Вопреки обыкновению он проснулся рано. В комнатке, где они с сестрой нашли пристанище, было на удивление прохладно — солнце еще не успело прогреть воздух. Легкие наполнились свежестью. Шани сладко спала, но ему спать больше не хотелось. Голову занимали странные мысли. Он должен это делать. Другого выхода нет. Но… Всегда это надоедливое, но, грызущее сердце и совесть. Надо быть тверже, Атсу. Иного пути нет. Для тебя — так точно. Разве ты хочешь такой же жизни и для нее?
Старясь не разбудить сестру, он ловко обошел все преграды из заготовок для декораций к очередному выступлению, вышел на улицу. Необходимо было продумать план. Благо, появилась пара тройка свободных часов — пока улицы вновь не наполнятся людьми. Пока не наступит время снова идти против себя.
В этот день все было странным. Улов не радовал — действовать как раньше было рискованно — в городе появилась девушка. Все в ней странным образом манило юношу, но опасность, вязкая, тяжелая, буквально ощущалась в воздухе — казалось, ею вполне можно было пообедать в качестве компенсации за такие себе успехи в кражах.
Он увидел ее случайно. Иаби, совсем еще неопытному юноше, тоже промышлявшему воровством, не повезло попасться ей на глаза. Вот осёл, надо же было так. Хоть бы по сторонам смотрел. Видно ведь — воин. Аайй. Но внимательность подвела Иаби, и жителям города явилась прелюбопытнейшая сцена — воительница, давшая обет Великому Карателю защищать невинных, звонким и холодным, как сталь голосом, призывала торговку, миловидную женщину преклонного возраста, решить судьбу неудавшегося воришки. Гнев, кажется, копился в старухе уже не первый день, месяц или даже год. Атсу и сам, бывало, прихватывал что-то с ее прилавка. Он почувствовал укол вины за то, что и его вклад был внесен в судьбу этого паренька, но вмешиваться было глупо. И он наблюдал. А все было как-то не так. Вместо того, чтобы позвать меджаев и отправить несчастного в тюрьму, в переулке вершилось правосудие. Странное, но, кажется, справедливое. Однако кара, постигшая Иаби, явно предназначалась не ему, а всем ворам Города Столбов сразу.
Искусно сливаясь с толпой, Атсу, не отрываясь, следил за происходящим. В какой-то момент он понял, что все его внимание притягивала к себе девушка. Ее миниатюрная фигурка источала силу и мощь, невероятную даже для воительницы.
«
Никогда таких не встречал».
Он запомнил ее имя, она представилась торговке — Кези. Когда она назвала его, что-то неприятно напрягло слух Атсу — язык ее соскользнул, и шелестящий свист на букве «з» больно пронзил разум вора. Он старался отвлечься, но юношу не покидало чувство, что взгляд ее прикован именно к нему и что она знает о нем все, а значит, скоро и его настигнет расплата за грехи.
Кара свершилась. Люди потеряли интерес, толпа незаметно рассосалась. Неподвижны остались два человека. Словно под воздействием дурмана, Атсу не мог пошевелить конечностями. Девушка и правда заметила его. Подошла. Вместе с ней к Атсу еще ближе подобралась вязкая, словно сироп, опасность.
— Кто ты такая?
— Разве ты не
сслышал? Я воин, мой долг — защищать невинных, вершить право
судие…
— Это я понял и с первого раза. Откуда ты только взялась, никогда о таких не слыхал.
— Так ты в
ссе-таки
следил. Что
ж, думаю, о
сстальное то
же было ве
ссьма доход
чиво.
Ее голос был четким, слова резали воздух, как кинжалы, но было что-то еще. Шелест. Он сливался с ее речью, и, казалось, одновременно звучал не наяву, а в мыслях. Атсу не был уверен, правда ли последняя фраза слетела с уст привлекательной воительницы, или это все жгучее солнце и терпкий запах специй с соседнего прилавка.
—
Ну, дерззнешшь?
В исступлении вор зажмурился, быстро мотнул головой, пытаясь сбросить с себя наваждение. Девушка исчезла. Торговая улица жила своей жизнью. Так, будто ничего и не произошло.
Увиденное не позволило Атсу остаться. Смирившись с незавидными размерами мешочка с награбленным, он поплелся домой. Шани еще не вернулась. Репетиции. Мысли о Кези не покидали его. Опустившись без сил на пол, юноша ощутил всю неподъемность своего тела, а голова его сама собой погрузилась в странную полудрему.
На границе с реальностью Атсу, кажется, реализовал самые дерзкие планы кражи хоть капельки внимания великолепной воительницы. Глаза покрывала темная пелена. Все его существо подавалось к ней, руки, забыв о приличиях, смело исследовали сильное, жилистое тело. Казалось, что все ее существо готово ответить на эту странную, но все-таки ласку. В ее резких движениях не было ни намека на свойственную большинству девушек нежность. И уже это доводило его до истомы. Ее руки перемещались неуловимыми рывками, зарывались в копну длинных кудрявых волос. Наклонив его голову назад, она подобралась к его уху и едва слышно прошептала: «
Ну жже, тебе жже это так нравитссся…»
Атсу открыл глаза. Солнце уже встало. Шани не было дома, в комнате появилось пространство. Значит, выступление сегодня. Голова разрывалась от тщетных попыток осознать происходящее. Это был сон? Тогда почему такой живой, такой явный. И этот голос. Он не оставлял вора в покое. Одержимый желанием снова увидеться с похитительницей своего сердца, он нашел лишь один выход — красть. Много. Не скрываясь. Азартно. Так, чтобы точно попасться под ее сильную руку, получить причитающееся.
Домой он вернулся поздно. План провалился. Шани что-то с восторгом рассказывала о пережитом дне. Он не понял ни слова. Лишь считал досадные нотки грусти в ее голосе — осёл, как ты мог забыть и не прийти. Снова. Голова тяжелела, сам того не заметив, он провалился в сон.
Снилось странное. Толпа. Тысячи разгневанных людей скандировали «
Вор! Вор! Вор!», в такт их голосам со всех сторон возникали кулаки, полные гнева и ярости. Оставив юношу на границе жизни и смерти, люди обратились в пыль. Атсу стоял посреди гор темного песка, который вихрем взвился вокруг него, окутывая таким желанным голосом… Кези?
Мрак. Темнота. Забвение.
***
Морок развеялся. Атсу проснулся. Тело покрывала липкая прохлада. Сон, видимо, это был сон. В небе ярко светила луна, ее свет проникал даже в малюсенькое окошко их скромного жилища. Юноша осмотрелся. В комнате было что-то не так. Куда исчезли все декорации? Шани так долго готовила эту мистерию, неужели все отменилось? Ловко и искусно, как и полагается вору, он выскользнул из дома, чтобы не разбудить сестру. На душе было на удивление спокойно. В голове царила неприятная пустота, а что его разбудило, он так и не понял. Внутри приятно горел азарт, а в мыслях тихо шелестело «
Ну жже, тебе жже это так нравитссся…»
***
Кези очнулась среди песка. День был в самом разгаре, и солнце больно слепило глаза. Щурясь, она поднялась на ноги.
— Будь неладно это пекло.
Наспех осмотрев себя, девушка заключила — солнечный удар. Убедившись, что может идти дальше, она продолжила свой путь, оставляя позади странное облако черной, как ночь, пыли, приятно шелестевшее бьющимися друг о друга песчинками.
