Writer's block

Чонин думал, что написание песен должно успокаивать, вот почему он решил заняться этим сейчас. График был насыщенным, и напряжение было высоким. Он искал побег, который бы случайно оказался продуктивным. Однако он быстро обнаружил, что писательский кризис очень реальный и очень разочаровывающий. Слова, казалось, не сливались воедино, а когда сливались, то не имели никакого смысла. Он простонал и встал из-за своего стола, направившись в комнату к Сынмину. Всегда находилось что-то, что могло его успокоить. Сынмин даже не посмотрел, когда Чонин вошёл. Это стало обычным явлением, когда он начал писать. Он начинал волноваться, когда у него не получалось сразу, как он хотел, поэтому он вскоре сдавался. Сынмин предлагал несколько идей, и обычно менее чем через час Чонин возвращался к этому. Распорядок был тем, чем дорожил Сынмин. Конечно он ненавидел видеть, как Чонин был в стрессе из-за чего-то, что должно быть весёлым, но честь, которую испытал Сынмин, зная, что Чонин достаточно доверяет ему, чтобы придти к нему в комнату для утешения, согрела его сердце. Чонин не был из тех, кто проявляет открытую привязанность, поэтому, когда такие моменты случаются, Сынмин старается запечатлеть их в памяти. Сегодня не исключение, Чонин тихо сел на кровать Сынмина и прижал колени к груди. Сынмин отложил блокнот, в котором он писал, и посмотрел на Чонина, ожидая, пока он объяснит проблему. – Я ненавижу слова, – проворчал он, уставившись в стену с искривленным от злобы лицом. – В знак протеста, я думаю мне придется не говорить некоторое время. – Разве это не было бы благословением, – ответил Сынмин с небольшой улыбкой на лице. Чонин бросил на него взгляд. – Ты должен быть утешительным, ты знаешь. – Если ты хочешь утешения, тебе лучше пойти к одному из других мемберов, – заметил Сынмин. – Я уверен, что Чан счастлив поворковать над тобой, если это то, что ты хочешь. Чонин показал язык в ответ. Сынмин высказал обоснованную мысль, но Чонин не хотел этого принимать. Так было почти всегда. Честно говоря, Чонин не хотел утешения, по крайней мере, в обычном смысле. Мягкое поддразнивание Сынмина и их игривая драка больше всего поднимали ему настроение, даже если он никогда не говорил об этом Сынмину. Как ни странно, ему казалось, что он уже в курсе. Чонин плюхнулся на кровать Сынмина. – Как бы то ни было, ты не проживешь и три дня без моего ангельского голоса. – Ты прав, я бы умер от счастья. – Сынмин лёг рядом с ним. – В любом случае, это не важно. Я не думаю, что ты чисто физически можешь заткнуться хотя бы на пять минут. – Мне нужно сказать много важных вещей, – ответил Чонин, повернув голову, чтобы посмотреть на Сынмина, который не сводил глаз с потолка. Даже Чонин, несмотря на бесконечный запас его упрямства, должен был признать, что Сынмин иногда может быть привлекательным. Может быть, потому что он слушал, когда это было действительно важно, и всегда знал, когда Чонин хочет отвлечься шутками, которые заставляют его чувствовать себя лучше. Может быть, он просто объективно привлекательный человек. Он отдернул голову прежде, чем у него появились подобные мысли. Они были друзьями. Он мог оценить Сынмина только эстетически, но не больше. Признание того, что они даже были друзьями, оставило у Чонина во рту неприятный привкус. Тем не менее, он любил проводить с ним время. Сынмин всегда был первым человеком, который приходил ему в голову, когда появлялись важные новости; всегда первым, к кому он бежал, когда дела становились слишком сложными; первым человеком, с которым он хотел проводить время, когда ему было скучно. – Почему ты пришёл сюда сегодня? – спросил Сынмин с вынужденным раздражением в голосе. – Я плох в написание романтичных песен, – признался Чонин. – Всё, что я говорю, уже было сказано. – Ты никогда не был в отношениях, – сказал Сынмин. – Как ты можешь писать о том, чего ты никогда не чувствовал. – Ну и что? Ты хочешь, чтобы я начал встречаться с кем-то, просто чтобы я мог писать песни? – Чонин сел и скептически посмотрел на Сынмина. Романтика всегда была далекой мыслью в голове Чонина. Конечно, это был хороший концепт, когда дело касалось музыки, но в его собственной жизни она была последней в списке приоритетов. Ведь он был айдолом. Были более большие и лучшие дела, которые можно было сделать. – Нет, – ответил Сынмин. – Я не хочу. Чонин продолжал смотреть на него подозрительно. – Что это значит? Сынмин внезапно обнаружил, что пытается найти ответ, и громкое биение его сердца не помогало ему думать. Затянувшийся взгляд Чонина сделал давление невыносимым, так что он закрыл глаза и вздохнул, надеясь, что он просто бросит вопрос. – Мин, – уверенно сказал Чонин, наклоняясь дальше. Это становилось интересным. – Почему ты не хочешь, чтобы я с кем-нибудь встречался? – Мы айдолы, – глаза Сынмина оставались закрытыми. – Я не куплюсь на это, – Чонин закатил глаза. – Тебя более чем устраивает, что Минхо и Джисон встречаются. Сынмин пожал плечами. – Они милые. – Ты не думаешь, что я милый? – Чонин позволил своей руке задеть руку Сынмина, из-за чего его глаза открылись. Он надул щеки, как только заметил внимание Сынмина. – Я думаю, что ты раздражающий, – Сынмин сузил глаза. Что пытался сделать Чонин? Физическая привязанность? Выуживание комплиментов? Это не похоже на него. – Но ты никогда не говорил, что считаешь меня милым, – возразил Чонин. – Ты делаешь мою жизнь хуже каждый день, – продолжил Сынмин, его тело напряглось, когда Чонин приблизился. – Ты любишь меня, – сказал Чонин с уверенностью. – Я думаю, пришло время принять это. – Ты так хочешь. – Сынмин изо всех сил усмехнулся, прежде чем попытался оттолкнуть Чонина. Это была настоящая пытка, когда он был так близко, шутливо флиртуя. Было бы невероятно неловко, если бы Чонин увидел, что это не шутка для него. Что каждый раз, когда он долго смотрел на него, это приводило Сынмина в головокружение. Чонин, однако, не хотел вставать. Он не мог точно понять, почему ему хотелось подтолкнуть Сынмина на эту тему, но что-то мотивировало его продолжать. Он оттолкнул Сынмина назад, из-за чего между ними началась небольшая драка. Сынмин как можно быстрее сел, потянувшись к руке Чонина, чтобы остановить его, но промахнулся. Чонин вытянул руку вперёд, заставляя Сынмина подойти ближе. – Скажи это, – сказал он, улыбаясь, как будто он уже выиграл. – Здесь нечего говорить, – ответил Сынмин, отвлекая Чонина, когда тот оторвал руки, он оттолкнул его назад на кровать. Его ноги плотно обхватили ноги Чонина, удерживая его. Руки Чонина были всё ещё свободны, когда Сынмин использовал свои собственные, чтобы удержаться на ногах. Он воспользовался возможностью, чтобы расположить руки на шее Сынмина и притянуть его ближе. Сынмин почувствовал, что мир остановился, когда он посмотрел в глаза Чонина, которые были острыми и хитрыми. – Что ты хочешь, чтобы я сказал? – Сынмин вздохнул. – Правду хоть раз, пожалуйста, – ответил Чонин с шокирующей искренностью. – Скажи это ещё раз, – через мгновение сказал Сынмин. – Прости, что? – Чонин приподнял бровь. – Правду.. – Сынмин выдохнул. – Хорошо, ты выиграл, я считаю, что ты милый. Чонин сжал губы в тонкую линию. Внезапно этого показалось недостаточно. – Продолжай. – Мы так не договаривались, – Сынмин попытался встать, но в один момент Чонин обвил ногами талию Сынмина, чтобы укрепить позицию. Сынмин выдохнул, прежде чем остановиться, и посмотрел на Чонина. – Что ты делаешь? – Я хочу, чтобы ты продолжал, – сказал ему Чонин, позволяя одной руке разместиться на плече Сынмина. – Почему я должен? – ответил Сынмин, он перестал сопротивляться, полностью приняв тот факт, что Чонин может вернуть его одним словом. – Ты просто собираешься использовать тот факт, что я терплю тебя. – Что если я скажу первым, что ты мне нравишься? – предложил Чонин. – Ты.. Что.. – Я имею в виду, что ты меня раздражаешь, но мне нравится это в тебе, – продолжил Чонин, наблюдая за каждым изменением выражения лица Сынмина, размышляя, насколько это было серьёзно. – Как мог я не..? Ты понимаешь меня, и я... ах, прости. Я стал слишком серьёзным. Чонин повернулся в сторону, его щеки пылали. Это было слишком. Ему нужно было обыграть это как шутку, пока Сынмин не заглянул в это слишком глубоко. Волны сожаления заставили его попытаться встать, его руки слишком дрожали. Сынмин переплел одну руку с рукой Чонина, а другую положил ему на бедро, чтобы вернуть ногу на талию. – Закончи свою мысль, – голос Сынмина был настойчивым. – Это нормально, если ты хочешь быть серьёзным. – Если я продолжу, – начал Чонин, на мгновение проглотив свой страх. – Я не думаю, что мы сможем быть друзьями. Глаза Сынмина расширились. – Так что я не собираюсь говорить что-то еще, – Чонин говорил почти шёпотом. – А если я хочу, чтобы ты продолжал, – ответил Сынмин, хватка на бедре Чонина усилилась. – Что если я не против быть больше чем друзьями? – Я думал, ты не хотел, чтобы я встречался с кем-то, – улыбнулся Чонин, дрожь исчезла. – Я хочу быть исключением,– признался Сынмин. – Я тоже. – Он выдохнул. – Это значит.. Сынмин поцеловал Чонина, прижимаясь ближе. Затем он оторвался, но их лица всё ещё были в паре сантиметров друг от друга. – Я думаю, это означает, что мы встречаемся.