Немерено

Забыты в памяти: черные поля шляпы, строгие костюмы и аромат пыльных роз на изгибе локтя. Чужеземец на Елисейских полях стучит каблуком, вглядываясь в отражения искушённых европейцев. Накидывает на плечи мандариновый пиджак, город любви и страсти, не терпит одиночек. Лампочки вдалеке на творении Эйфеля пронзают вечернюю мглу столицы. Феликс не понимает, зачем небо выдало ему испытание, которое он не в силах вытерпеть. Гром революции до сих пор звенит в ушах, хоть и прошло пять лет. Возвращаться в родной Петербург страшно, не примут, затопчят в грязь и прогонят под мост в снежный буран. Все эти годы он уверенно толковал единый смысл, так легче пережить великое потрясение. Он потом возвратится и станет обычным советским гражданином, вот только серебряные пули, вновь снятся в кошмарах. Граф, сраженный на поражение, выстрелом молвит его имя.. Я почти с тобой, мой дорогой. Юсупов никак не принимает мирный покой под землёй, в который так быстро ворвался Дашков. Залитые кровью уста хотелось расцеловать в последний раз. В тот миг его слабость стала равноценной человеческой. Феликс мог распрощаться с бренной землёй тогда, но стал жертвой распирающего грудь будущего. Париж тонет в ночи, как и желание, оставаться в просторной квартире. Набережная Сены, чудовищно напоминала родную Мойку и дворец. С этим он никак не мог расстаться, много событий видали родные стены. Такие, что Юсупов и по сей день разгребает последствия преступления. Физически держа в руках моток верёвки и подыскивая крепкий поручень, хоть бы он обломился. Горящей кометой он обрежет верёвку, оставив противный запах бензина и томик очередного философа, здесь, на память. Красный на пешеходе загорается, тяжесть черных облаков давит на плечи, а хотелось простого: Эпатажно любить черноволосого графа. Съездить на поезде к морю, плескаясь на побережье. Забыть о статусах, научившись играть на заморском инструменте. Собрать не менее сотни ракушек и ярких стёклышек, что бы потом его вампир смастерил ожерелье или парные браслеты. Только вот реальность часто потопляет корабль мечты и, наблюдая за речной пеной, Юсупов под холодным светом спутника достает зажигалку. Лететь недолго и совершенно не больно, главное не медлить. Разум давно испепелен тоской, мужчина просто ползет к финишу, туда, где ждёт награда. Не мешайте и дайте спокойно встретиться с любовью. Для него огромная загадка, как после бокалов крепкого красного, сознание в кромешной тьме правильно трактует маршрут. Тяжёлая камера тянет к покрытию асфальта, на шее удобнее, руки трясутся от холода. Шляпа-котелок съезжает на бок, открывая волосы штормовому ветру. Граф вальяжно вышагивает, отказывая жёлтым машинам, чувствуя в воздухе запах палёного. Годы нахождения в Священной дружине научили быть начеку всегда. Опыт с Каразиным проверять всех, наплевав на самого себя. Воздушные массы выигрывают битву, и головной убор слетает, уносясь в сторону моста. Дашков кусает губу и срывается вслед. Это воспоминание, которое он не намерен терять. Подарок Феликса, пронесенный сквозь года. Как только предмет зависает на миг, вампир отталкивается и ловит пальцами край котелка. Хрустальная тишина разбилась, как только он заметил светлые кудри по иную сторону ограждений. Его резко отрезвило, пробило импульсом от макушки до пят. Это точно его господин, его Феликс, его порочное желание. Зачем князь собирается пройтись по коррозионному металлу, собрав пыль города, непонятно. Пока чуткое обоняние не ощущает запах подожженного пиджака из бутика напротив. Мимо витрин, мимо машин, мимо людей, мимо самого дорогого человека, пролетит тело. Знай, это была моя борьба. Дашков сглатывает, дедукция не подводит, этот кровопийца собрался прыгать, устроив самосожжение. Красиво, но граф не одобряет. Юсупов тем временем считает звёзды, которые в Париже заслонила иллюминация. Темноволосый решает сделать странное телодвижение, раскачивает рукой и кидает шляпу в голову самоубийцы. — Ой! Какая дрянь это сделала! — Юсупов кричит, потирая голову. Дашков готов поклясться, что видел, как на затылке дыбом встали волосы. — Сделай шаг в воду или назад, любимый князь — тихим, почти мертвым тоном произносит незнакомец за спиной. Феликс, списывает на галлюцинации, впервые появившиеся, за пять лет. Носок мокасин парит над Сеной, забывается главное правило жизни: memento mori. — Я не подамся на провокации сознания. Феликс кусает запястье, желая проснуться от голоса. Дашков покрывается мурашками, поступью почти не заметной, оказываясь за прутьями вместе с этим дурачиной. Он резко подымает руку любовника и жадно смотрит на то, как капли касаются обуви. — Я, я, кто ты?—Юсупов заикается, увы, ночь не даёт скрыть злых глаз. — Тот, кого ты так и не смог изгнать, я прав? — Граф, вы живы.. — Думал уйти от меня так просто, Феликс Юсупов. Непонятная сырость на щеках, выдает его с потрохами, тот день оказался ложью. — Как же мои воспоминания? — Могу констатировать одно: Распутин успел промыть твои мозги, до гибели. — Хорошо, что он давно разложился — Юсупов усмехается. — Я искал тебя по всем городам Европы, а потом попал на фронт, где чуть не сгорел заживо. Я шёл к тебе сквозь преграды, а ты как меня встретил? Князь бросает верёвку и зажигалку в темные воды. Касается колючей щетины нежными пальцами, подходит ближе. Вдыхает аромат родного одеколона, Дашков не изменяет хорошему вкусу. Смотрит блестящими очами на божество, перемахнувшее за ним, и смеётся. Впервые без истерики, искренно, боясь спугнуть вампира. Граф не следит за губами, а они уже тянутся ко лбу, словно эти двое никогда не стонали одновременно в постели. — Все мои истерики и воспоминания проходят навылет, как пули, и я остаюсь жив, только благодаря тебе. — Князь, вы же не собирались прощаться с жизнью?—подмигивает темноволосый. Юсупов вздымает брови, совершенно не понимая того, как его раскусили. — Обувь не снята — ранее холодное выражение лица Дашкова, трогает улыбка. Феликс выходит из себя, как его угораздило влюбиться в это клыкастое чудо. Придется дать подарок, Юсупов касается устами носа, заставляя графа испытать приятную неловкость. — Начнем сначала?—аккуратно спрашивает Юсупов. — Князь впереди, его увлечение позади — шутливо говорит спаситель. Феликс перелезает ограждения, оказываясь рядом с шоссе, слыша как под мостом, вместо звука падающего тела, гудит пароход. Ему совершенно не жалко пиджак, мокасины и пять лет одиночества закончившееся благополучно. Дашков, к сожалению, потерял шляпу. — Завтра по магазинам, Je peux t'aimer? Граф молчаливо кивает и пока его ненаглядный отряхивает брюки, делает снимок с вспышкой. Феликс грозится сбрить бороду фотографа, и тот спешно ловит такси. Всю дорогу до дома Юсупова они едут молча. Наговориться успеют у них ни одно столетие впереди.