миг пол меняется местами с потолком: младший буквально вжимает старшего в себя, меняясь местами и самостоятельно облокачиваясь на сиденье мотоцикла. Повезло, что они ездили на довольно высоких байках. Пак недовольно шипит от соприкосновения с тканью так и не снятых штанов и пальцами впивается в чужие плечи в попытке устоять на ногах. Небольшие ладони тут же перемещаются на ягодицы, стягивая вниз ненавистную ткань; острая коленка резко вклинивается между ног, одновременно поддерживая и даря приятное давление. – Ты..? – Помолчи. Есан буквально насаживает парня на свою ногу, позволяет обвить руками шею и ненадолго облюбовать ту губами. Он получает отдельное удовольствие созерцать разомлевшего и затраханного старшего, с блестящими глазами и сбившимся дыханием. Особенно, когда его тонкая рука мягко ложится на возбужденную плоть и так правильно сжимает… Кан закатывает глаза и глухо стонет куда-то в плечо, невольно вскидывая бедра. Сонхва довольно облизывается и продолжает играться с головкой, пока ногой мягко надавливает снизу-вверх. Его дыхание вырывается из приоткрытых губ и тут же смешивается с другим, словно меняется местами. Надолго их обоих не хватает. Обжигающий поцелуй, когда каждый пытается лидировать, подводить почти одновременно лидера и его главного помощника к краю. Есан любовно придерживает несколько ослабевшего старшего, заправляя выбившиеся пряди волос за уши. – Ты ведь не против без футболки поехать? – тихо спрашивает Сонхва, удобно устроившись на чужом плече. Прохлада ночи приятно щекотала разгоряченную кожу. – А? В смысле? – Салфеток нет. А значит нужны чьи-то жертвы. – Нахал. Вообще-то, я здесь главный. – Потому что мне лень заниматься всем этим. А ещё ты меня любишь. Есан сразу напрягся и прикрыл глаза. По Паку никогда не было понятно, говорит ли тот всерьез или шутит. – Заканчивай. – Что? – Думать заканчивай, тебе не идёт такая серьезность. Я ничей: никому не принадлежу и в ближайшем будущем не собираюсь. Футболку отдай. Хва уже успел отойти на шаг назад и протянуть руку. Его птичьи глаза не выражали ровным счетом ничего, кроме нетерпения. Лидер со вздохом одним движением стянул ткань и небрежно отбросил от себя. Когда он успел настолько спалиться, что кто-то что-то заподозрил? И что делать с этим дальше? Тем временем Пак спокойно вытерся и оделся сам, чтобы успеть уделить внимание своему любовнику. Никак иначе он не собирался называть такие мимолетные связи, даже внутри команды. Конечно он знал про то, кто к кому что чувствует, думает и ощущает. Проблема была в том, что лично он не воспринимал никого из гонщиков больше, чем часть команды. Даже если они переспали. Поэтому Сонхва заботливо помог Есану и просто обнял. Спустя полчаса с подземной парковки выехало два мотоцикла. На одном из водителей был лишь длинный черный плащ с красными прожилками. Второй же довольно улыбался. Сегодня им обоим перепало больше, чем просто победа в гонке.